Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

По сравнению с Дарданеллами или Соммой потери Великобритании в Месопотамской компании были не очень велики (поскольку задействованы там были сравнительно небольшие силы), но влияние капитуляции отряда Ч. Таунсенда в Эль-Куте[161] на английское и зарубежное общественное мнение оказалось весьма значительным. В конечном счете, именно Эль-Кут привел к смене кабинета в Великобритании и переформатированию послевоенной геополитической обстановки, причем не только на Среднем, но и на Ближнем Востоке.

Наступление английских войск в Месопотамии кажется естественным включить в периферийную «большую стратегию» Британской Империи, то есть рассматривать как вспомогательный удар по Турции в рамках идей Дарданелльской операции. В действительности, никакой связи между Зоной Проливов и Средним Востоком английское военное руководство не имело в виду.

Прорыв через Дарданеллы был идеей У. Черчилля и, отчасти, лорда Г. Китченера, то есть британского Военного Кабинета. Действия в Месопотамии управлялись Военным Кабинетом чисто формально, поскольку этот регион входил в зону ответственности вице-короля Индии лорда Хантинга. Индия входила в состав Британской Империи, но имела собственное правительство и собственную армию. Понятно, что именно части индийской армии составляли основу британских сил на Среднем Востоке. Понятно также, что для Лондона Месопотамия представляла собой стратегическую периферию, в то время как для Британской Индии это был главный театр военных действий и с точки зрения обеспечения безопасности собственной территории, и в логике расширения своего политического влияния.

Впрочем, вероятно, основным источником несчастливой для Британской Империи Месопотамской компании были даже не амбиции вице-короля Индии, а все та же оперативная инерция, которая зимой 1915 года тянула русскую армию в Карпаты, а австро-венгерскую к Перемышлю.

Боевые действия в Месопотамии в 1914–1915 годах

В начале войны с Турцией англичане очень легко захватили Басру, ключевой пункт южной Месопотамии и крупнейший порт в Персидском заливе. Их суммарные потери убитыми и ранеными не превысили 500 человек.

Поскольку, владея Басрой, англичане контролировали верховья Персидского залива и, главное, нефтяные объекты на Абадане[162], взятие этого города решало стратегические задачи Великобритании на Среднем Востоке.

Но если Басра контролировала Фао и Абадан, то овладение Эль-Курной, расположенной в точке слияния Тигра и Евфрата, обеспечивала безопасность Басры. И английский отряд двинулся на север. Наступление началось 3 декабря 1914 года, а уже 9 декабря Эль-Курна капитулировала. В апреле турки попытались перейти в контрнаступление, имея целью обойти Эль-Курну и атаковать непосредственно Басру. Ничего существенного из этой попытки не вышло, но теперь, чтобы обезопасить Эль-Курну, англо-индийской армии пришлось двигаться дальше на север. Летом 1915 года она заняла Эль-Амару и Эн-Насирию — первую почти даром, вторую после тяжелого боя.

Провинция Басра полностью перешла под контроль англичан, но чтобы ликвидировать возможную угрозу Амаре и Насирии, необходимо было взять Эль-Кут.

Британское командование на Среднем Востоке потребовало подкреплений, их не дали, вследствие проблем в Дарданеллах и локального кризиса в Адене, тем не менее, осенью 1915 года англо-индийская армия начала продвигаться к Эль-Куту.

Добавим, что дороги в Месопотамии 1915–1916 гг. практически отсутствовали, доставку снаряжения и других грузов можно было осуществлять только по рекам. Но Шатт-Эль-Араб по-настоящему судоходен только ниже Басры, а Тигр и Евфрат летом очень сильно мелеют.

Двадцать восьмого сентября 1915 года южнее Эль-Кута османы дали Ч. Таунсенду, командующему экспедиционной армией, сражение, которое закончилось вничью, причем впервые англичане понесли серьезные потери и поняли, насколько сложной проблемой в Месопотамии является эвакуация большого количества раненых. Турки, однако, отступили и через несколько дней сдали Эль-Кут. Британские войска еще на 150 километров продвинулись к северу, их коммуникационная линия соответственно удлинилась.

Но безопасность Эль-Кута обеспечивал только Багдад, к тому же овладение этим городом позволило бы английскому командованию компенсировать поражение в Дарданеллах, к этому времени уже вполне очевидное. Поэтому наиболее активная часть Военного Кабинета, включая У. Черчилля, который еще не успел уйти на фронт и по традиции присутствовал на заседаниях, выступила за штурм Багдада. Лорд Керзон был «против». Вице-король Индии — однозначно «за».

Мнения командующих на Среднем Востоке разделились. Д. Никсон, находящийся в Басре, считал, что овладение Багдадом возможно и необходимо, у Таунсенда, который пребывал в Эль-Куте, были некоторые сомнения по поводу того, можно ли это сделать без существенных подкреплений.

Подкрепления ему пообещали, и 23 октября 1915 года операция против Багдада была санкционирована Военным Кабинетом. Д. Никсон побудил Ч. Таунсенда перейти в наступление немедленно, хотя подкрепления могли прибыть в Месопотамию не раньше середины января 1916 года, и как минимум месяц требовался, чтобы дотащить их до Эль-Кута.

В распоряжении Ч. Таунсенда было около 14 тысяч человек, еще около 7,5 тысячи обеспечивали коммуникации. Необходимо иметь в виду, что основу его сил составляли индийские части, в составе которых было много мусульман. Ч. Таунсенд считал их ненадежными, и видимо, был прав.

В начале октября английская армия снова двинулась на север. Пятого числа они взяли Азизлу и в ноябре приблизились к Багдаду. Несколько южнее города находилось место, именуемое турками Салман-Пак, где был захоронен один из ближайших сподвижников Пророка Салман-аль-Фариси, фигура в исламском мире весьма почитаемая. Сипаи-мусульмане не хотели атаковать святое место, участились случаи неповиновения и прямые бунты. В этой связи командующий вернул Салман-Паку его древнеперсидское название Ктесифон, так его и стали обозначать в приказах, документах и исторических исследованиях.

Между тем в сентябре 1915 года османское военное руководство пришло к выводу, что наступление англичан в Дарданеллах полностью провалилось, следовательно, можно усилить свою группировку в Месопотамии. Войска в районе Багдада привели в порядок, свели в одну армию под командованием немецкого фельдмаршала фон дер Гольца, добавили две новые дивизии, в том числе 51-ю анатолийскую, имеющую боевой опыт.

Фон дер Гольц не спешил. Прежде всего, он до предела усилил оборонительную линию перед Багдадом: окопы, земляные укрепления, насыщенные пушками и пулеметами. В центре позиции находилась знаменитая кирпичная арка Ктесифона, построенная в VI веке. Вся линия обороны была снабжена резервуарами с водой. В трех километрах позади первой позиции находилась вторая, более сильная, занятая 51-й дивизией.

Британская армия шла вперед, используя авиаразведку. Но после потери одного из разведывательных самолетов, Д. Никсон приказал прекратить полеты, а Ч. Таунсенду сказал, что противник равен ему по силам или, может быть, очень ненамного превосходит британские войска в численности. Непосредственно перед сражением Ч. Таунсенд все-таки послал два самолета посмотреть, что находится в тылу оборонительной позиции. Здесь вмешалось невезение. Один самолет ничего не нашел. Второй обнаружил 51-ю дивизию, о которой англичане не подозревали, и даже нанес ее местоположение на карту. Однако самолет был сбит, и карта досталась самим туркам.

Двадцать второго ноября 14 тысяч человек под командованием Ч. Таунсенда атаковали двадцатитысячную группировку фон дер Гольца и захватили первую линию обороны. Турки немедленно контратаковали. Бой продолжался до глубокой ночи и сопровождался потерями, достигающими половины списочного состава частей. Проблема с ранеными, выявившаяся еще в сентябре, усугубилась[164]. Их были тысячи, и они не могли получить никакой помощи. Турки же имели в своем распоряжении госпитали Багдада и подготовленные с немецкой тщательностью маршруты эвакуации.

В течение трех дней непрерывных боев британцы удерживали первую линию турецкой обороны, но не смогли приблизиться ко второй. Резервов не было. Подкреплений не предвиделось. Двадцать пятого ноября Ч. Таунсенд приказал погрузить раненых на лодки и начать немедленное отступление к Эль-Куту Фон дер Гольц организовал преследование.

Второго или, по другим источникам, третьего декабря корпус Ч. Таунсенда в составе 11 600 строевых и 3350 нестроевых солдат вернулся в Эль-Кут.

Седьмого декабря турки приступили к осаде города.

Осада Эль-Кута

В рождественскую ночь Нуреттин-бей, воспользовавшись отсутствием фон дер Гольца, приказал атаковать британские позиции в Эль-Куте. Операция закончилась полным провалом, и слишком инициативного турка отправили на Кавказский фронт.

Достигнутый успех не улучшил положение Ч. Таунсенда. Его корпус был блокирован, нес ежедневные потери, которые не мог восполнить. В первых числах декабря существовала возможность отступить сразу к Басре, к концу месяца это было уже нереально.

Британская Империя начала переброску сил в Месопотамию, но, как обычно, делалось это медленно и с постоянной оглядкой на Западный фронт (хотя там английских войск было более чем достаточно).

Второго декабря 1915 года в Басру прибыли части 28-й бригады, справившейся, наконец, с кризисом в Адене. К февралю должны были подойти еще две дивизии Индийской армии. Но Ч. Таунсенд просил немедленной помощи и говорил, что его корпус не может ждать два месяца. Восьмого числа Д. Никсон приказал Ф. Эйлмеру, назначенному командующим «силами спасения», начать в январе выдвижение к Эль-Куту.

Зачем понадобилось создавать дополнительную командную инстанцию, объяснить совершенно невозможно. Теперь в Месопотамии на, максимум, 40 тысяч солдат вместе с нестроевыми частями и тыловым обеспечением[165], приходилось три старших начальника: Д. Никсон, командующий Месопотамскими экспедиционными силами, Ф. Эйлмер, командующий «силами спасения», Ч. Таунсенд, командующий ударной группировкой.

Ф. Эйлмер перешел в наступление 3 января, и 7 числа преодолел первую линию турецкой обороны. Одиннадцатого января его бригады прорвали фронт противника у притока Тигра Эль-Вади. Эйлмер объявил о своей полной победе, но его группировка сократилась после этих двух боев до 9000 человек, то есть до неполной дивизии. Двадцать первого января Эйлмер бросил свои войска в атаку на третью укрепленную турецкую позицию. Наступая по абсолютно открытой местности, где не было даже кустарника, в грязи, в которую превратилась «гипсовая пустыня» после зимних ливней, британские войска понесли страшные потери и были вынуждены отступить.

Сократим описание этой кампании, указав, что британское командование и дальше действовало подобным же образом: дожидалось очередного подкрепления[166] и направляло его к Эль-Куту по тому же маршруту с небольшими вариациями, так что у 6-й турецкой армии была возможность бить английские бригады и дивизии по очереди. Англо-индийские войска атаковали укрепленные позиции противника 8 марта, 5 апреля, 13 апреля, 17 апреля, 22 апреля. Ф. Эйлмера сменил Д. Горриндж, что не улучшило ситуации.

Между тем в Эль-Куте начался голод, особенно сильный среди индуистов, которые по религиозным соображениям не могли питаться мясом, а позже — и среди мусульманских солдат, которые не ели добавляемую в рацион конину. Ежедневный паек этих категорий солдат составлял 5 унций хлеба.

Обе стороны использовали авиацию: немцы бомбили Эль-Кут с аэропланов «фоккер», а англичане попытались организовать доставку по воздуху продовольствия гарнизону города. Однако два мешка с мукой из трех попадали османам или падали в реку, а всего за день самолетам удалось сбросить всего около тонны грузов, что составляло около 60 граммов на человека.

В последний месяц англичане испробовали все возможные способы решения проблемы Эль-Кута — от посылки по Тигру парохода с продовольствием (и пароход, и команда, и груз достались туркам, догадавшимся протянуть через Тигр стальной трос, остановивший пароход, который с трудом мог давать 5 узлов хода), до попытки подкупить турецкого командующего в Месопотамии, чтобы он выпустил войска Ч. Таунсенда из города. Ничего из этого, конечно, не вышло, и 29 апреля 1916 года английские войска в Эль-Куте капитулировали. Победителям досталось 5 генералов, 277 британских и 204 индийских офицеров, свыше 13 тысяч солдат.

Турки хорошо обращались с пленными офицерами, но из взятых в плен британских солдат погибло свыше 70 %. У индусов выживших было больше — около половины. Что касается жителей Эль-Кута, то из семи тысяч человек 900 погибло во время осады. Остальные после капитуляции Ч. Таунсенда были обвинены в измене султану. Точное число казненных не известно, но считается, что погибло около половины населения города.

Родился в обедневшей дворянской семье, окончил кадетский корпус и Прусскую военную академию. Участник Австро-Прусской и Франко-Прусской войн. Участвовал в боях под Траутенау, Вионвилем, Гравелотом-Сен-При, Орлеаном, Ле-Маном, в осаде Меца.

С 1871 года — преподаватель военной школы в Потсдаме, затем преподавал в Военной академии, одновременно служил в военно-историческом отделе Генерального штаба.

С 1883 года на службе в Османской империи. Перестроил турецкую армию, увеличил количество слушателей военной школы в Константинополе с 450 человек до 1700 человек. Написал и издал все Уставы и Наставления турецкой армии.

В 1896 году вернулся в Германию, командовал дивизией, с 1899 года — генерал-инспектор укреплений, с 1902 года — командир 1-го армейского корпуса. С 1907 года — генерал-инспектор военно-учебных заведений Германии, затем генерал-инспектор 6-й армейской инспекции.

В 1909–1912 гг. — вице-председатель Высшего военного совета Турции.

В 1911 году ушел в отставку в чине прусского генерал-фельдмаршала, в 1914 году возвращен на действительную службу.

Генерал-губернатор Бельгии.

С ноября 1914 по апрель 1915 года — адъютант Мехмеда V. С 14 апреля 1915 года командующий 1-й турецкой армией (Зона Проливов), с октября того же года возглавил 6-ю турецкую армию (Месопотамия).

За несколько дней до капитуляции Ч. Таунсенда умер от тифа, по некоторым данным был отравлен.

Похоронен в Константинополе.

Награды: Орден Черного орла, Орден Красного орла, Pour le Merite, Орден королевского дома Гогенцоллернов, Железный крест двух степеней.

Автор 14 книг, Почетный доктор философии Кенигсбергского университета.

Кавказский фронт

Вновь приходится повторить, что война — игра с ненулевой суммой. Полная победа в Месопотамии и еще более впечатляющий успех в Дарданеллах не особенно улучшили положение Османской империи, ведущей борьбу на несколько фронтов и лишенной возможности быстро перебрасывать силы между ними из-за слабо развитой дорожной сети. Победоносная осада Эль-Кута в Месопотамии сопровождалась сокрушительным поражением на Кавказском фронте.

После Саракамыша там долго не происходило значительных боевых действий. 14 апреля началось восстание армян в городе Ван. В ответ турки начали депортацию и массовое уничтожение армянского населения (геноцид армян). Русское командование на Кавказе пыталось этому воспрепятствовать, организовав экспедицию к Вану. Далее до конца лета шли напряженные бои в Ванском районе, попутно обе воюющие стороны вторглись в Персию, причем в этом предприятии русское командование преуспело значительно больше, нежели турецкое.

Зима в 1915 году наступила рано, и до начала весны турецкое командование не ожидало каких-либо активных действий на Кавказском фронте. Весной же намечалось, покончив с англичанами в Месопотамии, собрать в турецкой Армении значительные силы и разгромить русские войска на главном — Саракамышском направлении.

Н. Юденич принял решение атаковать противника зимой — до того как 3-я турецкая армия получит подкрепления за счет Дарданелл и Месопотамии. Начало операции было назначено на дни рождественских праздников. В известной мере, Н. Юденич следовал опыту Энвер-паши годом раньше: зимнее наступление на неожиданном для противника, слабо занятом им, неудобном для маневрирования войск направлении с выходом к мосту через Аракс, который был ключевой точкой снабжения армии.

Директриса операции оказалась между двумя русскими корпусами — 2-м туркестанским и 1-м кавказским. Н. Юденич принял решение сначала нанести удар 2-м туркестанским корпусом, через два дня начать наступление 1-м кавказским. У турецкого командования должно было создаться впечатление, что первый удар носил отвлекающий характер, а второй является главным. И после того как турки задействуют все свои боевые части, армейский резерв должен был ударить в разрыв между двумя атакующими корпусами и быстро продвинуться к Кепри-Кею.

Русские войска насчитывали столько же батальонов, что и 3-я турецкая армия (96 против 94), но по числу активных штыков превосходили противника на 16 тысяч человек и 135 орудий. Непосредственно на фронте силы сторон были равны, но в ближнем резерве 3-я армия имела не больше дивизии, а русская кавказская армия держала полнокровный корпус.

В отличие от Энвера в 1914 году, Н. Юденич приложил усилия к подготовке операции в материальном отношении:

Надо сказать, что секретность подготовки операции обеспечивалась «здравым смыслом»: до предела насыщая склады, командование разумно говорило о предстоящей суровой зиме, когда подвоз наверняка прекратится, и до весны придется жить накопленными запасами. Строительство новых телеграфных линий маскировалось необходимостью ремонта старых. Переброски войск маскировались слухами о весеннем наступлении в Персии совместно с англичанами, которое и в самом деле планировалось (разумеется, до катастрофы в Эль-Куте).

Второй туркестанский корпус начал наступление 10 января, 1-й кавказский — 12 января 1916 года. В это время командующий 3-й турецкой армией Махмуд-Камиль-паша был вызван в Константинополь, а его начальник штаба, германский майор Гузе, лечился от тифа в Германии. Временно командовал войсками Абдул-Керим-паша.

Несмотря на холод, ветер, отсутствие дорог и троп, ударная группировка в составе 20 батальонов 15 января прорвала турецкий фронт. Третья турецкая армия начала поспешный отход к крепости Эрзерум, сжигая склады и бросая имущество. Уже 21 января части 1-го кавказского корпуса были у внешнего пояса фортов Эрзерума. Турецкое командование приступило к срочной переброске войск из Зоны Проливов. Оно смогло собрать до 50 тысяч человек, но эти подкрепления не могли прибыть на Кавказ раньше марта.

«С севера нагорная Эрзерумская равнина обеспечена труднодоступными горами, окружающими долину р. Чорох, с юга — хребтом Бингель-даг (Южный армянский Тавр). И только полоса нагорной равнины р. Восточный Евфрат, идущая южнее Бингель-даг, давала возможность обойти с юга Эрзерумскую нагорную равнину по крайне кружным и дальним путям. (…)

Город был окружен непрерывной оградой бастионного начертания, с опорными пунктами на холмах: на северо-востоке были расположены укрепление Меджидие и два люнета Азизие; на юго-западе находился форт Кереметли-дэги с передовыми люнетами; наконец, в 1 км к юго-востоку от ограды был выдвинут редут Ахали. Хотя крепостная ограда и носила характер долговременный и рвы доходили до 6,5 м глубины, но они не имели каменных одежд и местами были без обороны; в валах от стекающих с гор потоков имелись промоины — бреши, поэтому крепость не была обеспечена от атаки открытой силой. Но центр тяжести обороны крепости был перенесен на 10–12 км вперед от города на позицию Девебойну, которая обеспечивала город и его склады от бомбардирования.

Позиция Девебойну, длиною около 16 км, располагалась на хребте, который служил водоразделом между бассейнами рек Аракс и Западный Евфрат и отделял Пассинскую равнину от Эрзерумской. От Карга-базарского хребта на севере и Палантекенского на юге позиция Девебойну отделяется глубокими и скалистыми ущельями: Туйским — на севере и Ехилханским — на юге.

На правом фланге позиции высота хребта доходила до 2280 м, а на левом вершина горы Чобан-даг имела 2400 м; центральная седловина на перевале имела около 2 040 м, превышая Пассинскую равнину на 240 м. В расстоянии 1–2 км к востоку от хребта Девебойну и параллельно ему имеется на отрогах этого хребта ряд отдельных высот (от 2000 до 2100 м), поднимающихся непосредственно над равниной. На этих возвышенностях было размещено 11 вновь возведенных после войны 1877–1878 гг. долговременных укреплений, расположенных в две линии.

Первую линию составляли пять фортов и две батареи, начиная с севера: форт Чобан-деде на северной вершине хребта Чобан-даг, форт Далан-гез к юго-востоку от него на отдельном отроге; две батареи (Узун-Ахмед-каракол и Узун-Ахмед) на отроге Узун-Ахмеддаг и три форта на вершинах отрога Натахлы (Кабурга, Ортаюк и Ортаюк-илявеси). Наконец, на правом фланге первой линии укреплений имелись лишь траншеи и полевые батареи от кампании 1877–1878 гг.

Уступом за правым флангом первой линии укреплений на отроге был расположен форт Гяз, составлявший правый фланг второй линии укреплений. Протяжение фортов первой линии, считая по обводу их от форта Чобан-деде до форта Гяз, — 17,5 км, а по прямой линии — 13 км.

К северу от форта Гяз тянулась вторая линия укреплений (всего вместе с фортом Гяз — четыре форта). Форты Тополях, Агзы-ачик и Сивишли лежали в 5 км от первой линии. Протяжение второй линии укреплений от форта Гяз до форта Сивишли — 5 км.

Вторая линия укреплений Девебойнской позиции отстояла в 3–5 км от укреплений Ахали, образующих как бы третью линию укреплений, за которой лежала крепостная ограда с вынесенными вперед редутом Сурп-нишан и фортом Меджидие на левом фланге и укреплениями Кереметли-дэги — на правом. Эти укрепления вместе с крепостной оградой составляли четвертую и последнюю оборонительную линию, отстоящую от первой на 12–13 км. (…)

В фортификационном отношении форты первой линии совсем не отвечали новейшим требованиям военно-инженерного искусства и имели много крупных недостатков.

Форты второй линии, устроенные только за правым флангом первой линии, обеспечивали ближайший обход правого крыла Девебойну и командовали над укреплениями города, но вследствие ограниченного обстрела центр и левое крыло первой линии укреплений поддерживались ими слабо, а пути к Эрзеруму из долины р. Западный Евфрат почти совсем ими не оборонялись. Форты второй линии были более обеспечены от атаки открытой силой (за исключением, впрочем, форта Гяз), а в остальном им были присущи те же недостатки, как и фортам первой линии. С крепостной ограды и вынесенных впереди ее укреплений впереди лежащая местность обстреливалась хорошо, и только местность на север и северо-восток изобиловала мертвыми пространствами. (…)

Все вооружение этой оборонительной линии, вместе с крепостью Эрзерум, было рассчитано более чем на 1 000 разного рода орудий. В действительности на крепостной ограде и в складах Эрзерума находилось до 300 устаревших орудий различного калибра. (…)

Как ни была растянута оборонительная линия крепости Эрзерум, но труднопроходимая горная местность по обе стороны позиции Девебойну, при сильном резерве и активной обороне, могла сделать крайне рискованными тактические обходы центральной группы укреплений и в значительной степени уничтожала недостатки растянутости оборонительной линии. Этот недостаток еще более был уменьшен постройкой на самой позиции Девебойну обширной сети шоссе, соединявших форты обеих линий между собою и с г. Эрзерумом, и участка шоссе от Эрзерума к Гурджи-богазскому проходу. Все пути из Пассинской равнины к Эрзеруму проходили через Девебойнский хребет по пяти горным проходам, которые запирались и обстреливались из фортов. Из этих путей наилучший — шоссе Хасан-кала, укрепление Кабурга, Сивишли, Эрзерум. (…)

Обходы Эрзерумских укреплений как с севера, так и с юга были крайне затруднительны. Обход с севера являлся возможным только по кружной (40 км) и требовавшей серьезной разработки дороге от с. Кизил-килиса по хребту Думлу-даг к с. Хачкаванк. Обход с юга был возможен только по еще более кружным путям — долиной р. Восточный Евфрат и Хнысской дорогой, прегражденными фортами на хребте Палантекен.

Вообще, по мнению особой комиссии, образованной еще в 1888 г. при штабе Кавказского военного округа и исследовавшей подробно на месте укрепления Эрзерума, эта крепость пользовалась такими редкими преимуществами, с которыми надо было серьезно считаться. Ее нельзя было ни миновать, ни обстреливать издали (из имевшихся в то время образцов артиллерии), а доступы к ней были заперты фортами, плохо, впрочем, обеспеченными от атаки открытой силой. Правда, позиции, преграждавшие доступы к Эрзеруму, были растянуты, удалены от центра и требовали большого гарнизона, но в 1916 г. турки, после поражения на Келрикейском направлении, стянув в Эрзерумскую равнину главные силы 3-й турецкой армии, как раз и располагали таковым. Верки крепости не отвечали новейшим требованиям фортификации, но и русские располагали далеко не совершенным осадным парком. (…)

В районе фортов Кара-гюбек и Тафта турки ко времени штурма крепости в 1916 г. создали ряд позиций, усилив их редутами, кольцевыми окопами и многими рядами проволочных заграждений.

На позиции Девебойну полевая фортификация также получила широкое применение, причем вершины и склоны гор были изрыты окопами и ходами сообщений, во многих местах стояли промежуточные батареи, а ряды колючей проволоки переплетали весь фронт полевых позиций, вынесенных вперед».

Перегруппировка сил Кавказской армии и подготовка к штурму заняли всего три недели. Одиннадцатого февраля начался штурм крепости, и в 7 часов утра 16 февраля Эрзерум был взят прямой атакой. Третья турецкая армия была разгромлена, потеряла убитыми, замерзшими и пленными более половины своего первоначального состава[167], и теперь откатывалась на Эрзинджан. Были захвачены Муш, Битлис, Трабзон, общее продвижение Кавказской армии составило более 160 км.

В 1881 г. окончил Александровское военное училище, в 1887-м году — Академию Генерального штаба по 1-му разряду. Старший адъютант штаба 14-го армейского корпуса, с 1892 года — старший адъютант Туркестанского военного округа.

Цензовое командование ротой отбывал в лейб-гвардии Литовском полку.

Далее исполняет обязанности начальника штаба:

Памирской экспедиции (1894 г.)

1-й туркестанской стрелковой бригады (1900 г.)

В 1902 году назначен командиром 18-го стрелкового полка, участвовал в Русско-Японской войне, ранен в сражении при Сандепу и в Мукденском сражении. 19 июня 1905 года произведен в генерал-майоры и назначен командиром 2-й бригады 5-й стрелковой дивизии. Награжден золотым оружием.

Далее — опять штабная работа. С 1907 года — генерал-квартирмейстер штаба Кавказского военного округа, с 1912 года — начальник штаба Казанского, с 1913 года — Кавказского военного округа.

С начала Первой мировой войны стал начальником штаба Кавказской армии, которую, по существу, спас от уничтожения в Саракамышском сражении. 24 января 1915 года назначен командующим Кавказской армией с производством в генералы от инфантерии.

После победы в Эрзерумской операции награжден орденом Святого Георгия второй степени (последнее награждение этой степенью ордена в Российской Империи): «В воздаяние отличного выполнения, при исключительной обстановке, блестящей боевой операции, завершившейся взятием штурмом Деве-Бейнской позиции и крепости Эрзерума 2 февраля 1916 года».

Всего орденом Святого Георгия второй степени за историю Российской Империи награждено 125 человек, из них в Первую мировую войну — четверо: Н. Иванов, Н. Рузский, великий князь Николай Николаевич и Н. Юденич, из иностранных граждан этот орден получили Ж. Жоффр и Ф. Фош.

При князе Львове и военном министре А. Гучкове командовал Кавказским фронтом, после назначения А. Керенского на пост военного министра снят с должности и отправлен в отставку.

В январе 1919 года нелегально пересек финскую границу и прибыл в Гельсинфорс. Провозглашен лидером белого движения на северо-западе России.

В сентябре — октябре 1919 года организовал поход на Петроград, прорвался к Пулковским высотам, где был остановлен Красной армией. К концу ноября войска Юденича были прижаты к границе, перешли на эстонскую территорию, где были интернированы эстонцами.

22 января 1920 года Н. Юденич объявил о роспуске Северо-Западной армии, 24 февраля покинул Эстонию. Прибыл в Лондон как частное лицо, встретился с У. Черчиллем. Далее жил в Ницце (Сен-Лоран-дю-Вар), умер от туберкулеза.

Награды: Орден Святого Станислава трех степеней, Орден святой Анны трех степеней, Орден Святого Владимира 4-й, 3-й и 2-й степеней, Орден Святого Георгия 4-й, 3-й и 2-й степеней, орден Святого Александра Невского с мечами, Орден Белого Орла с мечами, Большой крест ордена Почетного легиона, французский Военный крест, британский орден Святого Михаила и Святого Георгия, большой Крест.