Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

Кампанию 1917 года очень трудно анализировать с чисто военных позиций. Прежде всего, ее основным содержание был фактический выход из войны России и вступление в нее Соединенных Штатов Америки. Оба эти события носят политический, а не военный характер, в обоих к тому же просматривается отчетливый уголовный акцент.

В России можно говорить о «генеральском заговоре», имеющем своей целью отречение Императора от престола. Что же касается США, то вступление этой державы в войну вызвала сама Германия, которая направила своему послу в Мексике депешу с требованием спровоцировать нападение Мексики на Соединенные Штаты. Радиограмма была перехвачена «Комнатой № 40», расшифрована, и ее текст был «на блюдечке» преподнесен Президенту и государственному секретарю США. В довершение всего статс-секретарь Германии по иностранным делам Э. Циммерман самолично признался в авторстве депеши.

Революционные события в России и «депеша Циммермана» будут подробно рассматриваться в заключительном томе «Первой мировой войны между Реальностями», посвященном 1918 году, Версальскому миру и последующему политическому урегулированию. Дело в том, что на ход кампании 1917 года ни Америка, ни Россия непосредственного влияния оказать не успели. В течение всей этой кампании русские дивизии оставались на фронте и, хотя их боеспособность непрерывно падала, они продолжали связывать австрийские и немецкие войска. Американские же части лишь готовились к переброске на европейский континент. Так что формально все оставалось, как в 1916 году: Западный фронт, Восточный, Месопотамия, Закавказье, Ближний Восток, к которому теперь добавилась Аравия.

Только ни на Восточном фронте, ни в Закавказье уже ничего произойти не могло.

Западный фронт: план Нивеля

В декабре 1916 года Ж. Жоффр был отправлен в отставку. Причиной этого стал резкий и неожиданный поворот во французской военной доктрине.

Месяцем раньше военное руководство Антанты было в целом удовлетворено итогами года. Наступление противника на Верден отбито, причем немцы отброшены на исходные позиции. Сомма, конечно, не оправдала надежд, но войска, все же, слегка продвинулись вперед, причем сражение продемонстрировало существенное преимущество союзников не только в живой силе, но и в артиллерии и новых средствах ведения войны — танках и самолетах.

По оценкам союзников, Германия полностью утратила стратегическую инициативу. Центральные державы нигде не смогли добиться значимого успеха.

Очередная конференция в Шантильи поставила на повестку дня общее наступление, причем начать его предполагалось сразу же, еще зимой. Ставилась задача совместным наступлением румын и русских с севера и востока, англичан, французов, итальянцев и сербов с юга, с Салониковского плацдарма, разгромить и вывести из войны Болгарию. Италия должна была наступать на Изонцо. На Западном фронте планировалось возобновить наступление на Сомме, дополнительно расширив его масштаб.

Пока это очередное «соглашение о намерениях» обсуждалось, Центральные державы перешли в решительное наступление в Румынии и наглядно показали, что доктрина «молниеносной войны» жива и работает. Это поставило жирный крест на плане разгрома Болгарии, тем более что ни условия местности, ни состояние коммуникаций, ни отношения между командующими союзными контингентами на Балканах, где, например, сербы и итальянцы преследовали прямо противоположные цели, не способствовали активизации действий.

Сама по себе кампания в Румынии была не столь уж значима, но ее психологическое воздействие на нервы и волю союзников оказалось огромным. Хотя, в сущности, ничего особенно не изменилось — ну, разгромили немцы полтора десятка румынских дивизий, которые только что вступили в войну и до осени 1916 года в общем балансе не учитывались — результаты третьего военного лета в глазах общественного мнения стран Антанты и ее лидеров сразу «поменяли знак». Теперь сложилось впечатление, что это союзники за прошедший год ничего не добились, в то время как немцы отразили все удары на Западном фронте и вернули себе инициативу на Восточном.

Зима выдалась неожиданно суровой. Германии грозил настоящий голод, но и во Франции прогнозы на урожай были весьма неблагоприятными, что усугублялось недородом в США и Аргентине, которые были основными поставщиками зерна для стран Антанты.

Одновременно нарастал финансовый кризис. И для Великобритании, и для Франции война определенно становилась крайне убыточной. Ситуация в России и странах Четверного Союза была, разумеется, намного хуже, но западные демократии привыкли к высокому уровню жизни и преуспеванию среднего класса.

То, что происходит во Франции в декабре 1916 — начале 1917 года, можно без преувеличения назвать национальной истерикой. Министерство А. Бриана требует решительного наступления, притом «прямо сейчас». Военное руководство настаивает на продолжении операций с ограниченной целью в рамках «стратегии истощения». Как всегда происходит в подобных случаях, правительство начинает искать — и находит — специалистов, готовых поддержать позицию политического руководства. В результате, новым главнокомандующим назначен Р. Нивель, типичный «военный выдвиженец», который на Марне командовал артиллерийским полком, а под Верденом 2-й французской армией.

По ходу дела А. Бриан подал в отставку, его место занял А. Рибо, который, вроде бы, идее решительного наступления не сочувствовал. Но французским войском уже руководил не Ж. Жоффр, а Р. Нивель, горячий сторонник активных действий. Р. Нивель настаивал на «прорыве» и утверждал, что он «закончит войну в течение 48 часов». Уволить в отставку только что назначенного боевого генерала, на которого страна возлагала столько надежд, А. Рибо не решился, да, вероятно, он этого и не очень хотел.

Что же касается Р. Нивеля, то он начал с того, что отменил план Жоффра, предусматривающий наступление на широком фронте от Вими до Суассона, как не сулящий никаких перспектив. Сначала он предлагает лишь «дополнить» этот план наступлением между Суассоном и Реймсом, затем этот участок превращается в главный.

В конечном итоге у Р. Нивеля получилась следующая схема операции:

В сущности, этот стратегический план знаком нам по 1915 году: концентрическое наступление против Нуайонского выступа с намерением окружить значительную часть немецких войск, действующих на Западном фронте. Определенную инновацию Р. Нивель все-таки внес: опыт 1915 и 1916 годов продемонстрировал, что наступление не может иметь успеха, если не будут исчерпаны неприятельские резервы. План был построен на предположении, что у противника недостаточно сил, чтобы одновременно вести два сражения масштаба Соммы. Германские резервы должны быть поглощены ударом англичан, наступление между Руа и Ласиньи уже связывает остатки свободных сил немцев.

А главный удар наносится по одному из самых укрепленных участков фронта, району Шмен-ден-Дам, месту ожесточенных боев в сентябре 1914 года. Наступающие войска должны захватить гребни высот, по которым проходит «дамская дорога», выйти на Краонское плато, овладеть Лаоном и быть готовыми двигаться дальше. Когда будет пробита брешь, в нее войдут крупные кавалерийские соединения, которые довершат разгром противника.

В тактике Р. Нивель возвращается к идеям 1915 года — разумеется, с учетом колоссального развития артиллерии за время позиционной войны. Весь его план построен на артиллерии: сначала разрушающий огонь, затем огневой вал, пехота следует за ним бегом и прорывает неприятельский фронт в первый же день наступления, артиллерия двигается за пехотой и с ее скоростью, возобновляя бомбардировку при любых попытках сопротивления.

Здесь, конечно, загадка. Вроде бы, Р. Нивель, у которого есть опыт двух лет позиционной войны, не может не понимать, что артиллерия, по крайней мере, тяжелая, физически не может двигаться со скоростью марширующей пехоты по «лунному пейзажу», в который она сама же превратила местность в полосе наступления. Тем не менее, он пишет: «Тяжелая артиллерия стала орудием полевой войны. Необходимо научиться пользоваться ею, как 75-мм пушкой, добиваясь столь же быстрых выездов на позицию и открытия огня».

Как это можно осуществить на практике, инструкции Р. Нивеля не объясняют. Вообще оперативный замысел наступления на реке Эне представляет собой неестественный компромисс между трезвым «позиционным» пониманием необходимости методичной подготовки наступления и желанием вернуть наступающей пехоте «смелость и инициативу».

В военно-исторических кругах Нивеля неизменно ругают, указывая, что его «доктрина неизбежно должна была рухнуть при первом соприкосновении с действительностью»[186]. План действительно производит плохое впечатление, но, возможно, он лучше своей репутации. В конце концов, годом позже Э. Людендорф, не имея такого решительного превосходства в силах и средствах, которое было у Нивеля в 1917 году, прорвал французский фронт как раз в районе «дамской дороги», причем продвижение за первый день операции превысило двадцать километров.

Проблема Нивеля состояла, прежде всего, в том, что он не сумел и, наверное, даже не пытался, обеспечить скрытность планирования и внезапность удара. Несмотря на успешное командование корпусом и затем, армией, Нивель не имел в войсках непререкаемого авторитета, критически относилось к нему и правительство. В этих условиях «план Нивеля» стал предметом полемики. О нем говорили в военном ведомстве, в министерствах, в Парламенте, его обсуждали в частях и соединениях действующей армии. Сам Нивель был готов обсуждать общие контуры и даже детали своего плана чуть ли не с первым встречным.

Соответственно немцы знали все.

Западный фронт: дилемма Людендорфа

Управленческая «двойка» Гинденбург — Людендорф пришла к власти осенью 1916 года. Обстановка на фронтах была очень тяжелой, и первое время все действия нового германского военного руководства носили вынужденный характер: нужно было немедленно прекратить активные действия под Верденом, как-то удержаться на Сомме, стабилизировать фронт на Стоходе. Как нельзя более вовремя подвернулась возможность проявить активность в Румынии. От румын военных подвигов никто не ожидал, но что румынская армия даст возможность полностью разгромить себя за одну операцию — это, конечно, стало для Людендорфа подарком судьбы.

Центральные державы выползли из кампании 1916 года почти победителями.

Это упрочило положение Гинденбурга и Людендорфа. Их власть не являлась неограниченной, но с конца 1916 года она носила очень широкий характер, затрагивая не только военные, но также политические и экономические аспекты государственного управления.

Постепенно в Германии начинает вырисовываться концепция тотальной войны, как непременного условия победы.

Основная проблема состоит в том, что союзники не подчинены Э. Людендорфу и не разделяют его энтузиазм. После смерти Франца-Иосифа австрийским императором становится Карл, который не особенно скрывает свое отрицательное отношение к войне. Болгария устала и от поражений, и от бесплодных побед. Ее руководство вполне лояльно к Германии, но экономическое положение страны трагическое, а военное — после того как союзники сосредоточили на Балканах 23 дивизии — абсолютно бесперспективно: наступать против Салониковского фронта откровенно нечем, хотя удерживать его пока что можно. Турция добилась неожиданно крупных успехов в борьбе с Англией, но потерпела катастрофическое поражение в Закавказье. Связность Оттоманской Империи упала почти до нуля, в этих условиях она с трудом удерживает свой растянутый оборонительный периметр. К концу года англичане переходят в наступление в Месопотамии и в Палестине, и непонятно, каким образом и за счет каких сил германо-турецкое командование, на сей раз, сумеет отразить эти удары.

Двенадцатого декабря 1916 года Германия обратилась к союзникам с торжественным предложением мира:

Серьезно отнестись к этому документу трудно. Во-первых, он неконкретен, во-вторых, написан с позиции неоспоримого победителя, тем более что Вильгельм II в приказе по армии специально подчеркнул, что он предложил мир неприятелю «в сознании победы»[188].

Можно согласиться с общим мнением историков, что реальной целью этого демарша было оправдание в глазах мировой общественности перехода Германии к неограниченной подводной войне.

Маловероятно, что Э. Людендорф ожидал от этой стратегии решительных результатов. Во-первых, он был типичным юнкером и мыслил категориями континентальной войны. Во-вторых, в военных вопросах он не доверял никому, кроме себя и, может быть, Гинденбурга, и менее всего — военно-морскому командованию. В-третьих, у него было достаточно здравого смысла, чтобы понять бессодержательность подводной войны, которая в самом лучшем случае поставила бы Британию в то же положение, в котором сама Германия находилась уже два с лишним года.

Неограниченная подводная война была для Э. Людендорфа принципиальным шагом на пути к тотальной вой не, когда разница между фронтом и тылом полностью стирается, а военное руководство сосредотачивает в своих руках полноту власти.

В Германии вводится всеобщая трудовая повинность, и начинается осуществление «программы Гинденбурга», предполагающей утроение производства орудий и пулеметов, удвоение выпуска боеприпасов и формирование сорока новых дивизий. В новые технические средства ведения войны Э. Людендорф не верит, поэтому строительство танков не планируется.

До выполнения этой программы было решено перейти к обороне на всех фронтах.

Войска получили инструкцию по организации оборонительного боя. Инструкция требовала сокращения количества войск на первой линии, эшелонирования обороны в глубину до 15 километров, использования долговременных бетонных укреплений, сбережения живой силы, максимального использования огневых средств. Она указывала: «Бороться надо не в первой линии, а за первую линию и около нее».

Но для обороны уже не хватало сил. Э. Людендорф тоже понимал, что двух сражений масштаба Соммы Германия вести не может, в этом отношении Р. Нивель был совершенно прав. Постепенно в германском руководстве начинает вырисовываться идея преднамеренно очистить весь нуайонский выступ и сорвать планы противника этим неожиданным для него отходом.

Но отход вряд ли можно рассматривать, как прелюдию к окончательной победе. Надежды на «программу Гинденбурга» являются иллюзорными: Э. Людендорф, разумеется, понимает, что противник также может наращивать производство военного снаряжения, причем и в отношении материальных, и в отношении людских ресурсов Антанта находится в значительно лучшем положении, нежели Центральные державы.

Стратегическая обстановка на 1917 год определяется тем, что ни Германия, ни Австро-Венгрия, ни, тем более, Турция уже не могут удерживать оборонительный периметр и обязаны сокращать линию фронта. Ситуация на Балканах является более стабильной, но только до тех пор, пока союзники не перейдут там в общее наступление. Об активных операциях хотя бы на одном оперативном направлении не может быть и речи.

При этом затягивание войны ничего позитивного не предвещает.

У Э. Людендорфа остается надежда на крушение России, вернее — на то, что Россия развалится раньше, чем Австро-Венгрия. Но даже и это, само по себе, не спасает: после неизбежного «размена» России на Австро-Венгрию, начнут «сыпаться» турецкие фронты. Э. Людендорф, в отличие от Э. Фанкельгайна, никогда «западником» не был, но к началу 1917 года явственно сложилась ситуация, в которой победа на французском ТВД нужна Германии, как воздух. И ее судьба, и судьбы Австро-Венгрии, Турции, Болгарии решались на Сене, как и говорил старый фельдмаршал Шлиффен.

Если русский фронт удержится, шансов нет вообще. Если Россия выйдет из войны «де юре» или, хотя бы «де факто», все будет зависеть от результатов заключительного сражения во Франции. Поэтому необходимо сохранить выгодные позиции для будущего наступления — и на данный момент не ясно, будет ли оно направлено против Парижа или против Кале. В обоих вариантах нуайонский плацдарм необходим. Но защищать его нельзя, потому что, пока Восточный фронт связывает 60 немецких дивизий, Германия не может одновременно вести два больших оборонительных сражения на Западе.

Отход «Альберих»

Строительство оборонительной линии, получившей название «Позиции Зигфрида» (она же «Позиция Гинденбурга»), началось в 1916 году. На завершающем этапе битвы на Сомме у генерала Г. Куля возникла мысль о быстром «отскоке» на эту линию. В тот момент речь шла не столько о необходимости сокращения и спрямления фронта Г. Куль полагал сражение «в целом выигранным немцами» и, видимо, был прав — сколько о полной неустроенности солдатского быта в заливаемых водой окопах, расположение которых определялось превратностями продвижения дивизий союзников во время хаотических осенних боев.

В тот момент Э. Людендорф не поддержал Г. Куля, так как отход производил впечатление вынужденного и заметно поднял бы настроение англичан. Кроме того, Э. Людендорф не хотел отдавать французам важную магистраль Суассон — Нуайон — Руа. Но в январе — феврале 1917 года, когда битва на Сомме уже ушла в прошлое, зато начали множиться сведения о грядущем наступлении союзников, германское командование приняло решение все-таки очистить нуайонский выступ.

Отход был спланирован как самостоятельная военная операция и даже получил собственное имя: «Альберих»[189]. За период с 9 февраля по 15 марта немцы методично превратили в пустыню всю территорию, которую они собирались отдать союзникам.

Были целиком уничтожены германские оборонительные позиции, окопы и блиндажи засыпаны землей.

Взорваны все без исключения мосты, даже самые мелкие. Железнодорожное полотно снято, покрытие шоссейных дорог полностью разрушено, сами дороги приведены в неремонтоспособное состояние взрывами подземных горнов.

Населенные пункты разрушены и сожжены, здоровое население эвакуировано в Германию, зато «едоки» — дети, женщины, старики, калеки оставлены — французам.

Весь скот угнан.

Колодцы и родники засыпаны.

Везде, где это было возможно, местность затоплена.

Это вызывающее тошноту перечисление можно продолжать долго. Союзникам досталась пустая и безжизненная территория, по которой войска не могли передвигаться. Им потребовалось пять дней, чтобы преодолеть те два перехода, на которые отошла германская армия. И еще месяц, чтобы наладить минимальное снабжение войск, то есть восстановить хоть какие-то коммуникации.

Перед наступлением

Как уже отмечалось, немцы знали о плане Нивеля все. В конце марта они даже захватили боевой приказ, фиксирующий боевые порядки 5-й армии, которая должна была действовать на направлении главного удара[190].

Отход «Альберих» высвободил штаб 1-й германской армии и 15 дивизий. С учетом сил, переброшенных из Румынии и с русского фронта, к началу апреля в резерве германского командования насчитывалась 31 дивизия.

Немцы резко усилили свои войска в районе Краона. Число обнаруженных французами там батарей увеличилось с 53 в феврале до 210 в начале апреля, количество дивизий, противостоящих 5-й французской армии, возросло вдвое.

Вследствие отхода немецких частей на «позицию Зигфрида» схема наступления Р. Нивеля полностью разладилась: наступать из района Ласиньи стало невозможно, по крайней мере, до лета, англичанам пришлось сдвинуть операционную линию к северу, чтобы обойти полосу разрушений. Геометрия операции была нарушена еще до ее начала.

Тем не менее, Р. Нивель дает указание продолжить подготовку наступления. По последней версии его плана англичане атакуют 8 апреля по обе стороны Арраса, главный удар на Шмен-ден-Дам должен быть нанесен 12 апреля.

Второго числа, то есть меньше чем за неделю до начала операции, военный министр Р. Пенлеве организует совещание. Р. Нивель настаивает на своем плане, с ним очень неохотно соглашаются. Пятого апреля в Париж неожиданно приезжает А. Мессими, военный министр в 1911–1912 годах и в августе 1914-го года, ныне полковник и командир егерской бригады в 6-й армии.

После правительственного кризиса 2 августа 1914 года А. Мессими подал в отставку и отправился в действующую армию в звании капитана. Он, однако, сохранил связи в высшей французской политической элите. С Пенлеве А. Мессими разговаривать не стал, вместо этого он направился к президенту Французской Республики Р. Пуанкаре, которому передал докладную записку[191].

В данном документе указывалось, что все исполнители[192] высказываются против наступления, и содержалось требование созвать военный совет.

Этот совет состоялся на следующий день. Присутствовал президент, военный министр, Р. Нивель и все командующие французскими группами армий. Энтузиазма Р. Нивеля не поддержал никто, и главнокомандующий немедленно подал Пуанкаре прошение об отставке: «так как я расхожусь во мнении как с правительством, так и со своими подчиненными».

Президент отставку Р. Нивеля не принял и санкционировал наступление с той оговоркой, что если прорыв не удастся в течение 48 часов, то правительство оставляет за собой право его прервать.

Думаю, после всех этих совещаний не только общие контуры, но и детали плана Нивеля окончательно стали секретом Полишинеля. В этой связи смешно читать, что Р. Нивель запретил массовое использование истребителей на участке между Суассоном и Реймсом, чтобы скрыть подготовку наступления.

Седьмого апреля началась артиллерийская подготовка.

Наступление в районе Арраса

Пожалуй, апрельское наступление в рамках плана Р. Нивеля было первой операцией, в подготовку которой англичане вложили не только живую силу и технику, но и интеллект. С осени 1916 года английские шахтеры под руководством военных инженеров начали рыть тоннели. К апрелю было прорыто свыше 20 километров подземных ходов, связавших между собой каменоломни и канализационные трубы Арраса. В тоннелях могло укрыться до 24 000 человек. По ним были проложены узкоколейки, в подземельях проведен свет, канализация, водопровод, развернут госпиталь. Из попытки заложить мины под немецкими позициями, правда, ничего толком не получилось: немцы начали контргалерейную борьбу и разрушили ходы со взрывчаткой.

Артиллерийскую подготовку англичане начали одновременно с французами, 7 апреля, а 9-го числа, перед самим наступлением был проведен очень короткий, но весьма мощный пятиминутный артиллерийский налет. И сразу же британские экспедиционные силы пошли в атаку. Немецкие части были оглушены и, в какой-то мере, даже деморализованы. Во всяком случае, англичане захватили 9000 пленных и менее чем за час преодолели первую линию германской обороны, продвинувшись на 2–5 километров.

Главный удар в районе хребта и поселка Вими наносил канадский корпус. К 12 апреля Вими был захвачен, канадцы глубоко вклинились в германскую оборону.

В 1936 году в Вими на вершине высоты 145 по проекту канадских художников был установлен памятник, состоящий из двух сорокаметровых пилонов, символизирующих Францию и Канаду. Памятник сделан из очень редкого белого камня, который добывается только в карьере на острове Брач (Хорватия). С учетом высоты самого хребта Вими высшая точка памятника — аллегория мира — находится на высоте 110 метров над равниной Ланса. Статуя женщины, покрытой вуалью, символизирует Канаду, оплакивающую своих сыновей.

Хребет Вими засажен лесом, каждое дерево которого посажено канадцем и символизирует одного из погибших в атаках 9 — 12 апреля.

Территория хребта Вими (около 100 гектаров) официально передана Францией Канаде, памятник Вими находится под юрисдикцией Канадского министерства по делам ветеранов.

В 2007 году памятник был отреставрирован и заново официально открыт Елизаветой II, как главой Британского Содружества Наций. В настоящее время одна из подземных галерей в районе Арраса также восстановлена и превращена в музей.

Э. Людендорф был весьма недоволен, в результате неудачно расположивший свои резервы командующий 6-й армией (им был Л. фон Фанкельгаузен, которого Википедия почему-то путает с Э. фон Фанкельгайном) был уволен в отставку и заменен О фон Беловым. Еще раньше начальником штаба армии был назначен автор теории глубокой обороны Ф. Лоссберг.

На этом английские успехи и закончились, хотя сражение в районе Арраса, то затихая, то вновь разгораясь, с перерывами продолжалось до середины мая. Данные по потерям, как обычно, варьируют в широких пределах, но, видимо, жертвы англичан с учетом совершенно безрезультатных боев во второй половине апреля — начале мая, были больше. Официальные английские источники оценивают свои потери в 150 000 человек, немецкие — в 120 000, из которых 20 000 пленных[193]. Немцы утверждают, что потери 6-й армии не превысили 79 418 человек. Радоваться англичанам, конечно, нечему, тем более что их среднесуточные потери превысили 4000 человек, что было наивысшим показателем за всю войну. Все же, это — лучшее соотношение потерь наступающих англичан и обороняющихся германцев с Марны.

Британская Империя постепенно училась воевать.

«Бойня Нивеля»

Успех первых часов британского наступления был воспринят французскими войсками, сосредоточенными на направлении главного удара, как доброе предзнаменование: «Немцам здесь не устоять… уж не больше, чем перед вами в Аррасе. Они ведь там побежали, не так ли?» — говорили солдаты 5-й армии британскому офицеру связи генералу Л. Спирсу за несколько часов до атаки.

Р. Нивель сосредоточил для операции три армии, образовавшие Группу армий резерва генерала Ж. Мишле.

Пятая армия в составе шести корпусов и нескольких отдельных дивизий (всего 21 дивизия, отдельная бригада, кавалерийская дивизия на фронте 22 километра) наступала на северо-восток, имея главной целью плато Краон.

Шестая армия (19 дивизий, территориальная дивизия, кавалерийская дивизия на фронте 20 километров) действовала в северном направлении и должна была захватить высоты Шмен-ден-Дам. В разрыв между ними на рассвете второго дня операции должна была войти 10-я армия (9 пехотных и 5 кавалерийских дивизий, сведенных в два корпуса).

Итог 27 дивизий в первой линии, 14 стрелковых и 2 кавалерийские — во второй, 9 пехотных и 5 кавалерийских — в третьей линии. Всего 50 стрелковых и 7 кавалерийских дивизий.

Р. Нивель собрал колоссальную массу артиллерии: 1706 полевых орудий, 1006 тяжелых, 752 гаубицы, 172 орудия особой мощности и 1650 минометов. Насыщенность участка наступления огневыми средствами была выше, чем на Сомме.

К операции было привлечено 128 танков[194].

Со своей стороны, немцы собрали на участке прорыва две армии — 1-ю и 7-ю — общим составом в 12 дивизий в первой линии и 10 во второй. В противоречии со своей новой оборонительной доктриной германское командование приняло решение отразить удар противника на занимаемых позициях.

Эти позиции опирались на гребни высот, французские форты, входящие в укрепленный лагерь Реймса (в 1914 году они попали в руки немцев практически неповрежденными), и бетонированные укрепления, созданные в последующие годы. Почти на всем фронте атаки германские позиции прикрывались рекой Миет.

Артподготовка была рассчитана на шесть дней. Погода испортилась сразу, это затрудняло наблюдение и корректировку огня. Двенадцатого апреля атака не состоялась, ее перенесли на четыре дня вперед. За эти дополнительные дни французская артиллерия выпустила 3,2 миллиона снарядов.

И снаряды закончились. Возникла путаница с подвозом: орудия начали получать снаряды не своих калибров[195].

В 6 утра 16 апреля 5-я и 6-я армии перешли в наступление. Огневой вал, перемещающийся со скоростью 100 метров в три минуты, сразу же оторвался от пехоты. Немецкие бетонированные укрепления разрушены не были, пулеметы открыли убийственный огонь по наступающей французской пехоте. Первый армейский корпус 5-й французской армии ворвался на плато Краон, но с огромными потерями был отброшен назад.

Совершенно неожиданно для середины апреля в Ильде-Франсе пошел ледяной дождь, потом снег. Люди скользили по обледенелым склонам холмов, при форсировании реки Миет не могли выбраться из воды на скользкий берег.

В довершение всего главной ударной силой 6-й армии были колониальные корпуса, укомплектованные сенегальцами и алжирцами, непривычными к холоду.

Атака была отражена на всем фронте. В последующие дни французы на отдельных участках даже вклинились в первую линию немецкой обороны, но достигнуть главной полосы немецких укреплений они не смогли ни в одном пункте. Р. Нивель ввел в бой 10-ю армию — уже не для развития успеха, а чтобы сменить полностью обескровленные части 5-й и 6-й армий.

Теперь он говорит о наступлении с ограниченными целями. Но этих целей Р. Нивель толком не ставит, в то время, как потери достигают 180 тысяч человек. Немецкие потери на обоих фронтах — на реке Эн и в районе Арраса оцениваются в 163 000 человек, из которых от 80 до 120 тысяч на английском участке.

Р. Нивель был снят со своего поста и отправлен в Алжир командовать армейским корпусом.

Западный фронт: обстановка на начало мая 1917 года

Провал апрельского наступления привел к надлому французской армии. В частях и соединениях начались бунты, солдаты требовали прекращения войны[196]. Ни о каком наступлении на французском участке фронта теперь не могло быть и речи. Войска утратили всякое доверие к своему командованию. Для обозначения содержания этих событий Дж. Киган использует термин «военная забастовка».

Но удерживать фронт французы были еще в состоянии — во всяком случае, при отсутствии решительных действий противника. В действительности, не совсем ясно, почему Э. Людендорф не попытался воспользоваться благоприятным моментом. В своих мемуарах он пишет, что просто не знал о беспорядках во Франции, что, конечно, совершенно неправдоподобно. Скорее всего, германская армия тоже была надломлена тяжелыми потерями, «брюквенной зимой», голодом, общей бесперспективностью войны и усталостью от нее, и не способна к решительному наступлению. К тому же революционные идеи заразны, и антивоенные настроения французов вполне могли перекинуться и на немецкую армию.

Кроме того, весной 1917 года Э. Людендорфу еще не было понятно, в каком направлении будут развиваться события в России, где П. Милюков торжественно заявляет союзникам, что Временное Правительство будет воевать с Германией до победного конца, а П. Керенский объезжает войска Юго-Западного фронта, призывая их к наступлению. Уверенности в том, что русские части вообще могут наступать, у Э. Людендорфа, конечно не было. Но не было и уверенности, что Австро-Венгерские войска способны хоть как-то обороняться.

В сложившихся условиях Э. Людендорф не рискнул сымпровизировать большое наступление на Западе.

В течение всего года французское правительство будет «лечить» свою армию, сочетая откровенный террор с некоторыми уступками солдатской массе. На место Р. Нивеля назначается популярный в войсках Ф. Петен, герой обороны Вердена и категорический противник апрельской бойни. Ф. Петен сразу же заявляет, что его основной задачей является максимальное сбережение живой силы. С начала лета 1917 по июль 1918 года французская армия на Западном фронте всерьез не наступала.

«Стратегия сокрушения» вновь отброшена, по мере своего «выздоровления» французская армия вернется к операциям с ограниченной целью. Речь уже не идет о «размене», об очередной «мясорубке». Ф. Петен будет наступать только там, где успех обеспечен полным разрушением германских позиций, и только на ту глубину, на которую они разрушены. В принципе, это повторение тактики осенних операций под Верденом, когда французы отбросили немцев в исходное положение сравнительно малой кровью. По иронии судьбы во время первого наступления, 24 октября, командовал 2-й армией Нивель, во время второго, 15 декабря — Манжен.

До конца 1917 года французы сумеют провести одно успешное наступление такого типа — бой у Мальмезона.

Бой у Мальмезона

Операция имела своей задачей захват фермы и форта Мальмезон на плато Шмен-ден-Дам. Наступала 10-я армия в составе 12 дивизий (три четырехдивизионных корпуса) на десятикилометровом фронте. Атаку поддерживало 1860 орудий, из которых более половины (984) тяжелых и сверхтяжелых, 272 миномета. На направлении главного удара одно орудие приходилось на 4,5 метра фронта.

Корпуса были построены в две линии по две дивизии. По выполнении дивизиями первой линии задачи дня, дивизии второй линии менялись с ними местами, чтобы отразить неизбежную контратаку неприятеля.

Дивизии первой линии имели свои полки рядом, батальоны полков эшелонировались в глубину: первый предназначался для атаки первой линии, второй должен был штурмовать вторую, третий составлял общий резерв.

Расчет времени был очень точным: сначала 100 метров за две минуты, потом — за три, между первой и второй линией неприятельской обороны — за четыре минуты, в зоне лесов — за шесть минут.

После завершения артподготовки часть орудий распределялась между атакующими полками (на каждый полк 9 легких и 3 тяжелые батареи, еще 3 легкие и 13 тяжелых батарей в распоряжении начальника артиллерии каждой дивизии). Дивизиям придавалось по 12 танков в том числе танки с рациями.

Артподготовка продолжалась 5 дней и имела своей целью не столько разрушение германских позиций, сколько их отсечение от тылов, воспрепятствование подвозу снарядов для германской артиллерии. Стрельба на разрушение была организована непосредственно перед атакой, причем сначала обстреливалась вторая линия обороны, и лишь затем — первая. Разрушение передовых позиций возлагалось на минометы.

Для обеспечения внезапности начало операции было ускорено на полчаса относительно всех ранее отданных приказов. Атака началась в 5.15 утра 23 октября, и в 6.45 первая линия была захвачена. Чистка окопов заняла 3 часа, в 10.30 началась атака второй линии, которая была взята к 14 часа.

В начале ноября немцы очистили плато Шмен-ден-Дам. Их потери были огромными — 38 000 убитыми и ранеными, 12 000 пленными. Французские потери оцениваются в 8–10 тысяч человек.

Мессинская операция

Катастрофический провал наступления на реке Эна потряс французскую армию, но не британскую, которая, едва ли не впервые за всю войну, достигла какого-то положительного результата.

Успех был, конечно, весьма относительным, но он поднял настроение Хейга. Во второй половине 1917 года британская армия становится основной ударной силой союзников на Западном фронте. За полгода она осуществляет весьма удачное ограниченное наступление на Мессинской возвышенности, проводит операцию в районе Камбрэ, оказавшуюся сочетанием невероятного успеха с сокрушительным провалом, и организует очередное сражение на истощение во Фландрии, под Пашенделем.

В межвоенный период названия этих сражений были именами нарицательными, хотя сейчас они несколько подзабыты.

Седьмого июня 2-я британская армия генерала Плюмера овладела Мессинским хребтом. Эта операция, названная Б. Лиддел-Гартом «шедевром осадной войны», стала самым успешным британским наступлением за все три «позиционные» кампании.

Подготовка началась уже в январе. За полгода англичане проложили 20 галерей общей длиной 8 километров. В конце каждой галереи было заложено 30 тонн взрывчатых веществ.

Немцы, разумеется, своевременно узнали, что англичане начали минную войну по классическим образцам. Они отреагировали вполне адекватно и начали копать контргалереи. Но Плюмеру удалось сохранить в тайне глубину пролегания своих тоннелей. Для этого весь вынутый грунт непосредственно под землей зашивался в мешки и по описи отправлялся в Англию, только там его высыпали. Для прокладки тоннелей использовался опыт сооружения лондонского метро, строительством занимались рабочие и инженеры-метростроевцы. Британские тоннели были очень глубокими (от 25 до 50 метров, в слое голубой глины под вторым уровнем грунтовых вод), немецкие проходки шли значительно выше, на 18 метрах.

Для артиллерийской поддержки наступления было собрано 718 орудий и 192 миномета, сосредоточенные на фронте шириной всего 3 километра. Внезапность не планировалась. Обстрел был начат 21 мая и постоянно нарастал. С 1 по 7 июня шел ураганный обстрел, причем трижды англичане запускали огневой вал, чтобы проверить уровень организованности артиллерии и выманить немцев из подземных убежищ.

В 3 часа 10 минут были взорваны 19 из 20 мин, немцам удалось обезвредить только одну галерею. Одновременно германские позиции накрыл огневой вал. Взрывами было мгновенно уничтожено около 10 000 немецких солдат.

Сопротивления почти не было. Через три часа Мессинская возвышенность была взята британскими солдатами (всего для операции было сосредоточено 9 дивизий, четыре относились ко 2-му корпусу АНЗАК, две — к ирландскому корпусу). Немцы потеряли 7200 человек пленными и около 19 000 убитыми и ранеными, потери англичан оцениваются в 23 000 человек.

Минные взрывы были слышны не только в Лондоне, но и в Дублине, а гигантские воронки от них сохранились до нынешнего времени, оправдав шутку генерала Г. Плюмера, который вечером 6 июня сказал своим офицерам:

Пашендель

Тридцать первого июля 1917 года британская армия перешла в генеральное наступление. Д. Хейг принял решение перенести направление главного удара во Фландрию, в район Ипра. Трудно сказать, чем он руководствовался. Операция проводилась на направлении, не обещающем быстрого продвижения (просто по особенностям местности), не угрожающим германским коммуникациям, не предполагающем какую-либо форму взаимодействия с союзниками.

Считается, что основной побудительной причиной наступления во Фландрии была надежда захватить Зеебрюгге и Остенде, которые Британское Адмиралтейство полагало (кстати, необоснованно) важнейшими базами германских подводных лодок. С учетом традиционного соперничества армии и флота есть сильные сомнения, что стремление таскать каштаны из огня для Адмиралтейства действительно определяло мотивацию Д. Хейга.

Еще до начала сражения командование танкового корпуса, справедливо полагающее, что Д. Хейг плохо разбирается в бельгийской географии, представило докладную записку, в которой указывалось, что район Ипра представляет собой болотистую низменность, лежащую ниже уровня моря, непригодную для земледелия и поддерживающуюся в относительно сухом состоянии только плотинами и системой дренажа. Если в ходе артиллерийской подготовки дамбы и дренажные канавы будут разрушены, местность превратится в топкое болото, которым она и была до прихода человека.

Бомбардировка с участием 2300 орудий началась 22 июля и непрерывно продолжалась 10 дней. Было истрачено 6 миллионов снарядов. На рассвете, в 3.50 31 июля британская пехота перешла в наступление.

Шел проливной дождь. Почти без перерыва он будет продолжаться все сражение, 96 дней. Англичане слегка продвинулись на севере, на правом фланге результатов не было никаких.

Немцы, предвидя возможность разрушения дамб, отказались от сплошных окопов и построили оборону (этим занимался Ф. фон Лоссберг, который был направлен во Фландрию сразу же после остановки сражения у Арраса) на системе стохастически расположенных опорных пунктов и небольших блиндажей, по мере сил изолированных от грунтовых вод. Оборона усиливалась в глубину (всего было создано 9 оборонительных линий), передовые позиции удерживались минимумом людей, зато резервы были готовы к контратакам в любом времени.

Против районов сосредоточения англичан за линией фронта немцы использовали снаряды с ипритом и люизитом. Эти стойкие ОВ превращали районы сосредоточения в отравленную пустыню, по которой нужно было передвигаться полностью одетыми и в противогазах.

Второй удар был нанесен 16 августа.

Д. Хейг привлек к продолжению операции 2-ю армию Плюмера. Плюмер сделал все, что мог, но ничего существенного не добился. Дожди окончательно превратили местность в трясину. Перемещаться можно было только по гатям. Если солдаты падали с них, то под весом своего снаряжения они тонули. Грязь выводила из строя винтовки и пулеметы. Танки не могли сдвинуться с места, болота стали «танковыми кладбищами». Болотистая почва поглощала энергию взрывающихся снарядов и улавливала осколки.

В ходе осенних боев на истощение немцы задействовали 77 дивизий, англичане 56 (около трети германской и более половины британской армии).

Германцы расширили использование иприта, делая захваченную местность совершенно непригодной для нахождения войск.

На следующий день после начала британского наступления фон Лоссберг был произведен в генерал-майоры.

Британские потери оцениваются в 508 800 человек, германские — в 348 300 человек (британские данные). Оценки, как обычно, расходятся — немецкие потери оцениваются от 250 до 404 тысяч, британские от 500 до 600 тысяч, но в любом случае они были катастрофическими для обеих сторон. Сражение под Пашенделем является черной страницей военной истории Великобритании, но и германская армия была надломлена в этом побоище.

Окончил Итон. В сентябре 1876 года поступил на военную службу. Отличился в Суданской кампании. В 1887 г. окончил Королевский колледж в Сандхесте. С 1893 г. командует батальоном. С 1897 г. в Южной Африке, командует кавалерийским полком. Окончил англо-бурскую войну бригадным генералом, взял в плен бурского генерала Х. де Вета.

Лорд Китченер, высоко оценивающий Плюмера, организовал генералу встречу с королем Эдуардом. После этой встречи Г. Плюмер произведен в генерал-майоры и назначен командиром пехотной бригады. С 1904 года командует дивизией. С ноября 1911-го начальник Северного военного округа.

Имея университетское образование, Г. Плюмер неоднократно собирался оставить военную службу и перейти в «гражданский сектор», но всякий раз кто-то отговаривал его от этого решения.

С января 1915 года командует 5-м армейским корпусом на французском фронте. Именно его корпус был целью первой газовой атаки под Ипром. С мая 1915-го — командующий 2-й армией, которой руководил во время Мессинской операции и позднее во время 3-го сражения под Ипром (наступление под Пашенделем).

Девятого ноября 1917 года назначен командующим союзными силами в Италии, с 13 февраля 1918-го вновь возглавляет 2-ю армию. Хорошо проявил себя во время мартовского наступления Людендорфа и позднее, во время заключительных боев 1918 года, когда его армия освободила Фландрию.

С декабря 1918 по апрель 1919 года командующий Британской оккупационной армией на Рейне.

В апреле вышел в отставку. С этого момента по май 1924 года — губернатор Мальты, с 1925 по 1928-й Верховный комиссар на подмандатной территории в Палестине.

Член Палаты лордов.

Первый виконт Плюмер (1929 г.), 1-й барон Мессинский и Билтонский (1919 г.).

Фельдмаршал (31 июля 1919 г.).

Не оставил мемуаров, не вел дневника, перед смертью уничтожил все личные документы.

Кавалер (1900 г.), Рыцарь-коммодор (1906 г.) и Рыцарь Большого Креста ордена Бани (1 января 1918 г.).

Рыцарь Большого Креста орденов Святого Михаила и Святого Георгия.

Рыцарь Большого Креста Королевского Викторианского ордена (награжден 14.07.1917 г.)

Рыцарь Большого Креста ордена Британской Империи (1924 г.)

Рыцарь ордена Святого Иоанна (1925 г.)

Великий офицер ордена Почетного Легиона (14.12.1917 г.)

Военные кресты 1914–1918 гг. Франции и Бельгии.

Орден Восходящего Солнца 1-й степени.

Медаль «За выдающиеся заслуги» (США).

Родился в Бад-Хомбурге, Нассау.

В 1888 году вступил в гвардейский полк, как его отец и дед. Окончил академию Генерального Штаба, с 1911 года преподаватель Академии. С 1913-го начальник штаба 13-го корпуса.

С 1915 года Лоссберг главный специалист немецкой армии по организации обороны. Его называли «пожарным Западного фронта», ликвидатором кризисных ситуаций во время наступлений союзников.

В осенней операции 1915 года в Шампани непосредственно на поле боя создал оборонительную схему с размещением позиций на обратном склоне холмов и организацией скрытого наблюдения за движением противника. Тогда же сформулировал свое кредо: «Сила защиты заключается в сокрытии от наблюдения врага».

После этого Ф. фон Лоссберг неизменно назначался начальником штаба армии, которой угрожал неприятельский прорыв с правом отдавать приказы от имени командующего. Он был офицером с особыми полномочиями и начальником штаба 2-й армии в битве на Сомме, 6-й армии в битве при Аррасе, 4-й армии в битве под Пашенделем. При этом до лета 1918 года Лоссберг оставался полковником.

Автор доктрины «Оборона в позиционной войне», сторонник глубокого эшелонирования оборонительных позиций с возможностью быстрых контратак и взаимной поддержкой линий.

В ходе сражения во Фландрии окончательно пришел к выводу о необходимости эластичности обороны, когда ответственным командирам назначаются зоны, а не оборонительные линии.

С 8 августа 1918 года начальник штаба армейской группы (2-я, 18-я, 9-я армии). После заключения перемирия организовал быструю эвакуацию немецких войск из Бельгии, Люксембурга, Франции, Эльзаса и Лотарингии (союзники объявили военнопленными все войска, которые останутся на этой территории через две недели после заключения перемирия).

После войны — командовал дивизией в армии Рейхсвера. Ушел в отставку в 1927 году. Его сын также стал офицером Генерального Штаба, известен как один из авторов плана «Барбаросса».

Награды:

Железный крест 1-го и 2-го класса (1914).

Pour le Mérite (21 сентября 1916 г.) с дубовыми листьями (24 апреля 1917 г.)

Орден Красного Орла, 4-й класс.

Орден Короны, 3-й класс.

Орден Гогенцоллерна с мечами.

Многочисленные награды Земель (Бавария, Вюртемберг, Саксония, Баден, Гессен, Ольдендург, Мекленбург и др.