Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

Событие, которое должно было стать ключевым эпизодом кампании 1916 года, а может быть, и всей мировой войны, произошло 31 мая. Нельзя сказать, что в Текущей Реальности оно прошло незамеченным или совсем не имело стратегических последствий, но, во всяком случае, ничьих ожиданий оно не оправдало.

Сегодня сражение между главными силами британского и германского флотов является, наверное, самым изученным в военно-морской истории. Точно известны перемещения эскадр и отдельных боевых единиц, зафиксированы, «привязаны» к месту и времени все попадания торпед и тяжелых снарядов, установлена картина гибели каждого затонувшего корабля, учтены и проанализированы боевые распоряжения — от приказов командующих до донесений сигнальщиков и команд офицеров, управляющих артиллерийским огнем.

Ютландскому бою посвящены десятки книг. Адмиралам и кораблям, сражавшимся в этом бою — сотни. Мемуары, аналитические исследования, сборники документов, материалы парламентских слушаний… Больше всего, конечно, английских и германских работ, но есть и американские, и русские/советские, и даже польские[168].

Любой текст, связанный с Ютландским сражением, обязательно дает отсылку к многолетнему конфликту адмиралов Дж. Джеллико и Д. Битти. Переходящий на личности спор о заслугах и ошибках командующего Гранд Флитом и командующего Флотом линейных крейсеров еще во время войны был назван «Великим Ютландским скандалом». Оба участника конфликта последовательно занимали высший пост в военно-морской иерархии Великобритании, и это, понятно, не способствовало установлению истины.

«Ютланский скандал» сделал сражение популярным среди широкой публики, но привел к тому что по сей день любое суждение, касающееся действий сторон в бою, воспринимается, как поддержка или Битти, или Джеллико.

Для вдоль и поперек проанализированного сражения несколько неожиданно, что до сих пор мы не можем с уверенностью определить его исход. Сразу же после боя немцы отпраздновали свою «победу при Скагерраке». Но седьмого июня «Times» назвала «полной» победу Гранд Флита, а «Daily Express» указала, что, если у кого-то «есть сомнения по поводу характера британской победы, он годится в пациенты для специалиста по психиатрическим заболеваниям». Позже историки стали говорить, что бой закончился вничью. При этом иногда Германии приписывали «победу по очкам», а иногда говорили, что Великобритания добилась стратегического успеха, несмотря на большие, чем у неприятеля потери: «германский флот ранил своего тюремщика, но не смог вырваться из тюрьмы». Спор продолжается и в наши дни, как и обсуждение сравнительных качеств участвующих в бою кораблей.

Обилие, доступность и популярность литературы о Ютландском бое дает мне возможность не останавливаться на подробном описании его перипетий и сосредоточиться на оперативно-стратегическом и метаисторическом описании действий сторон.

Комната № 40

Сразу же после формального вступления Великобритании в войну, то есть в ночь с 3 на 4 августа 1914 года, судно «Алерт» обрезало все пять трансатлантических кабелей Германии. Этот вполне очевидный ход обсуждался в Комитете обороны Империи с 1911 года, но для немцев прерывание связи с американским континентом оказалось неприятной неожиданностью.

Теперь контакты с дипломатическими и торговыми представителями Германии в США были возможны только по радио. И, разумеется, по радио приходилось связываться с Циндао, африканскими и тихоокеанскими колониями, кораблями в открытом море.

Резко увеличился поток радиосообщений.

Осенью 1914 года контр-адмирал Генри Оливер, начальник военно-морской разведки Адмиралтейства и секретарь сэра Уинстона Черчилля, задумался о необходимости создания на флоте действенной службы радиоперехвата и радиопеленгации. На начало войны у Великобритании была только одна станция перехвата сообщений — в Стоктоне. Оливер приказал увеличить их количество.

Перехваченные сообщения начали исправно передаваться в Адмиралтейство, но там никто не знал, что с ними делать. Г. Оливер обратился к своему другу Альфреду Юингу, инженеру и физику, человеку весьма незаурядному: на его счету открытие явления магнитного гистерезиса, создание первого сейсмографа и помощь Ч. Парсонсу в разработке паровой турбины. Осенью 1914 года Юинг руководил учебным командованием военно-морских сил. Г. Оливер попросил А. Юинга создать группу для дешифровки немецких радиосообщений. Деятельность Оливера и Юинга на тот момент была полной любительщиной — Юинг не только не мог платить сотрудникам, но даже и не предоставлял им адекватные рабочие места. Он, правда, разрешил им собираться в офисе своего секретаря.

Сотрудники подбирались по уровню знания немецкого языка, в шифрах никто из них не разбирался вообще.

Но по другую сторону фронта дела обстояли значительно хуже.

Немцы пользовались для связи сигнальными книгами SKM (книга сигналов императорского флота), HVB (книга для связи с торговыми судами), VB (шифровальная книга высшего командования). Копии этих книг были, в общем, везде: на кораблях и судах, у военно-морских атташе, в представительствах судоходных компаний. Вряд ли следует удивляться тому, что уже к зиме 1915 года в распоряжении Адмиралтейства оказались экземпляры всех этих книг[169].

Немцы, конечно, использовали кодирование. Но криптостойкость их шифров была близка к нулю, а для книги SKM они вообще использовали простейший шифр подстановки, который обычно применяют школьники младших классов[170].

Кроме того, немецкий «ордунг» привел к тому, что находящиеся в море корабли — все, без исключения — должны были ежесуточно передавать в Адмиралтейство данные о своем местоположении и передвижениях.

С 6 ноября 1914 года деятельность организации Юинга была, наконец, формализована, и для нее была выделена комната в старом здании Адмиралтейства. Под именем «Комнаты № 40» английские дешифровальщики и вошли в историю.

К маю 1915 года «Комната № 40» устойчиво дешифровывала немецкие сообщения, устанавливала по данным радиопеленгации (были построены станции в Лоустофте, Леруике, Абердине, Йорке, Фламборо-Хеде, Бирхингтоне) местоположение немецких кораблей в море, рисовала карты немецких минных полей.

Английские корабли получили инструкцию использовать радио как можно реже — и только на минимальной мощности. Немцы перешли к пониманию необходимости ограничения радиосвязи уже при Людендорфе, в 1917 году. До этого немецкие корабли разговаривали между собой постоянно — и всегда на полной мощности передатчиков.

В работе «Комнаты № 40» было достаточно проблем. Во-первых, англичане засекретили все результаты дешифровки сообщений. Данные передавались руководителю военно-морской разведки (Г. Оливеру, потом Р. Холлу), командующему Гранд Флитом и Первому Лорду Адмиралтейства — и никому больше. Во-вторых, британские адмиралы относились к личному составу «Комнаты № 40», как к штатским «умникам», ничего не понимающим в морских делах. Поэтому им было запрещено интерпретировать полученные сообщения — только расшифровывать и передавать «по команде». Но ни сам Дж. Джелико, ни его офицеры связи не понимали, что интерпретация немецких донесений и данных радиопеленгации требует специальных знаний, которыми они не обладали.

Хрестоматийный пример — и именно из истории Ютландского сражения. Утром 31 мая 1916 года начальник Оперативного отдела запросил службу пеленгации: откуда идет позывной германского главнокомандующего DK? Получил ответ: из Яде (то есть из военно-морской базы). На этом основании был сделан вывод, что германский линейный флот еще не вышел в море. Сотрудники «Комнаты № 40» прекрасно знали, что при выходе флагманского флота в море позывной DK передается береговой радиостанции, но про это начальник их не спросил, и пояснений слушать не пожелал.

Тем не менее, «Комната № 40» снабжала командование Гранд Флита огромным количеством стратегически важной информации. Почти всегда эта информация была своевременной, и неизменно — точной.

Это обстоятельство сыграло важную роль в развертывании Ютландского сражения.

Стратегический «расклад»

Вспомним, что структура мировой войны была образована взаимодействием двух стратегий — «морской» и «сухопутной». Логика «сухопутной войны» определялась сначала планом Шлиффена, затем «дилеммой Фанкельгайна» и маятниковыми движениями германских войск между Западным и Восточным ТВД. В рамках «морской войны» англичане быстро и уверенно вывели из игры немецкие крейсера и приступили к блокаде германской морской торговли.

После проигрыша Германией Генерального Сражения на суше (то есть после Марны и Галиции) Великобритания получила решающее преимущество, поскольку ее «морская война» развертывалась, в общем, беспрепятственно, в результате чего на море сложилась ситуация, вполне отвечающая предвоенным расчетам.

Но по ряду причин, прежде всего, психологического характера, англичане были вынуждены втянуться в затяжную борьбу на Западном фронте. Это решение оказалось необратимым: до самого конца войны присутствие британских войск во Франции и Бельгии только возрастало. Англичанам пришлось создать и развернуть в Европе массовую армию, которая, разумеется, сразу же стала нести значительные, неприемлемые для британского общественного мнения потери. К тому же Великобритания к концу 1915 года проиграла Дарданелльскую операцию и кампанию на Среднем Востоке.

Другими словами, ситуация на суше не соответствовала довоенным планам. С одной стороны, она определенно была лучше, чем можно было рассчитывать: и Франция, и Россия держались и даже одерживали победы; сильнейшая на суше держава, то есть Германия, не смогла реализовать свое главное военное преимущество и оказалась вынужденной вести затяжную войну. С другой стороны, Великобритания также втянулась в затяжную и кровопролитную войну на суше, чего перед войной совершенно не предполагалось.

По мере роста человеческих потерь и военных издержек страна все больше нуждалась в быстрой и громкой победе. Такая победа могла быть одержана только на море.

Мы говорили уже, что в «морской стратегии» стороне, владеющей морем, обязательно нужна победа в решающей морской битве, в то время как «претенденту» достаточно ничьей. Но это — в «правильной» ситуации, когда «Трафальгар» должен уравновесить «Аустерлиц», то есть когда «претендент» добился господства на суше. В нашем случае никакого «Аустерлица» нет: Германия блокирована на море и зажата на континенте кольцом фронтов, шансы на последовательную реализацию «сухопутной стратегии» у нее практически отсутствуют. Поэтому здесь ничья в морском бою оказывается в пользу Великобритании. По крайней мере, если рассуждать в рамках сложившейся на период войны политической конфигурации и не учитывать неизбежный следующий мировой конфликт.

А вот его учет меняет «расклад» коренным образом. Если Германия проигрывает мировую войну, она выбывает из числа держав, претендующих на цивилизационный приоритет и реализацию собственного мирового проекта. Само собой, она прекращает и борьбу за преобладание на море. Но ее место сразу же займет один из нынешних союзников Великобритании — Соединенные Штаты, Франция или даже Россия. При этом, из-за огромных потерь на Западном фронте, Великобритания, в отличие от США, будет обескровлена, хотя и в меньшей степени, чем Франция и Россия. Понятно, что в этих условиях «ничья» в морском сражении, да еще и со значительными потерями, точно не в пользу Британской Империи.

Можно сказать и так: «ничья» в морском сражении означает для Великобритании победу над Германией и проигрыш Соединенным Штатам.

Мы возвращаемся к первоначальной схеме: для того, чтобы сохранить цивилизационный приоритет, господство на море и Империю, Англии нужна решительная морская победа над Германией. И те, кто ждал и исступленно желал ее, правильно понимали законы психо-истории.

Что же касается Германии, то после поражения в Генеральном сражении мировой войны она могла рассчитывать только на случайные практические шансы. Кампания 1915 года была проведена Антантой настолько плохо, что эти шансы все время оставались, хотя после начала Верденской операции стали совсем мизерными. Проблема Германии заключалась в том, что ординарная и даже неординарная военная победа на суше не перевешивала результат Генерального сражения. Конечно, если бы удалось уничтожить основные силы союзников на Западном фронте, это коренным образом изменило бы ситуацию, но по соотношению сил надежды на это было мало. Однако морской бой носит неаналитический характер и иногда выигрывается заведомо слабейшей стороной. Германская победа на море поднимала настроение в Центральных державах и ощутимо улучшала для них общий стратегический «расклад». С точки зрения Германии ничья или поражение не привносили в военную обстановку ничего принципиально нового.

Выигрывающая войну Великобритания обязана была учитывать в своих расчетах следующий такт мирового конфликта, а для находящейся на грани поражения Германии это было неактуально.

Итак, Германия была заинтересована в морской битве — и победе — не меньше, чем Великобритания. При этом Англия в такой битве ставила на карту свое будущее и Империю, Германия же — только флот. Колониальную империю она уже потеряла, надежды на мир, лучший довоенного, таяли, как дым.

Понимание этого «расклада» придет к германскому руководству очень поздно, на самых последних днях войны. В 1916 году амбиции командования Флота Открытого Моря не заходили дальше идеи неограниченной подводной войны, Фанкельгайн не имел собственной позиции относительно задач, которые следовало ставить перед германским флотом, а император был сторонником концепции «Fleet in the being», то есть «основная задача флота — остаться флотом существующим» и выступать в роли важной карты при заключении мира. А. Тирпиц называл это «упаковать флот в вату».

Англичанам, которые никоим образом не могли втянуть в бой германский флот, отстаивающийся в базе под прикрытием минных полей, помогло случайное обстоятельство. Совершенно безынициативный адмирал Поль, сменивший Ингеноля после германского поражения у Доггер-банки, заболел, и его место занял Р. Шеер. Новый командующий, прежде всего, возобновил обстрелы британских портовых городов, имея задачу, во-первых, нанести врагу ущерб и воздействовать на общественное мнение, во-вторых, при случае перехватить и уничтожить часть основных сил Гранд Флита.

Вырисовывалась следующая оперативная схема:

1. Германские линейные крейсера демонстративно обстреливают английское побережье[171];

2. Германский линейный флот скрытно выходит в позицию ожидания;

3. Британские линейные крейсера перехватывают эскадру Хиппера, как это было у Доггер-банки;

4. Германские линейные крейсера принимают бой на отходе (опять-таки, по схеме боя у Доггер-банки);

5. Но, в отличие от событий 23 января 1915 года, германский линейный флот находится в море. Эскадра Хиппера оказывается приманкой, следуя за которой, британский авангард сталкивается с главными силами Шеера.

Р. Шеер полагал, что реализация такой схемы даст ему шанс уничтожить часть британского флота, причем — наиболее дорогие и ценные корабли.

План имел три очень существенных недостатка.

Прежде всего, он был технически невыполним. Британские линейные крейсера имели большую эскадренную скорость, нежели корабли Хиппера и, тем более, линейный флот Шеера. Поэтому, столкнувшись с главными силами немцев, Д. Битти всегда мог разорвать контакт и уйти. Конечно, если бы Хиппер завел англичан прямо в Гельголандскую бухту, а Шеер сумел бы перерезать им пути отхода, у Д. Битти возникли бы очень серьезные проблемы, но всерьез рассчитывать на это не приходилось.

Во-вторых, немецкий оперативный замысел был довольно прозрачен. Англичане тоже могли сделать выводы из сражения при Доггер-банке. Они и на самом деле их сделали. Дж. Джеллико написал Д. Битти:

В-третьих, как уже говорилось, союзники читали все донесения, которыми немецкие корабли обменивались между собой и с береговыми штабами. Об этом Р. Шеер, конечно, знать не мог, но при проведении набеговых операций или постановке ловушек подобную возможность всегда следует принимать во внимание.

Понятно, что, получив от своей технической разведки предупреждение о достаточно высокой вероятности нахождения в море германского линейного флота, британское морское командование могло принять меры к организации взаимодействия своего авангарда и главных сил.

В этом случае охотник оказывался добычей: британские линейные крейсера на отходе завлекали германскую эскадру, а при некотором везении и весь вражеский флот на кильватерную колонну Гранд Флита. А поскольку немецкие корабли уступали британским в скорости, выход из боя был бы сопряжен с едва ли преодолимыми трудностями.

Примерно по такой диспозиции и разыгралось Ютландское сражение.

Вступительная игра

Р. Шеер вступил в командование флотом только 24 января 1916 года. Уже в начале февраля немцы атаковали британские дозоры в районе все той же Доггер-банки, потопили шлюп и взяли в плен 29 человек. Англичане попытались их перехватить, но не преуспели, зато потеряли легкий крейсер «Аретуза», который подорвался на мине на считающемся безопасным фарватере.

Далее 5–6 марта Р. Шеер организовал пробный выход флота в море, а 26-го числа едва не произошло боевое столкновение по немецкому замыслу, поскольку Д. Битти слишком далеко оторвался от главных сил. Он, впрочем, особенно не рисковал: разразился сильнейший шторм, не благоприятствующий ведению боевых действий. Все же англичане потеряли эсминец «от неизбежных на море случайностей».

Двадцать первого апреля помешал уже не шторм, а туман. Германские корабли вернулись в Яде, Д. Битти — в Розайт, Дж. Джеллико — в Скапа-флоу Потерянных кораблей на этот раз не было, но повреждения от столкновений получили два линейных крейсера, линкор и три эсминца.

Двадцать пятого апреля немцы обстреляли Лоустофт и разрушили около 200 зданий. Английские источники сообщают о сотнях убитых и раненых, но, в действительности, обстрел длился не более 15 минут, и особых жертв среди мирного населения не вызвал. Больше всего народа погибло на британском крейсере «Конквест», который попал под огонь линейных крейсеров Бедикера[172]. В этом сумасбродном подходе английские легкие силы все время пытались навязать бой вражеским линейным крейсерам (и даже до некоторой степени преуспели в этом), столкновения главных сил не произошло, зато «по дороге» «Зейдлиц» подорвался на мине, а английский легкий крейсер «Пенелопа» получил торпедное попадание. Британские газеты возмущались бездействием флота, морской министр, которым на тот момент был А. Бальфур, объявил о реорганизации ВМС и передислокации некоторых эскадр.

Четвертого мая Дж. Джеллико безуспешно попытался осуществить первую в мире операцию с использованием ударной авиации морского базирования. Авианосцы (гидроавиатранспорты) «Винденс» и «Энгидайн» выпустили 11 самолетов. Восемь не смогли взлететь, девятый наткнулся на антенну эсминца и разбился, у десятого отказал мотор. Последний самолет достиг германского побережья, но ангары «Цеппелинов», которые были основной целью, не нашел.

Рост активности обоих флотов предвещал боевое столкновение. Р. Шеер принял решение использовать свои подводные лодки для атаки британских линейных сил сразу после выхода кораблей из портов. Как и у Дж. Джеллико с гидросамолетами — идея из арсенала следующей войны. Ничего толкового у немцев не получилось, тем более что «Зейдлиц» все еще ремонтировался после минного взрыва, к тому же у этого несчастливого корабля обнаружились неполадки с главными механизмами.

Поэтому выход «Флота открытого моря», намеченный на 17 мая, был отложен сначала до 23 мая, потом еще на неделю. Но 1 июня у подводных лодок «завесы» заканчивалась автономность, так что 31 мая поход все же состоялся. Целью был город Сандерленд.

Сандерленд располагался к югу от Розайта, базы Флота линейных крейсеров Д. Битти. Естественно, Р. Шеер рассчитывал, что Д. Битти попытается перехватить крейсера Хиппера — и попадет в ловушку.

Стратегическое развертывание

Ремонт «Зейдлица» был закончен, и авангардная группа Хиппера состояла из пяти линейных крейсеров: «Лютцов», «Дерфлингер», «Зейдлиц», «Мольтке», «Фон дер Танн», пяти легких крейсеров и тридцати эскадренных миноносцев. Р. Шеер вел главные силы: 3-ю и 1-ю эскадры линкоров-дредноутов, 2-ю эскадру броненосцев[173]. Флагманский корабль Р. Шеера «Фридрих дер Гроссе» шел отдельно — между 3-й и 1-й эскадрами. Из ядра флота отсутствовали новейший ЛК «Байерн», вступивший в состав флота только 18 марта и проходящий курс боевой подготовки, и ЛК «Кениг Альберт», у которого обнаружились неполадки в машине.

Р. Шеера порицают за то, что он взял с собой старые линкоры-додредноуты. Я склонен считать, что в этом вопросе немецкий адмирал как раз был прав. Эскадра Мауве отнюдь не состояла из тихоходных кораблей, связывающих «Флот открытого моря», как об этом принято писать. «Дойчланды» развивали чуть больше 18 узлов, ранние германские дредноуты типа «Нассау» давали ровно на узел-полтора больше — не такая уж заметная разница[174]. Бронирование, по немецким меркам слабоватое, вполне соответствовало британским дредноутам первых серий. При этом Р. Шеер получал в свое распоряжение лишние 24 орудия калибра 280 мм и — что тоже немаловажно — лишние шесть целей для колонны британских линкоров, которая была гораздо длиннее немецкой.

Эскадра Хиппера покинула Яде в 2.00 31 мая[175], через полчаса основные силы проследовали за ней. Обе боевые группы шли прямо на север — к плавучему маяку Хорнсриф.

«Комната № 40» вовремя сориентировала Дж. Джелико. Уже утром 30-го она сообщила, что неприятельские силы готовы выйти в море, а в 17.40 уточнила: «Немцы наметили какую-то операцию, выходят через Хорнс-Риф». Адмиралтейство приказало Дж. Джелико и Д. Битти быть готовыми к любой встрече. В 21.30 корабли Д. Битти покинули Розайт, а чуть позднее вышли из Скапа-Флоу и главные силы Гранд Флита.

Великолепная работа разведки привела к тому что британские корабли начали перехват флота противника еще до того, как этот флот вышел в море. При этом Д. Битти и Дж. Джеллико в общих чертах представляли оперативную обстановку. Ф. Хиппер и Р. Шеер двигались в неизвестность[176]. По существу, сражение было выиграно англичанами до его начала.

В пользу Гранд Флита дополнительно сыграло случайное обстоятельство. Незадолго до сражения 3-я эскадра линейных крейсеров адмирала Худа была отправлена на север для проведения учебных стрельб. Поскольку эскадра Д. Битти была, таким образом, ослаблена, Дж. Джелико временно передал ему 5-ю эскадру — четыре новейших линейных корабля типа «Куин Элизабет».

По самой логике вещей быстроходные линкоры 5-й эскадры должны были с самого начала входить в состав флота Битти, являясь его «страховым полисом», основой устойчивости боевого порядка и связующим звеном с главными силами британского флота. Всякий раз, когда в наше время разыгрывают Ютландский бой, эти корабли подчиняют флоту линейных крейсеров. Тем удивительнее, что в Текущей Реальности это произошло, по-видимому, совершенно случайно.

Как бы то ни было, Д. Битти вышел из Розайта, имея в своем распоряжении шесть линейных крейсеров: 1-я эскадра ЛКР («Лайон», «Принцесс Роял», «Куин Мэри», «Тайгер»), 2-я эскадра ЛКР («Нью Зиланд», «Индефатигибл») и четыре быстроходных линкора («Бархэм», «Валиэнт», «Уорспайт», «Малайя»). Эскадру сопровождало 14 легких крейсеров и 27 миноносцев.

Из Кроматри вышла 2-я эскадра, насчитывающая 8 линейных кораблей (4 типа «Кинг Джордж V», 4 типа «Орион»). Из Скапа-Флоу — 1-я и 4-я эскадры по 8 линейных кораблей каждая и 3-я эскадра линейных крейсеров («Инвинсибл», «Инфлексибл», «Индомитэбл»). Гранд Флит прикрывали 1-я и 3-я эскадры крейсеров, 4-я эскадра легких крейсеров, 7 репетичных крейсеров и 51 эсминец.

Объединенные силы Битти и Джеллико насчитывали 28 линкоров, 9 линейных крейсеров, 8 броненосных крейсеров, 26 легких крейсеров, 78 лидеров и эсминцев.

Из ядра флота в сражении не участвовал «Дредноут», который уже был выведен из боевой линии, так как считался устаревшим, «Ройял Соверен», не прошедший курса боевой подготовки, и ремонтирующиеся корабли: «Куин Элизабет», «Имперор оф Индия» и ЛКР «Острелия».

Контакт

Дж. Джеллико считал эскадренный бой 31 мая не слишком вероятной перспективой, тем более что депеши Адмиралтейства никак не ориентировали его в обстановке. «Точных сведений о противнике нет. Известно, что неприятельский флот вышел в море, однако, по данным нашего радиоперехвата флагманский корабль находится в устье реки Яде». Ничего такого из дешифровки германского радио не следовало, но как уже говорилось, специалистам «Комнаты № 40» не разрешалось интерпретировать полученные сообщения, а старшие офицеры Адмиралтейства, допущенные к величайшему военному секрету Великобритании, ничего не смыслили в радиоперехвате.

Дж. Джеллико принял простое и правильное решение — вывести флот в зону ожидания в районе Датских проливов и далее действовать по обстановке. Были назначены две географические точки, куда корабли должны были прибыть к 14.00 — более северная для основных сил Гранд Флита, более южная для Флота линейных крейсеров. Если в указанных точках противник не будет обнаружен, и если к этому времени не будет новых ориентировок от Адмиралтейства, то Битти повернет на север, Джеллико на юг, флоты встретятся, обменяются оперативными соединениями (то есть, 5-я эскадра ЛК вернется к Джеллико, а 3-я эскадра ЛКР — к Битти), и можно будет поворачивать домой.

В 14.00 Битти и Джеллико разделяли 65 миль.

Ряд исследователей считает, что это слишком много, «тактически выгоднее было 40 миль». Не соглашусь: в рамках оперативной схемы «охота на охотника», которую англичане вполне осознанно применили, Битти и Джеллико было нужно время и пространство. Хиппер, а тем более Шеер должны были узнать о наличии неподалеку линкоров Гранд Флита как можно позже, но при этом Гранд Флит должен был вступить в бой до поражения авангарда (и хотя бы за несколько часов до наступления темноты). Здесь назначение дистанции между группами представляет собой сложную компромиссную задачу. Я бы сказал, что 40 миль мало, 80 миль много, а выбранная Джеллико дистанция близка к идеальной.

Кстати, те же 60 миль разделяли в этот момент Хиппера и Шеера…

Битти задержался на полчаса из-за осмотра нейтральных судов и в 14.15 еще шел на восток, имея свои легкие крейсера развернутыми в «веер» к юго-юго-востоку от линейных крейсеров.

Надо понимать, что в условиях 1916 года морской бой больше всего был похож на рукопашный бой в абсолютной темноте. Радиолокация еще не была изобретена, кругозор командующих был ограничен линией горизонта, при этом длина кильватерной колонны Гранд Флита была больше прямой видимости с мостика флагманского корабля, который располагался в центре строя. То есть головные или концевые корабли могли вести бой с неприятелем, а командующий флотом — не знать об этом.

Конечно, корабли использовали радио. Но следует учесть, что радиосообщения всегда приходили с опозданием: нужно было составить радиограмму, подписать ее у ответственного командира, зашифровать, отдать в радиорубку, передать по радио, получить на другом корабле, там расшифровать и доставить командующему. При сколько-нибудь значительном радиообмене у радистов и шифровальщиков скапливался ворох сообщений, которые ждали своей очереди. Конечно, опытные офицеры на третьем году войны наловчились по двум-трем словам угадывать, насколько важна та или иная депеша, но, во-первых, они иногда ошибались, во-вторых, в некоторые моменты боя важными являются все донесения. Кроме того, бывали случаи, когда посланные радиограммы просто не удавалось принять (это и в наше время случается).

Соответственно для того, чтобы получить сведения о противнике, по курсу движения флота высылалась крейсерская завеса. Кроме того, можно было рассчитывать получить какие-то данные от радиопеленгаторной службы (но здесь задержки были гораздо больше, так как депеша проходила через большее число инстанций).

Это — действительно аналог схватки в абсолютной темноте: ты можешь нащупывать противника руками (крейсерскими завесами) или ориентироваться по звуку (данным радиопеленгации). При этом в схватке с каждой стороны участвует довольно много людей, и желательн —, не попасть по своим.

Управлять огромными флотами в таких условиях неимоверно трудно, но с командующих это не снимает ответственности. Люди обучаемы, и, например, тому же рукопашному бою с завязанными глазами учат, причем не только в Шаолиньском монастыре, но и на обыкновенных военных сборах. То, что в морском бою будут проблемы с наблюдением и связью, было прекрасно известно еще до войны, но соответствующие выводы британское Адмиралтейство сделало только после Ютланда.

Битти уже приказал поворачивать на север в рамках первоначальной диспозиции, когда командир КРЛ «Галатея» обнаружил нейтральное судно (датский пароходик «У-Фиорд») и решил досмотреть его. По случайности в этот же момент к другому борту «датчанина» подошел немецкий эсминец «завесы» Хиппера.

Стороны опознали друг друга, и в 14.20 Битти и Хиппер получили первые донесения в ходе боя. Почти одинаковые: «Два крейсера, вероятно, неприятельские».

Битти немедленно повернул на юг, справедливо полагая, что легких крейсеров у немцев не так много, и наличие сразу двух означает, что его завеса наткнулась на завесу Хиппера, следовательно, к югу должны быть германские линейные крейсера.

Он был совершенно прав.

Далее произошло следующее: командиру «Лайона» Битти приказ поворачивать дал устно, идущие вслед за «Лайоном» корабли 1-й эскадры повторили маневр флагмана, а 2-я эскадра правильно разобрала флажной сигнал и тоже повернула без задержки. Но 5-я эскадра линейных кораблей ранее с флотом линейных крейсеров не маневрировала, ее командующий смотрел на север, надеясь увидеть корабли Джеллико (до которых было минимум три часа хода), и сигналов «Лайона» не увидел. Командир флагманского линкора Крейг обратил внимание своего командующего, что линейные крейсера Битти быстро уходят на юг, но Эван-Томас продолжал выполнять предыдущий приказ. В результате в 14.32, когда 5-я эскадра наконец разобралась в ситуации («Лайон» прожектором передал ей новый курс), линейные крейсера Битти и линкоры Эван-Томаса разделяли 10 миль.

Один из многих критических моментов сражения. Не подлежит сомнению, что если бы Флот линейных крейсеров вступил в бой в полном составе, то есть вместе с 5-й эскадрой линкоров, положение противника сразу же оказалось бы критическим. Вину за сделанную ошибку в развертывании эскадры возлагают на офицера связи Дж. Сеймура, на самого Битти, на Эван-Томаса. Сеймур действительно был очень плохим сигнальщиком, а у Битти и в самом деле был слишком хорошо развит «инстинкт охотника». Но Эван-Томас, все-таки, был не мелким клерком, который может отговориться тем, что «не понял приказа», «ему плохо разъяснили» и т. д. Он был адмиралом британского флота, причем вел в сражение лучшую эскадру этого флота. Он был обязан понимать, что в бою многое — если не все — будет зависеть от его инициативы и умения быстро и правильно оценивать обстановку и принимать решения.

Что же касается действий Битти, то я их полностью оправдываю. Прямой задачей командующего Флотом линейных крейсеров было втянуть корабли Хиппера в бой. Если бы Битти ждал 5-ю эскадру линкоров, он отстал бы от германского авангарда. Хиппер, понимая превосходство противника в силах, задерживаться бы не стал. Даже если бы эскадры не потеряли визуальный контакт, выйти на дистанцию действительной стрельбы удалось бы, только развив линейными крейсерами полную скорость — как при Доггер-банке. При этом 5-я эскадра вновь отстала бы.

У Хиппера произошла чем-то похожая путаница: его радисты неправильно расшифровали радио с «Эльбинга» и сообщили о «24–26 неприятельских линкорах». И в чем-то они были правы, хотя эти линкоры находились далеко за горизонтом, а «Эльбинг» пока что перестреливался с двумя легкими крейсерами. Хиппер в ошибке разобрался почти сразу и, увеличив ход, повернул на север. У англичан легких крейсеров было очень много, они регулярно выходили в Северное море с самыми разными задачами, и их присутствие отнюдь не предполагало близость британских крупных кораблей. Хиппер надеялся «поймать» крейсерский дозор и при случае отомстить англичанам за бой у Гельголанда.

В 14.40 «Галатея» сообщила, что видит дымы крупных кораблей, притом на севере. Битти проскочил на юг, Хиппер — на север, и теперь корабли Битти были между линейными крейсерами Хиппера и Хорнс-Рифом.

Британская эскадра повернула на северо-восток.

В 15.20 Хиппер обнаружил британские линейные крейсера. По условиям видимости англичане увидели его только через 12 минут.

Хиппер немедленно повернул на юг и сообщил Шееру о контакте. Тот направился на выручку своего авангарда шестнадцатиузловым ходом, предельным для «Дойчландов», да, в общем-то, и для «Нассау».

А вот Битти в горячке боя сообщил о противнике Джелико, но настолько коротко и неясно, что Джелико не мог сделать никаких разумных выводов. Его авангард ведет бой, но где, с кем и на каких курсах — было совершенно не известно. Все же Джеллико отреагировал вполне адекватно, приказав Гранд Флиту повернуть на юг и увеличить ход до 19 узлов.

В 16.06. Джеллико связался с 3-й эскадрой линейных крейсеров Г. Худа, которая находилась к юго-востоку от главных сил, и приказал ей немедленно идти на соединение с кораблями Битти.

«Бег на юг»

Корабли Битти и Хиппера сближались. В 15.49 сначала немцы, а затем англичане открыли огонь, причем, как и на Доггер-банке, у англичан возникла путаница с целераспределением, в результате чего «Дерфлингер» некоторое время (10 минут) оставался необстрелянным.

Бой шел на средних дистанциях[177], параллельных курсах, на очень высоких скоростях. Пятая эскадра все еще отставала, так что шесть линейных крейсеров Битти сражались с пятью крейсерами Хиппера. Равная схватка! Но преимущество в освещении — на стороне немцев.

В 15.55 Битти приказал своим эсминцам атаковать.

В 16.00 взорвалась средняя башня «Лайона», флагманский крейсер Битти лишь чудом — и невероятным героизмом личного состава — избежал гибели.

В 16.06 произошел внутренний взрыв на ЛКР «Индефатигибл». Корабль погиб мгновенно практически со всем экипажем.

В 16.10 на «Лайоне» вышла из строя радиостанция.

Битти чуть снизил скорость, повышая дистанцию боя, чтобы не дать немцам возможности использовать средний калибр. В результате 5-я эскадра смогла приблизиться к авангарду — и в 16.20 она вступила в бой. Сразу же положение Хиппера стало тяжелым. На «Зейдлице» выгорела башня, «Фон-дер-Танн» получил подводную пробоину. Ситуация стала ощутимо меняться в пользу англичан, но здесь вмешалось везение.

В 16.26 взорвался ЛКР «Куин Мэри». Он тоже погиб мгновенно.

Битти сказал: «Похоже, что-то неладно с нашими проклятыми кораблями сегодня», — и приказал сблизиться с врагом.

Британские эсминцы вышли в атаку, немцы бросили им навстречу свое боевое охранение, завязался встречный бой легких сил между линиями крупных кораблей. Этот бой выиграли англичане, которые не только потопили два немецких эсминца, но и добились торпедного попадания в хронически невезучий «Зейдлиц».

К этому времени Шеер повернул на запад. Для него все складывалось просто отлично: нужно было еще чуточку везения, чтобы зажать корабли Битти между ним и Хиппером. Битти о том, что уже совсем рядом находятся линейные корабли Флота Открытого Моря, еще не знал. С начала боя он прошел 50 миль на юг.

Позднее Шеер, получив донесение о присутствии 5-й эскадры линейных кораблей, принял решение как можно быстрее помочь Хипперу и вновь повернул на север.

Поворот на север

Ясность внес «Суатгемптон», который в 16.38 сообщил:

Две минуты Битти надеялся, что это — какая-то ошибка, и лишь когда сам увидел дымы германских дредноутов, приказал последовательно поворачивать на север.

В 16.45 он донес Джеллико:

Джелико сообщил в Адмиралтействе, что эскадренный бой неизбежен.

Как обычно, 5-я эскадра приказа поворачивать не заметила, а Сеймур не продублировал его прожектором, в результате четыре новейших английских линкора невозмутимо продолжали идти на юг, прямо в расположение шестнадцати линейных кораблей неприятеля.

Эван-Томпсон очнулся только через 17 минут — и тоже решил поворачивать последовательно. Но противники уже сблизились, и по неподвижной точке поворота, через которую один за другим проходили «Бархэм», «Вэлиант», «Уорспайт» и «Малайя», открыл огонь весь Флот Открытого Моря.

Хиппер тоже повернул последовательно, в результате оказалось, что он «подставил» свои корабли под огонь 5-й эскадры, которая, в свою очередь, обстреливалась всем германским флотом. Этот нарушающий все разумные тактические правила бой продолжался несколько минут, корабли получили повреждения (особенно «Малайя» и «Уорспайт»), но боеспособности не утратили.

Битти отозвал эсминцы, но «Нестор» и «Номад» потеряли ход и были потоплены.

«Бег на север»

В 17.00 «Саутгемптон», находясь под непрерывным огнем средней артиллерии германских линкоров, передал подробное радио, перечислив опознанные им корабли противника, точно сообщив их курс и скорость, но, увы, не координаты: один из снарядов попал в штурманскую рубку крейсера и уничтожил все карты[178].

К 17.10 Битти, увеличив ход, оторвался от противника. Его задачей теперь было завлечь Хиппера — и следующего за ним Шеера — на главные силы Гранд Флита. И все складывалось, в общем, в его пользу. Хиппер возобновил преследование, попал под сосредоточенный огонь английских линейных крейсеров и 5-й эскадры (на этот раз условия освещения были неблагоприятны для немцев), в результате германская эскадра, практически, утратила боеспособность и, как сила, способная обеспечить стратегическую разведку в интересах Флота Открытого Моря, перестала существовать.

Битти постепенно склонялся к востоку, отжимая линейные крейсера Хиппера от того направления, откуда должен был появиться Гранд Флит.

Развертывание Гранд Флита

Дж. Джеллико, хотя он не получил от Битти вразумительных донесений, частично в силу первоначального плана, частично в силу интуитивной оценки ситуации, двигался на юг, увеличив скорость до 20 узлов. Первые сообщения о неприятельском линейном флоте британский главнокомандующий получил между 16.40 и 17.00. До этого в ответ на запросы командующие соединениями авангарда передавали бессмысленные фразы типа «Я веду бой». Где? С кем? На каких курсах? Ни от Битти, ни от Эван-Томаса, ни от Пэкенхема, ни от Гуденафа ничего существенного добиться не удавалось.

За это Битти справедливо ругают, полагая, что ошибки подчиненных — на его совести. Это, конечно, верно, но ведь и Битти — не более, чем подчиненный Джеллико…

Дело, впрочем, не в том, кто виноват больше — Битти или сам Джеллико.

Мне приходилось разыгрывать Ютландский бой в большом спортивном зале, где каждый командующий эскадрой находился на отдельном месте, и общаться с другими мог только через Посредника. Посредник подходил, показывал картинку с ситуацией, как она видна с мостика флагманского корабля, передавал (с запаздыванием) полученные депеши и забирал ответы. Игра шла чуть медленнее реального времени.

Сразу же выяснилось, что, несмотря на более чем комфортную обстановку: отсутствие шума механизмов, грохота огня своей артиллерии, попаданий неприятельских снарядов и т. д. — командиры эскадр быстро «теряют картинку». Они знают свое «место», помнят свою задачу, но положение остальных эскадр представляют очень слабо, а положение противника не знают совсем, потому что путаются в многочисленных «контактах» и не могут разобрать обрывочных донесений. Эскадры, которые были втянуты в бой, вообще никому ничего не сообщали, командирам было не до этого. Как следствие, все получилось намного хуже, чем в реальном Ютланде, где хотя бы не было эскадренной стрельбы по своим…

Думаю, если бы Джеллико потренировал бы своих подчиненных в военных играх на морских картах с минимальным реализмом (донесения задерживаются и перевираются при дешифровке, координаты определяются с ошибками и т. п.), он быстро бы понял, что к чему, и дальше стал бы «воспитывать» своих подчиненных, прививая им культуру командной работы. Месяца через два адмирал или капитан первого ранга, находясь в увольнении, просыпался бы в холодном поту, и на участливые вопросы жены отвечал бы: «Мне приснилось, что мы встретили неприятельскую эскадру, и я сообщил об этом командующему только через 10 минут и с ошибкой на две мили…» Шутки шутками, но годом позже игроки, уже имеющие опыт «Ютланда», поддерживали оперативное взаимодействие авианосных соединений, действующих в сотнях милях друг от друга и не ведущих радиообмена — ни друг с другом, ни с базой.

Сыгранность кораблей и эскадр нужно тренировать — и в море, и в играх на картах.

Умение ответственных командующих своевременно и точно передавать донесения «наверх» нужно воспитывать.

К 17.50 Джеллико разобрался с тем, что Битти оказался на 11 миль ближе к нему, чем он думал, что за ним идет Хиппер, а за Хиппером — Шеер, и что нужно срочно развертывать Гранд Флит в боевой порядок.

У Шеера походный порядок и был боевым. Но Гранд Флит был слишком велик и громоздок, обеспечить охранение эсминцами кильватерной колонны в 24 линкора было за пределами реального, и до сих пор английские эскадры шли в походном строю из шести параллельных колонн по 4 ЛК. Теперь их надо было развернуть.

В 18.01 на «Айрон Дьюке» увидели «Лайон». Джеллико немедленно спросил прожектором: «Где неприятельский линейный флот?». Но Битти этого не знал и ответил, что вражеские линейные крейсера находятся от него на юго-востоке. Джеллико, надо полагать, крепко выругался и повторил свой вопрос. В 18.10 Битти в разошедшемся тумане увидел головные линкоры противника и сообщил: «линейные корабли противника на юго-юго-западе».

Хотелось бы подчеркнуть, что почти все исследования Ютландского боя указывают, что Шеер своевременно получал от своих подчиненных точные донесения, а вот Битти и Гуденаф держали Джеллико в неведении. Значительная доля правды в этом есть, но правда и в том, что Джеллико знал курс и скорость Флота Открытого Моря в тот момент, когда Шеер еще не подозревал даже о наличии поблизости Гранд Флита.

Британский авангард выполнил свою задачу: он нашел противника, определил его курс и скорость и завлек под удар главных сил Гранд Флита. Теперь дело было за этими главными силами.

В 18.15 Джеллико отдал приказ повернуть подивизионно на юго-восток, то есть развернуться на левую из кильватерных колонн.

Этот приказ считается судьбоносным, его то восхваляют (Э. Каннингэм: «надеюсь, у меня хватило бы ума выполнить развертывание таким же образом»), то ругают (У. Черчилль, Стэрди, отчасти, Х. Вильсон).

Во-первых, приказ о развертывании был дан вовремя.

Во-вторых, он соответствовал обстановке.

В-третьих, он достиг своей цели: Гранд Флит развернулся в изогнутую колонну, охватившую германский флот.

В-четвертых, скорее, случайно, но Гранд Флит занял идеальную позицию между Шеером и Хорнс-Рифом, отрезая немцев от базы.

Какие у Джеллико были альтернативы? Развернуться раньше, не имея еще пеленга на противника? Конечно, угадать положение Шеера было можно, но это было бы именно гадание, причем кильватерная колонна из 24 кораблей гибкостью не отличается, так что внести исправления в развертывание было бы крайне затруднительно.

Развернуться направо? При этом Джеллико оказывался значительно ближе к противнику. Конечно, бой на коротких дистанциях был бы англичанам выгоден, но нужно иметь в виду что Гранд Флиту могло элементарно не хватить места и времени, чтобы развернуться вправо. Возникла бы свалка, подобная цусимской, когда «Ослябя» был вынужден в момент открытия огня застопорить машины. Находясь на месте Джеллико, вариант с развертыванием вправо я бы даже не смотрел. Хотя Битти, вероятно, принял бы именно это, наиболее агрессивное решение.

Развертывание на центр? Черчилль пишет, что это — обычный и не очень сложный маневр, А.Больных обвиняет сэра Уинстона во лжи… Маневр, конечно, вполне нормальный. Но проводить его в условиях низкой видимости Северного моря и недостаточной привычки командиров эскадр к сложным эволюциям я бы не стал. Приказ нестандартный, и поэтому очень велика вероятность того, что кто-то из флагманов поймет его неправильно, что приведет к путанице и потере времени. В лучшем случае.

Так что, я склонен считать действия Джеллико в этой фазе боя оптимальными.

Места и времени все равно не хватило. На небольшом пространстве одновременно маневрировали несколько десятков боевых кораблей, их траектории определялись, отчасти, приказами, отчасти — инерцией предыдущего движения. Не повезло крейсерским завесам, которые сминало британское развертывание, заставляя их смещаться на свободное пространство между сражающимися эскадрами: броненосный крейсер «Дифенс» взорвался и погиб вместе с экипажем, «Уорриор» получил едва ли не больше снарядов, но остался на плаву и даже сумел выйти из боя, затонув только на следующую ночь во время буксировки к берегам Англии.

Дивизии линейных кораблей одна за другой поворачивали на SOS и занимали место в строю. Эван-Томас пришел к выводу, что его задача — примкнуть к главным силам Гранд Флита, но, как обычно, запутался в ситуации. Может быть, он решил, что Джеллико развертывается вправо, а не влево, но, скорее всего, просто не рассчитал маневра. В результате 5-я эскадра линейных кораблей, то есть четыре самых мощных и самых быстроходных британских корабля, встала в хвост колонны Джеллико. Этот маневр, обесценивший один из главных козырей англичан, еще и осуществлен был крайне неудачно: на повороте 5-я эскадра сблизилась с линкорами Шеера, а на «Уорспайте» внезапно отказал рулевой привод. Корабль выкатился из строя в сторону неприятеля, попал под сосредоточенный огонь, получил за несколько минут 7 попаданий и утратил боеспособность. Немцы даже считали его потопленным, но в действительности «Уорспайт» просто покинул боевую линию и направился в Англию, куда пришел, благополучно избежав атаки подводных лодок.

Неразберихи добавила 3-я эскадра линейных крейсеров, которая подошла к району сражения с востока. Напомню, что Джеллико отдал Худу приказ следовать на помощь британскому авангарду. Худ быстро и точно оценил обстановку и повел свои корабли навстречу Битти, после чего развернулся и, выполняя приказ Битти, встал во главе Флота линейных крейсеров. «По дороге» Худ обстрелял легкие крейсера германской завесы, в результате чего «Висбаден» потерял ход, а «Франкфурт» был поврежден. Могу только согласиться с оценкой Битти: «Адмирал Худ ввел свою эскадру в бой способом, достойным восхищения и его знаменитых предков».

В 18.00 «Франкфурт» передал, что находится под огнем британских линейных кораблей. Донесение было ошибочным, и очень трудно понять, как даже в горячке боя грамотный офицер мог не опознать уникальные силуэты «Инвинсиблов». Но эта ошибка была первым намеком на присутствие в пространстве боя британских линейных сил, который получил Шеер.

Можно подвести первый итог. Флот линейных крейсеров понес тяжелые потери, но полностью выполнил свою задачу. Он связал противника боем, определил место, курс и скорость главных германских сил и скрыл от немцев близость Гранд Флита и рисунок его развертывания.

Линейные крейсера Хиппера прекрасно стреляли и великолепно держались под огнем, но выполнить свое предназначение не сумели. Эскадра Хиппера называлась 1-й разведывательной группой и должна была вести разведку моря в интересах Флота Открытого Моря. Этого Хиппер не сделал.

Хью Эван-Томас родился 25 октября 1862 года в Кланмерс, в графстве Суррей. Он был пятым ребенком в семье (из восьми). Отец Хью, Чарльз Томас (он сменил фамилию семьи на Эван-Томас в 1878 году) был адвокатом и местным политиком; мать, Кара Пирсон, происходила из семьи с богатыми военно-морскими традициями.

В июне 1875 года Хью первый раз попытался поступить в ряды Королевских ВМС, но неудачно. В ноябре он сделал еще одну попытку и прошел экзамены, заняв 32-е место среди 34 успешных кандидатов. Хью был зачислен на учебный корабль «Британия». Во время службы на корабле он подружился с двумя внуками Королевы Виктории — принцами Эдуардом (Альбертом Виктором, вторым на тот момент в очереди к трону) и Георгом (будущим королем Георгом V).

В 1879 году молодой офицер был включен в тщательно отобранную команду корвета «Бэкчант», на котором два принца совершили три круиза: по Средиземноморью, в Испанию и Ирландию, а также кругосветное плавание. Самым опасным моментом в этих походах стал шторм к западу от Австралии, когда у корабля был поврежден руль и он два дня оставался неуправляемым.

Эван-Томас был одним из немногих людей, близко сошедшихся с принцами, и регулярно участвовал в их экспедициях на берег. Весной 1882 года «Бэкчант» вернулся в Европу, и 6 июня 1862 года Эван-Томас покинул корабль, будучи произведенным в младшие лейтенанты.

Эван-Томас провел 7 месяцев в Королевском Морском колледже в Гринвиче на лейтенантских курсах, где познакомился с Джоном Джеллико. В 1883 году он был назначен на броненосец «Султан», где прослужил 31 месяц и зарекомендовал себя как опытный моряк и чрезвычайно эффективный и активный офицер. В 1884-м был произведен в лейтенанты. В 1886 году Хью рассчитывал заслужить звание флаг-лейтенанта, но серьезно заболел и упустил свой шанс. В январе 1887-го Хью восстановился после болезни и был назначен на флагман Североамериканской эскадры «Беллерофон», но вновь заболел и в сентябре вернулся в Великобританию. Лишь в июле 1888 года Эван-Томаса признали здоровым вновь, и он был назначен на учебный корабль «Сент-Винсент». Весной 1889-го прошел курсы по артиллерийской и торпедной подготовке и был назначен на броненосец «Кампердаун», в тот момент являвшийся временным флагманом британского флота. В 1890 году вся команда «Кампердауна» была переведена на новый флагман — броненосец «Виктория». Капитан корабля, Энтони Хоскинс, был в восторге от молодого офицера и даже доверил ему руководство снятием корабля с мели в феврале 1891-го. В 1892 году Эван-Томас был произведен в старшие лейтенанты.

В 1892 году умер от гриппа принц Эдуард, и принц Георг, получив под командование королевскую яхту «Осборн», организовал назначение Эван-Томаса на этот корабль старшим помощником. Корабль проходил переоснащение, и принц организовал свой перевод на броненосный крейсер «Мелампус» на время маневров, и взял с собой Хью в качестве старпома. Эван-Томас успешно справился, продемонстрировав свои блестящие навыки управления кораблем. После завершения маневров оба молодых человека вернулись на берег в ожидании готовности яхты. «Осборн» был готов к плаванию в феврале 1893 года и отправился в круиз по Средиземноморью, имея на борту четырех членов королевской семьи. В мае принц Георг был вынужден вернуться в Британию, и через месяц Эван-Томас взял увольнительную и также отправился в Лондон, где его застало предложение нового командующего Средиземноморской эскадрой адмирала Клам-Сеймура перейти к нему в качестве флаг-лейтенанта.

Летом 1894 года Эван-Томас прибыл на Мальту и вскоре был назначен на броненосец «Рэмиллес». В мае 1895-го взял отпуск на полгода и отправился в Англию для того, чтобы жениться. В ноябре 1895 года семейная пара вернулась на Мальту. В декабре 1896-го Эван-Томас покинул «Ремиллес», заслужив наивысшие похвалы от адмирала Клам-Сеймура. В январе 1897 года Хью был произведен в коммандеры, и в мае того же года был назначен секретарем комиссии Адмиралтейства, отвечающей за пересмотр сигнальных книг, где был одним из инициаторов внедрения радио для связи между кораблями. Новая версия сигнальной книги была опубликована в 1898-м, и в ноябре того же года он был назначен командиром Сигнальной Школы в Портсмуте.

В ноябре 1900 года в возрасте 38 лет Эван-Томас получил под свое командование первый корабль — легкий крейсер «Пионер», входивший в состав Средиземноморского флота. Через два года он был произведен в капитаны и переведен флаг-капитаном на броненосец «Маджестик», а затем — на «Цезарь». В 1905 году он был назначен Морским секретарем Адмиралтейства, где прослужил до 1908 года при трех Первых Лордах Адмиралтейства. В 1906-м произведен в члены Королевского Викторианского Ордена.

В 1908 году Эван-Томас получил под командование новый дредноут «Беллерофон». На новом корабле он инициировал установку и испытание новой системы управления огнем (системы Перси Скотта), однако забраковал ее по результатам испытаний. В 1910 году по инициативе короля Георга V Эван-Томас был назначен командиром Королевского морского колледжа в Дартмуте, куда на обучение были отправлены два наследника престола — принцы Эдуард (будущий король Эдуард VI) и Альберт (будущий король Георг VI). В 1912 году Хью произведен в контр-адмиралы, а в 1913-м вернулся к активной службе и был назначен заместителем командующего Первой эскадрой, подняв флаг на линкоре «Сент-Винсент». В 1915 году Эван-Томас назначен командиром 5-й эскадры, которая состояла из пяти новых линкоров типа «Куин Элизабет».

Через три дня после Ютландского сражения Эван-Томас был произведен в рыцари-командоры ордена Бани. Командующий британским флотом Джеллико рекомендовал дальнейшее продвижение Эван-Томаса по службе.

В июле 1916 года два корабля 5-й эскадры столкнулись во время ночных маневров, что привело к наказанию капитанов кораблей и бросило тень на их командира — Эван-Томаса. Однако это не помешало ему быть произведенным в рыцари и получить звание вице-адмирала в 1917 году.

В 1920 году Эван-Томас был произведен в адмиралы, а в 1921-м назначен операционным командующим Британского королевского флота. В 1924 году Эван-Томас ушел в отставку по собственному желанию, Адмирал Хью Эван-Томас умер 30 августа 1928 года от диабетической комы.

Награды: Почтеннейший орден Бани, Наиболее выдающийся орден Святого Михаила и Святого Георгия.

Бой линейных сил

Еще не закончив поворота, линкоры Гранд Флита, открыли огонь и сразу добились нескольких попаданий. Корабли Шеера стреляли крайне неточно.

Хипперу продолжало фантастически везти. Его корабли вступили в перестрелку с линейными крейсерами Худа (3-й эскадрой) и буквально одним удачным залпом потопили «Инвинсибл» (18.31). Снова внутренний взрыв, снова почти весь экипаж, включая адмирала, погиб.

При всех этих новых и новых успехах: потопленные «Инвинсибл» и «Дифенс», вышедший из строя «Уорспайт», умирающий «Уорриор» — положение германского флота стало более чем тяжелым.

«Лютцов» вышел из строя. Хиппер был вынужден оставить свой флагман, дав кораблю приказ «спасаться по способности». Ни «Дерфлингер», ни «Зейдлиц», ни «Фон дер Танн» не могли принять на борт командующего эскадрой ввиду выхода из строя радиосвязи, флажной сигнализации и общих тяжелейших повреждений. Относительно боеспособным оставался лишь «Мольтке», но Хиппер перебрался до него только к 21.00.

Шеер не питал никаких иллюзий относительно исхода боя. Позже он говорил кайзеру о своем твердом намерении «померяться силами» с английским флотом, но в действительности вся его тактика сводилась к попыткам оторваться от противника.

В 18.25, почти сразу после открытия огня, Шеер дал приказ повернуть «все вдруг» на 16 румбов вправо под прикрытием дымовой завесы эсминцев. При таком повороте концевой корабль стал головным и наоборот. Германский флот теперь двигался на запад, удаляясь как от линии кораблей Джеллико (который повороты «все вдруг» не практиковал), так и от своих баз.

Я не вижу оснований ни критиковать этот маневр Шеера, выполненный в логике «Бог не хочет нашей погибели, бежим!», ни особенно восхвалять. Шеер хотел разорвать огневой контакт хотя бы на время. Этой цели он и добился, но ценой ухудшения своего оперативного положения.

Джелико, впрочем, потерял Шеера из виду, так как из боевой рубки «Айрон Дьюка» он не увидел поворота германской линии, и решил, что противник пропал в сгущении тумана. Преследование началось только через 30 минут. Общая неразбериха между боевыми линиями продолжалась: «Лютцов» полз на юг, «Уорспайт» — на северо-запад, потерявший ход «Висбаден» наудачу выпустил торпеду и попал в «Мальборо», а на «Лайоне» отказал гирокомпас, что заметили не сразу, в результате чего британские линейные крейсера некоторое время описывали циркуляции.

Джелико склонился к югу. А Шеер, оторвавшись от него, в 18.55 вдруг повернул на восток. Решение малопонятное и, безусловно, ошибочное. Его объясняют самыми разными причинами, есть удивительно странное и путаное заявление самого Шеера о его желании оказать помощь «Висбадену»; есть очень сомнительные расчеты, согласно которым Шеер мог считать, что таким маневром он охватит голову Гранд Флита. Известно, что Шеер сказал своему начальнику штаба: «Если бы я сделал бы это на маневрах мирного времени, меня отрешили бы от командования». Я склонен думать, что Шеер просто «потерял картинку»: у него сложилось совершенно превратное представление о расположении своих и неприятельских эскадр, и он, вероятно, полагал, что идет за кормой не приятеля.

Новая встреча флотов произошла в 19.12. Британский флот, идущий на юг, вновь оказался в идеальной позиции — чистый «кроссинг Т». Миноносцы, как средство обеспечения отхода, уже истратили большую часть боезапаса. Тогда Хиппер отдал приказ линейным крейсерам атаковать противника с малых дистанций и прикрыть отступление главных сил.

Хиппер еще не успел перенести флаг на «Мольтке». Линейные крейсера пошли в эту безнадежную атаку под командованием капитана «Дерфлингера» Хартога. Приказ позже был отменен, но немецкие корабли получили новые повреждения. В довершение ко всему рассыпался строй, корабли мешали друг другу, стопорили машины, чтобы не столкнуться. Шеер вновь приказывает поворачивать «все вдруг» на 16 румбов. Дредноуты Бенке прикрыли отход дымовой завесой, а оставшиеся немецкие эсминцы выпустили по британской линии 31 торпеду. Попаданий не было, но Джеллико решил отвернуть от торпед. Контакт с немецким флотом вновь был потерян.

И этот поворот Шеера нет смысла обсуждать. Германский линейный флот пытается оторваться от своего сильнейшего противника любой ценой, даже ценой оставшихся линейных крейсеров и почти всех остававшихся еще на эсминцах торпед. Это вполне можно понять, но, конечно, на официальной немецкой версии, согласно которой «Гохзеефлитте» был готов померяться силами с Гранд Флитом и даже не помышлял об отходе, решение Шеера ставит жирный крест. Собственные слова Шеера на этот счет следует рассматривать или как прямую ложь, или как сознательную работу по созданию мифа о «победе при Скагерраке».

Не показаны последовательные повороты дивизий Гранд Флита при отворотах от торпедных атак (указан генеральный курс Джелико).

Битти попытался восстановить контакт, передав Джеллико:

Но с передачей радиограммы случилась задержка, еще одна — с новым приказом самого Джеллико, между тем световой день заканчивался.

Ближе к ночи Шеер повернул на юг, и какое-то время эскадры двигались параллельными курсами. То тут, то там возникали стычки и перестрелки, каждая из них при правильных действиях Гранд Флита могла привести к новому боевому столкновению, вероятно, фатальному для германского флота, который уже не мог держать строй[179]. Но теперь «потерял картинку» Джеллико, а его младшие флагманы не были приучены проявлять инициативу:

Наступила ночь.

Происходил из семьи потомственных морских офицеров, давших Британии ряд выдающихся флотоводцев. Он приходился правнуком знаменитому адмиралу времен Войны за независимость США и французских революционных войн Сэмюэлу Худу (1726–1814), 1-му виконту Худу.

В 12 лет Хорас был зачислен во флот Ее Величества на учебный корабль «Британия» в Дартмуре. В 1885 году он становится кандидатом на производство в офицеры и направляется на броненосец «Темерер», входящий в Средиземноморскую эскадру. Затем — переводится на броненосец «Минотавр». В 1887 году вновь меняет место службы и переводится на крейсер «Каллиопа», вместе с которым направляется на Тихий океан. Там в бухте Апиа ему предстоит пережить Самоанский ураган 1889 года, причем «Каллиопа» становится единственным из семи иностранных кораблей, который не затонул.

Сдав с первой попытки экзамен на офицерский чин и набрав при этом рекордное количество баллов, Худ получает чин лейтенанта и возвращается в Средиземноморскую эскадру, на этот раз — на броненосец «Трафальгар», где в течение трех лет изучает штабную работу и артиллерийское дело. Затем последовательно переводится на броненосцы «Роял Соверен», «Санс Парейль», крейсер «Камбрия». На этих кораблях проявил себя как исправный офицер и был рекомендован правительству Египта, которое выделило под его командование канонерскую лодку «Нил» и отправило в Нильскую экспедицию для участия в войне с повстанцами Махди. По итогам сражений при Атбаре и Омдурмане, где Худ осуществлял артиллерийскую поддержку, он получает чин капитана 2 ранга, минуя промежуточный чин капитан-лейтенанта. Там же он знакомится с кэптеном (будущим вице-адмиралом) Дэвидом Битти.

Во время Второй англо-бурской войны Худ получает под командование группу транспортов, осуществляющих перевозки из метрополии к Южной Африке. Затем — снова переводится на Средиземноморье, на флагманский броненосец адмирала Чарльза Берресфолда «Рэмиллес». 1 января 1903 года Худ произведен в чин кэптена (капитана 1 ранга) и получает назначение на крейсер «Гиацинт», на котором отправляется в Британскую Ост-Индию. В 1904 году он получает первую командную должность — но не на корабле, а на суше: Худ во главе 754 моряков и солдат Хэмпширского полка участвует в подавлении восстания дервишей в Британском Сомали. За эту кампанию он получает Орден Заслуг.

За отличную службу Худ в 1906 году получил под командование броненосный крейсер «Бервик», а в следующем году был назначен военно-морским атташе при посольстве в Вашингтоне. Там он встретил свою будущую жену Элен Тузэлин, на которой женился в 1910-м. В 1908 году он вернулся в метрополию и получил под командование новый броненосец «Коммонвиллс», которым командовал в течение года. В 1909 году Худ становится начальником Королевского Военно-морского колледжа, которым командовал до 1913-го. 17 мая 1913 года Худ произведен в чин контр-адмирала и поднял флаг на броненосце «Центурион», а в июле 1914-го стал секретарем Первого Лорда Адмиралтейства У. Черчилля.

С началом войны Худу, учитывая его опыт в прибрежных операциях, была отдана под командование небольшая группа мониторов на бельгийском побережье. С ними он участвовал в осаде Антверпена и битве при Изере, где своим огнем помогал бельгийцам удерживать береговую линию во время «Бега к морю». По возвращении в Англию он получил назначение командующим 3-й эскадрой линейных крейсеров.

Погиб в Ютландском сражении.

Ночные боевые столкновения

Самой большой ошибкой английского командования, причем ее совершили и Битти, и Джеллико, стал осознанный отказ от ночного боя. При любых обстоятельствах.

Джелико полагал, что ему удастся удержать выгодное положение своего флота между противником и его базами, после чего утром он возобновит сражение. Но он не учел решимости Шеера прорываться к Хорнс-Рифу любой ценой. Германский командующий понимал, что утренний бой закончится для него катастрофой. Разведывательное соединение полностью потеряло боеспособность. Только на 5 эсминцах оставалось больше одной торпеды. Германские линкоры стреляли откровенно плохо, кроме того, 3-я эскадра практически израсходовала боезапас. Противник имел преимущество в эскадренной скорости на 4–5 узлов.

После захода солнца германский линейный флот идет на юг-юго-восток, не отвлекаясь ни на какие боевые столкновения легких сил, получивших задачу отвлечь внимание противника своими атаками[180].

Поскольку немецкие корабли постоянно переговаривались со своей базой, британская служба радиоперехвата исправно снабжала Джеллико информацией. Увы, потрясенные немцы и сами не знали своего положения, так что если половина депеш сообщала Джеллико верные сведения, то остальные дезориентировали его, а собственные представления британского главнокомандующего о взаимном положении флотов противников были далеки от истины.

Около полуночи «Комната № 40» расшифровала сообщение, в котором Шеер убедительно просил свое Адмиралтейство провести разведку района Хорнс-Рифа с «Цеппелинов». Это давало ясное представление о намерениях германского командующего, но адмирал Оливер ушел спать, а подменяющий его офицер счел эту информацию не имеющей большого значения и запретил передавать ее Джеллико. (Кстати, это был тот же офицер, который сутками раньше запутал и Гранд Флит, и Флот линейных крейсеров сообщением, что флагманский корабль Шеера находится в Яде).

Ночью Шеер проскользнул мимо Гранд Флита. Он сумел довести до базы почти все свои корабли, даже «Зейдлиц», осевший на 13 метров, задевающий дно на относительном мелководье, способный идти только задним ходом и не более семи узлов. Затопить пришлось один лишь «Лютцов». Корабль погрузился носом по вторую башню, винты вышли из воды, линейный крейсер остановился и был добит торпедами. Почти весь экипаж с него удалось снять[181].

Спасение «Зейдлица» — героический эпизод в истории германского флота и позорный — в истории британского. Умирающий линейный крейсер прошел мимо четырех английских линкоров в сопровождении легких крейсеров и эсминцев. «Зейдлиц» опознали, но огня не открыли, так как «не было соответствующего приказания старшего начальника». Командир «Эджинкоорта», например, решил «ничего не делать, чтобы не выдать расположения нашей дивизии».

Это прокомментировать невозможно.

А немцам продолжало сопутствовать все то же фантастическое везение. Из радиограммы, отправленной Джеллико Адмиралтейством, по случайности удалили ключевые слова. Еще два сообщения, расшифрованные «Комнатой № 40», ему вообще не передали.

Немцы прорвались. Атаки британских легких сил не смогли нанести поражения главным силам Шеера, хотя британские эсминцы действовали достаточно успешно и даже потопили торпедами линкор из колонны Шеера. Внутренний взрыв, корабль погиб со всем экипажем. Увы, это был додредноут «Поммерн» из эскадры Мауве, потеря его не была обременительна для германского флота.

Кроме того, «Остфрисланд» подорвался на мине у Хорнс-Рифа и получил довольно неприятные повреждения.

В свою очередь англичане потеряли «Блэк Принц», который заблудился, принял германские корабли за английские и был расстрелян германскими линкорами почти в упор.

В 11.00 Джеллико сообщил в Адмиралтейство, что флот возвращается в Англию.

Это было печальное возвращение.

Результаты боя

Оценка действий сторон

Самостоятельные решения принимали Хиппер и Шеер.

Хиппер сумел нанести противнику значительные потери и завлечь линейные крейсера Битти под огонь главных сил Флота Открытого Моря. Однако, будучи командующим 1-й разведывательной группой, он не определил наличие в пространстве боя линкоров Джеллико, что должно быть признано фатальной ошибкой. К концу дневного боя германский авангард под командованием Хиппера полностью утратил боеспособность.

Шеер от начала до конца боя имел предвзятые представления об оперативной обстановке. Дважды он поставил свой флот в крайне опасное положение, и если первый раз это было вызвано неосведомленностью о подходе линкоров Джеллико, то второй раз — грубой ошибкой в маневрировании. Шееру удалось оторваться от противника и спасти свои корабли, но он не сделал даже попытки использовать выгоды своего положения. Стрельба его линкоров — даже по откровенно «подставленной» англичанами 5-й эскадре — была откровенно плохой.

Битти понес значительные потери, но от начала до конца сражения действовал наилучшим образом. Он втянул в бой линейные крейсера Хиппера, определил курс и скорость линкоров Шеера, выполнив, тем самым, задачу авангарда и дав Джеллико возможность подготовиться к бою. Наконец, он сумел прикрыть от разведывательного соединения Хиппера приближение Гранд Флита.

Цифры потерь маскируют этот факт, но к концу дневного боя Флот Линейных Крейсеров сохранял боеспособность, в отличие от эскадры Хиппера.

Битти совершил немало ошибок, но все они носили технический характер. Вообще, в Ютландском сражении англичанам ощутимо не хватало «техники».

Пример: Битти, получив первое радиосообщение об обнаружении неприятеля, принял решение использовать приданный ему авиатранспорт для организации воздушной разведки. В рекордно короткий срок гидросамолет-разведчик был спущен на воду. Несмотря на достаточно заметное волнение, пилоту удалось взлететь. Он обнаружил корабли неприятеля, определил их курс и скорость, вернулся невредимым и совершил посадку. В результате этого поиска англичане получили ценнейшую информацию. Но до Битти она не дошла, так как «Энгедейн» не смог передать ее на «Лайон».

Джеллико неплохо спланировал операцию, правильно чувствовал ритм разворачивающегося сражения, его интуитивные распоряжения в критический период между 15 и 17 часами, когда он практически не имел никакой информации о ходе боя авангардов, были точны и своевременны.

Джеллико блестяще осуществил развертывание Гранд Флита (задержка на 15–20 минут была вызвана техническими ошибками подчиненных).

Его можно порицать за очень странную попытку воодушевить подчиненных: «Сражайтесь храбро, помните славное 1-е июня, отомстите за Бельгию». При чем здесь Бельгия? Решалась судьба Британии, и большинство его подчиненных это понимали.

Сам Джеллико, похоже — нет. С момента столкновения главных сил он больше стремился избежать поражения, нежели добиться победы — потому и не мог устойчиво поддерживать соприкосновение с неприятелем.

И, конечно, главной его ошибкой был отказ от ночного боя, который, собственно, и дал Шееру возможность беспрепятственно уйти.

Действия Худа следует признать блестящими, но, к сожалению, Худу не повезло.

Арбенотт, конечно, «подставил» свои крейсера под расстрел неприятельских линкоров, но обвинить адмирала не в чем: его корабли образовывали завесу и должны были двигаться впереди Гранд Флита, прикрывая развертывание Джеллико. В результате его крейсера оказались зажаты между линиями баталии сторон, у них не было ни места, ни времени, чтобы уйти.

Гуденаф отлично справился со своими задачами.

Джерам проявил поразительную безынициативность: его единственное вмешательство в руководство сражением носило негативный характер и спасло эскадру Мауве от уничтожения, а Флот Открытого Моря — от неизбежного в этом случае боя. Что же касается Эван-Томаса, то для оценки его боевой деятельности требуется неформальная лексика.

Хотя боевая деятельность некоторых британских адмиралов была ниже всякой критики, в целом, на мой взгляд, английское командование проявило себя лучше, нежели германское.

На мой взгляд, в целом английское командование проявило себя лучше, нежели германское.

Ютландский бой — одно из тех событий, когда обычный исторический анализ, исходящий из безальтернативности истории, заводит в тупик. И «Ютланский скандал», и современные аналитические публикации пытаются объяснить гибель трех английских линейных крейсеров какими-то объективными фактами — конструктивными недостатками кораблей, ошибками адмиралов, условиями освещенности, качеством немецкой стрельбы и немецких снарядов.

На мой взгляд, все гораздо проще. Немцам везло в этом бою.

Все три погибших английских линейных крейсера успели получить совсем не много тяжелых снарядов. Понятно, что точное число попаданий в мгновенно погибшие корабли установить трудно, но с учетом расстояния, статистических данных о меткости немецкой стрельбы, скоротечности контакта можно оценить их количество в 4–5 на каждый из линейных крейсеров. Место падения снаряда в пределах эллипса рассеяния случайно. И то, что на 12–15 попаданий пришлось три проникновения в погреба боеприпасов, иначе как чудом назвать трудно.

Неменьшим чудом представляется спасение «Зейдлица». Достаточно было элементарной распорядительности любого (одного!) старшего офицера на английских линкорах, да даже случайного выстрела наводчика, которому померещился приказ «Огонь!», чтобы «Зейдлиц» был уничтожен.

Мы приходим к выводу, что в рамках мета-исторического анализа Ютландский бой представляет собой «дикую карту», крайне неблагоприятную для англичан и соответственно благоприятную для немцев. Тогда разумно ставить вопрос о «правильном» Ютланде, где везение сопутствует обеим сторонам в равной мере.

В этой Реальности англичане уничтожают «Зейдлиц»; «Мольтке» получает тяжелые повреждения и с трудом добирается до базы. Из трех погибших в Текущей Реальности линейных крейсеров один (скорее всего, «Инвинсибл») получает серьезные повреждения, но не взрывается.

«Картинка» выглядит совсем по-другому: потери ядра флота оказываются равны, причем немцы теряют более ценные корабли, чем англичане. И вместо долгих рассуждений на тему, почему англичане понести в бою такие огромные потери, придется объяснять, какие непоправимые ошибки сделали Хиппер и Шеер, подставив под удар самые ценные корабли своего флота.

Дэвид Битти родился 17 января 1871 года в семье капитана Дэвида Лонгфилда Битти. С детства он получил спартанское воспитание и физическую подготовку спортсмена, что позднее помогло переносить тяготы военной службы. В отличие от отца и братьев, служивших в армии, юноша избрал себе морскую стезю. 13-летним 15 января 1884 года он начал службу на учебном корабле «Британия» в Дартмуте и через два года окончил курс обучения, получив звание мичмана. После обучения Битти прибыл на флагманский корабль Средиземноморского флота, броненосец «Александра». За три года службы молодой офицер приобрел немалые знакомства среди аристократии. На «Александре» держал флаг адмирал принц Альфред, герцог Эдинбургский, лейтенантом служил будущий король Георг V. Кроме знакомств, Битти получил первый опыт общения в свете.

В 1889 году младшим лейтенантом Битти служил на учебном корвете HMS «Руби»; в течение года он осваивал парусное дело. Затем моряк за полтора года прошел курс Военно-морского колледжа в Гринвиче. Так как Битти не усердствовал в занятиях, то с полученными по экзаменам оценками ему предстояло прослужить еще 27 месяцев до чина лейтенанта.

С лета 1896 года Битти был назначен командиром канонерской лодки. Во время Суданской экспедиции 1898-го после ранения капитана С. Колвила вступил в командование отрядом канонерских лодок на Ниле. Проявил себя инициативным, храбрым и удачливым командиром. С 20.04.1899 г. старший офицер броненосца «Барфлейр», входившего в эскадру, действовавшую у берегов Китая. В ходе подавления Ихэтуаньского восстания 1899–1901 гг. в Северном Китае командовал десантным отрядом. Прославился защитой Тянцзиня (июнь 1900), был ранен в руку.

С 02.06.1902 года командир крейсера «Джуно», затем крейсеров «Аррогант» и «Соффолк». Пользовался покровительством командующего Средиземноморским флотом адмирала Ч. Бересфорда. В конце 1905-го назначен военно-морским советником при Генштабе. С декабря 1908-го командир эскадренного броненосца «Квин» в Гибралтаре.

01.01.1910 года за особые заслуги по специальному приказу Совета произведен в контр-адмиралы, став самым молодым офицером этого ранга. В июле 1911-го Дэвид Битти назначен командующим 3-й эскадрой Атлантического флота, однако отказался от поста, считая его слишком незначительным. В октябре 1911-го назначенный 1-м лордом Адмиралтейства У. Черчилль, лично хорошо знавший Битти, предложил ему должность своего морского секретаря. Дэвид Битти провел ряд стратегических разработок, в том числе о строительстве военно-морских баз, об угрозе со стороны мин и подводных лодок, о необходимости содержания отряда легких сил в Ярмуте и Гарвиче, о возможности стратегического блокирования германского флота, о взаимодействии с французским флотом, о функциях линейных крейсеров. С весны 1913-го командующий 1-й боевой эскадрой линейных крейсеров, затем Флотом Линейных Крейсеров.

Выиграл Гельголандский бой и бой у Доггер-банки, активно действовал в Ютландском бою.

27.11.1916 года Дэвид Битти заменил Д. Джеллико на посту главнокомандующего Большим флотом, а через неделю был произведен в адмиралы. Постоянно пытался навязать германскому флоту сражение, но после Ютландского сражения противник прекратил выходы в открытое море, сосредоточившись на подводной войне. Когда в январе 1917-го Германия объявила неограниченную подводную войну, Битти добился приказа о конвоировании морских судов. Дэвид Битти являлся автором проекта условий сдачи германского флота. 15.11.1918 года принял капитуляцию германского флота — 90 надводных кораблей и 87 подводных лодок.

01.11.1919 года Дэвид Битти назначен на пост Первого Лорда Адмиралтейства (начальник Морского Генштаба), вместе с назначением он получил титул графа. На этом посту он находился восемь лет, что в те годы являлось очень внушительным сроком. В ходе обсуждения о будущем английского флота Битти добился сохранения линейных кораблей в качестве ядра ВМС, состоящих в основном из более дешевых крейсеров и других малых кораблей. Дэвид Битти представлял интересы Великобритании в ходе Вашингтонского морского соглашения 1922 года. В 1927 году король Англии принял его отставку. Дэвид Битти умер в Лондоне, Великобритания, 11 марта 1936 года, в возрасте 65 лет.

Награды:

Большой Крест Ордена Бани — 31 мая 1916 года. Командорский крест Ордена Бани — 19 июня 1914 года. Кавалер Ордена Бани — 19 июня 1911 года. Великобритания.

Королевский Викторианский орден. Большой Крест — 25 июня 1917 года. Командорский крест — 17 июня 1916 года. Кавалер 28 апреля 1905 года. Великобритания.

Орден Заслуг — 3 июня 1919 года. Великобритания.

Орден «За выдающиеся заслуги» — 17 ноября 1896 года.

Медаль за кампанию в Судане 1896–1898 годов. Великобритания.

Медаль за компанию в Китае 1900 года. Великобритания.

Звезда 1914 г. Великобритания.

Британская военная медаль.

Медаль Победы. Великобритания.

Медаль Коронации Короля Георга V. Великобритания.

Юбилейная серебряная медаль короля Георга V. Великобритания.

Орден Меджидие, 4-го класса — 3 октября 1898 года. Османская империя.

Орден Святого Георгия 4-й степени. 22 июня 1916 года российский император Николай II высочайше повелел наградить его орденом св. Георгия 4-й степени. Награждение утверждено 25 августа 1916 года. Российская империя.

Кавалер ордена Почетного легиона — 15 сентября 1916 года. Франция.

Великий офицер военного ордена Савои — 11 августа 1917 года. Королевство Италия.

Орден Восходящего солнца, Большой крест (1-я степень). — 29 августа 1917 года. Япония.

Большой крест Ордена звезды Румынии — 17 марта 1919 года. Королевство Румыния.

Большой крест ордена Почетного легиона — 23 мая 1919 года. Франция.

Большой крест ордена Спасителя — 21 июня 1919 года. Греция.

Военный крест 1914–1918 гг. — 15 февраля 1919 года. Франция.

Медаль «За выдающуюся службу» — 16 сентября 1919 года. ВМС США.

Орден Восходящего Солнца с цветами Павловнии — 20 января 1922 года. Японская империя.

Большой крест с бриллиантами ордена Золотого зерна — 22 января 1920 года. Китайская Республика.

Родился в семье капитана Королевской морской пароходной почтовой компании Джона Генри Джеллико и Люсии Генриетты Джеллико (урожденной Киили). Учился в Школе Филд Хаус в Роттингдине. Проходил обучение в кадетах на учебном корабле «Британия» в 1872 году. В 1874-м году служил гардемарином на паровом фрегате «Ньюкасл». К 1877 году его перевели на броненосец «Азинкур» в составе Средиземноморской эскадры.

Действительная офицерская служба Джона Джеллико младшего началась в чине сублейтенанта на борту «Александра» — флагманского броненосца все там же на Средиземном море. Получив лейтенантские погоны, Джеллико вернулся на «Азинкур» в 1881 году и командовал ротой морской пехоты во время Египетской войны 1882-го года.

В 1883 году Джеллико прошел квалификацию артиллерийского офицера, в каковом качестве был зачислен в команду броненосца «Монарх» — первого корабля с поворотными орудийными турелями. В 1885-м году был удостоен Серебряной медали за Храбрость за спасение команды тонущего парохода близ Гибралтара. С 1886-го служил на броненосце «Колоссус» и в опытном отделе на «Экселенте», пока, наконец, не был переведен на должность помощника директора Департамента Морской артиллерии, где служил до 1891 года.

Морская служба Джеллико продолжилась в Средиземном море на броненосце «Санс Парель» в чине коммандера (капитана 2 ранга) с 1891 года. На следующий год его перевели под начало вице-адмирала Джорджа Тирона, командующего Средиземноморской эскадрой на флагманский броненосец «Виктория». Он стал свидетелем крушения корабля, когда тот столкнулся с броненосцем «Кампердаун» у Триполи в 1893 году. Карьера продолжилась на новом флагмане «Рамиллис».

Погоны полного капитана (капитана 1 ранга) украсили плечи Джеллико в 1897 году. Тогда же он стал членом Артиллерийской Комиссии Адмиралтейства. В 1900 году Джеллико стал капитаном броненосца «Центурион», начальником штаба вице-адмирала Эдварда Сеймура. В этой должности он принял участие в подавлении Боксерского восстания в Китае. Битва за Пекин закончилась для Джеллико тяжелым ранением.

Этот боевой эпизод благотворно сказался на карьере. Джеллико удостоился членства Ордена Бани, получил германский орден Красного Орла 2-го класса со скрещенными мечами. К 1902 г. он уже заместитель Третьего лорда Адмиралтейства и Казначея Флота. В 1903 году назначен на борт броненосного крейсера «Дрейк».

По рекомендации адмирала Джона Фишера, Джеллико произвели в директоры Департамента Морской артиллерии в 1905 году. На следующий год Джеллико произведен в командоры Ордена Королевы Виктории по случаю спуска на воду линкора «Дредноут» — первого линкора в мире. В марте того же года назначен королевским адъютантом.

В чине контр-адмирала, который не заставил себя ждать к 1907 году, активно продвигал постройку нового типа боевых кораблей. Линкоры подобные «Дредноуту» и линейные крейсера типа «Инвинсибл» проектировались и строились при его горячей поддержке. Поддержка же была весьма действенной, учитывая связи со времен службы в Казначействе. Джеллико выступал сторонником нововведений в области управления огнем. Например, системы управления огнем Фредерика Дрейера, как и его же таблицы орудийной стрельбы, получили практическое воплощение, благодаря Джеллико.

Активная двухлетняя деятельность в Адмиралтействе прекратилась в 1907 году, когда его назначили заместителем командующего Атлантическим флотом. Джеллико держал флаг на борту броненосца «Альбемарль». Тем же годом адмирал удостоился звания рыцаря-коммандора Ордена Королевы Виктории по случаю визита короля Эдуарда VII на базу флота в Соленте. Через год Джеллико — уже на посту Третьего лорда Адмиралтейства и Казначея Флота. К 1910 г. Джеллико произведен в командующие Атлантическим флотом. Вымпел флагмана взмыл над броненосцем «Принц Уэльский». Во время коронационных торжеств при вхождении на трон короля Георга V, Джеллико возвели в рыцари-коммандоры Ордена Бани. В 1911 г. Джеллико вице-адмирал, а в 1912-м — Второй Лорд Адмиралтейства.

Начало Великой войны Джеллико встретил на посту командующего Флотом Метрополии, где он сменил адмирала Джорджа Каллахана по прямому распоряжению Первого Лорда Адмиралтейства Уинстона Черчиля. Катастрофа при Дарданеллах принудили обоих лордов Адмиралтейства (гражданского и военного), Фишера и Черчилля, покинуть свои посты. Джеллико писал своему бывшему покровителю:

«Мы несем долг признательности перед вами за спасение флота от пребывания в должности мистера Черчилля, и я надеюсь, что никакой политик никогда более не узурпирует функций, превосходящих его понимание. Джон Рашуорт Джеллико».

В ноябре 1916 года Джеллико занял пост Первого Морского Лорда (Главнокомандующий ВМФ, в отличие от гражданского Первого Лорда Адмиралтейства). На этой должности адмирала ждали интриги и парламентские склоки более, чем собственно военные заботы. Адмирал оказался в оппозиции премьер министру Ллойд Джорджу и его кабинету. Недоброжелатели указывали на ошибочные мнения Джеллико касательно формирования морских конвоев и роли подводных лодок, которые тот считал важнейшим фактором войны. Ллойд Джордж собирался уволить Джеллико с поста уже в июле 1917 года, но не смог. Это означало возврат в Адмиралтейство Черчилля, чего невозможно было допустить из-за отрицательной реакции Консервативной партии.

Тем не менее, к 24 декабря 1917 года Джеллико вынужден был покинуть пост. Чтобы «подсластить пилюлю» ему даровали звучный титул: Джеллико, Виконт Скапа Флоу.

Джеллико получил высшее военно-морское звание Адмирала Флота. В 1920 году его фактически отправили в почетную отставку — генерал-губернатором Новой Зеландии. После возвращения в Англию, его произвели в графское достоинство и даровали титул виконта, таким образом, полное его титулование получилось впечатляющим, как и вся карьера: Джон Рашворт, 1-й граф Джеллико, Виконт Скапа Флоу, виконт Саутгемптонский, адмирал Флота Его Величества.

Награды:

Большой Крест Ордена Бани — 8 февраля 1915 года. Командорский крест Ордена Бани — 19 июня 1911 года. Кавалер Ордена Бани — 9 ноября 1900 года. Великобритания.

Орден Заслуг — 31 мая 1916 года. Великобритания.

Королевский Викторианский орден. Большой Крест — 17 июня 1916 года. Командорский крест — 3 августа 1907 года. Кавалер ордена 13 февраля 1906 года. Великобритания.

Медаль За отвагу на море. Великобритания.

«Медаль Египет». Великобритания.

Медаль за кампанию в Китае 1900 года. Великобритания.

Звезда 1914 г… Великобритания.

Британская военная медаль.

Медаль Победы. Великобритания.

Медаль Коронации Короля Георга V. Великобритания.

Юбилейная серебряная медаль короля Георга V. Великобритания.

«Звезда Хедива». Египет.

Орден Красного орла 2-го класса с мечами — апрель 1902 года. Пруссия.

Большой крест ордена Почетного легиона — 15 сентября 1916 года. Франция.

Большой крест ордена Леопольда I — 21 апреля 1917 года. Бельгия.

Военный крест 1914–1918 гг. — 21 апреля 1917 года. Бельгия.

Орден Святого Георгия 3-й степени. 24 июля 1916 года российский император Николай II высочайше повелел наградить его орденом св. Георгия 3-й степени. Награждение утверждено 5 июня 1917 года. Российская империя.

Большой крест военного ордена Савои — 11 августа 1917 года. Королевство Италия.

Орден Восходящего Солнца с цветами Павловнии — 29 августа 1917 года. Японская империя.

Военный крест 1914–1918 гг. — 21 февраля 1919 года. Франция.

Медаль «За выдающуюся службу». — 16 сентября 1919 года. ВМС США.

В его честь в 2005 году остров Джерси выпустил памятную монету «Британский адмирал Джон Джеллико», номиналом в 5 фунтов. Монета вышла в серии история Британского флота.

Альтернатива: Ютландский Трафальгар

Самое интересное, что здесь почти не о чем писать. С учетом состояния германских сил к концу дня 31 мая их разгром в случае возобновления боя утром 1 июня выглядит полной неизбежностью. Чтобы возобновить этот бой, Джеллико нужно идти к Хорнс-Рифу. Это может быть его собственным решением (ситуация была не столь уж сложна для анализа), результатом своевременного получения ориентировки от «комнаты № 40»[184], инициативных действий Джерама или, как уже отмечалось, любого наводчика на его флагманском корабле. Наконец, просто не пожелав во что бы то ни стало уклониться от ночного боя, Джеллико неминуемо встретился бы с противником, который в тот момент отставал от него по скорости хода на 4–5 узлов. И дело было уже не только в «Дойчландах», но и в повреждениях головных немецких дредноутов.

В сущности, любое из этих предположений выглядит более вероятным, нежели Текущая Реальность.

Можно предположить, что в ночных столкновениях будет потоплен «Зейдлиц» и полностью выведен из строя «Мольтке», может быть поврежден один из додредноутов Мауве. Из немецких эсминцев 7 погибли, 6 вышли из строя, 20 ушли в Киль, а на остальных отсутствуют торпеды, боеспособность сохраняют 3 легких крейсера и колонна линкоров.

Англичане получают помощь от отряда Тэрвитта (Гарвичские силы: 5 легких крейсеров, 19 эсминцев), их преимущество по легким силам становится подавляющим. Без погибших кораблей и покинувших поле боя «Мальборо» и «Уорспайта» в колонне Гранд Флита остается 26 вполне боеспособных линейных кораблей, в составе Флота Линейных Крейсеров — 6 кораблей, из которых 3 не имеют повреждений. Им противостоят 16 дредноутов, 4 броненосца плюс один поврежденный, «Дерфлингер», «Мольтке» и «Фон дер Танн», которые небоеспособны.

Если Шеер бросает поврежденные корабли, их топят эсминцы. Если не бросает, он не может поддерживать эскадренную скорость более 12 узлов. Да, немецкие корабли построены прочно, но всему есть предел. Это сражение для немцев безнадежно. И ничего даже не посоветуешь.

К вечеру 1 июня 6 или 8 поврежденных дредноутов с измученной до последней степени командой доберутся до Яде. Эскадра Хиппера будет уничтожена полностью. Два или три броненосца эскадры Мауве пойдут ко дну, остальные спустят флаг перед англичанами.

Разгром, который затмит Цусиму.

И Британия остается «владычицей морей». Для Pax Britania, вероятно, уже поздно, но, по крайней мере, Вашингтонской конференции не будет, и Англо-Японский морской союз будет определять геополитическую обстановку в послевоенном мире.