Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

Когда анализируешь кампанию 1917 года, невольно возникает ощущение, что немцы просто тянут время. Они «играют вторым номером» на Западе и, очевидно, ждут окончательного развала русской армии. Союзников же бросает из крайности в крайность — от тотального штурма наиболее укрепленного участка неприятельской обороны к «гарантированным» наступлениям, опирающимся только на ресурсное превосходство и позволяющим ценой колоссальных материальных затрат захватить несколько квадратных километров выжженной дотла земли.

Венцом бесплодных усилий Антанты стал Пашендель, сражение, в котором причудливо совмещались стратегия штурма по замыслам Д. Хейга в исполнении Г. Роулинсона и концепция последовательных ударов с ограниченными целями Г. Плюмера. К началу ноября англичане все-таки взяли окраину деревни Пашендель, именем которой была названа вся операция. Но деревни уже не существовало: разлившаяся грязь и совсем немного битого кирпича[198].

Никакого стратегического содержания в боях на Западном фронте в апреле — октябре 1917 года, разумеется, не было. Точно так же ничего осмысленного не происходило на Балканах, в Италии, в России. До определенного момента о кампании 1917 года можно говорить как о воплощении позиционного тупика, самой пустой и нелепой во всей Великой войне.

Однако поздней осенью 1917 года течение событий внезапно и резко меняется. За короткий срок, меньше чем за месяц, на английском и итальянском фронтах происходят два «сюжетных» сражения с решительными результатами, «темповой игрой», быстрым изменением оперативной обстановки.

Сражение в Италии началось почти на месяц раньше, но продолжалось до середины декабря, в то время как наступление англичан в районе Камбрэ и последующий немецкий контрудар уложились в две с половиной недели (с 20 ноября по 7 декабря). Сражение под Камбрэ стало последним тактом кампании 1917 года на Западном фронте. В литературе иногда связывают его со стремлением британского командования помочь атакованным итальянцам, но это выглядит маловероятным. У тяжеловесного британского командования просто не было времени сымпровизировать подобную помощь, тем более что до 4 ноября все мысли Д. Хейга были заняты боями во Фландрии[199].

Камбрэ: замысел операции

К осени 1917 года британские танки находились на Западном фронте уже более года. После первого успеха на Сомме результаты их боевого использования были настолько скромными, что Министерство Военного снаряжения сократило заказ на бронированные ромбовидные машины втрое — с 4000 до 1350 штук. В болотах Фландрии танки оказались совершенно бесполезными — они вязли в грязи и не могли следовать за пехотой, не то что прокладывать ей дорогу.

Британское высшее командование не отличалось особенной проницательностью или широтой кругозора, а его отношение к танкам было резко отрицательным. Однако сильной стороной англичан всегда были своевременные и точные организационные решения. Поскольку танков на фронте было уже несколько сотен, а заниматься ими никто не хотел, да толком, и не умел была создана специальная инстанция — командование танкового корпуса, которому и препоручили отведенные в тыл боевые машины.

Назначенный командующим корпусом бригадный генерал Х. Эллис привлек к работе энтузиастов нового оружия, в первую очередь, Дж. Фуллера, который стал начальником штаба корпуса. Х. Эллис и Дж. Фуллер, наконец, приступили к разработке вменяемой тактики использования танков. Общие принципы этой тактики едва ли выходили за пределы того, что «комитет по сухопутным кораблям» писал еще в конце 1915 года[200], но, по крайней мере, договорились о том, что танки нужно использовать, во-первых, на подходящей для этого местности (то есть ровной и сухой); во-вторых, массированно; в-третьих, внезапно для противника. Последнее предполагало отсутствие традиционной многодневной артиллерийской подготовки, которая не только раскрывала неприятелю замысел наступления, но и делало местность практически непроходимой для танков.

Осенью 1917 года командование танкового корпуса подняло вопрос о танках в правительстве и не без помощи Д. Ллойд-Джорджа и У. Черчилля добилось разрешения использовать их в соответствии со своими представлениями. Х. Эллис выбрал для будущего наступления район Камбрэ, который его подчиненные рассматривали как «идеальный» с точки зрения боевого применения танков.

Проблема заключалась в том, что этот сектор относился к линии Зигфрида, то есть представлял собой очень сильную позицию, построенную по всем правилам позиционной войны с учетом требований Ф. Лоссберга об эшелонированной обороне.

Линия Зигфрида состояла здесь из позиции боевого охранения, трех главных укрепленных позиций и двух промежуточных позиций, то есть насчитывала шесть укрепленных полос с опорными пунктами по высотам, многочисленные каменные дома с подвалами служили убежищами для гарнизонов.

Участок у Камбрэ находился в полосе Третьей британской армии генерала Ю. Бинга и Второй германской армии фон Марвица.

Трудно сказать, о чем именно думал Ю. Бинг, подписывая приказы на наступление, но его оперативный замысел выглядел очень странно. Прежде всего, речь шла о прорыве линии Зигфрида на всю ее глубину. Само по себе это не вызывает удивления: английское командование всех уровней неизменно ставило перед своими войсками подобные цели, которые, конечно, никогда не достигались. Но у Ю. Бинга несоответствие наличных сил и замысла приобретает пугающий характер: для наступления выделялось только два корпуса, от которых требовалось полностью овладеть оборонительной позицией противника и расчистить место для действия кавалерии. Кавалерийский корпус, введенный в прорыв, должен был захватить Камбрэ и далее наступать на Валансьен.

Остается загадкой, что собирался делать Ю. Бинг, если бы его кавалерия и вправду захватила бы Камбрэ. В исходном замысле операции говорилось о «набеге длительностью 48 часов». Но взять один из ключевых германских опорных пунктов на Западном фронте, важный узел шоссейных и автомобильных дорог и добровольно его отдать? А других вариантов, похоже, не просматривается: у 3-й армии своих резервов не было вообще, что же касается частей, которые могли быть переданы Ю.Бингу главным командованием, то они не превышали двух дивизий.

Вероятнее всего, английское командование в прорыв особо не верило и хотело лишь оценить боевую работу танков. Здесь все было организовано так, как хотелось Дж. Фуллеру и Х. Эллису: танковый корпус подчинен непосредственно командующему армией и используется массированно, предварительной артподготовки нет, только огневой вал в момент начала наступления.

Уничтожение проволочных заграждений возлагалось на первую волну танков, подавление пулеметов — на вторую.

Танки должны были действовать группами из трех машин, и движение каждой машины в тройке было расписано поэлементно. Дело в том, что немцы уже год знали о наличии у англичан танков и неплохо представляли себе их возможности. В качестве оборонительной меры они увеличили ширину окопа, чтобы танки не могли проходить через него, не зарывшись в земле. Английская разведка об этом знала, поэтому танки несли на себе фашины, которые можно было сбросить в окоп, не выходя из танка. Фашины эти создавали водителям массу проблем, но свою задачу они в целом выполнили, позволив танкам преодолеть три линии окопов за одну атаку.

Фланговое прикрытие продвижения танков обеспечивается водными преградами — каналом Шельды и Северным каналом.

Всего в 3-й британской армии насчитывалось 13 пехотных дивизий. С юга на север: 7-й корпус — две дивизии, 3-й корпус — четыре дивизии, 4-й корпус — 4 дивизии, 6-й корпус — три дивизии. Для наступления были использованы 3-й и 4-й корпуса, действующие на фронте 12 километров (8 дивизий, 72 000 штыков), вспомогательный удар наносил 6-й корпус силами двух дивизий.

К операции был привлечен трехдивизионный кавалерийский корпус, насчитывающий 20 000 сабель, а также танковый корпус в составе трех танковых бригад: 378 боевых и 98 транспортных танков, всего 476 машин. Вторая и третья танковые бригады были назначены для содействия 3-му корпусу, первая — для содействия 4-му корпусу. Артиллерийскую поддержку наступления осуществляло 1009 орудий и минометов.

Значительных резервов, как уже отмечалось, не было — все они были поглощены сражением под Пашенделем в предыдущие месяцы.

Германская 2-я армия состояла из 10 дивизий, сведенных в три корпусные группы «Аррас», «Кодри» и «Сен-Кантен». Существенных резервов выделено не было, но с русского фронта перебрасывалась 107-я пехотная дивизия, которая в день начала операции разгружалась в Камбрэ. На фронте британского наступления находились 4 пехотные дивизии (36 000 штыков, 224 орудия и 272 миномета).

Камбрэ, ночь с 19 на 20 ноября

Англичане рассчитывали на внезапность и сделали все, чтобы ее добиться. Но, конечно, немецкая воздушная и агентурная разведка что-то увидела, к тому же непосредственно перед наступлением к немцам перебежали двое ирландцев, которые с удовольствием рассказали неприятелю все, что знали (отношения между англичанами и ирландцами никогда не были особенно сердечными, а после Пасхального восстания 1916 года[202] и последующих за этим репрессий упали ниже точки замерзания). К середине ноября у немцев накопилось достаточно «звоночков», предупреждавших о росте активности англичан на фронте и в тылу 3-й армии.

Немцы приняли меры предосторожности, но, что называется, «в пределах разумного». Дело в том, что не было никаких признаков, свидетельствующих о подготовке наступления в условиях позиционной войны. Англичане не строили в тылу новых дорог, складов, бетонированных площадок для размещения сверхтяжелой артиллерии. Не наблюдалось и значительного усиления войск на фронте. Самое важное, молчала британская артиллерия. Не было ничего похожего на традиционную британскую бомбардировку сотнями тысяч и миллионами снарядов, которая всегда предшествовала наступлению. Не начиналась даже пристрелка.

В действительности, пристрелка была, но она делалась 19 ноября, в последний день перед атакой, одиночными снарядами.

Немцы были начеку, они установили, что в тылу англичан наблюдается усиленное движение. На всякий случай, они повысили боеготовность войск, подтянули частные резервы к фронту и провели несколько артиллерийских налетов «по площадям», надеясь спровоцировать английскую артиллерию и выявить ее состав. Немцы вели огонь всю ночь, англичане отвечали «позиционными» орудиями, штатно входящими в состав дивизий. Под эту перестрелку танки занимали исходные позиции.

Был туман и холод. С 5 утра наступила полная и внезапная тишина. В 6.10 танки на малом ходу двигались вперед. Направление им указывали специально проложенные трассировочные шнуры. За танками — также, по возможности, бесшумно шла пехота.

Камбрэ, утро 20 ноября

В 6.20 открыла огонь английская артиллерия. Огневой вал двигался в 200 метрах впереди танков, для дополнительного снижения видимости использовались дымовые снаряды. Германская артиллерия, открывшая ответный заградительный огонь, била по пустому пространству: английская пехота была уже у самых немецких окопов.

Внезапность удалась полностью.

Преодолев проволочные заграждения, танки смяли немецкое охранение и быстро подошли к главной позиции. Телефонная связь у немцев сразу была прервана. Видимость была близка к нулю.

Немцы потеряли управление боем.

Солдаты и младшие офицеры, предоставленные самим себе, делали все, что могли, но могли они немного. Английские танки выдерживали попадания пуль всех калибров, а артиллерия была недостаточно быстра при борьбе с подвижными целями. Пока танки сохраняли взаимодействие со своей пехотой и артиллерией, они уверенно продвигались вперед.

К 8 утра англичане овладели первой линией немецких окопов, между 11 и 13 часами — второй. За полдня они продвинулись вперед на 10 километров. Дорога на Камбрэ была свободной почти на всем фронте атаки.

Исключение составила деревня Флескьер, где танки оторвались от пехоты и попали под огонь замаскированных немецких орудий. На этом участке кумулятивно совпало два фактора. Командир 51-й британской дивизии Г. Харпер не доверял ни танкам, ни личному составу танкового корпуса, набранному из инженеров, людей, по его мнению, «глубоко невоенных». Поэтому он нарушил прямой приказ своего непосредственного начальника и направил танки на 200 метров вперед, чтобы они не мешали пехоте атаковать в обычных боевых порядках.

С другой стороны фронта находилась 54-я резервная германская дивизия под командованием генерала фон Вальтера, который относился к танкам очень серьезно (что было совершенно нехарактерно для генералитета Второго Рейха) и тренировал своих подчиненных на ведение огня по движущимся целям с закрытых позиций.

Немцы уничтожили 16 танков. Темп наступления был потерян, шотландская пехота в дыму и в тумане не смогла найти сделанные для нее проходы в проволочных заграждениях и была остановлена несколькими пулеметами немцев.

Немцы, верные своей тактике удержания опорных пунктов, усилили оборону Флескьера, воспрепятствовав дальнейшему продвижению англичан в этом районе Ирония судьбы: в апреле под Шмен-ден-Дам Р. Нивель имел целую армию (10-ю) для развития наступления и превращения достигнутого тактического прорыва в оперативный успех. У Ю. Бинга в резерве была одна дивизия, и она располагалась далеко от поля боя. В сущности, развивать успех англичанам оказалось нечем, между тем наступающие войска устали, особенно это относилось к экипажам танков, которым приходилось работать в совершенно невыносимых условиях[203].

Надежды на кавалерию было не очень много, но между 13 и 14 часами 20 ноября перед ней было свободное пространство, и она вполне могла сделать что-то полезное. Однако армейское командование не ожидало столь быстрого развития операции, поэтому конница держалась в тылу.

Немцы, конечно, находились в гораздо худшем положении. Первая позиция была потеряна, никакой надежды вернуть ее не оставалось. Все наличные резервы были переданы командирам на местах для удержания хотя бы второй позиции. Этих резервов, впрочем, тоже было немного (в сущности, одна неполная 107-я дивизия[204]), и они не успевали развернуться.

Около девяти утра первые донесения о событиях под Камбрэ, отрывочные и невнятные, получил Э. Людендорф. Он отреагировал очень остро. Как ни странно, Э. Людендорф оценил масштаб происходящего, то есть глубину британского прорыва и его возможные последствия, на несколько часов раньше Марвица. Отдав командующему 2-й армией несколько очевидных распоряжений, Э. Людендорф немедленно позвонил Руппрехту Баварскому и германскому кронпринцу, потребовав от них содействия. Но подкрепления могли прибыть не раньше, чем 23 ноября, между тем около двух часов дня 20 ноября английские транспортные танки со специальными якорями уже начали расчистку от проволоки третьей, последней линии немецкой обороны.

Э. Людендорф об этом, разумеется, не знал, но он понимал, что если в ближайшем тылу у союзников находятся, хотя бы 3–4 армейских корпуса, Камбрэ неизбежно завтра падет, что приведет к обрушению целого сектора Западного фронта. Оценив уровень риска, Э. Людендорф готовит приказ об общем отступлении. Одновременно он начинает железнодорожный маневр в сторону Камбрэ.

Этот маневр запаздывает, но если англичане потеряют время, 2-я германская армия будет усилена сразу тринадцатью свежими дивизиями. Держа в уме схему возможного отхода, Э. Людендорф, вместе с тем, готовит сокрушительный контрудар. Этот контрудар должен быть абсолютно внезапным, поэтому времени на артподготовку и пристрелку не будет, вряд ли удастся даже доставить на позицию достаточное число снарядов. Танков у немцев нет.

20 ноября, вечер

Танки Х. Эллиса ждут британскую конницу. Она подходит только в 16.30 и сразу же имеет успех. Канадская бригада переправляется через канал Шельды, захватывает несколько неприятельских пушек и начинает двигаться в сторону Камбрэ. Ее останавливают резервисты рекрутского депо, последний неполный батальон, оставшийся у немцев между Камбрэ и фронтом[205].

Около 18 часов солнце заходит, и английское наступление останавливается. Наступление ночью английское командование считает невозможным.

За этот успех танковый корпус Х. Эллиса заплатил следующую цену: убитых и пропавших без вести насчитывалось 113 человек, раненых 457 человек. Зато вышло из строя больше половины танков, из них 60 машин подбиты или повреждены артиллерией противника, остальные остановились из-за технических неисправностей. Пехотные корпуса потеряли 240 человек убитыми и около 2000 ранеными.

Что же касается потерь противника, то англичане за этот день взяли в плен свыше 8000 человек и захватили около 100 орудий. Немецкие потери убитыми и ранеными неизвестны, но:

Камбрэ, 21–27 ноября

Следующие дни на фронте происходит что-то странное. Немцы, имея на Западе меньше сил, нежели союзники, методично наращивают число своих дивизий в районе Камбрэ. Что же касается англичан, то они продолжают наступление наличными силами, даже не пытаясь привлечь к операции резервы.

Все «теоремы о позиционности» основаны на том, что атакующий проигрывает в скорости подхода подкреплений, так как ему приходится протаскивать части и соединения через полностью разрушенную территорию участка прорыва. В данном случае англичане прошли тактическую зону обороны противника почти мгновенно, разрушения были невелики и допускали перемещение не только пехоты, но и артиллерии и кавалерии в конном строю. В этом и состояло преимущество танковой атаки: сохранив горловину прорыва проходимой, атакующий выигрывает темп и может развивать успех. В сражении под Камбрэ англичане выиграли, по крайней мере, 48 часов, в течение которых их атака могла развиваться совершенно беспрепятственно. Еще трое суток они сохраняли теоретическое преимущество в скорости подхода резервов. За это время они могли — и были должны — взять Камбрэ, нарушить этим устойчивость обороны по линии Зигфрида и вынудить противника к отступлению оперативного масштаба.

Парадокс сражения под Камбрэ в том, что англичане могли свободно оперировать резервами в зоне прорыва (в отличие от всех предшествующих сражений на Западном фронте), но этих резервов просто не было. Командование 3-й армии это, в принципе, учитывало, поэтому первоначально речь шла о рейде с возвращением через 48 часов на исходные позиции.

Но успех превзошел все ожидания, в Лондоне звонят колокола (впервые с начала войны!), и Ю. Бинг пытается продолжить операцию. Реальных рычагов воздействия на оперативную ситуацию у него нет, и 21–17 ноября события развиваются по инерции.

Организовать ремонт танков на поле боя не представляется возможным (к тому же машинам требуется массовая замена редукторов и коробок передач), поэтому 21 ноября в бою используется уже только 49 танков. Это — тоже достаточная сила, но желание «растянуть» танки на весь фронт наступления оказывается сильнее здравого смысла, и корпус используется повзводно. Английское командование верно себе, штабная работа в 3-й армии полностью дезорганизована, и в 9.30 утра танковые экипажи получают приказ, предписывающий им начать атаку в 7.00, то есть два с половиной часа назад.

Пехотные дивизии атакуют в прежней группировке. Никакого успеха это не сулит, но немецкая оборона потрясена до такой степени, что 4-й армейский корпус прорывает третью линию обороны и продвигается еще на 2–4 километра вперед. Вновь перед Камбрэ нет никаких немецких частей, и вновь атакующие останавливаются: «Если бы англичане попробовали двигаться далее, то пленка, защищавшая западные выходы из Камбрэ, была бы отброшена и Камбре закончило бы свое существование», — указывает командир 107-й германской дивизии.

Лишь 22 ноября командование выдвигает из резерва одну дивизию. Далее до 27 числа продолжаются разрозненные бои с целью улучшить оперативное положение 4-го корпуса. Танковый корпус уже полностью небоеспособен, силы сторон с 23 ноября равны, так что последующие английские атаки особых результатов не приносят.

Родился в Британской Индии. Обучался в Клифтонском колледже и Королевской военной академии в Вулидже, сапер, второй лейтенант корпуса Королевских Инженеров. Участник Англо-Бурской войны. В 1913 году окончил Штабное училище в Кимберли.

В августе 1914 года штабной офицер в 4-й дивизии, участвовал в боях при Монсе и Ле-Като, битвах на Марне и Эне, а также в осеннем сражении во Фландрии. В феврале 1915 года получил временное звание майора и переведен в 10-ю бригаду. Ранен во втором сражении на Ипре (первое применение химического оружия на Западном фронте) 25 апреля 1915 года.

После возвращения на фронт назначен офицером связи Генерального Штаба. В январе 1916 года направлен в качестве штабного офицера наблюдать за испытаниями первых танков. С этого момента жизнь и карьера Хью Эллиса неразрывно связана с развитием танковых войск. Он участвует в первом их боевом применении на Сомме летом 1916 года, а 29 сентября 1916 года, получив временное звание полковника, назначается начальником «тяжелой секции пулеметного корпуса». В его ведении — вопросы тактического применения танков, кроме того Х. Эллис заведует танковыми депо и ремонтными мастерскими.

Создал флаг танкового корпуса из бурой, бордовой и зеленой полос, символику которого Дж. Фуллер расшифровывал так: «Из грязи через кровь к зеленым полям жизни». Х. Эллису принадлежит также девиз корпуса: «Fear Naught» («Ничто не устрашит»).

В 1918 году создал униформу Танкового корпуса с черным беретом (в Британской армии по закону никто, кроме солдат Королевского танкового корпуса или бойцов Беркширского и Вестминстерского драгунского эскадронов Королевского йоменства не имеет права носить черные береты).

По сути, именно Х. Эллис вынудил Д. Хейга массированно использовать танки под Камбрэ. В сражении лично повел войска за собой на танке «Хильда», названном в честь его любимой тети, именно этот танк впервые поднял флаг танкового корпуса.

Во временном звании бригадного генерала командовал корпусом до конца войны, затем руководил его учебным центром. С 1919 по 1923 год — инспектор танкового корпуса, с 1923-го — командир 9-й пехотной бригады, с 1926 по 1930 год — начальник штаба Восточного Военного Округа. Затем служил начальником отдела военной подготовки в Военном министерстве, несколько месяцев командовал 42-й территориальной дивизией. В апреле 1934 года произведен в генерал-лейтенанты, назначен Генерал-Магистром по боеприпасам (генерал-инспектор, средневековая должность, упраздненная в 1855 году, восстановленная в 1904-м и окончательно ликвидированная в 2013 году; генерал-магистр по боеприпасам был четвертым членом Военного Совета) и одновременно главой отделения Механизации военного ведомства. С 1938 года в отставке.

В июне 1940 года — начальник оперативного штаба гражданской обороны, затем региональный комиссар Юго-Западного сектора обороны (штаб в Бристоле). В случае немецкого вторжения в Англию Х. Эллис возглавлял бы территориальную оборону.

Трижды женат (две первые жены умерли до него).

Рыцарь-коммодор Ордена Бани.

Кавалер ордена Святого Михаила и Святого Георгия.

Кавалер Ордена Виктории.

Орден «За особые заслуги».

Звезда Монса.

Британская военная медаль 1914–1918.

Медаль Победы.

Медаль Южной Африки.

Бельгийский Военный Крест.

Орден Почетного Легиона.

Орден Восходящего Солнца.

30 ноября, утро

Э. Людендорф[206] наращивает силы в районе Камбрэ[207].

Он готовит контрнаступление большого масштаба, задача-минимум которого полностью восстановить положение, задача-максимум — окружить двойным ударом и уничтожить британские войска в образовавшемся выступе. Наступление готовится «на коленке» — нет времени даже на то, чтобы организовать разведку.

К 30 ноября 2-я германская армия насчитывает уже 25 дивизий[208]: (18-й корпус — 111-я, 240-я, 20-я пехотная, 20-я ландверная дивизия; 14-й резервный корпус — 21-я резервная, 49-я резервная, 214-я, 221-я, 107-я, 54-я, 119-я пехотные дивизии, 3-я гвардейская дивизия; 13-й армейский корпус — 117-я, 30-я, 220-я, 185-я пехотные, 9-я резервная дивизия; 23-й резервный корпус — 28-я, 34-я, 208-я, 183-я пехотные, 5-я гвардейская дивизии; группа «Сен-Кантен» — 79-я резервная, 36-я и 283-я пехотные дивизии).

Состав 3-й английской армии практически не изменился и насчитывает 16 дивизий: 7-й корпус (24-я и 55-я дивизии), 3-й корпус (12-я, 20-я, 29-я, 6-я дивизии), 4-й корпус (51-я, 40-я, 2-я, 56-я, 62-я дивизии), 6-й корпус (3-я, 16-я, 34-я дивизии), в резерве, в переходе за линией фронта, располагались 51-я и 61-я дивизии, гвардейская пехотная дивизия, а также конный корпус. Танковый корпус грузится в поезда для отправки в тыл.

Непосредственно в районе выступа у англичан находилось 10 дивизий, затем были привлечены три дивизии армейского резерва, 1250 орудий, 208 минометов, 624 станковых и 1870 легких пулеметов, около 100 000 штыков, около 20 000 сабель. У немцев на этом участке первоначально действуют 13 дивизий, затем еще 6, 1700 орудий, 1290 минометов и траншейных орудий, 1540 станковых и 2740 легких пулеметов, 160 тысяч штыков.

Германцы начали в 7 часов 50 минут. Предварительной пристрелки не было, стрельба велась по методу капитана Пулковского с точным учетом атмосферных условий и особенностей каждого орудия и каждого типа боеприпасов, этот метод уточненной стрельбы станет главным тактическим приемом немцев в операциях следующего года. На рассвете германские войска под прикрытием огневого вала перешли в наступление, их поддерживала штурмовая армия, собранная почти со всего Западного фронта. Была поставлена задача в первый же день наступления прорвать британскую оборону на всю ее глубину.

В 8.40 была открыта стрельба из минометов. Над английскими позициями появилась масса самолетов, действующих с малых высот. В 9.00, когда немцы уже построили огневой вал, самолеты продолжали атаковать английскую пехоту, загоняя ее в убежища.

Сопротивления на южном фасе почти не было, тем более что английская артиллерия кардинально опоздала с открытием огня. На восьмикилометровом фронте немцы быстро продвинулись на 2–4 километра, овладев главной полосой наспех созданной английской обороны.

Ю. Бинг немедленно бросил на фронт кавалерию, отменил погрузку танков на поезда и приказал 2-й танковой бригаде немедленно выдвинуться к Гузокуру, туда же была направлена гвардейская пехотная дивизия.

Танкисты, которых приказ застал врасплох, сумели уже в 12.40 направить на фронт первые заправленные и снаряженные машины, а к 16 часам — сумели сосредоточить 73 боеготовых танка.

Англичане контратаковали, отбили Гузокур и остановили продвижение германцев, которые задачу дня не выполнили ни на юге, ни на севере, где наступление группы «Аррас» было остановлено почти сразу.

Следующий день был ознаменован ожесточенными боями. Немцы перешли к обороне, кое-где даже подались назад. Танки прекрасно проявили себя, как средство организации активной обороны, но, разумеется, к концу дня ударная сила танковой бригады резко упала вследствие выхода из строя ходовой части танков и потерь, вызванных огнем германской артиллерии.

Введя в бой еще три дивизии, немцы продолжили атаки и добились некоторого продвижения в районе Маркуэна и Ля Вакери. Положение 3-го и 4-го британских корпусов стало рискованным, и в ночь на 5 декабря английские войска отошли назад, спрямив линию фронта. Немцы вернули себе половину потерянной территории и «обменялись» с англичанами трофеями: они захватили около 9000 пленными, 148 орудий, 716 пулеметов, около 100 небоеспособных танков.

Однако две полосы позиции Зигфрида на участке к юго-западу от Камбрэ остались в руках англичан.

Сражение под Камбрэ интересно, прежде всего, своей темповой игрой, столь удивительной для позиционной войны. И англичане, и немцы совершенно неожиданно друг для друга организовали два быстрых и глубоких прорыва. Британское командование использовало совершенно новое средство ведения наступательного боя — танки, собранные вместе и используемые массировано на подходящей для этого местности. Немецкое контрнаступление носило более классический характер. Танков у немцев не было, операция основывалась на широком применении артиллерии, но артподгтовка носила, отчасти, инновационный характер, еще более необычным для того времени приемом стало использование штурмовой авиации для сопровождения пехоты.

Битва под Камбрэ должна рассматриваться нами как пример ответа развитого оперативного мышления на значимую техническую инновацию. Впервые с начала позиционного этапа борьбы в сражении на Западном фронте присутствует интеллектуальная составляющая. Безусловно, маневр Э. Людендорфа резервами, мгновенное «за доской» проектирование операции вплоть до тактических приемов производит большое впечатление, тем более что придумать все это было не в пример легче, чем организовать — тем более, в условиях жесткого оперативного кризиса.

Но две линии позиции Зигфрида остались за танкистами Хью Эллиса. И это было важнее той «чести», которую немцы получили, блестяще организовав и проведя свой контрудар. Ошибки британского командования бросались в глаза, и не составляло труда исправить их в последующих операциях. А вот действия немецкого руководства, начиная от самого Э. Людендорфа и заканчивая командирами рот и батальонов, были близки к идеальным, и места для совершенствования практически не оставалось. Приходилось все время держать в голове, что плохо проведенная британская танковая атака привела к продвижению за первый день наступления на 6–10 километров, а великолепно осуществленная германская пехотная атака — только на 2–4 километра.

Со стратегической точки зрения Камбрэ сослужило немцам плохую службу. Их командование, включая Э. Людендорфа, сочло танки практически бесполезными, а 13,5-мм бронебойную винтовку — адекватным средством противотанковой обороны[209].