Отступник

Глава 19

Замок мастера разительно отличался от замка Наместника, и первое и самое заметное отличие это был возраст этого строения. Он было очень стар, даже древним я бы сказал. Если замок Наместника можно назвать изысканным и элегантным, тут больше всего подходят слова: приземистый и массивный. Кто бы его не закладывал, строили его с единственной задачей — защита своих обитателей. Располагаясь на одном из окружающих холмов, он высился над городком и озером словно памятник, вырубленный из темного камня. Грубая кладка крупных блоков была вся в трещинах, заросшим мхом и окружающими кустарниками. Внутри не считая конюшни и хозяйственного сарайчика было всего одно здание, сам донжон, трехэтажный приплюснутый и вытянутый, являясь своего рода еще одной крепостью внутри крепости. Опоясывающие стены прямо свидетельствовали о заброшенности всего строения, такие же поросшие мхом, местами начавшие рассыпаться. Некогда подъёмный мост буквально врос в землю, располагаясь над наполовину засыпанным и буйно поросшим диким кустарником рвом. Но сами массивные ворота были чистые и ухоженные, окованные толстым железом, с выступающими шипами. Призванными служить для защиты от тарана. Ворота были закрыты, как и небольшая калитка. Но за стенами были слышны голоса, и взрывы задорного девичьего смеха.

Я дал ей десяток золотых, две третьих от того, что у меня осталось от моей заначки. Она просила больше, но распечатывать и тем более светить кошелек, что каждому из нас дал дон Сальваторе я не хотел. Поэтому обойдется этим, на эти деньги лично я смог бы прожить несколько лет. Я дождался ее, сидя в трактире, пока она ходила покупая необходимое. И вот мы теперь стоим перед воротами, каждый тревожась о своем. На двери калитки были специально изготовленная из меди рожа какой-то неведомой зубастой твари, которая держит в зубах массивное кольцо. Вот этим кольцом я и постучал в медную пластину. Звук вышел громкий и звонкий. Спустя минуту послышались шаркающие шаги под недовольное ворчание:

— Ходют и ходют тут всякие, — проворчал обладатель хриплого глухого голоса, — кто там? — Но открывать он не спешил.

Я не успел открыть рот как высказалась Валессия:

— Мне нужно увидеть мастера Эрвига Эверарда. По лично вопросу. — Ну да, для таких как она это потеря репутации, если вперед них влезет простолюдин.

— Хозяина нет.

— Я что должна с закрытой дверью разговаривать⁈

За калиткой что-то невнятное пробормотали, но принялись громыхать засовами. Калитка открылась и в проеме показался высокий, худой и хмурый мужик. Он горбился, смотря на нас из под своих густых бровей, с испуганно-невинным выражением лица, какое бывает только маленьких детей и у слабоумного. Он отошел освобождая проход, сильно при этом хромая. У него похоже, были повреждены мышцы и сухожилия, и вся нога выше колена была бездвижна. Поэтому при ходьбе он хромал, делая шаг правой ногой не прямо, как все нормальные люди, а как-то боком, подволакивая стопу внутрь.

— Хозяина нет, — повторил привратник оглядывая нас. — А вы стало быть новые студиозусы будете?

— Да, — она покосилась на меня, — мы тут чтобы познавать магическую науку.

Мы хотели пройти дальше, но привратник встал перед нами и замахал руками, останавливая нас.

— Мне велено вам передать послание, прежде чем вы пройдете.

Валессия скорчила скептическую гримасу оглядывая его, снова включив режим надменной графини.

— Ты, передать послание? Мне, потомственной костеродной⁇! Не много ли возомнил о себе, ты…? — Она оглядела его с ног до головы кривя губы, словно подбирая более подходящее слово.

— Да-да, — совершенно не обиделся привратник, — хозяин велел передать послание всем, кто хочет пересечь порог этого дома. А про то, кто именно приедет — граф там будет или крестьянин, он не говорил. Потому я всем его слова передаю, как велено, высоким господам и всем остальным. Всем стало быть.

Она с пару мгновений покорчила из себя великосветскую госпожу и милостиво разрешила ему.

— Говори. Шут с тобой.

Он ухмыльнулся, расплывшись в улыбке с такой полнейшей непосредственностью, какой мы обычно избегаем, боясь показаться простоватыми. Выпрямился приосанившись, прокашлявшись. И со степенной и важной миной подражая кому-то (понятно, кому) сказал:

— Так вот, стало быть, это, — Если ты хочешь стать магом, и пришел на порог моего дома чтобы учиться и познавать магические премудрости, добро пожаловать, входи. Но помни: до того, как ты увидишь меня и поговоришь со мной, ты не должен покидать сей дом. Если же ты не внял словам моим, решив вернуться позже, то знай — возврата для тебя не будет. Подумай, ты, тот, кто хочет стать магом, стоит ли переступать порог моего дома.

Привратник, передав сообщение и отойдя в сторону пропустил нас. И уже зайдя на длинный и вытянутый двор мы наткнулись на довольно большую компанию, как парней так и девушек. Во внутреннем дворе расположилось примерно человек пятьдесят, кто-то общался с друг другом, кто-то читал. Кто-то просто привалившись к стеночке дремал под навесом одной из пристроек. И естественно при нашем появлении почти эта вся дружная компания заинтересованно уставилась на новых постояльцев. Весь двор был как бы незримо поделен, слева, ближе к самому донжону сбившись в пеструю стайку хохотали девушки, все как одна костеродные. Добротная одежда, обувь и осанка говорили сами за себя, возле них стояли несколько кружков парней, разодетых в камзолы и колеты, со шпагами на боку. А справа возле хозяйственных построек была вотчина таких как я, простолюдинов. Они сбившись в кучу оккупировали деревянные пристройки с навесами и сеном.

— Валессия? Какого хрена! Что ты тут делаешь⁈ — Один из небольшой компании костеродных подал голос, рассмотрев новоприбывших, топал к нам, восклицая на ходу от негодования, судя по всем это и был ее брат.

Она и глазом не повела, сохраняя нечитаемое выражение лица.

— Привет Рензо, я тоже тебя рада видеть.

— Что значит «Привет Рензо»? Я тебя спросил какого хрена ты тут делаешь?

— Это значит, что я тут затем же зачем и ты. Я приехала учиться, и значит я буду учиться.

Меня внутренние разборки не интересовали совершенно, тем более семейные отношения высоких господ, поэтому я тихонечко пошел в сторону таких же как и я. Они тоже стояли смотря заинтересованно. Простолюдинов было меньше чем костеродных, примерно на треть, и места они тоже занимали меньше. Кто-то безмятежно спал, кто-то маялся от безделья но самая большая группа была в центре, под навесом. Сбившись в кучу вокруг здорового плечистого парня. Эдакий альфа самец. Это был бледнокожий молодой человек лет двадцати с рыжеватыми волосами, серо-зелеными глазами, довольно развитый физически на вид — жилистый и подтянутый, волк среди собак. Его прямой и наглый взгляд оценивал всех, и я поспешно спрятал глаза, чтобы он не почуял кто я такой на самом деле. Он мазнул по мне взглядом, и видно не найдя ничего стоящего перевел его на компанию костеродных напротив, прожигая их глазами. Валессия продолжала препираться со своим братом. И все заинтересованно слушали новое представление. Я поздоровался со всему за руку, улыбнувшись и представившись, кто-то поздоровался в ответ, а кто-то даже не обратил внимания, но зато парень вместо имени спросил.

— Эй новенький пожрать есть что? — Сжимая руку железной хваткой словно клещами гораздо сильнее чем требовалось при знакомстве, он спросил с такой интонацией, какой обычно спрашивают бандиты окружившие жертву в темном переулке. Вроде был задан вопрос, но ответа на него не требуется. Мне понравился решительный блеск в его глазах, но не понравилась его грубость. Кивнув ему в знак приветствия, я прервал рукопожатие.

— Я думал, что тут покормят.

— Увы, тут почти не кормят. — Растрёпанная кучерявая и худая девица рядом шмыгнула носом. — Кусок хлеба вечером и утром.

— А давно вы тут уже?

— Кто как, кто-то с месяц так уже живет, а кто недавно, все ждут наставника. А когда он вернется никто не знает. Ночами уже холодно ночевать на земле, а внутрь никого не пускают. Четверо уже не ушли, не выдержав голодухи.

Мне похоже начинала вырисовываться картина полностью, отсев начался до начала самой учебы. После тюрьмы меня такими условиями не напугаешь, после нее вообще мало что может напугать. Я взглянул на хмурое серое небо прикидывая.

— Думаю мастер уже скоро появиться.

— А ты откуда знаешь, — спросил худосочный парень из окружения местного короля.

— Когда мне советовали сюда ехать учиться, сказали, что мастер Эрвиг закрывает двери как только упадет первый снег, а судя по погоде это будет уже скоро. А значит и сам он должен появится, во всяком случае я на это надеюсь.

Я шмыгнул носом и дернул плечом, поправляя сумку. Я был одет в свой воровской плащ, купленный еще в Райлегге, он был хоть и грязный и невзрачный, но очень удобный и широкий, закрывая почти все тело. Такие вещи не купишь в обычных лавках и не поменяешь у старьевщика, такое только шьётся на заказ или покупается в лавках только для своих. И этот худощавый парень прищурившись оглядывал мою одежку. И чтобы не маячить перед глазами и не вызывать подозрений я оглянулся в поисках места куда можно пристроится. Случайно бросив взгляд на компанию пятерых костеродных, что стояли кружком неподалеку. Мое сердце споткнулось пропустив удар, когда взгляд остановился на них.

Потому что там стояла Карлотта.

Только у нее была более короткая стрижка, не было груди и одежда была мужская. В десяти шагах от меня стояла мужская версия Карлотты, один в один, только моложе. Так что я невольно потянулся за серебряным амулетом с ее портретом, висящим у меня на шее рядом с деревянным кругляшом лицензии. Почувствовав мой взгляд он повернул голову, взглянув в ответ. И на меня взглянули такие родные раскосые черные глаза, только в этих глазах не было и капли тепла от узнавания близкого человека. В них плескалось холодное раздражение.

— Что ты пялишься чернь? — Он состроил гримасу, взявшись за резную рукоять своей шпаги. — Руку тебе сломать?

На что я невольно рассмеялся, у них даже угрозы не отличались. Он нахмурился, видно подумав, что я смеюсь над его угрозой, а значит и над ним, и решил исполнить свою угрозу, дернувшись в мою сторону. Но его остановил стоящий рядом парень, положив руку на плечо.

— Не стоит Кассиан, не горячись мой друг.

Он был хорошо одет, не броско, но очень качественно. С тремя кольцами на пальцах, причем судя по всем это были не простые украшения, даже оружие у него было не простое, если судить по внушительного размера рубину на противовесе его шпаги, который излучал слабое волнение. Волосы у него были серебристо-белого цвета, притом, что по его идеальному лицу — худому и бледному словно выточенному мрамора, без единой морщинки было прекрасно видно, что он очень молод. Его бледно-голубые радужки почти сливались с окружающим белком, из-за чего при слабом освещении глаза казались целиком голубыми. И в глубине бледно голубых глаз светилось то ли бесстрашие, то ли просто уверенное в своих силах спокойствие. В любом случае на первый взгляд мне этот человек понравился.

Чтобы не нарываться я отвел глаза и сел у стеночки, обняв свои вещи. Было просто удивительно, как тесен оказался мир. В любом случае мне было пока рано с ним разговаривать, присмотрюсь, а если человек нормальный то может и расскажу потом ему про сестренку.

К вечеру прибыла еще парочка учеников, а на следующий день еще один. Народ прибывал помаленьку, вечером нам действительно вынесли по куску хлеба, вручив каждом в руки. А вода была колодезная, хочешь набирай и пей. У меня были немного продуктов с собой, не то, чтобы мне было жалко. Просто мне не понравилась грубость Германа, именно так звали парня. Он был нагл и дерзок, показывая характер. Ему было совершенно плевать на окружающих костеродных. Он их ни во что не ставил, да и судя по его движениям боец он был неплохой. Простолюдины чувствовали сильного и собирались вокруг него, неформально выбрав своим вожаком. Все это естественно чувствовали костеродные, у которых были свои терки, они между собой тоже поделились на две группы, обильно поливая друг друга едкими замечаниями. И весь внутренний двор замка превращался в бочку с порохом, которая вот-вот рванет.

От выяснения отношений с пусканием крови и кишок по всему двору удерживало только то, что все были вроде как в одной лодке, находясь в равных условиях. Да и навряд ли мастеру понравиться, если его будущие ученики будут резать друг друга до его прибытия. Так что мы опасно балансировали находясь на весах традиции и здравого смысла, удерживаемых в напряженно вытянутой руке.

Мастер Эрвиг появился под вечер третьего дня моего пребывания во дворе замка. Во дворе стоял привычный галдеж, какой бывает когда собрать в одном месте пять десятков человек, кто-то смеялся, кто-то громко разговаривал, собравшись группами по интересам, когда на краю двора буквально из ниоткуда выросла его рослая фигура в старом, видавшем виды обитым волчьим мехом плаще. Он стоял не скрываясь, оглядывая сборище, которое мы из себя представляли. Никто не видел, как он пришел, он просто появился словно из воздуха. Я и сам бы не заметил его, пока Полночь не шепнула в ухо.

Его заметили, и разговоры начали стихать, люди пихали друг друга, указывая на высокую и сухопарую фигуру мастера. На вид Эрвигу было чуть за семьдесят. Он был чуть выше среднего роста, худой, я бы даже сказал суховат. Хоть при ходьбе он и опирался на длинный посох с черным навершием в котором нет-нет да вспыхивала искорка, но двигался он легко и свободно, а в его худощавом теле чувствовалась немалая энергия, будто ее спрессовали и запихнули в его фигуру, наполнив до краев. Его курчавые седые волосы были подстрижены очень коротко, не отвлекая внимания от поразительно живых карих глаз, величественного крючковатого носа и тонких губ, а их в свою очередь обрамляла аккуратно подстриженная борода, которую он периодически поглаживал.

Над двором воцарилась тишина, мы молчали ожидая его реакции. А он молчал, внимательно нас разглядывая.

— Полагаю, каждый из вас прибыл сюда в поисках знаний? — Он выдержал паузу, позволив вопросу остаться без ответа. Маэстро перед крещендо. Его густой мягкий и насыщенный голос, казалось, исходил из глубины тела и плыл в воздухе, обволакивая слушателей. Этот голос утешал и подбадривал.

— Что же, мои двери всегда открыты для жаждущих. Но прежде чем вы войдете под эту крышу, которая станет вашим домом на следующие несколько лет. Я должен вас предупредить.

Мы сгрудились вокруг него, собравшись в широкий полукруг, внимательно слушая, не решаясь перебивать его, чтобы не пропустить ни единого звука. А он в свою очередь помолчал, убедившись, что полностью завладел вниманием продолжил:

— Каждый из вас, был осенен богами. Получив самое ценное, что есть в этом мире после жизни — дар. Но дар сам по себе мало что значит. Чтобы он служил вам и помогал, заставляя повиноваться вашей воле стихии, его нужно тренировать и воспитывать, ежедневно, до конца ваших дней. Путь мага тернист и труден. Ничего не дается просто так, за все нужно будет платить. И плату боги взымают не в серебре и злате. Многие из вас не смогут закончить учебу, по различным причинам. Для кого-то будет слишком трудно, кто-то не привык терпеть лишения. Кто-то будет слишком слаб, кто-то не дальновиден. Многие погибнут в процессе. Я не буду давать вам заранее безнадёжных заданий, как и слишком сложных. Но если вы придя сюда думаете, что тут будут делать все за вас, вы сильно ошибаетесь. Я не буду никого заставлять учиться, как и не будет никаких экзаменов. Они для изнеженных идиотов из академий. Экзамены будет давать вам сама жизнь, постоянно проверяя ваши знания, и пересдать вы не сможете. Я буду учить вас так, как считаю правильным и мое слово не будет обсуждаться. Я буду вас учить всему. А что именно для вас нужнее решать уже вам. Вы будете изучать все, от исцеления и алхимии, до черной магии и некромантии. И все это вы обязательно будете применять на практике. Практиковаться вы будете гораздо чаще чем учиться.

— Простите мастер. — Один из костеродных поднял руку, подав голос. — Но разве черная магия не запрещена, а тем более и некромантия? Орден же такого не дозволяет.

— Орден много чего не дозволяет, как видишь это не мешает всем и дальше это изучать. А причина тому проста, наш мир жесток, и правит в нем сила и коварство. Когда сильные мира сего не могут договориться, начинается война, нескончаемая грызня костеродных господ тому подтверждение, а на войне светлые бесполезны. Светлы, милы, добры и абсолютно бесполезны.

— Но…

— Помолчите юноша, — он скривился, вскинув руку затыкая идиота. — Надо будет при встрече сказать Ансельмо. Пусть орден присылает более умных соглядатаев, а то с каждым разом все хуже и хуже.

— Аээм…– Он открыл рот оглядываясь вокруг, потому что все на него уставились с подозрением, как будто вокруг него вакуум образовался.

— Как я узнал? Да? Юноша, я очень стар, — мягко произнес мастер Эрвиг. — И потому твое лицо для меня — как открытая книга, прости за банальное сравнение, избитое романистами всех мастей и пошибов. Что поделаешь, есть расхожие штампы, и от них никуда не деться. Да, вот что еще, мне на заметку. Твоя мимика — над ней тебе тоже надо будет поработать, и причем основательно. А вообще это нормально, орден присылает периодически таких как ты. А что до некромантии и запрета на нее, это глупость и недальновидность чистой воды.

Он оглядел нас еще раз пробежав глазами по всем словно отыскивая кого-то. Есть кто-нибудь из приграничных областей? Из пустых земель или черных полей? Ат-рор?

— Мы из Ат-рора. — Подал голос подняв руку брат Валесси, а затем и она сама. Все дружно на них уставились, как будет первый раз видят.

— О, отлично. Де Бре? — На что брат Валессии кивнул, а она промолчала. — Вот чистые темные, они как никто другой знают, что такое блуждающие мертвецы. В тех землях никто больше не хоронит своих родственников, там только сжигают трупы. Если ты конечно не хочешь увидеть его у своего порога через пару дней. И ничего не помогает кроме некромантии! На любую попытку силой решить вопрос, нежить отвечает силой, подстраиваясь под врага. Я молчу про расползающуюся заразу, про мертвые болота и про туман, что убивают почву, там ничего больше не растет. Нет ничего живого, ни единого животного и насекомого. Все целители мира бесполезны, как и орден. Эхо отгремевших тысячелетия назад войн до сих сильно. Так что вы будете изучать все что я скажу, а уж как применять, это дело вашей совести.

— Что могу точно пообещать, те из вас, кто сможет живым добраться до конца обучения будут готовы. И вы сможете утереть нос многим чистеньким и холеным одаренным, всем тем, кто учиться в академиях. Меня называют как угодно за глаза, но только единицы могут повторить это мне в лицо.

— Мастер, а можно поподробней про: «те кто сможет живым добраться»? — Спросила тоненьким голоском рыжеволосая красавица Флоренц из костеродных. — Как-то уж больно жутко звучит.

Он глянул на нее огладив бороду и ответил:

— Насчет этого как раз все просто, хотим мы или нет все мы живем в социуме, он и направляет наши желания и потребности, формируя характер и привычки. Именно ваши желания и привычки и послужат основной причиной гибели многих из вас. Мне все равно из какого сословия или страны каждый из вас. Как и все равно как вы относитесь к друг другу. Вы должны будете сами научиться решать все вопросы, путем переговоров, или путем силы. Жизнь сложная штука, а как прожить ее решать вам. Я не буду вмешиваться в конфликты, и останавливать дуэли. Если у вас не хватает мозгов, чтобы не влезать в заранее проигрышные бои это ваши проблемы. Так же заговоры, как бы мне не претили такие вещи, не отнять, что они часть нашей жизни. И зачастую грамотно составленный заговор гораздо лучше прямой конфронтации. Но я говорю про грамотные заговоры, а не банальные подставы. Отдельно хочу заметить, что убийств из-за угла я не потерплю как и смертей от яда. Вы маги, каждый из вас, — он обвел всех взглядом, как гранитной скалой придавил, — и такие низкие способы оставьте бандитам из подворотни. Никому из вас не казалось, что его присутствие не желательно? — Дождавшись отрицательных ответов продолжил, — если я про такое узнаю и найду, а я уверяю вас, что я найду, то вам покажется, что вашего присутствия не желает само мироздание. Так что будьте добры, имейте или мозги, чтобы избежать, или мужество решить свои конфликты на площадке, кодекс никто не отменял.