Пекарь-некромант. Часть 2

Глава 33

«Что значит, убили, етить его? – произнёс в моей голове голос мастера Потуса. – Он ведь только-только ушёл домой!»

Призрак появился из стены, подошёл к продавщице. Мне почудилось, что он попытался приобнять её за плечи. Хлюпая носом и захлёбываясь слезами, Лошка рассказала, что к нам в магазин прибежала девчонка (Шиша – атаманша местной детворы). Шиша сообщила ей, что дети нашли нашего пекаря на пустыре около синего дома, мёртвого.

— Да как же энто, мастер Карп?! – причитала продавщица. – Как же энто?!

«Не может такого быть, парень, — вторил ей старый пекарь. – Малявка, етить её, что-то напутала! Или наврала! Дети ведь такие вруны!..»

— Где она? – спросил я. – Где Шиша? В зале?

Продавщица дрожала, захлёбывалась слезами, стучала зубами.

— Нннаверное.

Пальцем указала в сторону магазина. Я отодвинул Лошку со своего пути – рванул к двери. Выскочил в зал, проигнорировал приветствия женщин – не очень-то сейчас желал расшаркиваться в любезностях. Бросил на прилавок фартук и шапку, завертел головой. Увидел чумазое лицо Шиши за спинами притихших покупательниц. Девчонка топталась неподалёку от входа. В её глазах тоже стояли слёзы. Я поспешил к ней – не успевшие посторониться женщины разлетелись, как кегли.

Схватил девчонку за руку – потащил на улицу.

— Веди, — скомандовал ей. – Покажешь, где он.

Шиша не вырывалась. Молча кивнула. Повела меня к дороге.

Старался подстроиться под её шаги. Зажмурился от ярких солнечных лучей, едва только мы вышли из-под навеса древесных крон. К вечеру солнце обрело золотой оттенок; нещадно слепило глаза, наказывая за то, что я почти весь день сегодня проторчал в доме. Едва ли не бежал вслед за Шишей, соображая, о каком синем доме говорила Лошка; подсказки мастера Потуса не добавили понимания. Услышал топот лап – обернулся. Нас догнала троица волкодавов. Собаки пристроились за моей спиной – отыгрывали роль свиты.

Загадка синего дома осталась неразгаданной: когда атаманша свернула с дороги, ничего синего я поблизости не увидел… за исключением неба. Зато заметил следы крови на поросшей травой каменистой тропке. Клифы тоже обратили на неё внимание – склонили к земле головы, шумно сопели, принюхиваясь; лизать застывшие на травинках рубиновые капли не пытались. Шиша дёрнула меня за руку, заставив совершить очередной поворот. Провела мимо двух мальчишек из своей ватаги – указала на куст.

— Вон там он. Лежит.

Сперва я заметил знакомые сапоги (не из дешёвых – наверняка, подарок Полушиных родственников). Потом бросил взгляд на широкую спину пекаря (парень лежал на земле в той самой рубахе, в которой вышел их пекарни с полчаса назад). И наконец, я увидел покрытую кудрявыми волосами голову своего работника, окружённую ореолом кровавой лужи. В этом мире я уже сталкивался с похожими картинами. Хотя в прошлом – не доводилось. Кровь на земле ещё не свернулась. Но над ней уже кружила парочка толстых зелёных мух.

— Пацаны около дороги наткнулись на кровь, — сказала Шиша. – И вот… нашли.

Следопыт я неважный. Но даже у меня в голове промелькнула мысль, что пекарь на этот пустырь явился не своим ходом. Об этом говорили и кровавые пятна на дорожке, и вспаханные Полушиными сапогами борозды на земле. Склонился над телом парня, попробовал разглядеть его раны. Чтобы сообразить, как именно убили пекаря. Волосы на затылке Полуши выглядели относительно чистыми – без следов крови. Да и на одежде, помимо травинок и грязи, ничего примечательного я не увидел.

«Как думаешь, мэтр, — спросил я. – От чего он умер? Если парня и пырнули в грудь железкой, то короткой… или несильно: рана не сквозная. И не похоже, что ему раскроили черепушку: на вид она целая. Хотя его голове всё же досталось. А иначе, откуда тогда вся эта кровь?»

«Чтобы судить о ранах, юноша, — произнёс профессор Рогов, — следует тщательно осмотреть всё тело. В том, что у молодого человека пострадала голова – в этом я с вами соглашусь. В ином случае лужу крови сложно объяснить. Но я не согласен с другим вашим выводом. С чего вы взяли, что парнишка мёртв?»

— Не понял, — сказал я.

Наклонился и резким рывком перевернул Полушу на спину. Услышал шумные вздохи – так отреагировали на мои действия детишки. Громко фыркнул Барбос – заставил детей замолчать. Я едва не повторил стон детей: увидел, во что превратилось Полушино лицо. Выглядело оно кровавой маской, сквозь которую угадывались разбитые губы, порванная щека и расплющенный нос. Отметил: парню понадобится помощь умелого лекаря, чтобы сохранить смазливую внешность; или услуги мага.

Тот пузырь, что надулся и лопнул на Полушиной ноздре, подтвердил слова Мясника: парень не умер.

«Брось в него регенерацию, — скомандовал я. – И обезболивающее заклинание. Действуй, мэтр».

Почувствовал холодок в животе – среагировал на магию.

«Что с ним случилось?»

Разглядывал разбитую физиономию пекаря, его испачканную одежду.

«На мой взгляд, ответ очевиден, — заявил профессор. – Парня сильно избили. Но убить не пытались. Изуродовали лицо, но почти не повредили череп. Сотрясение мозга мальчишка, без сомнения, получил; но сохранил мозги в целости. Били его сильно, но аккуратно. Взгляните на его конечности. Им хорошо досталась – мягкие ткани пострадали. Но переломов я не наблюдаю – во всяком случае, открытых. Если желаете, юноша, могу просканировать его состояние магией».

«Я и такое умею? Как интересно. Действуй».

В этот раз я ощутил холод в районе желудка, да и просуществовал он дольше, чем обычно. Заметил, что в отличие от детей, клифские волкодавы посматривали не на раненного пекаря, а на меня. Собаки заглядывали мне в лицо, точно изучали мою реакцию на находку; и дожидались моих распоряжений. Они разошлись по пустырю. Словно специально обступили меня с разных сторон.

«Могу предположить, Егор, что вашего работника избили тупым твёрдым предметом – дубиной, к примеру, — сказал Мясник. – Наблюдаю у него многочисленные повреждения мягких тканей, трещины на рёбрах, на костях конечностей и лицевой части черепа. Но больше всего досталось кистям рук. Обратите внимание на его пальцы, юноша: невооружённым взглядом видны вывихи и ушибы – это помимо повреждённой костной ткани. Но я повторю вам своё прежнее утверждение: убить вашего подчинённого не пытались – хотели только избить».

«Уверен?» — спросил я.

«Конечно. Уж я-то знаю, каких дел можно натворить дубиной. А здесь – ни одного серьёзного перелома. Трещины не в счёт: они скорее свидетельствуют о непрофессионализме нападавших. Складывается ощущение, что юношу оглушили несколькими ударами по лицу. А потом без особого рвения прошлись дубиной по его телу – с целью вывести вашего работника из строя, но не желая нанести ему серьёзный ущерб. Возможно, опасались мести со стороны его родни. Это в свою очередь говорит нам, что нападавшие знали, кого били».

«А может, это был камень в мой огород?»

«Вполне возможно, юноша».

Носком сапога я отбросил большого жука, что пытался подобраться к голове Полуши. Тот красиво взлетел в воздух. Но приземлиться не сумел: Вера подхватила его на лету – собачьи челюсти, словно семечку раскусили хитиновый панцирь. Жук исчез. Барбос и Надежда с завистью посмотрели на подругу – облизнулись.

«Объясните толком, етить вас! – раздался в моей голове голос мастера Потуса. – Что с Полушей?»

«Жив Полуша, — сказал я. – Успокойся, старик. Но помяли его здорово. Кто-то хорошо постарался. Узнаю, кто это сделал – уши им откручу. Сколько мы будем приводить его в порядок, мэтр? Чтобы парень смог заступить на свой пост в пекарне».

«На полное восстановление понадобится около четырёх суток, — сказал профессор. – Это при условии круглосуточной работы плетений «регенерации». Но в относительный порядок он придёт быстрее. Ваш работник сможет выпекать хлеб уже через два дня».

«Два дня?!»

Я едва сдержался, чтобы не заговорить вслух. Лишь застонал. Чем привлёк к себе внимание и детей, и собак. Барбос склонил на бок голову – явно интересовался, чем может мне помочь. Мне захотелось у него спросить, не умеет ли он выпекать хлеб. Но решил не выставлять себя идиотом при детях.

«Чувствую, это будут весёлые деньки, — сказал я. – И очень длинные. Прежде всего – для меня».

Понял, когда нёс Полушу в пекарню, что занятия зарядкой по вечерам сказались не только на моей внешности. «Антистарость» оказалась хорошей штукой, полезной. Я в очередной раз порадовался, что воспользовался этим заклинанием. Эффект от него был не хуже, чем от тех же стероидов. А то и лучше. Пекарь весил как молодой бычок. Но это не помешало мне без пауз на отдых донести его до своего дома.

Пока я обитал в Следках, то не замечал в себе ни медвежьих силёнок, ни лошадиной выносливости. Значит, приобрёл всё это уже здесь, в Персиле – при помощи магии. Обнаружил, что даже не запыхался, когда доставил Полушу в его комнатушку на первом этаже – рядом с залом пекарни. Сбагрил пекаря на попечение Лошки (разрешил ей раньше закрыть магазин). Ощущал себя уже не Аполлоном – настоящим Геркулесом.

Помог продавщице стащить с бесчувственного Полуши одежду, понаблюдал за тем, как девица роняла из глаз слёзы и дрожащими руками смывала с изуродованного лица молодого пекаря кровь. Мэтр Рогов пообещал, что через десяток дней на мордашке парня не останется даже шрамов. А то, что изменится форма носа – так подобными бойцовскими профилями обладал в этом мире едва ли не каждый второй мужчина.

Призрак не пошёл вслед за мной в пекарню – задержался у кровати своего бывшего ученика.

Полуша в сознание пока не приходил. Возможно, оно и к лучшему: я по собственному опыту помнил, что обезболивающие плетения профессора не избавляли от неприятных ощущений полностью. Поэтому я и посчитал, что парню лучше было поваляться в беспамятстве – подождать, пока «регенерация» хотя бы отчасти залечит его повреждения. Хотел и вовсе усыпить его. Однако пошёл на поводу у любопытства: уж очень интересно мне было узнать, кто именно избил парня.

Но пока Полуша не очнулся, я решил не терять время – занялся хлебом.

«Так и бросишь его? – возмутился мастер Потус. – А если парень помрёт, еитть его?»

«Ничего с ним не случится, — сказал я. – Скоро оклемается. Профессор пока ни разу не ошибался. Если он обещал, что парень выживет – значит так и случится. Не сомневайся, старик. Зайду к Полуше позже – обновлю заклинания. Лошка пока за ним присмотрит. А вот хлеб – может и сгореть. На два дня забота о пекарне полностью ляжет на мои плечи. Так что вся надежда на твою помощь, старый – на твои подсказки. Я ведь, стыдно признаться, даже не знаю, откуда Полуша носил воду».

Молодой пекарь не приходил в сознание до полуночи. До этого события в пекарню прибегал его младший брат – тот самый, что доставлял заказчикам мёд. А следом за ним явилась целая делегация из Полушиных родственников. Кто-то уже успел донести до них известие о «смерти» Полуши. Я заверил пчеловодов, что информация о гибели моего работника сильно преувеличена. Объяснил им, надев личину опытного целителя, что парень отделался «лёгким испугом». Но кантовать его пока не следовало – мои слова на фоне рычания клифов прозвучали убедительно.

Позволил отцу парня немного похлопотать у кровати сына. Но велел Лошке поскорее его выпроводить под предлогом того, что Полуше нужен покой. Поручил продавщице время от времени промывать раны парня «лечебной водой» (обычной, кипячёной) – якобы, чудодейственным средством, купленным «по случаю» в столице. Решил, что так Лошка спокойнее отреагирует на действие магии. Ну а когда призрак мастера Потуса заголосил о том, что молодой пекарь открыл глаза и стонет, я соизволил отложить в сторону тесто и отправился к Полуше.

Продавщицу я послал в ближайший трактир за едой для раненного пекаря. Позже я собирался парня усыпить. Уж очень рьяно тот порывался вскочить с кровати. Пусть спит. Так он меньше будет тревожить раны, а значит: скорее поправится. Но прежде я собирался накормить Полушу ужином. Магия – магией, но потребность в калориях для выздоравливавшего организма никто не отменял. Кормить раненного только хлебом показалось мне плохой идеей. Ну а пока продавщица бегала за горшочками с супом и кашей, я расспросил парня о том, что с ним случилось.

«Это всё твоя дурная реклама, етить её, виновата! – возмущался мастер Потус. – Говорил же я тебе, парень: нечего энтим твоим оборванцам соваться в чужие пекарни! Говорил?! Почему ты меня не слушал?! Рекламу он делал! Вот до чего довели твои выкрутасы! Ладно ещё, парень жив остался! А если бы прибили его энти охламоны? Ума-то у них – ни на медяк. Знаю я их: общался когда-то с их дедом».

«Не бухти, старик. Обошлось же. Я вон и нос Полуше поправил – будет, как прежде… почти. Парень нормально поел. Теперь спит. Считай: больничный у него. И это, заметь: с сохранением заработной платы! Когда бы ещё он так отдохнул, да восстановил силёнки? Валяется вон, как в санатории. Потом ещё и страховую выплату получит – не поскуплюсь. Меня бы ты лучше пожалел, старый. Два дня придётся вкалывать в твоей пекарне. Без сна!»

«Кто тебе мешает поспать, етить тебя? Сам ведь говорил, что всех денег не заработаешь».

Я усмехнулся, отметив, что перестал быть для старого пекаря «лодырем». Ещё бы: с вечера я побывал и носильщиком, и соцработником, и лекарем. Теперь вот снова стал пекарем. Небось, у старого и призрачный язык бы сегодня отсох, назови он меня «бездельником». Я взмахнул ножом – отрезал очередной кусок теста. Беседуя с призраком, я не переставал лепить медовые батоны. И делал это, не пользуясь весами: контрольные замеры показали, что глазомер меня уже не обманывал.

«Тут не в деньгах дело, старик. Я не позволю этим уродам поверить в то, что они смогут избавиться от меня, лишив мою пекарню работников. Только не так! Пусть видят, гады, что я и в одиночку кое-чего стою. Пускай попытаются схлестнуться лично со мной. Тогда и посмотрим, кто останется на коне, а кому придётся зализывать раны. Я покажу им недобросовестную конкуренцию! Они у меня ещё поплачут!»

«Ну так и проведал бы их, раз такой смелый, — сказал призрак. – До их пекарни, етить её, тут – рукой подать. Надавал бы этим недоумкам по мордасам. Показал бы им, что ты мужик, а не тряпка! Что не позволишь вытирать об себя ноги. И безнаказанно избивать своих работников – тоже не дашь».

Он пристально следил за моими манипуляциями с тестом. Словно искал повод к чему-либо придраться. Но не находил – потому и злился.

«Так и сделаю, — заявил я. – Обязательно. И покажу, и докажу. Но только потом. Когда передам дела в окрепшие Полушины руки. Ну а пока у меня другие дела, старик. Кто-то же должен печь хлеб. Утром около магазина соберётся толпа покупателей – тех самых, которых мы увели у конкурентов. Ни один из них не должен уйти без покупки. Не позволю им отнести мои деньги в другие пекарни».

Полуша рассказал: нападение на него совершили мои конкуренты – сыновья того самого Фетрика, в чью пекарню уже не рисковали заглядывать детишки-рекламщики. Мстители набросились на парня «неожиданно», приголубили его дубинами. Просили передать мне «привет». Заявили, что я не запугаю их собаками – в следующий раз они разгромят и мой магазин. Полуша уверенно заявил, что Мамаша Нора «ни при чём». А вот сыновьям мастера Фетрика обещал «навалять» — когда поправится.

Я заверил своего работника, что не пожалею на его лечение своё «чудодейственное средство». Едва он поел – усыпил его заклинанием. Чтобы парень не мучился от боли. Лошка вызвалась провести рядом с раненным пекарем всю ночь. Я не стал её отговаривать. Но объяснил продавщице, что жизни Полуши ничего не угрожает, а его физическое состояние к утру значительно улучшится – она может спокойно спать. Лошка воспользовалась моим советом: когда я утром носил с реки воду, она уже выглядела отдохнувшей.

Но вот мне поспать не удалось. Заклинания мэтра позволили мне оставаться бодрым и энергичным. А что ещё нужно рабу на галерах? Я с ироничной улыбкой вспоминал о том, как при покупке пекарни мечтал: дела в ней будут идти без моего участия. И ведь сам же верил в те бредни – тогда. Это при том, что уже имел за плечами большущий опыт предпринимательства, пусть и полученный в другом мире. Требуя у мэтра очередную порцию «бодрости», я пообещал себе: «как только сдам Полуше смену», то сразу же «завалюсь дрыхнуть до победного».

Полуша передал мне обещание своих обидчиков разгромить магазин. Сделал он это в присутствии Лошки. И утром продавщица напомнила мне о его словах.

— Эта… мастер Карп, — сказала она. – А если они сюда придут? А если порушат всё в магазине? А если набросятся на меня, как тогда на Полушу? Может, стражникам на них пожалуемся? Или господину Крюку? Нужно же что-то делать, мастер Карп!

«Она права, — поддержал Лошку мастер Потус. – Пока ты прибежишь, пока позовёшь собачек… если те вообще послушаются… сынки старого Фетрика все полки в магазине разобьют. Могут и продавщице двинуть. Много ли времени надо, чтобы девку покалечить? Что тогда делать будешь, етить тебя? И торговать сам станешь? Так не сможешь. Тут тебе и магия не поможет: не из той ты гильдии, парень».

— Собачек, говоришь, позову?

По привычке бросил взгляд на печи – прикинул, как долго будут выпекаться караваи. Сообразил, что отправил туда хлеб едва ли десяток минут назад – ближайшие полчаса о нём могу не вспоминать. Спросил старого пекаря, где сейчас волкодавы. Ночью собаки дрыхли наверху в гостиной. Ещё затемно я отнёс им завтрак – дверь на улицу оставил приоткрытой. Теперь мне не следовало бояться воришек. А вот у тех в моём доме были высокие шансы стать обедом для стаи клифов.

«На улицу убежали, етить их, — сообщил мастер Потус. – Как ты их накормил, так они и свалили во двор. Большие же зверюшки. Тесно им у тебя, парень, в доме. Не домашние они животинки. Накой они тебе сейчас вдруг понадобились?»

Я разогнул спину, вытер руки о фартук.

«Понадобились, старик. Очень даже понадобились. Потому что я придумал, как успокоить нашу пугливую продавщицу».