Отсекая лишнее

Глава 4 Первые мотивы

Придя домой с магазина, Илья не включил телевизор, желание дальнейшего погружения в курс мировых событий внезапно пропало куда-то само-собой. Мысли продолжали крутиться вокруг случая на дороге. Почему-то номер джипа непостижимым образом сам собой отпечатался в голове. Голод напомнил о себе громким бурчанием в животе, и Илья поставил на плиту вскипать воду в кастрюле. Пока вода нагревалась, фрилансер запустил компьютер и ради интереса попытался пробить тот самый номер.

Машина была зарегистрирована на некоего Артура Азарянца — видного и известного в определенных кругах бизнесмена. Илья даже нашел несколько газетных статей, в которых фигурировал данный субъект. Еще пара переходов по не совсем доступным для простых смертных ссылкам, и Илья знал адрес Азарянца. Погружаясь в изучение дальше, к своему удивлению Бельштейн обнаружил, что Артуру Ашотовичу принадлежит инвестиционный фонд, среди партнеров которого была замечена та самая АО «АрктикНедра» — Новая компания, ведущая разработки S-Fuel.

Илья переключился на Тор, открыл шлюзы многоканальной ВПН-утилиты и на всякий случай проверил файрвол. Немного работы с кодом, и цифровые манипулы Ильи уже прощупывали закрытые банковские аккаунты. Суммы траншей впечатляли. Это были десятизначные цифры.

— А дядя то явно не простой, — присвистнув, протянул Илья, — пожалуй, мне крупно повезло, что так легко отделался!

Вода тем временем закипела, крышка блестящей хромированной кастрюльки принялась подпрыгивать от пузырьков и обильно выделяющегося пара. Аккуратно разлепив мягкое тесто растаявших пельменей, Илья отсчитал 18 штук и закинул их в кипяток. Пока вода делала свое дело, компьютерщик просто сидел на диване. Случай с машиной никак не шел у него из головы. Пельмени подоспели, Илья выловил их шумовкой в лаконичную белую мисочку, пощелкал над парящими комочками сначала одной мельницей, потом другой, воткнул в трепещущие тесто вилку и поспешил обратно к компьютеру. Что-то необъяснимое не давало ему покоя. Он стал просматривать получателей кругленьких сумм. За последние 3 месяца таким получателем был почти единолично АО «АрктикНедра». Транши, размером до 50 млн. руб поступали стабильно раз в две недели. Бельштейн прикинул примерную сумму и покачал головой. Понятное дело, что немалый процент от переводов расходился на всевозможные откаты, но ведь были инвесторы и из других стран. Да и в России у компании помимо Азарянца явно числились и другие партнеры.

Обжигаясь соком взрывающихся во рту пельменей и пролистывая страницу вниз, стареющий, «отошедший от дел» хакер обратил внимание на странную сумму, на несколько порядков меньше обычного размера переводов. В колонке «кому» был просто указан расчётный счет, без каких-либо дополнительных пояснений. Илья заинтересовался и решил копнуть в этом месте. Несколько открытых окон, еще немного оперативки, выделенной на программку для подбора паролей и Бельштейн уже знал кому принадлежит данный счет.

Не успел Илья приступить к изучению владельца 1бзначного номера, как в голове его словно что-то прострелило. Точно так же, как тогда утром в гостинице, и позже, в самолете. Все эти ряды цифр застряли в голове. Нет, Илья не обнаружил у себя случайно открывшийся талант к фотографическому запоминанию, это было другое. Словно эти цифры, все эти денежные потоки стали для Ильи в одночасье очень важны. Компьютерщик почувствовал сразу всем своим существом, что его дальнейшая судьба будет тесно связана со всеми этими колоссальными суммами, с «АрктикНедрами» и вообще всем тем, что сейчас крутилось вокруг этой темы.

Почувствовав это, фрилансер отвлекся от монитора и с силой потряс головой. Ему уже изрядно надоели эти необъяснимые перемены в настроении и странные неконтролируемые поступки. Тогда в самолете, он для самоуспокоения решил списать все это на начавшейся кризис среднего возраста. Ну, и еще на обострившееся восприятие скуки. Никакого более точного определения Илье не удалось выжать из чертогов своего разума. По его мнению, данное объяснение неплохо подходило и было вполне логичным, ведь тот самый кризис как раз и должен идти рука об руку со скукой. Сюда же добавьте словосочетание «беситься с жиру» и готов диагноз Ильи Марковича: одинокий стареющий интроверт, уставший от сытой, лоснящейся жизни.

Закончив с рефлексией, хакер продолжил изучение выбивающегося из общего ряда, адресата переводов. Ей оказалась некая Савельева Ольга Валерьевна. Никаких упоминаний Гугл о ней не выдавал, была лишь страница в Одноклассниках, что вполне типично для женщины ее возраста. Илья быстро пролистал профиль. Его содержание так же, нисколько не пестря оригинальностью, прекрасно встраивалось в ряд бесчисленных и безликих профилей пользователей оранжевого ресурса, тех кому «за». Хотя не совсем. Илья пригляделся к главной фотографии профиля. В глазах Ольги Валерьевны застыли пустота и какое-то мертвое безразличие. Улыбки не было, фон пасмурный и серый, размытый. Было видно, что женщина особо не заморачивалась. Это было очень странно и необычно. Ведь женщины СНГ в последнюю очередь позволят себе выглядеть неподобающе на публике, пусть и виртуальной.

Долго искать не пришлось. Немного полистав альбомы женщины, Илья быстро обнаружил, что у нее была дочь. И, похоже, именно БЫЛА.

Нехорошее предчувствие вновь забралось в душу. Не обязательно было обладать IQ Стивена Хокинга, чтобы сложить 2+2. Транш поступил женщине около месяца назад, причем со счета фонда. «Значит публично хотел откупиться, чтобы в истории осталось. Интересно, а откуда же ты ментам на взятки бабки перечислял, сука жирная», — наполняясь ледяной ненавистью, подумал Илья.

Бельштейн приступил к поиску доказательств своего страшного предположения. Гугл результатов не давал. Странно… Ведь прошел всего месяц. Тогда Илья снова вернулся к Тору и поколдовав с формулировкой запроса смог найти нужную новость на сайте какого-то сетевого инди: ни то журнала, ни то газеты[3]. Запись была удалена из ленты и помещена в архив, так что пришлось повозиться.

«Да уж! — подумал Илья, — я же вроде отдохнуть летел… Ну, зато вспомнил старые навыки: видимо, не отлежишь мастерство на пляже».

Открыв ссылку на нужную новость, хакер даже закурил от напряжения, чего, как правило, не позволял себе дома. Заголовок подтверждал самые худшие опасения: «Пьяный миллиардер сбил насмерть 16 летнюю девушку».

— Вот это да! — протянул Илья, — сколько же всего тебе стоило отмыться, боров?

Паззл сложился. Тем смешным переводом Азарянц действительно хотел откупиться от бедной женщины, потерявшей единственную дочь. И ему, судя по всему, это удалось, потому что в тексте было сказано, что женщина спустя некоторое время забрала заявление, а в крови погибшей девушки были найдены запрещенные вещества.

«Все как всегда, в лучших традициях», — мрачно подумал Илья, продолжая читать статью, — «Легавые тоже хороши, должно быть наплели бедной матери, что лезть в бутылку бесполезно — дочь все равно не вернуть, а так есть возможно получить хоть что-то. И ведь… Их по-своему можно понять. Законы никогда не распространялись на богатых, может и хорошо, что деньги взяла, а то лежала бы сейчас рядом с дочкой. Хотя… Может она этого и хотела бы».

Безжизненные глаза Ольги Валерьевны на фото заставляли поверить в эту последнюю мысль.

И тут Илья сделал совсем уж не свойственное своему характеру действие. Он встал и со всей злости и силы саданул кулаком в окно. Словно неведомая сила, не спросив, швырнула его кулак в стеклопакет. Дорогая створка треснула, а Илья в приступе ярости ударил в окно еще и еще раз. Кровь окрасила паутинку трещин. Костяшки были разбиты, а в мясо впились осколки стекла. Бельштейн быстро, не чувствуя боли, вырвал их и отшвырнул прочь. Кровь потекла по кисти, капая на паркет. Кое-как перевязав руку, он стал быстро одеваться. Холодная решимость вытеснила все лишнее из головы, оставив там лишь твердую уверенность и мгновенно родившийся безумный план.

Естественно у Ильи был пистолет. И сейф, и даже разрешение. То есть не совсем конечно разрешение, но, скажем так с такой бумажкой проблем не будет, а будут просто вопросы. Красивая никелированная берета, подаренная ему одним итальянцем, бонусом в качестве благодарности за помощь в деликатном деле. Однако, час этого оружия еще не пробил, сегодня ночью оно ему минимум не понадобится, а максимум может навредить. Если бы Илью спросили почему он так в этом уверен, он просто бы пожал плечами или развел руками. Логичного ответа не было, объяснить ничего было нельзя.

Почти собравшись, хакер прошел в спальню, повинуясь очередному, неведома откуда взявшемуся импульсу, так внезапно и безапелляционно взявшего на ним контроль. Там, на полке возле небольшого письменного столика, на красивой подставке, сделанной вручную и украшенной орнаментом, покоился, сверкая тусклым рисунком слоев дамасской стали, другой подарок. Филиппинский, полностью ручной работы, с клеймом уважаемого мастера керамбит. Илья какие-то пару секунд смотрел на нож, потом уверено снял с подставки, с непонятно откуда взявшимися уменьем и ловкостью продел указательный палец в петлю, и сделал несколько быстрых оборотов в обе стороны. Оплетка рукояти уверено лежала в руке, а клинок, точно коготь велоцираптора был готов к действию. Быстро прицепив идущие в комплекте специальные ножны к ремню, Илья вышел из спальни. Стоя в коридоре, обувшись, он сказал:

— Выключить свет.

Умный дом исполнил приказ и Бельштейн покинул потемневшее жилище.

Улицу ярко освещали фонари. Илья миновал баскетбольную площадку во дворе и спустился в подземный парковочной комплекс, рассчитанный на несколько соседних домов. Спустившись под землю и подходя к будке охранника, Илья сунул перебинтованную руку в карман, чтобы не вызывать лишних вопросов.

— Привет, Николаич! — проходя мимо будки, бросил он.

Усатый седой охранник сощурился, видимо пытаясь вспомнить ночного любителя покататься, но, видимо, не смог и пробурчал просто:

— Доброй ночи.

Илья осмотрелся. За такое время отсутствия, он понятное дело, подзабыл где именно оставил свою ласточку перед последним отлетом. Машин было изрядно, и фрилансер пошел инстинктивно, по наитию. Удивительно как точна иногда оказывается интуиция, ведь свой черный мерседес Бельштейн отыскал почти сразу. Это был небольшой юркий кроссовер, не последнего года модель, но и совсем не старая, по крайней мере, все привычные современному человеку мультимедийные функции здесь были. Еще были кожи, рожи, мощный мотор и отличная управляемость. Илья сильно в автоделах не разбирался. Машина ему нравилась, устраивала как едет и какой комфорт при этом обеспечивает. Не Роллс Ройс конечно, но и на черта он такой нужен? Он же машину брал, не для того, чтобы на YouTube ее показывать.

Забравшись внутрь, Илья вставил ключ и провернул с легким опасением. Все-таки машина простояла более полугода. Упругий поворот, короткий рык, переросший в низкое урчание — как будто вчера на парковку поставил! Что ж, отлично. Скинув адрес на бортовой компьютер, выехав с парковки и вырулив на садовое, Илья погнал машину к рублевке. По Москве временами можно было ехать довольно быстро, и уже через пол часа Бельштейн был на месте. Он припарковался за пару домов через дорогу от нужного, в укромном темном местечке. Резиденция Азарянца представляла собой трехэтажный огромный дворец из смеси кирпича и стекла. Окружено все это было довольно высоким, красивым кирпичным же забором.

«Ну хоть колючей проволоки нет и вышек с автоматчиками», — подумал хакер, накинув капюшон и обходя дом сзади. Народу на улицах не было, камер вокруг так же не наблюдалось. Территория особняка была по истине колоссальна, и когда Илья оказался в нужном месте, в окружении высоких голубых елей возле забора у заднего двора, едва слышимый голосок откуда-то с глубин его сознания попытался вкрадчиво поинтересоваться и уточнить, а что вообще он здесь делает и чего хочет? Услышав этот немой вопрос, Илья задумался: а вправду, чего? Он что, собрался, точно элитный боец спецслужб или средневековый японский шиноби[4] просто инфильтрироваться на территорию, явно оборудованного системами безопасности по последнему слову техники дома? Там ведь, наверное, и охрана имеется. Дальше-то что?

Рука, разбитая о стекло, отозвалась болью. Одновременно с этим, красная вспышка в голове выжгла все посторонние мыли. Вспомнился придуманный план, а тех, кто будет с этим планом не согласен… Что ж, это их выбор.

Он осмотрелся. Одна из елей росла к забору ближе других и была достаточно высока. Элементарно. Лезем. Удивившись с какой легкостью можно забраться на, казалось бы, неприступное, колючее дерево, Илья был уже почти у макушки. Залез еще чуть выше. Верхняя тонкая часть ствола вместе с ним начала клониться к забору, и вот, вцепившемуся в ствол точно коала телу в черных одеждах оставалось лишь поставить ногу на ограждение. Илья осторожно нащупал твердый кирпич и стал потихоньку отклеиваться от голубой верхушки. Последний рывок и он уже сидел верхом на заборе, а ель с легким шорохом восстановила свое вертикальное положение. Позиция заборного всадника никак не способствовала скрытности, поэтому он поспешил спрыгнуть вниз, на территорию дома, в мгновение ока переходя ту самую пресловутую черту, отделяющую законную жизнь от бандитизма и преступности.

Быстро осмотревшись, он увидел растущие в углу возле забора кусты, являющиеся частью какого-то хитрого ландшафтного ансамбля. Рассмотреть замысел дизайнера мешали ночное время и колотившийся в висках адреналин. Притаившись под кустом, диверсант услышал какие-то, едва уловимые ухом шорохи. Потом ближе, и вот уже совсем близко. Два добермана, судя по поджарым силуэтам и острым ушам, выбежали на задний дворик. Собаки нюхали землю. Одна из них, продолжая рыскать носом у самого газона, двинулась в обход дома, а другая приближалась прямо к позиции временного укрытия Ильи. Пальцы правой руки сжались на рукоятке керамбита, и выхватили лезвие из ножен. Илья понимал, что никак не может позволить себе, чтобы псина подала голос. Он почему-то был уверен, что кроме собак здесь есть еще и людские охранники. Последних, правда, до сих пор не было видно. Тут было 2 варианта: либо все-таки их не было, либо они спали, полагаясь на собак. Так или иначе, главной проблемой сейчас была черная рыскающая морда. Между псом и Ильей было всего пять метров. Видно его не было, в этом Илья был уверен, а запах растений, должен был перебивать его собственный. Единственное, о чем он беспокоился, были снова открывшиеся раны на левом кулаке после лазания по дереву. Вот и доберман остановился в нерешительности, крутясь на месте в трех метрах от замершего с ножом наготове Ильи.

Наконец, собака должно быть что-то учуяла. Пес сделал несколько неуверенных шагов. Теперь его морда была у самого края кустарника. С другой стороны растения, спиной к забору сидел Илья и до боли сжимал нож, готовый ударить в любую секунду.

Собака припала к земле и поползла. Вот уже показался черный нос и начало узкой морды. Дальше медлить было нельзя. Перебинтовая рука наугад рванулась в кусты. Илья почувствовал 2 длинных уха, сжал мертвой хваткой, дернул черную голову на себя и ударил кривым клинком в шею, под челюстью. Как только нож вошел в черную плоть по рукоятку, Илья тут же дернул на себя, вскрывая бедному псу шею и отделяя нижнюю челюсть от черепа. Собака умерла мгновенно, не успев и пискнуть. Раздумывать было некогда, процесс был запущен. Оставалось действовать, не задавая лишних вопрос ни своей голове, ни совести.

Затащив мертвую тушу как можно глубже в кусты и кое как прикрыв ветками, Илья слегка сменил позицию. От второй собаки тоже необходимо было избавиться, а продолжать сидеть над тушей ее остывающего собрата шансов не прибавляло. Он ждал, что пес обойдет его с другой стороны дома, то есть сделает полный круг. Спустя томительные секунды ожидания, показался другой доберман, быстрой рысью бегущий по двору. Илья сидел в каком-то углу, образованном, видимо, тем же кустарником, только аккуратно и ровно подстриженным. Позиция была удобной. Живодер по неволе рассчитывал пропустить собаку, потом быстро покинуть укрытие и наброситься сзади. По его прикидкам, пес должен был почуять кровь раскроенного товарища и пойти проверить в чем же дело.

Предсказуемое животное действовало точно по прогнозам. Вот добер миновал Илью. Вот он остановился в нескольких метрах от кустов в углу. Опустив морду к самой земле, пес начал разнюхивать, медленно сокращая дистанцию между собой и кустами. Илья знал о феноменальном слухе у кошек, а вот про собак такого не слышал. Поэтому он, как можно тише, покинул свое укрытие и на корточках подбежал к псу, надеясь быстро сразить того сзади. Доберман, видимо, не смотрел выпуски о животных и не знал, что слух у него так себе. Когда Илья был уже почти на расстоянии удара, пес резко выпрямил корпус, поднял от земли голову, а вскинутые вертикально вверх уши, говорили о том, что слышит он прекрасно. Рывком, черное тело развернулось, присело, а морда оскалилась. Пес зарычал и кинулся на Илью, успев один раз довольно громко тявкнуть. Бельштейн успел согнуть руку в локте и выставил навстречу оскаленной пасти предплечье. Одновременно с тем как зубы собаки впились в плоть, дамасский клинок вонзился доберу в шею. Илья кромсал шею собаки керамбитом, вонзая и вынимая свой металлический коготь, проворачивая его в разных направлениях. Несколько секунд и все было кончено. Челюсти разжались и второй страж дома черной вялой тушей пал на газон. Хакер, не замечая пока боли в пожеванном левом предплечье, поспешил отнести добермана к своему напарнику, устроив им что-то наподобие воинской братской могилы. Приладив второго мертвеца под кустом, диверсант быстро перебежал ближе к парадному входу и схоронился в дебрях зеленого лабиринта. Последний маневр был совершен чертовски вовремя. Слева от дома стояла пристройка. Дверь ее открылась и оттуда вышел коренастый мужик средних лет, лысый и в черной кофте с капюшоном. Видно было, что он только проснулся. Зевая и протирая глаза, тот посвистел и заплетающимся голосом негромко позвал:

— Борман, Крюгер! Ко мне! Что случилось?

«Видимо все-таки проснулся от лая», — с досадой подумал Илья. Все-таки собаки это одно, а тренированный опытный профессионал — совсем другое.

— Мальчики! Ко мне! — уже громче позвал он и негромко свистнул.

«А ведь во весь голос то не зовет… И не свистит. Что, квадратная морда, не хочешь будить хозяина?»

Тем временем коренастый вернулся в пристройку и уже через мгновение вышел с черным, впечатляющих размеров фонарем в руке. Такой и как дубинку можно было использовать, случись в этом надобность. Охранник пошел в обход дома, к тому самому дальнему углу где Илья свалил мертвых собак. Оставлять в живых его было нельзя, просто неразумно. Поэтому, сжимая нож в руке, и пытаясь не обращать внимания на боль в левом предплечье, Бельштейн как можно тише, но не мешкая, принялся сокращать дистанцию между ним и охранником. Фигура в черном худи вразвалочку шла вперед, лениво светя фонарем из стороны в сторону.

«Он может так высветить капли крови на траве!», — пронеслось у Ильи в голове. Медлить больше было нельзя, и он, пробежав последние метры, прыгнул и со всей силы вонзил лезвие охраннику в спину, надеясь сразу достать до сердца. В последний момент перед прыжком, секьюрити или услышал шаги, или, как дикий зверь, просто почувствовал опасность. Перед самым ударом ножа он успел немного сместиться и развернуть корпус. Удар не достал до сердца, но коварный керамбит входил почти всегда по рукоятку и благодаря своему изгибу накрепко врезался в жертву. Илья повис на охраннике, продолжая сжимать воткнутый в спину нож. Поврежденной рукой он зажимал громиле рот, пачкая тот в крови. Охранник изловчился сграбастать повисшего на себе разбойника рукой за шею. Коренастый пытался сорвать Илью с себя, одновременно бешено двигая корпусом. Бельштейн не удержался и сорвался. Разворачиваясь, лысый махнул своим тяжелым фонарем наотмашь и попал Илье в бровь. Нож так и остался торчать в мускулистой спине. Ночной диверсант остался безоружным. Нужно было во что бы то не стало вернуть себе керамбит. Широкая туша, скалистым утесом нависала над Ильей. В одной руке страж дома поигрывал фонарем, другой пытался достать и вытащить торчавший в спине коготь. Телосложение не давало ему достаточной гибкости, и он, плюнув на это дело, просто пошел на пятившегося Илью. Один взмах фонаря, другой. Оба удара пролетели в миллиметрах от скрытого капюшоном лица. Бельштейну удалось вернуть уверенность и равновесие. Он ловко поднырнул под следующим ударом, упал на одно колено. По инерции тяжелое тело охранника провалилось вперед, а Илья снова оказался у того за спиной. Вот она, оплетенная рукоять! Он выдернул нож, одновременно рванув тот вниз, открывая страшную рану. Из последних сил, истекающий кровью охранник махнул своим фонарем-дубинкой назад. Илья прекрасно видел удар и увернулся. Перехватив керамбит после ловкого оборота вокруг пальца клинком вверх, он молниеносным росчерком рассек охраннику горло. Глаза на пухлом лице закатились и массивное тело тяжело упало. Из раскроенной шеи толчками рвалась наружу кровь, темным пятном расплываясь по газону.

Согнувшись и уперев руки в колени, Илья пытался отдышаться после тяжелой схватки. Попутно он напрягал слух, чтобы понять все ли спокойно и можно ли хоть немного перевести дух. Никаких тревожных звуков не было. Ночной двор оставался тих. Теперь предстояло пробраться в дом. Илья взял фонарь и зашел в пристройку, надеясь найти там ключи от дома. Пятно яркого света выхватило плазму на белой стене и Sony PS4 под ней со стопкой дисков. Напротив стоял коричневый потертый кожаный диван и невысокий журнальный столик в центре. У дальней стены фонарь высветил письменный стол с выдвижными ящиками. Порывшись в них, хакер нашел связку ключей.

«Какой-то отсюда должен быть от дома», — подумал он, засовывая связку в карман.

Уровень адреналина немного опустился, и левая рука завыла воплем боли. Илья задрал рукав кофты на поврежденной руке — предплечье представляло собой ужасное зрелище. Из глубоких ран толчками вырывалась кровь, красной кобальтовой сеткой[5] опоясывая руку.

«Не хватало только еще тут все кровью залить», — подумал раненый, осматриваясь в поисках чего-то, чем можно было перевязать раны. К счастью рядом с диваном на тумбочке нашлось вполне чистое на вид вафельное полотенце, будто специально кем-то оставленное здесь для подобного случая. За неимением лучшего, Илья решил долго не рассусоливать и воспользоваться чем есть. Кое как перевязав руку и вдев ее обратно в рукав кофты, он покинул пристройку и пошел к парадному входу дома. Прежде чем бренчать ключами попусту, Илья решил попробовать — а вдруг не заперто. Не то, чтобы он сильно удивился, когда дверь легко, мягко и совершенно беззвучно отворилась. Внутри был мрак, лишь тусклые дорожки лунного света из окон в дальнем углу дома обеспечивали хоть какую-то видимость. Под ногами мягко пружинил ковер, справа были 2 деревянные, добротного фасада двери, по всей видимости ванная и туалет. Чуть дальше, в центре прихожей, витая лестница уходила на верхние этажи.

Илья задумался над дальнейшими действиями. Надо было найти компьютер. То, что он хотел сделать требовало работы именно с личной машины Азарянца. Из своего дома задуманный маневр Бельштейн даже не пробовал провернуть. Собственно, поэтому он и отправился сюда. По крайней мере так думал сам Илья. От размышлений его отвлек совсем легкий, можно даже сказать благородный, скрип. Кто-то явно спускался. Тенью, стараясь не шуметь, он метнулся под лестницу — там было что-то вроде ниши, в которой можно было спрятаться. Из своего укрытия он видел только толстые волосатые ноги в тапочках. Вот ноги ступили на пол и не спеша двинулись в сторону парных дверей у входа. Хозяин видимо захотел отлить. Дверь туалета закрылась и уже очень скоро открылась, а ноги в тапочках двинулись тем же маршрутом, но уже вверх.

Илья думал, как лучше ему поступить. Если он не хотел убивать Азарянца, то нужно было выждать время, пока тот заснет и тогда уже приступить к взлому его компа. Такой план сопровождался огромным риском. Дома он мог быть не один, плюс он мог часто вставать в туалет. Вдобавок к этому и компьютер мог стоять прямо в спальне.

Внезапно боль ударила в левую руку, и словно какой-то тумблер щелкнул у Ильи в голове. А почему бы и нет? Над чем вообще тут раздумывать? Посидев в укрытии еще немного и дождавшись пока все стихнет, выдохнув и собравшись с духом, он стараясь издавать как можно меньше шума, стал подниматься по лестнице. Аккуратные мягкие шаги не вызывали скрипов и скоро перед Ильей вытянулся коридор второго этажа. В дальнем конце коридора, занавешенное легким тюлем, жемчужным сиянием отступающей ночи светилось окно.

«Плохо дело — скоро рассвет. А я еще даже не знаю где что. Значит надо ускоряться».

Ступни при перемещении практически гладили пол. Илья осмелел, даже если кто-то не спал, то справиться с ними он сможет. Доказательством были 3 лежавших на лужайке во дворе трупа. Первая комната слева — похоже кладовка. Темная и воняет характерно. Дальше приоткрытая дубовая дверь. Илья припал к образованному проему и увидел массивный белый комод с трюмо на нем.

«Твою мать, похоже с женой… Вот блядь! Это совсем плохо»

В ответ на это боль ударила в левую руку так сильно, что заставила зубы сжаться и заскрипеть. Глаза сузились, а здоровая рука крепче обхватила нож.

Тихо отворив дверь и войдя внутрь, Бельштейн увидел тонкую фигурку на краю огромной кровати. Фигурка была прикрыта шелковой простыней, красиво очерчивающей ее изгибы. Девушка лежала на боку. Да, это была именно молодая девушка, ну или очень хорошо следившая за собой женщина. Тонкая талия, круто вверх вздымавшееся бедро. Светлые локоны упали на лицо, закрыв лоб и глаза. От этого только контрастней выделялись пухлые приоткрытые губы. Левую ладошку девушка подложила под щеку. Плечо этой же руки чуть скрывало крупную красивую грудь, с которой сползло покрывало. Справа от девушки развалившись на ¾ ложа на спине громко сопел Азарянц. Шелк простыни прикрывал лишь его пах. Огромные волосатые грудь и брюхо кузнечными мехами поднимались и опускались в такт дыханию.

«Пиздец… Что я вообще… Я не!..»

Удар боли. Красный туман в глазах. Мысли точно взрывом вынесло и головы. Илья забыл, о чем только что думал, и как зомби, исполняющий волю колдуна, тихо пошел к кровати.

«Боров спит, его и пушкой не разбудишь, значит начинать надо с девки» — пронеслось в голове.

Грязная перебинтованная рука откинула белокурые локоны, разбросанные по лбу и придавила ладонью пухлые, ненатуральные губы. Смертоносный керамбит одновременно с этим, очертя короткую дугу воздухе, врезался девушке в шею.

Илья видел, как открылись в ужасе глаза, но, когда он вырвал нож, в них уже не было жизни. Красная кровь стала быстро разливаться по подушке. Черная шерстяная туша рядом слегка заворочалась и во сне положила руку на крутое бедро уже мертвой подруги. Илья же неспешно обошел кровать и вскрыл второе горло. Если бы сейчас он отдавал отчет своим действиям, то ужаснулся бы ледяному спокойствию в душе. Миллиардер, лишь пару раз дернулся в конвульсиях, так и не приходя в сознание.

Убийца чувствовал, что дом чист, больше здесь никого не было. Вытерев нож о простыни и убрав в ножны, он покинул спальню. По наитию перешел на другую сторону коридора и отворил среднюю дверь наугад. Да, это оказался рабочий кабинет. Тут и сейф, и компьютерный стол с белым, украшенным надкушенным яблоком монитором. Илья отодвинул дорогое кожаное кресло, уселся в него и приступил к привычной работе. Во взломе помог его далеко не самый простой телефон. Спустя 20 минут работы все было сделано: бедной Ольге Валерьевне поступил баснословный перевод, а львиная доля средств фонда отправилось на проверенный офшор. АО «АрктикНедра» остались без значимого куска финансирования. Все так же, не совсем в себе, с гудящей от красного тумана головой, Илья покинул место бойни. Связкой ключей открыл кованную калитку на заднем дворе, неподалеку с упокоившимися в кустах собаками и был таков.

Черный Мерседес полетел по МКАДу навстречу красной полосе восходящего солнца.

Боль в левой руке заставила проснуться. Повязка, то вафельное полотенце, найденное в пристройке возле дома, насквозь пропиталась кровью. Яркие красные капли, просочившись, запачкали постель. Боль иглами пронзала мозг при малейшем повороте головы. Медленно, чтобы как можно меньше ею двигать, Илья встал с кровати. Жмурясь и смотря в пол, он почти что на ощупь дошел до ванной. Холодный белый свет ослепил, и мир поплыл вокруг, размазываясь и расплываясь. Справившись с пространством и, все-таки открыв кран, фрилансер сунул голову под ледяную струю. Бельштейн стоял так, пока висок не начал неметь от холода. Боль в голове немного отступила, но зато осталась и даже усилилась в руке. Осторожно, развязав полотенце, Илья осмотрел раны. Картина была, мягко говоря, не оптимистичная. Глубокие кратеры, оставленные зубами добермана, кровили при малейшем движении, а местами предплечье расходилось неровными рваными краями. Сама поврежденная рука припухла и была вдвое толще руки здоровой.

«Надо срочно что-то с этим делать. А в больницу по понятным причинам я идти не могу… Думай, голова еврейская!»

Пока Илья пытался сообразить, что же можно сделать с истерзанной рукой, стрелки часов приблизились к 6 утра. Вряд ли его ночные деяния окажутся в ближайшем выпуске новостей, но в больницу все равно ехать нельзя — слишком рискованно. Начнутся неудобные вопросы и подозрения. Чего доброго, сообщат в полицию, а тем уже не составит труда сообразить, что к чему. Хорошо еще, что перед уходом, он додумался почистить записи с камер наблюдения. Пусть он и был в капюшоне почти все время, но береженого, как известно…

На месте Ильи любой здоровый человек рисковал бы сойти с ума просто от осознания того, что несколько часов назад им были убиты трое, в общем-то, ни в чем неповинных людей. Неповинных, по крайней мере, перед ним лично.

Илья, вновь и вновь возвращаясь в мыслях к своим ночным зверствам, все никак не мог углубиться в них и начать по-настоящему над ними раздумывать, словно кто-то этого ему попросту не позволял. Проводя аналогии с близким Бельштейну компьютерным миром, можно было сказать, что в голову к нему кто-то без его ведома установил сильнейшую антивирусную программу. Сетевой экран, безжалостно блокирующий все неугодные, разрушительные мысли. Сейчас, например, рефлексия по поводу убийств, сожаления и раскаяния были отправлены в черный список этого метафорического файервола. Мозгу Ильи разрешалось помнить все события, хронологию, но вот сожалеть и раскаиваться по этому поводу — нет. Будто все эти муки совести и души, страхи и нервы, которые любой нормальный человек обязан был испытывать просто по своей природе и привитым обществом понятиям, были заблокированы в голове фрилансера. Так Роскомнадзор блокирует неугодные ему сайты. Вот только если в последнем случае эти ограничения обходятся любым школьником в 2 клика, то в случае с головой Ильи все было не так просто. Да и не хотел он этого, если разобраться! Сейчас было совсем не до страданий и сокрушений по поводу содеянного. Если получится (или если позволят), он обязательно подумает об этом потом.

Рука, рука…

Точно! Ну конечно!

От внезапно осенившей голову мысли, Илья побежал в спальню за телефоном. Кран в ванной остался бежать, а мокрая пожеванная конечность заливала дорогой паркет кровавыми каплями.

«Пес с ним! Вытру как-нибудь потом!»

Ввалившись в спальню и схватив с тумбочки телефон, Илья, не сразу попадая по кнопкам, нашел в контактах нужные цифры.

— Алло.

— Алло! Давид, привет!

— Бельштейн? — сонный заплетающийся голос, пауза. Потом, — Илюха? Здорово, брат! Ты!.. Ты где вообще? Неужели прилетел?

— Дава! Да, я в Москве. Прости, что так рано звоню… Просто тут резко стала нужна твоя помощь. По твоей части.

— Что с тобой? — голос в трубке мгновенно стал серьезным.

— Поранился вот… Неохота скорую вызывать, да там еще вышло так… Короче, вот.

— Что случилось? Как сильно?

— Да, веришь нет, собаки покусали. Довольно сильно.

— Щас буду Илюха, потерпи.

Трубку повесили, Илья бросил телефон на кровать. Дело оставалось за малым — просто дождаться. Давиду Ашортия, своему однокласснику, а по совместительству кардиохирургу, Бельштейн доверял как себе.

Пока Давид ехал к Илье, последний провалился в густую тягучую дрему. Так боль ощущалась немного слабее.

Звонок в домофон. Капая кровью на пол, Илья подскочил к двери. В окошечке видео связи коммуникатора было знакомое лицо с фирменным орлиным носом и с давно уже немодной прической с выбритыми висками и небольшим хвостиком на затылке. Илья нажал кнопку на домофоне и увидел, как хвостик скрылся из поля зрения камеры.

После того как открылась входная дверь, Ашортия припарковал свой модный кожаный чемоданчик походного лекаря на тумбочке в коридоре, и друзья обнялись.

— Маркович! Обалдеть столько лет тебя не видел! — с очень легким, но все же угадывающимся акцентом, горячо приветствовал друга грузин.

— Ай-ай, Дава, полегче! На самом деле всего полгода прошло или около того. Ты ж клятву Гиппократа давал, а сам вон чуть не оторвал больную руку.

— Ой, прости, Илюх. Так, показывай уже, что там у тебя! Куда пройти?

— Пошли в спальню, я там все равно уже все кровью залил, так что нормально будет.

Ашортия взял свой чемоданчик и последовал за другом. Когда Илья лег, хирург молча, аккуратно размотал пропитавшееся кровью полотенце. Карие глаза расширились, а черные немаленькие брови поползли наверх. Качая головой, грузин сказал:

— Хорошо, откуда это говоришь? Собаки?

Илья выдал уже заготовленную версию. Врать другу было не хорошо, но и всю правду открывать было опасно. Поэтому, Бельштейн решил остановиться на полу правде. А как хорошо известно любому обманщику: лучшая ложь — это именно недосказанная правда.

— Не поверишь, Дава. Вечерком решил прогуляться. Помнишь же школу, где в футбол еще собирались, за Павелецкой туда, вверх? Так вот, там что-то строят, пока только котлован, и я подумал через него срезать. Ну и пиз**ц, откуда ни возьмись налетела целая свора. В жизни таких агрессивных не видел. Сначала лаять начали, как ненормальные, я кинулся, какой-то кирпич поднял, кинул в одну, а другая в это время вцепилась, — и Илья слегка поднял поврежденную руку, — короче еле ноги унес.

— Офигеть, конечно… И это в центре Москвы, — покачал головой Давид, попутно вытаскивая свои врачебные принадлежности из сумки.

«Интересно, поверил или нет?», — между тем подумал Илья, — «вроде бы да».

— Так, друг, давай-ка сначала анестезию, тут шить надо будет.

— Ой нет, Дав, у меня на это дело непереносимость, или как там правильно, ни ледокоин ни новокаин, к сожалению… Потом весь день комиксы смотреть буду.

— Хм… Но тогда будет больно, Илья.

— О, знаю! — воскликнул Бельштейн, вскакивая с кровати и морщась от боли, — давай, как говориться, приятное с полезным! Момент!

И он вышел из спальни.

Вернулся больной с большой початой бутылкой виски в одной руке и двумя стаканами в другой.

— Давай за встречу, ё-моё! А то, что мы как не родные!

С этими словами он поставил бутылку и стаканы на прикроватную тумбочку.

— Помоги мне!

Давид взял бутылку, откупорил со смачным звуком и разлил солнечный янтарь по стаканам.

— Это тебе, — протянул он Илье полный стакан, — давай залпом.

Заходил кадык на небритом горле и 250 мл исчезли за несколько секунд.

— Аааа! — крякнул Илья и вытер губы, — Ууууу! Почему так жестко, 25 лет же??

— А надо меньше гей-коктейли свои пить, тогда и не отучишься от нормальных мужских напитков, — весело ответил Ашортия и пригубил из своего стакана, — мне пока хватит, если, конечно, ты не хочешь, чтобы стяжки у тебя на руке получились вкривь да вкось.

— Не особо, — ответил Илья, — давай уже, Склифосовский, начинай.

— Давай-ка еще немного, — чуть подумав, сказал хирург, наливая своему пациенту еще пол стакана.

— Слово доктора…Ик! Закон! — изрек больной и опрокинул очередную дозу.

В голове закружилось, и комната пошла волнами, уплывая куда-то в астрал. Почти пол литра виски на голодный желудок, да еще и после стресса — страшная, убойная сила.

Ашортия быстро обработал рану, снарядил ниткой ту самую, страшную кривую иглу и принялся за дело.

— Ай, ни**я себе!

— А как ты хотел, дорогой? Лежи, терпи давай. Можешь что-нибудь прикусить.

— За нос щас тебя прикушу! …Ах, сука! — это иголка в очередной раз проколола кожу, — помню я маленький голову разбивал… ААААА! А в мясо обязательно колоть??

— Вай, ну какое мясо! Работаю исключительно по эпидермису! Так, терпи-терпи! Стрижка, как говориться только начата. Колотые шить не буду.

— Давай, шей меня полностью, чего уж там… — решил блеснуть героизмом порядком захмелевший пациент.

— А почему кстати в больницу сразу не поехал? Ну или раньше меня не вызвал, — резонно поинтересовался грузин.

— Да, ты знаешь… — начал сочинять Илья на ходу, — сначала не подумал, что так все серьезно. Думал с утра тебе набрать. А в больницу почему не поехал?.. Ты прикинь, я же в Индонезии как-то с паспортом искупался! Но пластику то хоть бы хны, а вот полис, который там сложенный лежал, это дело не пережил, вот…

— Ну ты и дубина! — покачал головой Давид.

— Да уж!..

Остаток операции прошел молча. Илья лишь морщился и тихонько охал, когда иголка раз за разом пронзала кожу.

Вскоре дело было сделано. Ашортия обработал швы, наложил какую-то мазь и перевязал рану.

— Короче, Илюха, это собаки, сам понимаешь. В больницу все равно надо — прививку от бешенства сделать. На перевязки и я могу приезжать или ты сам, а вот прививку — надо. У меня с собой не оказалось сыворотки. Я, конечно, могу найти, но это надо сделать как можно быстрее, потом смысла не будет. Хочешь отвезу тебя к себе на работу? Там полиса не надо.

Илья немного подумал, особенно над тем, какой сейчас день. Вспомнив, что сегодня суббота, а значит в клинике Давида не должно быть много народу, он сказал:

— Если не трудно, Дава, то я за. Спасибо.

— В карман не нальешь! Или как там правильно, — весело ответил грузин, — собирайся, поехали.

После того как друзья сели в машину к Давиду и выехали на Валовую, Ашортия сказал:

— Кстати, Илья, тут же накануне и со мной тоже интересная хрень случилась. Интересная и непонятная…

Шоколадный Touareg остановился на светофоре, хирург закурил и продолжал:

— А я ведь не удивлен, что ты мне набрал сегодня, Илья. Ну, то есть, не совсем удивлен.

— Ты о чем?

— Вчера утром, ближе к обеду я получил странное сообщение, предупреждение что ли… Ничего конкретного, но, когда ты позвонил, я сразу связал это с тем странным случаем.

— Какой случай? Дав, ты о чем вообще, — Илья был изрядно сбит с толку. А в атакованную виски голову информация проникала очень и очень плохо.

— Да она ж у меня с собой! На заднем сиденье лежит, можешь глянуть, там все как было. Специально в машину забросил — тебе показать, перед тем как ехать.

Заинтригованный Илья повернулся назад, пошарил рукой по заднему сиденью.

— Дава, тут нет ничего.

— Посмотри, там под седушками, может упала, закатилась. Я точно помню, что брал её.

— Её… Кого её? — бурчал себе под нос Илья, нырнув головой куда-то в темную глубь, около ножных ковриков заднего ряда, — а вот кажется, что-то…

Тут он замолчал, потому что по материалу и его фактуре сразу узнал, о чем конкретно говорил сейчас его друг. Спустя несколько мгновений, Бельштейн, преодолев боль в затекших от пребывания в неестественном положении мышцах, разогнулся и занял привычное положение в пассажирском кресле. В руках же он держал небольшую черную коробочку, исполненную точно так же и точно такого же размера, как та, что он получил от неизвестного в Джакарте.

Хакер побарабанил пальцами по коробке, нервно вздохнул и начал, как ему показалось, стремительно трезветь.

— И что ты говоришь, там записка была, с предупреждением?

— Про записку я, однако, ничего не говорил, — ответил Давид и быстро взглянул на Илью, — но ты угадал. Можешь ознакомиться, она там внутри так и лежит.

Раненный быстро открыл коробку и увидел сложенный вдвое лист добротной плотной бумаги, развернул и прочитал:

И все. Точка. Точно так же кратко и одновременно многозначительно. Писали явно те же люди или тот же человек. Или не человек — почему-то подумал Илья.

— Как это у тебя оказалось?

— Я только закончил прием очередного пациента, как позвонила девчонка с приемной и сказала, что какой-то неизвестный оставил эту коробку на мое имя, потом он сразу же ушел. Все.

— Да уж… — только и смог сказать Илья.

Какое-то время ехали молча. Бельштей так и сидел с открытой коробкой на коленях о чем-то размышляя. Тут он уже открыл рот, готовясь рассказать другу о точно такой же посылке, полученной им от точно такого же странного незнакомца в Индонезии, как его руку ни с того ни с сего пронзила страшная боль.

— Ааааа! — застонал Илья.

Давид быстро посмотрел на него и озабоченно спросил:

— Илюха, что такое? Заболела?

— Бляяяяяяяяять! Как же больно! Сууу. ка…

И тут боль отступила так же внезапно, как и началась.

— Дав, машина!

Задние фонари Kia Sportage, стоящей на светофоре летели в лобовое стекло.

— Твою мать! — крикнул Ашортия и ударил в тормоз со всей силы. Зад Volkswagenа подпрыгнул, заскрипели шины и большой внедорожник клюнул носом в сантиметрах от корейского бампера. Столкновения едва удалось избежать.

— Ху!.. — выдохнул Давид, — еще бы чуть-чуть.

— Да уж!.. — перевел дух и Илья.

— Так, спокойно, давай просто доедем, — сказал грузин и отцепил от руля побелевшие от сильнейшего напряжения пальцы.

Машины тронулись, Давид очень мягко и аккуратно нажал на газ. До клиники друзья доехали без дальнейших приключений. О том, чтобы рассказать Давиду про аналогичный случай с получением странного предупреждения Илья как-то совсем забыл.

— Юля, привет, — сказал Давид девушке на ресепшене, когда они с Ильей прошли в фойе больницы, — Михалыч на месте?

— Да, Давид Зурабович, конечно. Что-то случилось? — спросила она, посмотрев на Илью, точнее на его перебинтованную руку.

— Ничего страшного, Юль, просто надо человечку укольчик поставить.

— Поняла.

— Потом я его отвезу. У меня там что на сегодня с записью?

— С 12 дня. Три человека, Давид Зурабович.

— Ммм, хорошо. Илюха, ну ты слышал, придется на работе сегодня побыть, не серчай.

— Да что ты, Дав! Со мной нянчиться не надо! И так спасибо тебе большое!

— Хорошо. Твой кабинет вот по тому коридору, почти до конца. 1-20. Стучи, заходи, скажешь, что от меня. Очередь игнорируй, если будет. Тут дело срочное. Ну давай, я к себе пойду. Вот ключи.

И он положил ключи от Touaregа на стойку регистрации.

— Давид, не гони! На такси уеду, я ж не при смерти! — Илья схватил ключи и стал засовывать их в руку другу.

Мужчины какое-то время разыгрывали эту джентльменскую комедию, после чего Ашортия все-таки принял ключи и наказал Илье звонить ему при любых осложнениях и неприятных ощущениях.

— Да и вообще звони, раз уж приехал! Столько обкашлять надо! Ну все, давай!

Друзья обнялись, и Давид пошел к себе на верхние этажи. Илья же отправился в указанный ему кабинет.

Когда он постучался, то вопреки ожиданиям из-за двери ему ответили нежным женским голоском:

— Входите, не занято!

Бельштей был несколько удивлен, ведь в его представлении Михалыч мог звучать как угодно, но только не так. Когда он вошел, то сразу спросил:

— Здравствуйте! Простите, а разве меня не мужчина должен был принимать?

— Константин Михайлович? Да, он только что вышел по неотложному делу, не сказал какому, я буду его заменять. Надежда.

С этими словами зеленые глазки под длинными ресницами мило сузились, а кожа в уголках этих самых глазок собралась в сеточку морщинок. Девушка принимала в маске. После такой чудесной улыбки глазами, Илья как-то успокоился. Он уже устал удивляться, поэтому просто прошел и сел в приемное кресло.

— Слушаю вас, — промурлыкала Надежда.

— Я от Давида Зурабовича, мне бы от бешенства чего поставить, — немного смущаясь формулировке задачи, начал Илья, — Вот.

Он немного приподнял забинтованную руку.

— Собаки покусали.

— Все понятно, ни слова больше! Лишних вопросов задавать не буду, если лично Давид Зурабович вами занимался. Времени много не займет. Всего 2 укольчика.

— 2? Почему два? — спросил фрилансер, немного сбитый с толку.

— Один — это непосредственно вакцина, а другой, — она еще раз выпустила свои зеленые стрелы в улыбке, — это такое интересное обезболивающие. Во-первых, потому, что первая инъекция сама по себе болючая, в во-вторых, чтобы убрать возможные спазмы в месте вашего ранения.

Девушка легко погладила Илью по бинтам повязки, затем ловким пируэтом развернулась и, проходя к шкафу с препаратами, как бы случайно задела попой здоровую руку Ильи. Одновременно с этим по палате заплясал легкий шлейф ее духов. На Илью, кажется, снова накатил хмель и кровь прилила к нижней части тела. Соображать он сейчас не мог, да особо и не хотел. Тем временем медсестра шла обратно с двумя готовыми шприцами, руки она уже успела когда-то облачить в перчатки. Подойдя к Илье, девушка бросила молниеносно-быстрый взгляд на бугорок в районе его ширинки. Затем, отложила один шприц в сторону, сняла колпачок с иглы другого и выпустила лишний воздух. Из иглы вырвалась струйка. Хлопнув ресничками, Надежда проворковала:

— Хорошо, вижу вы готовы. Я тоже!

Она нежно повернула предплечье Ильи, протерла локтевой сгиб откуда ни возьмись взявшейся ваточкой и аккуратно ввела иглу в вену. Выпустив раствор, девушка быстро вынула иглу, велела Илье пока держать ваточку, а сама повернулась за вторым шприцом.

— Вторую внутримышечно. Вижу у вас рубашка, надо освободить плечо. Давайте я сама.

Надя склонилась над Ильей и принялась расстегивать тому пуговицы рубашки. Гораздо медленнее и чувственней, чем того требовала ситуация. Когда с пуговицами было покончено, медсестра оголила трицепс, мазнула ваткой и вонзила туда иглу шприца со второй сывороткой. Ярко-желтая, чуть ли не фосфоресцирующая жидкость быстро перетекала из шприца в загорелую конечность.

— Ну вот, — сказала Надежда, откладывая в сторону пустой шприц.

— Это все? — проговорил Илья. Сразу после инъекции его голова начала странным образом легко кружиться.

— Да. А чего вы еще ожидали? Теперь никакое бешенство вам не страшно, можете быть абсолютно свободны.

Илья встал и на нетвердых ногах вышел из кабинета.

Голова звенела, как после большой дозы никотина. Придерживаясь за стенку коридора и со склоненной вниз головой, Бельштейн аккуратно и не быстро пошел обратно в фойе больницы. Снова оказавшись в просторном светлом зале, он разместился на скамье для ожидания и достал телефон, чтобы вызвать такси до дома. Символы на экране плясали и двоились, голова кружилась. Почему-то захотелось спать. Илья списал странные симптомы на работу второй вакцины. Все-таки, если там были какие-то обезболивающие, то у него вполне могла быть непереносимость и к ним. Решив, что тревожить друга уже не вежливо и хватит, фрилансер решил стоически перенести бунт организма против фармакологии. Взяв себя в руки и попытавшись отвлечься на какие-то сторонние мысли, удалось дождаться приезда такси.

Когда Илья вышел из здания госпиталя, ему было уже совсем не хорошо. Хромая и запинаясь, не понимая, где верх, низ, право и лево, зигзагами он ковылял до расплывающегося желто-бело-черного пятна, отдаленно напоминающего машину.

Тут внезапно под локоть его подхватила чья-то рука.

— Давид… — прошептал Илья заплетающимся языком, — как ты вовремя. Что она мне вколола?

— Давай в машину быстро.

— Ты… кто? — еле слышно выдавил из себя Илья.

— Садись.

Перед ним открыли дверь и сунули его тело на заднее сиденье. Незнакомец сел спереди. Машина тронулась

— Так, мы едем на… Павелецкая улица… Дом… Я там указал в… в Яндексе — собравшись с силами, на пределе доступной громкости сказал Илья.

Он чувствовал неладное, но совершенно не понимал, что с этим делать и как себя следует вести. Его голова работала сейчас словно у маленького мальчика, потерявшегося в супермаркете. Шок, растерянность, страх и полное непонимание того, что делать дальше.

Тем временем странный незнакомец что-то тихо сказал водителю и такси вместо того, чтобы просто ехать дальше по садовому, свернуло налево, куда-то в сторону Лефортово. Точнее Илья просто не мог определить. Голова отказывалась его слушаться.

— А куда мы едем? — выдавил из себя он, — и кто вы такой вообще?

— Это не важно, Илья Маркович. Едем к одним хорошим и честным людям. На беседу.

— На какую еще беседу? Я еду домой.

— Нет, домой вы не едите. Сперва нам надо кое-что проверить.

Незнакомец немного помолчал, а потом продолжил говорить:

— Вы, должно быть чувствуете себя несколько странно. Это нормально. Это особенности препарата, что сейчас в вашей крови. Еще немного и неприятные ощущения пройдут. Останется только желание поступать честно и правильно. Вы же честный человек, Илья Маркович?

— Я… Честный человек… Что вы несете? — голос становился громче и увереннее, подтверждая слова незнакомца, Илье действительно становилось лучше. Голова прояснялась, мир вокруг переставал вибрировать и дергаться. Бельштейн вновь стал узнавать свой голос.

— Остановите машину!

— Мы, к сожалению, не можем этого сделать. Тем более ехать нам осталось всего чуть-чуть. Да не волнуйтесь вы так! Еще раз повторяю, трогать вас никто не будет. Просто побеседуем с вами и можете быть абсолютно свободным!

— Да кто вы, черт возьми, такой?! По какой причине меня задержали, я ведь ничего не сделал!

— Вы так в этом уверены? Каждый из нас что-то сделал в своей жизни, и постоянно что-то делает.

— О чем вы, что вы?..

И тут Илья почувствовал то, что должно было на самом деле накрыть его раньше. Он вспомнил ночную вылазку в рублевский коттедж Азарянца. Бельштейн, разумеется, никогда об этом и не забывал, но сейчас в его голове словно прорвало плотину, сдерживающую поток рефлексии и страхов по этому поводу. Мозг заработал как у абсолютно рядового человека, совершившего убийство. Сердце ушло в пятки, желудок перевернулся, по позвоночнику побежал тот самый холодок. Илья разом испытал на себе все те клише, которыми пользуются при описании сильнейшего ужаса.

— Что это вы так внезапно замолчали, Илья Маркович? Устали от недоверия, может быть? Или захотели нормально поговорить. Пожалуйста, можем начать хоть сейчас.

Незнакомец после этих слов как будто бы достал что-то из внутреннего кармана черного пальто и нажал на кнопку.

«Писать меня собрался или как?», — подумал Илья.

Не успел он об этом подумать, как мысли в голове снова резко поменяли свой вектор и пошли в совершенно ином направлении. Черепная коробка будто дико зачесалась изнутри. Зуд был нестерпимым, а вместе с ним пришло желание говорить. Просто говорить и рассказывать все, что взбредет в голову без разбору. Словно единственное, чего уже очень давно не хватало Илье — это полностью чистосердечно и откровенно кому-нибудь выговориться.

Вдобавок ко всему, заболела рука, но не так как раньше внезапно и мощно, вытесняя этой болью все остальное, а как-то вкрадчиво, точно на заднем фоне. Тем не менее, внимание, пусть и немного, но переключилось на руку, сделав желание говорить не таким сильным и главенствующим.

— Вы говорите, Илья Маркович, не стесняйтесь. Ну! — голос незнакомца чуть дрогнул. Казалось какой-то бит былой уверенности только что покинул его хозяина. Илья открыл было рот, но рука сильно зачесалась. Захотелось сорвать бинты и утолить жгучий зуд.

— Да погодите вы! Рука вот! Не видите, что ли? Больного человека куда-то повезли, как вам не стыдно!

На переднем сидение лишь усмехнулись в ответ. Человек в черном пальто прекрасно знал, как должен работать препарат, вколотый Илье, и он понял, что тот начал действовать.

— Мы вам сочувствуем, — продолжил говорить незнакомец чуть погодя, — может расскажете, как поранились?

— Покусали. Гребаные собаки.

— Очень интересно! А поподробней.

— Пожалуйста! — Илья точно муха, сломя голову летел в расставленные паучьи сети, — Как обычно вышел из дома, пошел… То есть сел в машину и поехал… Ай!

Пульсирующая боль усилилась. Точно кто-то никак не хотел позволить Илье свободно говорить, постоянно отвлекая того на боль в руке. Сам же пострадавший не мог отследить эту закономерность. Все его сознание было занято борьбой между желанием выговориться и постоянно мешающей ему это сделать, то затухающей, то вновь вспыхивающей болью.

Машина тем временем въехала на какой-то мост через Москва-реку. Пахнуло затхлым морским воздухом. Пародия на море, но вода есть вода, и близость к ней так или иначе всегда ощущаешь. В голову ударило, и декорации сменились в очередной раз. Зуд утих. Какой-то древний, необъяснимый ужас вышиб все лишнее словно тараном. Неподконтрольным пальцем Илья нажал на кнопку стеклоподъемника и в лицо ему задул освеженный рекой воздух.

— Ху! Ху! — это Бельштейн жадно дышал.

— Вам не холодно там? Может закроете окно?

Илья не реагировал.

— Закрой, — обратился незнакомец к водителю.

Окно поползло вверх, глухо ударило в резиновый уплотнитель, а уши немного заложило от резкой смены давления на скорости.

— Вы не стесняйтесь, продолжайте.

Машина проехала мост. Речная свежесть оставалась позади, вместе с ней из головы Ильи уходил и страх, освобождая место для того самого зуда, стимулирующего откровенность.

— А… Сел и поехал…

— ТОРМОЗИ!!! — истошный вопль с переднего правого.

Мгновение, потом страшный удар в борт, грохот бьющегося стекла и покореженного металла, покрашенная в цвета Яндекс-такси Camry завертелась по асфальту. Невесомость. Чей-то истошный крик в салоне. Мир вверх тормашками. Удар головой о потолок, потом плечом о дверь. Водителя впечатало виском в левую стойку, пассажира в черном — в правую. Илья видел это, точно в замедленной съемке. Головы обмякли. Сам он расставил руки, пытаясь удержать баланс и не биться о внутренности Тойоты подобно мячику для пинбола. Получилось. Машина перестала переворачиваться и теперь просто доскальзывала по асфальту вверх тормашками, повинуясь инерции. Два тела спереди: ни живых не мертвых, обмякли в отключке. Перевернутый вверх ногами Илья, в неестественной позе распластался по крыше. Рука чудовищно болела, повязка на ней была красная и насквозь мокрая от крови. Запах бензина в салоне уже заставлял слезиться глаза. Понимая первобытным, звериным чутьем, что надо выбираться, Илья принялся бить ногами в дверь. Замки заклинило, металл покорежило — дверь не поддавалась. Через переднее треснувшее стекло Илья видел, как с капота на асфальт течет черная тягучая жидкость. Миг, и она обратилась жидким огнем. Тут же вспыхнула и черная лужица на асфальте. В ушах стоял звон и гул, но до слуха доходли какие-то не то крики, ни то сирены, ни то все вместе.

С резким, высоким звуком, стекло взорвалось разлетающимися обломками. Илья повернул голову на звук и увидел 2 руки, шарящие по салону. Протянул навстречу свою, здоровую. Руку крепко схватили, и его поволокли из машины. Резкая боль от пореза о край разбитого стекла пронзила поясницу. Сильные руки подняли его, обхватили подмышками и поволокли. Стараясь перебирать ногами, Бельштейн пытался идти как мог, не сопротивляясь неожиданной помощи. Открыли черную дверь и его бережно посадили в темный салон за тонированными стеклами. С ревом мотора машина рванула с места. Где-то там позади раздался взрыв. Не в силах хоть что-то больше соображать, Илья потерял сознание.

— Давай-давай, просыпайся!

Голос доносился словно откуда-то из тумана. Невесомость и пустота в сознании отступили, Илья почувствовал, что лежит на чем-то мягком. А еще его не сильно, но довольно ощутимо и настойчиво хлопали по щекам.

— Давай, приходи в себя, ты в безопасности.

Инстинктивно Бельштейн отмахнулся от очередной порции ударов по лицу, открыл глаза, потер лицо и осмотрелся. Он был у себя дома, лежал в зале на диване. В двух шагах от него стоял незнакомый человек со скрещенными на груди руками и прищурившись, критически его осматривал.

— Кто вы, что вам надо? — быстро спросил хакер и отодвинулся на диване как можно дальше.

— Успокойся. Я здесь чтобы помочь. Точнее уже помог. Ты что, ничего не помнишь?

Илья увел глаза вниз, пытаясь вспомнить последние события. Громкий взрыв, тонированные стекла, клиника, Давид…

— Я… Я был в больнице. Мне перевязывали руку… — начал растерянно говорить он, — а потом… О, господи!

— Что, вспомнил?

— Б**дь, твою мать… Вы пришли за мной? Но как вы узнали?

— О чем ты?

— Я убил их, убил их всех, слышите! — прокричал Бельштейн.

— Ясно. Сыворотка еще действует… Но, кто бы сомневался.

— Какая сыворотка?

— Так. Слушай меня сюда. Во-первых, не стоит орать на весь дом. Тем более о том, что ты якобы, кого-то там убил.

— Якобы? Но ведь…

— Хм… Получается так и есть… — перебил его незнакомец, — Я догадывался об этом. Что ж, спасибо, что сам признался. Только впредь старайся контролировать свои выплески красноречия. До добра они точно не доведут.

Мужчина отвел взгляд, посмотрел куда-то вверх, будто бы изучая хитрую систему потолочных спотов освещения гостинной Ильи, помассировал внушительный подбородок такой же внушительной рукой с узловатыми костистыми пальцами и продолжил:

— С какой-то стороны это неплохо. Значит мы не ошиблись. Но и они тоже оказались правы и нашли тебя раньше нас. А вот это уже не очень хорошо.

— Мы? Кто «мы»?! Кто «они»!? О чем вы вообще, что происходит?

— Что происходит? Если грубо по фактам, то прошлой ночью ты вырезал целую семью. Это, кстати сейчас по всем новостям. Наверно хорошо, что ты сразу поехал в больницу и не видел эти выпуски, а то мог бы натворить дел, губительных в первую очередь для тебя же.

Илья просто сидел и невидящим взглядом смотрел куда-то в точку. Мозг отказывался понимать, что ему делать и как реагировать на эту чудовищную информацию.

— Мне надо кофе и покурить.

— Валяй, ты у себя дома, в конце концов. Я б, кстати, тоже не отказался от чашечки.

Хозяин квартиры встал с дивана, подышал, стараясь привести мысли в порядок, несколько раз сжал и разжал пальцы, помотал головой. Все эти действия помогли немного прийти в себя и не до конца, но все-таки собрать расхлябанные, рассеянные страхом и смятением мысли воедино. Вспомнив, где же в этом доме находится кофе-машина, фрилансер сказал:

— Хм. Полагаю, это меньшее, что я могу для вас сделать. Если я правильно понял хоть что-то, то вы спасли меня.

— Правильно понял.

Бельштейн пошел в кухню, которая, к слову говоря, была здесь же, отделенная от гостиной массивным стеллажом, выраставшем прямо из ниши в стене. Почему-то, когда Илья оказался у кухонного стола, мысли снова разбежались и перепутались. Потупив в знакомый, казалось бы, стол несколько секунд и, наконец, вспомнив, где что находится, хакер приступил к приготовлению напитка.

— Так вон же машина, нет? — спросили из зала.

— То есть?

И тут Бельштейн обнаружил, что стоит возле разогретой конфорки с туркой на ней.

— По старинке, что ли любишь? А зачем тогда было машину покупать?

— Да не люблю я по старинке… Просто сейчас что-то…Так вкуснее получается, — тихо закончил он.

Через некоторое время кофе был разлит по чашкам, и Илья вручил странному гостю его порцию.

— Спасибо.

— Это вам спасибо. Я Илья кстати.

Таинственный спаситель усмехнулся:

— Думаешь, я не знаю?

— Да нет, знаете, конечно. Наверно… Просто так, вроде принято. Я называю свое имя, другой человек называет свое.

— Можешь звать меня, — секундная пауза, — Сергей.

— То есть могу звать? А вас на самом деле, не так что-ли зовут?

— Серьезно, да? То есть Сергей я на самом деле или нет — это волнует тебя сейчас больше всего?

Илья отхлебнул из чашки и потянулся за пачкой сигарет.

— Не возражаете, если я прямо тут?

— Повторяю: ты у себя дома.

— Ну да, ну да…

Чиркнуло кресало зажигалки, Илья подкурил, прошел в дальний конец зала и открыл окно.

— Спасибо еще раз. Я даже не знаю с чего начать. В голове одновременно как будто бы туман и пусто, но вместе с тем, там столько всего…

— Ты хочешь признаться?

— Не понял.

— В убийствах признаться хочешь? Совесть мучает?

Илья на секунду задумался.

— Сейчас да. Я в ужасе, когда думаю, о том, что сделал. Сразу после ничего такого не было. Я даже, знаете… Чувствовал себя… Как будто правым, что-ли…

— Не поверишь, знаю. Так и было задумано.

— Задумано? — Илья взглянул на Сергея, легко прищурившись, — Кем?

— Слушай, ты не должен был задаваться такими вопросами, а я на них отвечать. Если бы все прошло как надо, то я в твоей жизни вообще никогда бы не появился. Но, к сожалению, дядька однажды Ньютон открыл закон, что у любого действия есть противодействие. Мы, разумеется, к противодействию были готовы, но думали, что найдем тебя гораздо раньше.

— Давид? — только и смог спросить изрядно сбитый с толку Илья.

— Он не при чем. Он просто твой друг.

— А вы-то, кто такие? Как вы смогли открыть дверь? Как нашли меня? Что происходит?

— Дверь я открыл ключами, которые нашел у тебя в кармане. А по поводу найти — уже интересней. У тебя не совсем простой телефон так?

— Ой, телефон! — хакер осекся и смутился, — Не простой, вы правы. Скажем так, необходимость по роду деятельности. А кстати, где он?

— Вон он лежит, в коридоре, на тумбочке. Вроде работает, только экран треснул. По нему мы тебя и нашли.

— …Нашли? По нему?.. Значит возможно… Бл**ь.

— Не переживай ты! — незнакомец первый раз улыбнулся, — очень сомневаюсь, что кто-то еще, когда бы то ни было тебя по нему найдет. Мы-то подоспели в последний момент.

— Чувствую, глупо будет в третий раз спрашивать кто вы.

— Правильно чувствуешь.

— Что теперь?

— Теперь, чтобы ты не натворил дел и не запорол всю, скажем так, программу, надо нейтрализовать то, что они тебе вкололи.

— Что это такое?

— Ты заметил, что в последнее время стал чувствовать все несколько иначе? Стал может агрессивнее, злее, менее чувствительным?

— Да… Есть такое, но я думал, что это просто из-за усталости от собственной однообразной жизни.

— Хех! — крякнул Сергей, усмехнувшись, — я б наверно тоже так подумал, но нет.

— Это все после Джакарты началось.

— Джакарта? Это ж вроде где-то в Океании?

— Да, столица Индонезии.

— Ясно, может не продолжать. Обычно так и происходит.

— Ага, ясно. Уточняющие вопросы, как я понимаю, задавать нет смыла.

— Ну… Смотря какие, но в целом понимаешь правильно.

Раздался звук оповещения, и Сергей вынул из внутреннего кармана кожаной куртки телефон. Прочитав сообщение, он сказал:

— Мне пора. Ах да, вот.

С этими словами он откуда-то из недр куртки достал блистер с большими синими капсулами, выщелкнул одну и протянул Илье.

— Глотай. При мне.

— Э нет! Хватит с меня неизвестной медицины.

— Давай быстрее. Мне идти надо! Ты что ли не понял еще, что я за тебя? Или хочешь в тюрьму? Там, я тебя уверяю, все гораздо хуже, чем здесь.

— Откуда вы знаете? Я вроде в тюрьму не собирался.

— Ты не убийца. Твоя совесть прекрасно об этом знает. Максимум послезавтра ты пойдешь и во всем сознаешься. Или наделаешь ошибок, и тебя найдут.

Илья молчал. Он понимал, что Сергей здесь абсолютно прав.

— А что изменится, когда я выпью таблетку.

— Все станет, как было. Вернуться блоки на твое сознание, в том числе и на совесть. Прости, но выбора у тебя нет. Либо так, либо тюрьма.

— Хорошо, давайте.

Илья взял таблетку и положил в рот. Сергей пристально смотрел, как кадык Бельштейна с усилием дернулся, проталкивая пилюлю в горло.

— Ну вот и замечательно. Сейчас я уйду, а ты ложись спать. Утро вечера, сам понимаешь…

Уже будучи в коридоре, обуваясь, Сергей сказал:

— В случае чего, будь ближе к воде. Давай.

После чего вышел и закрыл за собой дверь. Илья же, глядя в пасмурное небо, закурил еще одну сигарету.