Падай, я ловлю (СИ)

Глава 20

Бюстгальтер у меня весьма скромный, верх от купальника и то зачастую откровеннее, но перед тем, как снять брюки, кошусь на Зотова. Тот нагло улыбается, даже не думая отводить взгляд, а я со вздохом отпускаю ремень уже расстегнутых брюк и вышагиваю из штанин.

— Какая задница, — шепчет Зотов восторженно, но, благо, слышу только я, от того игнорирую, садясь на плиту и пытаясь осторожно сползти по наклонной поверхности к воде.

— Осторожнее, — хмурится Даня, когда я соскальзываю и морщусь, и подплывает ближе, протягивая руку.

— Надо было меня перед дружком оголить, да? — ворчу, принимая помощь.

— Сейчас спрячем, — моргает и дергает на себя. Погружаюсь в воду и дыхание перехватывает, так холодно. — Сашка моя, — бормочет пьяно, скользя руками по моему телу.

— От тебя разит за версту, — кривлюсь и отворачиваюсь. — И это не как раньше. Раньше пьяным ты за руль не садился и в воду не лез. Раньше, Данечка, мозгов как-то поболее было. Приболел?

— Да, — хмыкает невесело. — Напрочь. Как ты ручкой помахала, так и поехал.

— Ясно, — закатываю глаза и пытаюсь отстраниться, но получается так себе.

— Ясно ей… ни черта тебе не ясно. Как тебе под другим мужиком, а, солнце? Нормально трахает? Лучше? Хуже?

— Ты, дебилушка, — стучу ему по макушке кулаком. Несильно, но раздражающе. — В чем претензия, не пойму? Ты от жены ко мне бегал. Трусцой, гад такой, — шиплю гневно. — Не умаялся? Ничего себе не стер?

— Хер аж горит, Сашуль, — паясничает и трется об меня своей палкой в полной боевой готовности.

И так противно становится, что самой нырнуть хочется, да поглубже.

— Перестань, — морщусь, с удвоенным рвением отталкиваясь от него.

— Ого, уже противно? — вскидывает брови.

— А ты думал, я с раздвинутыми ногами к тебе спущусь? На что ты вообще рассчитываешь? Что я буду глотать твои обещания и молиться, что не наскучу?

— Я разведусь, — выпаливает с жаром. — Клянусь, Саш, подам на развод. С отцом обговорю и сразу подам документы. Похер на бабки, у меня все есть. Все, кроме тебя!

Так смотрит на меня, чуть не плача. Скажи он мне это пару месяцев назад, да вот так, поверила бы. Да даже неделю назад. Даже пьяному. Забыла бы о гордости, обрадовалась и смиренно ждала, когда он сдержит слово, питаясь одними обещаниями. Впрочем, и сейчас верю. Но есть одно действительно большое «но». В машине заперся, пытаясь кого-нибудь случайно не прихлопнуть.

— Да поздно уже, Дань, — шепчу с болью.

— Нет, — заявляет убежденно. — Нет, ты просто не веришь. А я сделаю это. Сделаю и тогда не отвертишься. Даже с отцом не буду говорить, похуй на него, достало под его дудку плясать. Пусть подавится своими бабками, в гробу я их видел.

— Я не вернусь к тебе никогда, потому что ты обманывал меня год. Целый год кормил меня байками о семье, о детях и отпуске на море. Год!

— Так ты на море хочешь? — бормочет, хватая за плечи. — Поехали! Хоть завтра!

— Я замерзла и хочу вылезти, Дань, — вздыхаю устало.

Он бросает взгляд на ключицы, трет мои руки и пытается прижать к себе, разогретому алкоголем, но я выставляю руки, упершись в его грудь.

— Саш, — пытается поцеловать, но я отворачиваюсь. — Я думал, ты вернешься, — бормочет маловразумительно, а я понимаю, что его с каждой минутой накрывает все сильнее, несмотря на купание. Похоже, хлестал он прямо за рулем, совсем сбрендил. — Когда совсем туго станет, думал, хотя бы чтобы жизнь облегчить. А ты не пришла. Гордая моя Сашка. Гордая пиздец.

— Не твоя, Дань. И я выхожу. Помоги, пока я себе еще что-нибудь не разбила.

«Станет туго», — прокручиваю в голове, подавая руку принимающему с берега Зотову.

— Иди сюда, герой-любовник, — выдыхает беззлобно, помогая вылезти и другу. — Кукуху тебе проверить не помешало бы.

— Пошел ты, — без энтузиазма огрызается Даня. — Отвезешь меня на дачу? — просит, подходя ко мне.

— Отвезу, — бурчу и иду к его машине, подняв свои вещи.

В сторону Туманова даже смотреть опасаюсь, но его взгляд на себе чувствую. И только когда сажусь за руль, а Даня садится рядом, вижу, что он голый.

— О, Господи, — прикрываю глаза, запрокидывая голову. — Вещи твои где, нудист недоделанный?

— Доделанный и весьма качественно, — последнее слово выговаривает с трудом, чудовищно коверкая.

Сдавленно смеюсь, потому что это реально забавно, и открываю глаза, плавно трогаясь.

— Надеюсь, завтра тебе будет очень плохо, — ехидно делюсь мечтами, но плохо ему становится еще по дороге.

Несколько раз вынуждено останавливаемся, до дачи добираемся, когда уже смеркаться начинает. Даниил никакущий, задавать ему вопросы совершенно бессмысленно. Зотов перетаскивает его на диван на первом этаже, я прикрываю бесстыдство пледом, а Туманов заворачивает меня в банное полотенце, которое успел где-то нарыть, пока мы занимались купальщиком.

— Спасибо, — благодарю искренне.

— Мураш, — хмыкает с улыбкой, проводя горячими ладонями по моим рукам.

Смотрю на него и понять пытаюсь, уже не злится или просто умеет контролировать себя? А потом доходит, что представление показывал не только Даня. Пожалуй, каждый из нас играл свою роль. Только один Зотов в курсе, что наши отношения с Тумановым просто пыль в глаза, Даня у мужчин до сих пор под подозрением непонятно в чем.

— Я тут не останусь, — сообщаю присутствующим в сознании.

— Я, — недовольно отзывается Зотов. — Прослежу.

Мужчины бьют по рукам, договариваются, что мы приедем утром, и я практически бегом вылетаю из ненавистного дома, оставив в нем же тягостные воспоминания и полотенце.

В машине стучу зубами, стягиваю мокрое белье и одеваюсь в сухое. Родион стоит рядом, наблюдая за процессом, но дверцу не открывает, пока я не застегиваю последнюю пуговицу.

— Когда признается в каждом из своих мудачеств, можно сообщить, что мы не вместе, — предлагает, выезжая на шоссе.

— А можно не надо? — прошу тихо. — Я… не хочу.

— Думаю, он дошел до точки, когда реально готов поступить по-мужски, — равнодушно пожимает плечами.

— Пусть для начала поступит, — произношу ровным голосом, испытывая настоящую резь в груди от того, с какой легкостью он готов передать меня другому. — Обещать не значит жениться.

Родион тихо смеется, оценив шутку.

— Так будет удобнее, — топит меня в своем здравомыслии. — Я слышал его и рискну предположить, про покер он даже не в курсе. И все его манипуляции исключительно с целью испоганить тебе жизнь настолько, что лично он покажется благом. Но обезопасить тебя он не сможет, скорее, вас обоих угробят, а ни я, ни Зотов, со свечкой стоять не любители. Так что со мной тебе безопаснее. Да и развод — дело небыстрое.

— Логично, — отвечаю спокойно, внутри радуясь, как ребенок желанному подарочку.

— Значит, оставляем, как есть?

— Угу, — мычу, продолжая ликовать и мысленно хлопать в ладоши.

— Предупрежу Зотова, тот еще балабол, — берет телефон и делает звонок. Когда откладывает мобильный, находит мою руку и пропускает свои пальцы через мои. — Заедем ко мне. Возьму кое-какие вещи. Если ты понимаешь, о чем я, — произносит тем самым «особенным» тоном и играет бровями.

— О, Боже, — фыркаю и дергаю рукой, пытаясь закрыться, но он останавливает порыв и приходится задействовать вторую.

— О, да, — тянет с хрипотцой. — Ты понятия не имеешь, на что подписалась, детка.