Падай, я ловлю (СИ)

Глава 60

Десять дней.

Прошло ровно десять дней с того самого, когда мы распрощались. Он не звонил, не писал, не объявлялся, а я выплакала все глаза, по вечерам опасаясь включать свет, чтобы случайно не увидел брат. Не знаю, как я буду объясняться с близкими. Не знаю, что скажу им. И не знаю, как набраться смелости и объявить мужчине, с которым был лишь ничего не значащий секс, что беременна.

Наверное, он будет рад. Ведь дети — это здорово. Маленькие розовощекие пухляши, разве есть на свете что-то прекраснее? Я о таком не знаю. Я предвкушаю, оттягиваю поход к врачу и разглядываю под одеялом в интернет-магазинах детские вещи. А прячусь, потому что меня пугают цены. И желание скупить разом все. Только бы не девочка: от милых нарядов будет ломиться шкаф, а кормить грудью до ее восемнадцатилетия точно не выйдет. Это при условии, что я так и останусь трусихой…

«Надо что-то делать!» — приказываю себе мысленно и решаю начать с теста. Да, его я тоже боюсь делать. Страшно, потому что одной.

Собираюсь и чуть ли не кустами крадусь в аптеку. Встаю в очередь, витая в своих мыслях, мимоходом слышу разговор фармацевта и старушки, а когда наступает моя очередь, брякаю:

— Тест на беременность, пожалуйста.

— Какой? — уточняет фармацевт с улыбкой.

— Вот этот, — слышу знакомый голос и хватаюсь рукой за прилавок, пытаясь удержаться на ногах. — Спасибочки, — лопочет Иринка и прикладывает к терминалу свою карту. Забирает тест и выволакивает меня на улицу, ухватив за локоть. — Кому-то крышка, — шипит мне на ухо.

— Кому? — переспрашиваю пискляво.

— Я пока не поняла, — отвечает с вызовом. — Либо тебе, либо Туманову. Но кому-то точно!

Как на буксире меня тащит до самого дома. Притоптывает ногой, пока я вожусь с ключами. Напирает на меня своим пузом, проталкивая в тесную прихожую. А потом прикрикивает:

— А ну рассказывай!

— Да все в порядке, — мямлю с неохотой.

Ира разворачивает меня лицом к зеркалу и тыкает пальцем.

— Это — не в порядке.

Я и вправду выгляжу не очень. Синяки под глазами, впалые щеки, глаза красные, веки отекшие. Вроде и ничего, если не приглядываться… или если не знать меня и вообще видеть впервые.

— Мы… мы… — всхлипываю, вновь роняя горькие слезы.

— Расстались? — ахает Иришка с ужасом. Хватает мою правую руку и вторично ахает.

— Не встречались, — реву белугой, разворачиваясь к ней и пристраивая голову на ее плече.

— Солнышко, перестань, — причитает сквозь слезы, — не плачь, Саш, мы сейчас подвал затопим! И что значит не встречались? Что за глупости! А ну рассказывай! — последнее в приказном тоне, да еще и за плечи меня хватает, отрывая от себя.

— Ну вот так, — слегка развожу руками и шмыгаю носом. — Не по-настоящему все было. Не проси подробности, не расскажу.

— Ой, да знаю я все ваши подробности, — закатывает глаза и скидывает балетки. — Пойдем сядем, стоять невозможно. Жарища… — с последним согласна, так что прямо на ходу стаскиваю сарафан и на кровать сажусь в одном белье.

— Что ты знаешь? — уточняю осторожно, сощуриваюсь на нее.

— Что Туманов втянул тебя в какое-то дерьмо, но Васька все ему простил, потому что не специально и вообще нормальный мужик. Нормальный же мужик, Саш… как так вышло?

— Ну, как… договорились на берегу, что ничего серьезного. Переплыли, не утонули, и на том спасибо.

— А он знает? — вертит тестом у меня перед носом.

— Сама еще не знаю, — огрызаюсь, выхватывая коробочку.

— Я не понимаю. Ты ж втрескалась, я не слепая.

— И что? — бурчу тихо. — Это не взаимно.

— Что? — удивляется и рявкает: — Ты дура, что ли?!

— Чего орешь? — отодвигаюсь от нее и хмурюсь.

— Он от тебя комаров отгонял! Гребаных комаров, Саша!

— А ты откуда знаешь?

— Оттуда, — ехидничает и кривляется. — Мужики в твоей семье те еще сплетники. Как засядут вечером и давай Сашеньку с Родионом обсуждать.

— Откуда знаешь? — повторяю свой вопрос.

— Ну так по громкой же, Господи! — взвизгивает Иришка возмущенно. — Не тупи!

— Да хватит орать на меня! — взвизгиваю в ответ.

— Так, дышим, — Ирина прикрывает глаза и делает глубокий медленный вдох. — Тупица, — бормочет на выдохе, а я недовольно кривлю губы и скрещиваю руки под грудью, пока она медитирует. — Ты еще тут? — удивляется, резко открыв глаза. — Быстро встала, трусики красивые надела, чем-нибудь бесстыдным прикрыла и бегом! Не, реально, что это за панталоны на тебе? Я себе такого даже сейчас не позволяю. Жуть. Мою пробабку в похожих хоронили.

— Дура, — не выдерживаю и прыскаю. — Просто шортики.

— Так под ними еще одни, нормальные? — смеется Ира, а я подхожу к шкафу, достаю первое попавшееся платье и швыряю в нее. — Цыц, — шикает на меня с улыбкой. — Приводи себя в порядок и рассказывай. То, что я не могла услышать от мужа.

Выкладываю все. Как на духу, как на исповеди, от и до. Ира почти не перебивает, только время от времени закатывает глаза, а потом ставит диагноз:

— Дура.

— Я терплю тебя только из-за племянника.

— Неправда, — отмахивается беспечно. — Борисов твой развелся?

— Я откуда знаю? Мы не общаемся. Вот эти? — выуживаю из шкафа кружевные трусики.

— Слишком откровенно. Подумает, что ты готовилась.

— А я чем занимаюсь? — бурчу недовольно.

— Неважно. Важно то, что подумает, — замечает наставительно, надменно прикрывая веки.

— Эти?

— Зачетные, — удовлетворительно кивает. — У меня похожие есть, Ваське нравятся.

— Сжечь, — брезгливо морщусь и швыряю их через плечо. Ира ржет в кулак, а я достаю следующие.

— Сойдет. И сделай тест.

— Нет. Почему ты про Даню спросила?

— Да. Потому что очевидно, Родион ждет, не закрутится ли у вас снова. Благородно, но тоже тупо.

— Просто тупо, — ворчу, а она бросает мне коробочку с тестом.

— Сделай.

— Я не хочу одна, Ир, — хнычу со слезами на глазах. — Если ты права, если все именно так, если…

— Иди уже, — подгоняет с улыбкой и покачивает головой.

Вылетаю на улицу и понимаю, что ключи от машины Туманов мне так и не отдал.

Вызываю такси, жду вместе с Ирой, прохаживаясь возле лавки, на которую она осела, всю дорогу до дома Туманова кусаю губы. Залетаю в подъезд, приветливо взмахиваю консьержу, еще пять ступенек, кнопка звонка и сумасшедшее желание дать деру.

Но я стою. Минуту, вторую, теряя не просто решимость, но и веру в человечество. Спустя пять сдаюсь, понуро опускаю голову и иду на улицу.

— Родиона Сергеевича со вчера не было, — доверительно сообщает консьерж, а я вымучиваю улыбку.

— Спасибо.

«Что окончательно разбили мне сердце», — добавляю мысленно, распахивая дверь на улицу.

Сил ехать обратно нет. Вообще ни на что. Добредаю до лавки, сажусь, чувствуя себя дряхлой старухой. Слезы по щекам катятся, салфеток нет, как не было и расчета на такой исход. Не ночевал дома… похоже, Иринка ошиблась.

«Ну хоть трусы не переодела», — пытаюсь подбодрить себя, но почему-то еще более скверно на душе становится.

А потом чувствую, как моей руки касается что-то влажное и прохладное. Едва не вскрикиваю, вскидывая голову, и с облегчением выдыхаю: Туман.

— Привет, здоровяк, — шепчу, поглаживая его по голове. — Где твой хозяин?

— Тут, — хмыкает Зотов.

Я поднимаю голову и тут же опускаю, увидев его в компании Родиона. Резко бросает в жар, а к горлу подкатывает ком волнения. Роняю голову еще ниже и украдкой вытираю слезы.

— Саш, — шепотом зовет Туманов, присаживаясь рядом на корточки, — ты чего плачешь?

— Да нет же… — бормочу, а он расправляет подол моего платья, на котором остались мокрые круги. — Уже нет, — поправляюсь и комкаю платье обратно. — Я это… — лопочу трусливо, — за ключами от машины. Хотела… в общем, надо мне было. Вышла и вспомнила, что не вернул. Приехала, а тебя нет. Вот.

— Какая… увлекательная история, — комментирует Туманов задумчиво.

— Жаль, что пиздеж, — ржет Зотов, а я бросаю на него испепеляющий взгляд. — Я ушел, — хмыкает и хлопком по бедру подзывает Тумана.

— Ключи дома. Зайдем? — предлагает Родион, поднимаясь и подавая мне руку.

Кладу свою в его, он несильно сжимает, а у меня ноги ватными становятся: не могу встать и все тут. Сижу как дурочка, сердце в горле колотится, ни слова не выговорить. Он ждет, поглаживая мои пальцы. Не дожидается и снова опускается вниз. И почему-то на одно колено.

— А я у Зотова живу, — сообщает тихо. — Дома одному тошно пиздец. Без тебя, Саш. Поверить не могу, что сам твои вещи отвез. Хотел как лучше, но как жить с этим «лучше» не понимаю. Саш, — зовет ласково, а я закрываю глаза. — Сашуль, — шепчет, касаясь моей щеки. У меня из-под ресниц слезы сочатся, так эмоциями накрывает. Губы дрожать начинают, закусываю нижнюю. — Я не понимаю, почему ты плачешь, — говорит со вздохом. — Я даже не уверен, что ты меня ждала.

— Тебя, — проговариваю плаксиво.

— Ключи? — уточняет, а я отрицательно мотаю головой. — Глазки откроешь? — повторяю движение. — Надо, чтобы открыла.

Собираюсь еще с минуту. Когда открываю глаза, вижу почти у самого носа невероятной красоты колечко. Совсем не то, что я оставила в его квартире. Всего один камень, но совершенно неприличного размера и огранен в форме сердца.

— Сашуль, будешь моей женой?

Снова закрываю глаза, не в силах сдержать слезы. Опускаю голову и реву в голос.

— Не та реакция, на которую я рассчитывал, — вздыхает, поглаживая мое колено. — Сашуль. — Поднимает мою голову за подбородок. — Не хочешь выходить за меня? Ну давай, не знаю… пойдем на свидание?

— Нет, — выдавливаю через силу.

«Отбегалась», — добавляю мысленно.

— Ну а чего хочешь? Все сделаю, только скажи.

— Потому что плачу?

— Потому что люблю тебя.

— Все нервы мне вымотал своим «просто», — говорю с обидой, хлюпая носом.

— Так я думал, что… черт.

— Ну и кто тут тупой?

— Очевидно, я. Заразно, походу.

— Вот ты, — прыскаю и толкаю его в плечо, но он даже не двигается.

— Не выношу твоих слёз, — берет мою правую руку в свою и целует пальцы, заглядывая в глаза. Вытаскиваю один только безымянный, опускаю поверх его и вижу широкую счастливую улыбку.

Он надевает кольцо, встает, отряхивает колено и подает мне руку. А когда я вкладываю свою и поднимаюсь, наклоняется и вместо такого логичного поцелуя закидывает меня на плечо. Взвизгиваю, вцепляясь в его спину, Родион довольно хмыкает и игриво шлепает по попке, а потом нагло задирает подол и угрюмо вздыхает:

— Выглядит так, будто меня там не ждут.

«Еще как ждут, — вздыхаю мысленно, — только как тебе об этом сообщить?».