Падай, я ловлю (СИ)

Глава 29

На свою кровать не ложусь, а падаю. Вроде и не делала сама ничего, но столько переживаний, пальцы на руках дрожат.

— Сложный был день, — соглашается Туманов, стягивая футболку.

Сложный, но продуктивный. Детектива и его спасительницу отвезли в город, в ту квартиру, которую Даня для нас купил. Там уже ждал Арсений и Даня, который поехал вперед, чтобы успеть все подготовить. Зотов прихватил пса, поехал с ним, а мы на машине Родиона, потихоньку, кое-как. Детектив держался молодцом, мы с Еленой составили ему конкуренцию по бледности, но добрались все благополучно.

Теперь у нас есть словесное описание убийцы Кристины и номера машины, но в доме было двое, второго детектив не рассмотрел. Иван Сергеевич обещал позвонить на счет номеров, как только немного придет в себя и зарядит телефон, так что пока можно немного отдохнуть.

Быстро снимаю футболку и шорты, забираюсь под простынь и уже под ней стягиваю бюстгальтер, спуская его с кровати на пол. Родион наблюдает за моими манипуляциями с тоской во взгляде, выключает свет и ложится, а я сворачиваюсь калачиком, спиной к нему. Отвлеклась в деревне, но сейчас мысли снова голову заполоняют.

Слышу, как он двигается ближе. Сердце делает скачок, пульс сумасшедший, неровный.

— Саш, — зовет тихо, обнимая. — Прости, слышишь? Хер знает, как вышло. Нелепость.

— Ага, — брякаю, зажмуриваясь.

— Разозлился, что по-своему сделала, но понимаю. Херовая была задумка изначально.

— Ты про сегодня или в целом? — выдавливаю с трудом.

— В целом, — отвечает через долгую минуту, сжимая мое сердце в кулак. — Фиктивно, значит фиктивно. А это… и рыбку съесть, и далее по тексту.

— Согласна, — шепчу, чтобы скрыть дрожь в голосе.

В глазах слезы. Бомблю сознание логикой, так лучше, так правильнее, так честнее, а у самой кишки сводит от тоски. Больше не будет ничего? Совсем? Целовать не будет, раздевать, трогать, к себе прижимать? Ни ласки, ни нежности, ни долгих взглядов в моменты близости? Ничего…

«Лучше сейчас, лучше заранее, привыкну, пока рядом», — уговариваю себя же, но… Господи, как же больно. Почему кто-то находит, а я только теряю?

— Спокойной ночи, — прислоняется к моему плечу губами, пропуская через мое тело последний разряд тока.

— И тебе, — выдыхаю по ощущениям в последний раз, перестав ощущать жар его тела.

В ярком дневном свете, с лучами, заливающими комнату, становится чуточку легче. Родион хозяйничает на кухне, слышу, как он возится, закрыв все двери. Двери-то закрыл, а окна нараспашку, жарища. Но забота приятна, отзывается теплом на душе. Хороший он. Даже слишком.

Когда из ванной выхожу, он уже за столом сидит. Яичница со спаржей и помидорами черри, сверху зеленушка какая-то, тосты, сыр и мужик в одних джинсах — все прекрасно в открывшихся видах.

— Какой сервис, — фыркаю весело, садясь за стол.

— Как самочувствие? — спрашивает невзначай, а я вспоминаю, что от таблетки должно быть неважное, но врать в лицо не рискую, пожимая плечами:

— Нормально, — сосредоточенно жую, глядя в тарелку, пытаюсь думать о чем угодно, лишь бы не гадать, забеременела или нет. — Слушай, а как они ее так быстро нашли? — выдаю результат минут через пять. — Раз детектива случайно увидели, выходит, не за ним приехали. Да и откуда им было знать, что он будет искать? Тут что-то другое…

— На ум приходит только тот мужик, что был с ней в момент звонка, — охотно поддерживает тему. — Он слышал, что она собирается уехать. И прав у нее нет, так что не исключаю, что сам же и отвез по адресу, а вернулся уже не один. Или не он.

— Не он — вряд ли, — заявляю со знанием дела и деловито нанизываю черри на вилку, отправляя в рот. — Там же парни Димки дежурили, да? Вряд ли бы пропустили мужика, входящего в ее квартиру. Если только…

— Если только кто-то из них не в деле, — угрюмо договаривает Родион. — За всеми не уследишь. Но Зотов не дебил, уверен, сам уже сопоставил и в эту самую минуту развлекается. Предлагаю закончить с завтраком и испортить ему веселье, пока трупов не прибавилось.

— Он реально может? — проглатываю с трудом, а Туманов опускает взгляд.

— Всякое бывало.

— А ты? — все-таки спрашиваю, хотя ответ слышать откровенно страшно.

— Если ситуация безвыходна.

— Ну так, наверное, любой… — бормочу, неловко съезжая с темы. Доедаем и одеваемся, но молчания в машине не выдерживаю. — Что с квартирой?

— Сергеича дергать не хочется, сам зайду сегодня, раз уж там будем.

— Что скажешь?

— Зависит от того, кто откроет, — хмыкает и слабо улыбается. — Разберусь, не переживай.

— Да я не…

— Все правильно, — перебивает. — Так будет проще. И удобнее, раз уж ты работаешь в центре и до неопределенного времени.

— Я… — пытаюсь придумать адекватный предлог, но он снова перебивает:

— Нормально. Будет повод появляться там чаще. Мужики сплетники похлеще баб, особенно под градусом. Может какая-нибудь инфа интересная проскочит. Мне всегда наливай сок, что бы не заказал.

— Поняла, без проблем, — отвечаю с готовностью, немного выдохнув.

— И спасибо, что осадила. Там, у дома, — берет мою руку, сжимает и тут же отпускает, а у меня внутренности опускаются от ощущения потери. — Именно я заварил всю эту кашу. И смерть девушки на моей совести.

— Ну ты-то хоть не начинай, — ворчу тихо.

— Уверен, за ней пришли именно из-за твоего звонка. Другого повода не вижу. Мужик ее информацию слил или кто-то из Зотовских — неважно. Я влез в бар, я сел к тебе в машину, из-за меня тебя ранили.

— Но позвонила я, а не ты. Могла бы и брату, но близкого решила не беспокоить, сделала как самой выгоднее было. Так что дели на троих. Даже на четверых, раз уж Димкины погнали. А лучше — на одного. Того, кто выстрелил. В ее смерти виноват только он.

— Разумно, — поворачивается на мгновение. — Не хмурься, устаканится.

Оставшуюся дорогу едем молча, а когда проходим в квартиру, я вообще дар речи теряю: открывает нам мокрый с головы до ног мужик.

— Проштрафился? — издевательски посмеивается Родион, протягивая руку.

— Хер там, — кривляется парень, пожимая. — Честь оказал.

Из комнаты, в которой меня держали, на полном ходу выбегает пес, проскальзывая когтями по полу, и мчит на нас, виляя хвостом.

— Привет, — смеюсь, опасливо гладя его по мокрой шерсти. Здоровый, зараза такой, боязно как-то. Но ласковый, руку мне лижет. Кошусь на Родиона, невольно проводя аналогию, и спрашиваю громко: — Тебя как звать-то?

— А это забавно! — отзывается Зотов из комнаты, затем слышится удар и чей-то стон. — Туман! Прикинь?

— Прикинула, — смеюсь ровно до того момента, пока не прохожу в комнату и не вижу на полу парня с окровавленным лицом. — Ты совсем больной?! — взвизгиваю, подлетая к стоящему рядом Зотову. — А просто спросить?!

— Просто — молчит, — отзывается глухо и пинает лежащего. — Да, Мурат? Где-то больше платят, падла ты такая?

— Нет, — хрипит Мурат. — Сказал уже.

— И типа не повторяешься? — язвит Дима и снова пинает его в живот. К нему подбегает Туман, поддевает носом ладонь, требуя внимания. Зотов машинально гладит его и брезгливо морщится, глядя на свою руку, всю в шерсти. — Ты, — тыкает пальцем в одного из присутствующих в комнате мужчин, — в прихожей пакет, там эта херня, как ее…

— Фурминатор, — сглатывает парень, нервно дернув кадыком.

— Все ты знаешь, — ласково улыбается Зотов, а через секунду приказывает холодно: — Вычеши. На улице. Скотина мохнатая, свали в туман, — ворчит на пса, отталкивая от себя. Наклоняется и вытирает руку о парня, оставляя на его футболке комок шерсти. — Нахера я на это подписался…

— Ты добрый, — просовываю свою руку под его, второй поглаживаю. — И понимаешь, что, если не признается, значит не в чем. Просто расстроился, вот и бесишься.

— Я добрый, слышали? — окидывает взглядом своих подчиненных и каждый из них опускает взгляд, встречаясь с его. — Ни хуя я не добрый, — цедит злобно и пинает парня на полу еще раз, а потом рявкает: — Уберите дебила! Следующий!

— Так ты только размялся, — вздыхает Родион и устраивается в кресле в шаге от меня. — Сколько всего? — посматривает на наручные часы.

— Спешишь? — язвит Зотов.

Боковым зрением вижу, как двое под руки ведут третьего, а вот отреагировать, когда он начинает вырываться — нет. Дима толкает меня, я начинаю падать, замечая, как он тянется к поясу, из-за которого торчит пистолет, но Туманов подрывается чуть раньше и успевает подхватить меня. А потом и вовсе проворачивается вместе со мной и прикрывает своим телом, вжав в пол.

— Замерли! — командует Зотов. — Интересно, — хмыкает с удивлением.

Родион оборачивается назад, встает и поднимает меня, загораживая собой, но я все равно выглядываю, потому что раз уж Диме интересно, то мне и подавно.

— Шеф, я не при чем, — заявляет тот, которого привели в комнату, держа дуло пистолета у своего виска. — Хочешь, сам себе мозги вышибу, хочешь — ты. Но на пол не лягу и бить себя не дам.

— Интере-е-е-сно, — посмеивается Зотов. — Гордый, что ли?

— Нет, у меня свадьба через несколько дней, — заявляет неожиданно. — Сказала, припрусь с начищенной рожей — пошлет. По факту — с говном сожрет, потому что истеричка. А я буду терпеть, потому что пузатая. И опять все заново, а бабок где столько взять?

— Мило. И где мое приглашение?

— Так не по статусу. А так — стул найду, не вопрос.

— Ясно, — понимающе кивает Зотов и чешет голову дулом, — только нихера не доказывает, знаешь ли.

— Знаю, — соглашается легко. — Тебе решать.

— О, придумал! — радуется Дима через полминуты размышлений. — Прострели себе ногу.

У меня глаза из орбит вываливаются и рот приоткрывается, а парень только морщится:

— Медляк же.

— Окей, — равнодушно пожимает плечами Зотов. — Тогда руку. Не рожа? Не рожа.

— Не в кость? — торгуется парень.

— Да куда хошь, — милостиво позволяет Господин.

— Он же не станет? — шепчу, вцепляясь в спину Туманова.

Вместо ответа он разворачивается и зажимает мои уши, а через несколько секунд раздается выстрел и вскрик. Я дергаюсь и накрываю рот ладонью, чтобы самой не заорать, Родион убирает руки от головы и обнимает меня, поглаживая по спине.

— Я не при чем, — сквозь зубы и через силу говорит тот же парень, а я немного расслабляюсь: жив.

— Дебилушка, — вздыхает Зотов. — Это тоже ничего не доказывает. И я поверил сразу.

— Приколист, — хрипит парень.

— Ну кто ж знал, что ты такой ебанутый. Где торжество? Загляну рюмочку за твое здоровье опрокинуть.

— «Старая мельница», на юго-западе. К Арсению можно?

— Двигай. И все остальные. Бесите, валенки.

— Ты псих, — бормочу, когда все выходят.

— Я-то че? — удивляется искренне. — И вас никто не звал, к слову.

— Где Даня?

— Я похож на секретаршу? — кривит губы.

— И все же, — неожиданно настаивает Туманов.

— К папаше на ковер поехал, — отвечает недовольно. — Запарило нянчить обездоленных. Барменша, накати сто грамм. В холодильнике бутылка.

— Как-то ты быстро поверил, — слышу Туманова, выходя из комнаты, и немного притормаживаю.

— Я не поверил, — отвечает равнодушно. — Но не признался бы ни один, чтобы пулю в башку не получить. Теперь у каждого по метке, а мы смотрим — если слиняют или добьют, значит виновен. Рассказал — не рассказал, разбираться не будут. По-другому никак, сопляков не держу.

— Ясно. Сашке не говори, лишние нервы. И присмотри, на первый спущусь. Надо с квартирой решить.

— Обломщик, — отвечает недовольно и кричит: — Сашуля, отбой! Как вы ее делить будете, когда вся эта херня закончится — не представляю, — говорит уже обычным голосом.

— Делить нечего, — бросает Родион скупо.

— Ну-ну, — хмыкает Зотов, а я тороплюсь на кухню, пытаясь не расплакаться.