Память Света

Глава 20 В Такан`дар

Позже, днем, после ее встречи с Рандом, Эгвейн поместила са’ангриал Воры перед собой и сплела Огонь. Нити собрались вместе, узенькие светящиеся ленточки сплелись в сложный живой оранжевый оттенок.

Она закончила плетение, и огненный шар размером с валун с треском и ревом взлетел в воздух. Он подобно метеору рухнул на далеком холме. Взрывом троллоков-лучников разбросало в разные стороны.

Романда открыла Путевые врата рядом с Эгвейн. Романда была среди тех Желтых, кто настоял на том, чтобы остаться на поле боя, оказывая скорую помощь. Она и ее маленькая команда оказались бесценными, спасая жизни.

Сегодня, однако, не должно было представиться никакой возможности для исцеления. Троллоки отступили в горы, как и предсказывал Брин. После полутора дней отдыха, многие из Айз Седай восстановились. Не в полную силу — ведь целую неделю шли изнурительные бои — но вполне достаточно.

Гавин прыгнул сквозь врата сразу после их открытия, его меч был обнажен. Эгвейн последовала за ним вместе с Романдой, Лилейн, Лиане, Сильвианой, Римассой и несколькими Стражами и солдатами. Они вышли на вершину холма, только что очищенного Эгвейн. Обугленная земля под их ногами была еще теплой, почерневшей; запах горелой плоти висел в воздухе.

Этот холм находился в самой середине армии троллоков. Повсюду вокруг них приспешники Темного пытались уползти куда-нибудь, спрятаться, спастись. Романда удерживала врата, а Сильвиана начала сплетать Воздух для создания купола ветра для защиты от стрел. Остальные начали посылать плетения на врага.

Троллоки медленно реагировали на их появление, они выжидали на этих холмах, чтобы лавиной обрушиться на долину, как только появится армия Эгвейн. И это могло бы стать для нее катастрофой. Троллоки в состоянии обрушить густой дождь стрел на солдат, а конница потеряла бы все своё преимущество, пытаясь подняться по склонам. С высоты холмов троллоки и Исчезающие легко обнаружили бы слабые места в армии Эгвейн и дружно ударили по ним.

Эгвейн и её командиры не горели желанием предоставлять врагу такое преимущество. Твари бросились врассыпную, когда в ходе битве неожиданно произошёл перелом — Айз Седай захватили вершины холмов. Некоторые троллоки пытались перегруппироваться и снова захватить высоты, но большинство уносило ноги, спасая свои жизни. А тут с грохотом появилась тяжелая конница Эгвейн. То, что могло быть весьма выгодной позицией, для троллоков обернулось погибелью. После того, как Айз Седай уничтожили троллочьих лучников, тяжелая конница могла уничтожать врага практически беспрепятственно.

Она расчистила дорогу для пехоты, которая наступала строем, отбрасывая троллоков назад и прижимая их к подножию холмов, чтобы Айз Седай могли уничтожать их толпами. К сожалению, троллоки стали более привычны к Единой Силе. Или в самом деле привыкли, или Мурддраалы научились их взбадривать.

Вскоре уже более управляемые отряд троллоков устремились к вершинам холмов, в то время как остальные пытались удержать строй, чтобы отразить нападение пехоты. «Брин прав, — размышляла Эгвейн, оценивая атакующих троллоков, которые почти сумели прорваться к ней. — Исчезающие снова напрямую связаны с троллоками». Еще недавно отродья Тени не решались так открыто погонять троллоков. Однако она полагала, что это была единственная возможность заставить троллоков карабкаться на холмы навстречу верной смерти.

Если бы она обнаружила Мурддраала, связанного с троллоками, она могла бы остановить их одним правильно направленным плетением Огня. К сожалению, Исчезающие были изобретательны и стали прятаться среди троллоков.

— Они приближаются, — тяжело дыша сказала Лилейн.

— Отступать, — скомандовала Эгвейн.

Они нырнули через врата Романды, следуя за своими Стражами. Романда прошла последней, прыгнув внутрь, когда отряд троллоков занял вершину холма. Одна из тварей, мохнатое чудовище, напоминающее медведя, провалилась во врата вслед за ней.

Тварь сразу же упало замертво, слабая струйка дыма поднималась от его туши. Его товарищи бесновались и рычали по другую сторону врат. Эгвейн взглянула на других женщин, пожала плечами и выпустила пламя через врата. Несколько тварей, корчась, упали замертво, а другие бросились прочь, воя и бросая оружие.

— Это действует, — отметила Лиане, сложив руки и подняв безупречную бровь. Был разгар Последней битвы, а женщина все еще находила время каждое утро позаботиться о своем лице.

Переходные врата привели их обратно в лагерь, который теперь был по большей части пуст. Помимо резервных отрядов, которые готовы были выступить при первой надобности, в лагере оставалось только пятьсот стражников, охранявших командный шатер Брина.

Она все еще держала при себе сумку с фальшивыми печатями. Слова Ранда потрясли её. Как они смогли получить печати назад? А если приспешники Темного сломают их не вовремя, это же будет катастрофа.

А может, уже сломали? Узнает ли об этом мир? Эгвейн почувствовала ужас, который не могла подавить. Но война все ещё продолжалась, и сейчас было время не для слабости, а для битвы. Они подумают о восстановлении печатей, если смогут. Ранд поклялся, что попробует. Она не была уверена, получится ли у него что-нибудь.

— Они отчаянно сражаются, — сказал Гавин.

Эгвейн обернулась и увидела, что он стоит у нее за спиной и рассматривает поле битвы в подзорную трубу. Она почувствовала, что он возбужден. Эгвейн знала, что Гавин чувствовал себя бесполезным в сражениях, лишившись тех, кем он мог бы командовать, как когда-то командовал Отроками.

— Мурддраалы непосредственно ведут троллоков, — сказала Эгвейн, — такая ментальная связь позволяет Исчезающим лучше управлять ими.

— Да, но почему они так сильно сопротивляются? — спросил Гавин, всё ёще глядя в подзорную трубу. — Ясно же, что эти высоты для них потеряны, но они всё-таки продолжают жестоко сопротивляться. Троллоки или сражаются и побеждают, или рассеиваются и отступают. Они не удерживают земли. А здесь они пытаются это сделать. Это как будто… как будто Исчезающие считают, что даже после такого разгрома, они находятся в выигрышном положении.

— Кто знает, почему Исчезающие делают то, что они делают? — сложив руки, заметила Лилейн, глядя сквозь все еще открытые врата.

Эгвейн повернулась, тоже заглядывая туда. Вершина холма теперь была пуста, странным образом отстранена от общего сражения. Её солдаты сражались против троллоков в маленькой долине между холмов, и сражение было жестоким. Она слышала рычание, крики, лязг. Окровавленные копья подняты вверх, так как отряд вынужден отступить, и алебардщики пытались приостановить продвижение троллоков.

Порождения Тени несли ужасные потери. Это было странно; Брин ожидал, что они отступят.

— Что-то неправильно, — сказала Эгвейн, у нее волоски на руках стали дыбом от страха.

Сейчас она забыла про печати. Её армия в опасности.

— Соберите Айз Седай и заставьте армию отступить.

Другие женщины посмотрели на неё, как на сумасшедшую. Гавин рванулся к командному шатру, чтобы передать её приказы. Он не задавал вопросов.

— Мать, — сказала Романда, распуская врата. — Что это…

Что-то разрезало воздух на другом конце военного лагеря Эгвейн, напротив поля боя. Линия света, длиннее, чем любые врата, виденные Эгвейн. Она была почти такой же ширины, как весь лагерь.

Линия света развернулась, открывая вид, находившийся не в южном Кандоре. Там росли папоротники и какие-то плакучие деревья, и, хотя они побурели, подобно остальным растениям, они казались чуждыми и незнакомыми.

Огромная армия стояла там безмолвно, в окружении непривычного пейзажа. Тысячи знамен, украшенных геральдическими символами, незнакомыми Эгвейн, развевались в воздухе. Пешие солдаты, одетые в доспехи по колено, усиленные цепью с широкими квадратными звеньями. Иные были облачены в металлические рубахи, которые, казалось, сшили из нанизанных на нити монет.

Многие были вооружены топориками странной формы. Длинная тонкая рукоять, закругляющаяся книзу, узкий и тонкий обух, напоминающим пику. Рукоять каждого оружия — начиная от древкового и заканчивая мечами — имела обтекаемую, гармоничную форму. Плавная, меняющейся ширины, изготовленная из темно-красного дерева, с разноцветными вкраплениями по бокам.

Эгвейн мгновенно охватила взглядом это войско, одновременно стараясь угадать происхождение этой странной силы. Она не могла ничего понять, пока не почувствовала, как направляют. Сияние саидар окружало сотни всадниц, одетых в странные платья из плотного черного шелка. Платья их не облегали в талии; довольно плотно сидя на плечах, они свободно ниспадали вниз. Длинные, треугольные, пестрые кисти, связанные в ожерелья, свисали с шей. Лица женщин покрывали татуировки.

— Отпустите Силу, — сказала Эгвейн, позволяя саидар уйти. — Не позволяйте им почувствовать вас!

Она рванулась в сторону, Лилейн последовала за ней, свечение вокруг неё погасло.

Романда не послушалась Эгвейн, бормоча проклятия. Она начала сплетать врата для побега.

Дюжина различных плетений огня внезапно поразила то место, где стояла Романда. У женщины даже не было времени вскрикнуть. Эгвейн и другие женщины с боем пробивались через лагерь, а плетения Единой Силы уничтожали палатки, пожирали обозы, предавали всё огню.

Эгвейн достигла палатки командования в том момент, когда до нее добрался Гавин. Она схватила его и пригнула к земле, когда огненный шар пролетел над их головами и врезался в скопление нескольких палаток поблизости.

— Свет! — сказал Гавин. — Что это?

— Шаранцы, — затаив дыхание, Лилейн прижалась к земле рядом с ними.

— Ты уверена? — прошептала Эгвейн. Лилейн кивнула.

— Донесения кайриенцев перед Айильской Войной были очень подробными, даже если иногда в них было не слишком много точных сведений. Им не много позволили увидеть, но то, что они видели, очень походило на армию.

— Армию? — сказал Гавин, высунувшись, чтоб палатки не заслоняли марширующее через неестественно широкие ворота войско. — Кровь и кровавый пепел! — выругался он, ныряя обратно. — Их тысячи!

— Слишком много, чтоб сражаться? — согласилась Эгвейн, лихорадочно соображая. — Нам не устоять между ними и троллоками. Нужно отступать.

— Я только что передал приказ Брину отводить войска, — сказал Гавин, — но… Эгвейн, куда мы пойдём? Троллоки спереди, эта армия позади. Свет! Мы будем раздавлены между ними!

Брин быстро начнет действовать. Он пошлёт гонца к полевым командирам. «О, нет…»

Эгвейн схватила Гавина и оттащила его от палатки командования, так как почувствовала, что внутри кто-то направляет. Лилейн вскрикнула, отскакивая в другую сторону.

Шаранские женщины немедленно ответили. Земля под палаткой вспучилась, уничтожая все сильнейшим взрывом. Обрывки ткани взлетели в воздух вместе с камнями и комьями земли.

Эгвейн опрокинулась на спину, и Гавин толкнул её под поваленную телегу, у которой от удара разлетелось колесо, а груз в виде дров вывалился на землю. Гавин затолкал Эгвейн в безопасное место между сваленными дровами и краем повозки. Они сидели там, забившись в угол, несмотря на то, что на древесине плясали язычки огня, а земля была охвачена пламенем. Жар был мучительный, но его можно было вынести.

Эгвейн, прижавшись к земле, часто моргала, глаза жгло от едкого дыма, она пробовала отыскать следы Лилейн. Или… Свет! Суан и Брин были внутри палатки, вместе с Юкири и многими другими из командной ставки.

Эгвейн и Гавин спрятались от огненного дождя, падающего на лагерь и взрывающего землю. Шаранцы наносили удар, если замечали малейший признак движения. Несколько женщин, которые попытались сбежать, были немедленно уничтожены.

— Будь готова бежать, — сказал Гавин, — как только огонь перестанет падать.

Пламя пошло на убыль, но шаранские всадники сразу же принялись прочёсывать лагерь. Они вопили и кричали, целясь из луков в спины убегающим людям. После этого шаранские войска промаршировали через лагерь плотными рядами. Эгвейн напряжённо ждала, стараясь придумать, как бы убежать.

Но она не видела никакой возможности. Гавин потянул Эгвейн поглубже в укрытие, вытер сажу со щек и показал жестом, чтобы она не вставала, потом накинул на них его плащ Стража. Возможно, их укроет дым от горящих вокруг деревьев.

Ее сердце бешено колотилось. Гавин прижал что-то к её лицу — платок, пропитанный водой из бурдюка. Другой он прижимал к своему лицу и дышал через него. Она взяла тот, что он предложил ей, но едва дышала. Солдаты были так близко.

Один из них повернулся к телеге, вглядываясь в поленницу, но, похоже, ничего не заметил из-за дыма. Эгвейн молча рассматривала плащ Стража. Благодаря его свойству менять цвет, они были почти невидимы, если соблюдали осторожность и не двигались.

«Почему я не взяла один из этих плащей? — подумала она с досадой. — Почему они должны быть только у Стражей?»

Солдаты были заняты тем, что сгоняли в кучу слуг. Тех, кто пытался убежать, они убивали из луков, стрелы из которых летели очень далеко. Двигавшихся слишком медленно пленных, они окружали и валили на землю.

Эгвейн захотелось обнять Источник и что-нибудь сделать. Призвать огонь и молнии на этих захватчиков. У неё все еще был са`ангриал Воры. Она могла бы…

Она отбросила эти мысли. Эгвейн была окружена врагами, и, судя по быстрой реакции направляющих, они легко опознавали Айз Седай. Если она призовет Силу хоть на краткий миг, то будет убита прежде, чем сможет улизнуть. Прижавшись под плащом к Гавину, Эгвейн надеялась, что никто из направляющих Шары не приблизится достаточно близко, чтобы ощутить ее способность направлять. Она может использовать плетение, чтобы скрыть свои способности, но тогда все-таки придется направлять. Решится ли она?

Они прятались около часа или больше. Если бы облачность не была такой плотной, точно уже наступившие сумерки, их бы непременно нашли, с плащом или без него. Она чуть не вскрикнула, когда какие-то солдаты из Шары вылили несколько ведер воды на поленницу, загасив огонь и замочив их обоих.

Она не знала, что делается с ее собственной армией, хотя и опасалась худшего. Направляющие Шары и большая часть их войска быстро прошли через лагерь, сразу направляясь на поле боя. Брин и Амерлин пропали, а в тылу вдруг появилась эта вражеская армия…

Эгвейн почувствовала дурноту. Сколько сейчас умирало ее солдат, сколько уже умерло? Гавин схватил ее за руку, он почувствовал ее состояние, покачал головой и одними губами изобразил:

— Подожди до ночи.

— Они же там умирают! — также ответила она.

— Ты не можешь помочь.

Это было правдой. Она позволила ему удержать себя, позволив его знакомому запаху успокоить её. Но как она может просто ждать, пока её солдаты и Айз Седай гибнут? Свет, тут была почти вся Белая Башня! Если ее армия будет уничтожена, и женщины вместе с ней…

«Я Престол Амерлин, — твердо сказала она себе. — Я буду сильной. Я выживу. И пока я живу, Белая Башня будет стоять».

Она все еще позволяла Гавину обнимать себя.

Авиенда ползла по скале подобно ящерице, которая зимой ищет тепло. Её пальцы, несмотря на мозоли, начали гореть от сильного мороза. На Шайол Гул было холодно, и воздух тут так вонял, как будто шёл из могилы.

Руарк подполз к ней слева, Каменный Пёс по имени Шаен — справа. На обоих были красные шуфы сисва’й’аман. Она не знала, что делать с Руарком, вождём клана, который носил эту шуфу. Он никогда об этом не говорил и вёл себя так, как будто шуфы не существовало. Так было со всеми сисва’й’аман. Эмис ползла справа от Шаена. На этот раз никто не возразил, когда Хранительницы Мудрости решили пойти с разведчиками. В таком месте, как это, да еще в такое время глаза способного направлять могут увидеть то, что глаза обычного человека не заметят.

Авиенда бесшумно, несмотря на многочисленные ожерелья, двинулась вперед. На этих скалах не росли растения, не было даже мха или лишайника. Сейчас они находились глубоко в Запустении. Настолько глубоко, насколько это вообще было возможно.

Руарк первым достиг хребта, и она увидела, как он напрягся. Авиенда присоединилась к нему и заглянула за край скалы, прижимаясь к земле, чтобы ее не заметили. Даже дыхание замерло у нее в горле.

Она слышала рассказы об этом месте. Истории об огромной кузнице у основания горного склона, мимо неё бежал одинокий чёрный ручей. Вода в нём так ядовита, что убьёт любого, кто к ней прикоснётся. Раскалённые печи усеивали всю долину словно зияющие раны, застилая все вокруг кроваво-красным туманом. Ещё будучи Девой, она слушала с широко раскрытыми глазами рассказы старых хранительниц очага о существах, работавших в кузницах Тени, существах, которые не были ни мёртвыми, ни живыми. Молчаливые, ужасные и жестокие существа двигались безжизненно — как стрелки часов.

Кузнецы не обращали внимания на людей в клетках, чья кровь будет пролита, чтоб закалить выкованные мечи. Пленники были все равно как куски железа. Хоть Авиенда находилась слишком далеко, чтобы слышать человеческие крики, но она чувствовала их. Её пальцы впились в камень.

Шайол Гул возвышался над долиной, его черные склоны впивались в небо, словно зазубренный нож. Склоны были покрыты разрезами, будто кожа человека, которого секли сотни раз, и каждый удар оставлял рану, из этих трещин вырывались струи пара. Возможно, пар и создавал туман, висевший над долиной. Туман клубился и поднимался, как будто долина была чашкой с жидкостью.

— Ужасное место, — прошептала Эмис.

Авиенда никогда не слышала такого ужаса в голосе женщины. От этого её пронизало холодом, как от ледяного ветра, который трепал их одежду. Далёкие звуки от ударов сотрясали воздух — кузнецы работали. Чёрный столб дыма, не рассеиваясь, поднимался над ближайшей кузницей. Он подобно пуповине вздымался к облакам, из которых с ужасающей частотой сыпались молнии.

Да, Авиенда слышала истории об этом месте. Те истории не могли передать настоящей правды. Ни одна не могла описать это место. Нужно было самому почувствовать его.

Сзади послышался шорох и к ним присоединился Родел Итуралде, он пристроился рядом с Руарком. Он двигался тихо для мокроземца.

— Вы были настолько нетерпеливы, что не могли дождаться нашего донесения? — тихо спросил Руарк.

— Никакое донесение не заменит того, что можно увидеть своими глазами, — сказал Итуралде. — Я не обещал, что останусь позади. Я говорил вам идти вперед. И вы шли, — он поднял свою подзорную трубу, прикрыв ее линзы ладонью, хотя это, возможно, было излишне при такой облачности.

Руарк нахмурился. Он и другие Айил, которые пошли на север, согласились последовать за мокроземным генералом, но это не пришлось им по вкусу. Да и не должно было. Они будут делать все необходимое, только без всяких удобных штучек. Комфорт — великий убийца людей.

«Пусть этого окажется достаточно, — думала Авиенда, оборачиваясь чтобы посмотреть на долину. — Достаточно для моего народа. Достаточно для Ранда и для того, что он должен совершить».

Видение гибели своего народа ужаснуло ее, но в то же время встряхнуло. Если конец Айил был жертвой, необходимой Ранду для победы, то она пойдёт на это. Она будет кричать и проклинать имя Создателя, но она заплатит эту цену. Любой воин так бы поступил. Лучше пусть погибнет один народ, чем весь мир попадёт во власть Тени.

Если на то будет воля Света, до этого не дойдёт. Если на то будет воля Света, изменения, внесённые ею в договор о Мире Дракона, защитят и сохранят Айил. Она не позволит, чтобы возможность поражения остановила ее. Они будут сражаться. Когда исполняется танец копий, всегда остается возможность Пробуждения от сна.

— Интересно, — тихо сказал Итуралде, всё еще глядя в трубу. — Что думаете, Айил?

— Нам нужно отвлечь внимание, — сказал Руарк. — Мы можем спуститься по склону к востоку от кузницы, освободить пленников и захватить это место. Таким образом Мурддраалы не смогут получать новое оружие и внимание Тёмного будет обращено к нам, а не к Кар`а`карну.

— Сколько времени понадобится Дракону? — спросил Итуралде. — Как вы думаете, Айил? Сколько времени мы дадим ему, чтобы он успел спасти мир?

— Он будет сражаться, — сказала Эмис. — Войдет в гору и сразится один на один с Затмевающим зрение. Это займет столько времени, сколько потребуется. Возможно, несколько часов? Я не видела боев, которые продолжались бы намного дольше, даже если сражаются два великих мастера.

— А если предположить, — с улыбкой сказал Итуралде, — что это будет нечто большее, чем просто обычный бой.

— Я не дура, Родел Итуралде, — холодно заметила Эмис. — Я сомневаюсь, что Кар’а’карн будет сражаться только с помощью копья и щита. Однако разве он не очистил Источник всего за один день? Возможно, теперь произойдет нечто похожее.

— Возможно, да, — сказал Итуралде. — А возможно, и нет, — он опустил трубу и посмотрел на Айил. — А что вы предполагаете?

— Самый плохой вариант, — ответила Авиенда.

— Значит, нам надо продержаться столько, сколько понадобится Дракону, — сказал Итуралде. — Дни, недели, месяцы… годы? Столько, сколько нужно.

Руарк медленно кивнул.

— Что ты предлагаешь?

— Проход в долину узкий, — сказал Итуралде. — Судя по донесениям разведчиков, большинство отродий Тени находится в Запустении за пределами прохода. Даже они стараются проводить в этом проклятом месте как можно меньше времени. Если мы сумеем перекрыть проход и уничтожить тут кузницу и всех Исчезающих — мы сможем удерживать долину до бесконечности. Айил очень искусны в набегах. Чтоб мне сгореть, но я знаю это по собственному опыту. Вы будете непрерывно атаковать кузницу, а мы начнем закрывать проход.

Руарк кивнул.

— Это хороший план.

Они вчетвером спустились по горному кряжу вниз, где, заложив руки за спину, их ожидал одетый в красное с золотом Ранд в сопровождении двадцати Дев и шести Аша`ман, а также Найнив и Морейн. Его что-то очень тревожило — она чувствовала его беспокойство — хотя имелись все основания быть довольным. Он уговорил Шончан сражаться. Что же такое встревожило его во время встречи с Эгвейн ал`Вир?

Ранд повернулся и посмотрел вверх, на вершину Шайол Гул, пристально вглядываясь в нее. Его настроение изменилось. Он походил на человека, увидевшего фонтан в Трехкратной Земле и наслаждающегося видом холодной воды. Авиенда чувствовала в нем предвкушение боя. Конечно, в нем таился и страх. Ни один воин не может полностью избавиться от страха. Он управляет им, подавляет его желанием сражаться, чтобы проверить себя.

Люди никогда не знают себя, не могут знать до конца, пока переживут предельного напряжения своих сил и возможностей. Пока не станцуют танец копий со смертью, пока не почувствуют сочащуюся кровь, пятнающую землю, и пока их оружие не успокоится в сердце врага. Ранд Ал`Тор хотел этого, и поэтому она понимала его. После всего пережитого, странно было осознавать, насколько они похожи.

Она шагнула к нему, и он подвинулся так, чтобы встать с ней рядом, касаясь ее плеча. Он не приобнял ее, и она не взяла его за руку. Он не владел ею, как и она не владела им. Это его движение, когда они стояли и смотрели в одном направлении, значило для нее больше, чем любой другой жест.

— Прохлада моего сердца, — мягко сказал он, наблюдая, как его Аша’ман открывает врата. — Что ты видела?

— Могилу, — ответила она.

— Мою?

— Нет. Твоего врага. Место, где он однажды был похоронен, и место, в котором он будет спать снова.

Что-то внутри Ранда отвердело. Она почувствовала его решимость.

— Ты собираешься убить его, — прошептала Авиенда. — Самого Затмевающего Зрение?

— Да.

Она ждала.

— Другие сказали, что я дурак, потому что думаю об этом, — сказал Ранд. Его стража прошла сквозь врата, чтобы вернуться в Мериллор.

— Но воину не следует вступать в бой без оглядки на то, как он может окончиться, — сказала Авиенда. Сказав это, она замялась, ей пришла в голову еще одна мысль.

— Что такое? — спросил Ранд.

— Ладно, величайшей победой будет та, в которой ты захватишь врага в качестве гай`шан.

— Я сомневаюсь, что он позволит это, — сказал Ранд.

— Это не шутка, — сказала она, пихнув его локтем в бок и услышав ответное бурчание. — Это должно быть обдумано, Ранд ал’Тор. Какой из путей джи’и’тох лучше?

— А что, если заключение Тёмного подобно захвату его как гай’шан? Если так, это будет правильный путь.

— Я не уверен, что буду сейчас делать то, что считается правильным, Авиенда.

— Воин всегда должен помнить про джи’и’тох, — строго сказала она. — Неужели я тебя ничему не научила? Не говори так или ты опять опозоришь меня при других Хранительницах Мудрости.

— Я надеялся — учитывая, как развивались наши отношения — что мы покончили с уроками, Авиенда.

— Ты думал, что, став мне ближе, положишь конец урокам? — растерянно спросила она. — Ранд ал’Тор, я была среди мокроземных жён и я видела что они…

Он покачал головой, направляясь через переходные врата, Авиенда шла следом. Она развлекла его, и это было хорошо. Его заботы слегка отступили. Но, по-правде говоря, это не было шуткой. У мокроземцев странное чувство юмора. Иногда они совсем не понимали, когда смеяться.

По другую сторону врат они оказались в лагере, состоящий из нескольких отрядов. Ранд командовал девами и сисвай’аман, а также большинством Хранительниц Мудрости.

Недалеко от лагеря Айил находились Айз Седай. У Ранда был их отряд, дюжины три — все Айз Седай, которые поклялись лично ему, и большинство тех, кто был связан с его Аша’манами. Это означало еще две дюжины Аша’манов различных рангов.

С ним был и Родел Итуралде со своей армией, состоящей в основном из доманийцев. Их король, с тонкой бородой и печатью красоты на лице, также приехал с ними, но командование поручил великому генералу. Монарх махнул рукой, и Итуралде подошел, чтобы отчитаться. Алсаламу, похоже, было неловко находиться рядом с Рандом, поэтому он никогда не сопровождал его во время вылазок. Авиенде это нравилось. Она не была уверена, что доверяет Алсаламу.

За айильскими палатками расположились другое крупное воинство — армия Тира, включая элитное подразделение, известное как Защитники Твердыни, во главе с человеком по имени Родривар Тиера. Их король был с ними, он считался наивысшим авторитетом в их армии после Ранда.

Тайренецы должны были сыграть ключевую роль в плана Родела Итуралде. Хотя Авиенду это очень раздражало, Итуралде говорил правду. Айил не были оборонительной силой, и хотя, если понадобится, они могли бы удерживать проход, лучше было использовать их в наступательных действиях.

А тайренцы прекрасно смогут удерживать позиции. Их армия состояла из хорошо обученных отрядами копейщиков, а еще у них был целый отряд арбалетчиков, вооруженных улучшенным кривошипом, который кузнецы только-только научились изготавливать. Они потратили неделю, чтобы обновить вооружение.

Среди войск Ранда было ещё одно подразделение, которое более всего озадачивало Авиенду. Множество Присягнувших Дракону. Они поставили свои палатки вместе и подняли знамя с изображённым на фоне древнего символа Айз Седай драконом. Отряд этот состоял из обычных мужчин, солдат, лордов, леди и некоторых Айз Седай и Стражей. Там были представители всех народов, в том числе Айил, и всех их связывало только одно: они оставили в прошлом все клятвы, порвали все узы для того, чтобы сражаться в Последней битве. До Авиенды доходили неприятные слухи о том, что среди множества Айил, были гай’шайн, которые сняли белые одеяния, утверждая, что оденут их опять, когда Последняя битва будет выиграна.

Было предсказано, что пришествие Ранда освободит людей от всех уз. Клятвы нарушались, когда он оказывался рядом, и верность кому-то или прошлые союзы якобы отступали на второй план перед необходимостью служить ему в последней битве человечества. Авиенде хотелось бы назвать это мокроземной дуростью, но, возможно, она поторопилась с выводами. Хранительница Мудрости должна смотреть глубже.

Теперь, когда они находились по другую сторону врат, Авиенда наконец позволила себе отпустить саидар. Мир вокруг нее потускнел, обостренное чувство жизни и восторг испарились. Каждый раз отпуская Единую Силу, она чувствовала себя немного опустошенной, радость и возбуждение проходили.

Итуралде и Руарк пошли к королю Дарлину, чтобы вместе обсудить планы битвы. Авиенда присоединилась к Ранду, пока он шел к своему шатру.

— Кинжал действовал, — сказал Ранд. Он опустил руку и потрогал чёрные ножны с тупым кинжалом. — Артам. Я слышал, как говорили о нём ещё в Эпоху Легенд, но никто так и не создал его. Интересно, кому же в конечном итоге это удалось…

— Ты уверен, что он работал? — сказала Авиенда. — Возможно, он наблюдает за тобой, но не протягивает рук.

— Нет, я бы почувствовал его внимание, — ответил Ранд. — Кинжал действительно работает. С ним Темный не почувствует меня, пока я не войду в Скважину. А когда уже поймет, что я там, ему будет трудно сосредоточиться на мне, чтобы нанести прямой удар. Авиенда, ты должна была найти кинжал и распознать его, что ты и сделала, а Илэйн должна была отдать его мне… Узор плетет так, как ему нужно, — Ранд улыбнулся и кивнул. — В голосе Илэйн была печаль, когда она отдавала мне кинжал. Думаю, в глубине души ей очень хотелось оставить кинжал у себя, чтобы ругаться именем Темного, не привлекая его внимания.

— Неужели сейчас есть время для шуток? — нахмурясь, поинтересовалась Авиенда.

— Вот именно сейчас самое подходящее время для смеха, — ответил Ранд, хотя шутливые нотки в его голосе пропали. Его тревога вернулась, как только они подошли к его шатру.

— Что тебя беспокоит? — спросила Авиенда.

— Печати у них, — ответил Ранд.

— Что!

— Только Эгвейн знает, но это правда. Они украдены, может, из моего тайника, а может, уже после того как я отдал их Эгвейн.

— Тогда они сломаны.

— Нет, — сказал Ранд. — Я бы почувствовал это. Я думаю, они будут выжидать. Возможно, они знают, что, сломав печати, они расчистят мне путь для перековки его узилища. Они сломают их в самый неподходящий момент, чтобы позволить Тёмному коснуться мира, возможно, чтобы дать ему силу победить меня, когда мы с ним сойдемся лицом к лицу…

— Мы найдём способ остановить это, — твёрдо сказала Авиенда.

Он посмотрел на неё и улыбнулся.

— Воительница, как всегда.

— Конечно, — кем же ей еще быть?

— У меня есть другая забота. Отрекшиеся попытаются напасть на меня, как только я войду, чтобы сражаться с ним. Темный не может меня видеть, не знает, где я нахожусь, и поэтому посылает свои армии сразу на несколько полей сражения. Тень сильнее всего давит на Лана, пытается его уничтожить, немногим лучше обстоят дела у Илэйн под Кайриеном. Только Эгвейн вроде бы сопутствует хоть какой-то успех.

Он ищет меня на каждом из полей сражений, рассылая своих тварей в огромных количествах. Когда мы нападем на Шайол Гул, мы должны быть в состоянии удержать долину и противостоять его армиям. Отрекшиеся прибудут через врата. Перекрытый проход не остановит их, и Повелителей Ужаса тоже, ни мужчин, ни женщин. Мое сражение с Темным будет притягивать их, как было во время очистки, только в тысячи раз сильнее. Они придут, с огнем и громом, и они будут убивать.

— Мы тоже.

— Я рассчитываю на это, — сказал Ранд. — Но я не могу позволить себе взять тебя с собой в Скважину, Авиенда.

Она почувствовала дурноту, хотя тут же постаралась сдержаться, собралась с силами и подавила ее окончательно.

— Я ожидала этого. Даже не думай отправить меня в безопасное место, Ранд ал’Тор. Ты будешь…

— Я бы не посмел, — сказал он, — я бы не стал так рисковать: ведь сейчас нигде нет безопасного места. Я не могу взять тебя в пещеру, потому что ты нужна здесь, в долине, чтобы следить за Отрекшимися и печатями. Ты нужна мне, Авиенда. Вы, трое, должны наблюдать: стать моими руками и сердцем, во время этого боя. Я отправлю Мин к Эгвейн. Что-то грядет, я уверен в этом. Илэйн будет сражаться на юге… а ты нужна здесь, в долине Такан’дар, чтобы прикрывать мою спину.

Я оставлю распоряжения для Айз Седай и Аша’манов, Авиенда. Итуралде возглавляет войска, но ты будешь командовать направляющими в Шайол Гул. Ты должна удерживать врага подальше от скважины, после того как я туда войду. Ты будешь моим копьём в этой битве. Если они доберутся до меня в Скважине, я буду беспомощен. То, что я должен сделать, потребует от меня полной отдачи — всё моё внимание, каждую крупицу силы, что у меня есть. Я буду как младенец, лежащий посреди пустыни, беззащитный против чудовищ.

— И чем это отличается от твоих обычных дел, Ранд ал’Тор? — спросила она.

Он рассмеялся. Так здорово одновременно и видеть, и чувствовать эту его улыбку.

— Мне казалось, ты сказала, что сейчас не до шуток.

— Кто-то должен научить тебя скромности, — сказала Авиенда. — Ты не можешь возомнить себя слишком великим, только из-за того, что спас мир.

Он опять рассмеялся, провожая её к палатке, где находилась Мин. Найнив и Морейн также ожидали там, одна с выражением раздражения на лице, в то время как другая казалась абсолютно спокойной. Найнив выглядела странно из-за слишком коротких волос, которые нельзя было заплести косу. Сегодня она зачесала их наверх и связала сзади.

Морейн села прямо на большой камень, Калландор — меч, который не меч — лежал у нее на коленях, и одна рука покоилась на его рукояти. Том сидел рядом с ней, стругая палку и насвистывая себе под нос.

— Тебе следовало взять меня, Ранд, — сказала Найнив, складывая руки на груди.

— У тебя была работа, — сказал Ранд. — Ты попыталась сделать, как я велел?

— Много раз, — сказала Найнив. — Нет пути обойти изъян, Ранд. Ты не можешь использовать Калландор. Это будет слишком опасно.

Ранд подошёл к Морейн, протягивая руку, и она подала ему Калландор. Он держал хрустальный меч перед глазами, разглядывал его. Меч слегка засветился.

— Мин, у меня для тебя есть задание, — прошептал он. — У Эгвейн дела идут очень хорошо, я чувствую, её фронт будет ключевым. Я хочу, чтоб ты присмотрела за ней и императрицей Шончан, которую я попросил присоединиться к Эгвейн, когда она будет готова.

— Ты заставляешь Шончан присоединиться к фронту Эгвейн? — в ужасе спросила Морейн. — Мудро ли это?

— Мне сейчас не до мудростей, слишком уж время сумбурное, — сказал Ранд. — Но я чувствую, будет лучше, если кто-то присмотрит за этими двумя союзничками. Мин, ты сделаешь это?

— Я надеялась… — Мин отвернулась.

«Надеялась, что он возьмет её в Скважину», — подумала Авиенда. Но, конечно, он не мог.

— Извини, Мин, — сказал Ранд. — Но ты нужна мне здесь.

— Я сделаю это.

— Ранд, — сказала Найнив, — ты собираешься атаковать его с Калландором? Его изъян… пока ты направляешь через эту… штуку, любой может перехватить контроль над тобой. Использовать твое же оружие, направляя Единую Силу через Калландор к тебе до тех пор, пока она не выжжет тебя — ты останешься без сил, а они станут настолько сильны, что смогут разрушать города и горы ровнять с землей.

— Я возьму его, — сказал Ранд.

— Но это ловушка! — сказала Найнив.

— Да, — сказал Ранд устало. — Ловушка, в которую я должен вступить и позволить ей захлопнуться, — он неожиданно рассмеялся, запрокинув голову назад. — Как и всегда! Почему я должен удивляться? Передай мои слова, Найнив. Скажи Итуралде, Руарку, Королю Дарлину. Завтра мы штурмуем Шайол Гул и возьмем его! Если мы должны засунуть голову в пасть льва, давайте сделаем так, чтобы он подавился нами.