Первый шаг Некроманта. Том 4

Глава 11 Равновесие

— Ты не послушал меня Отчуждённый, — прозвучал глубокий тембр. — Зачем ты упрямо наращиваешь мощь? В прошлый раз ты был второго шага, теперь — третьего, ты испытываешь моё терпение?

Помня, что бог может вытягивать ману из округи, я старался держать дистанцию и успокаивал своего скакуна, чувствуя, как тот дрожит при каждом слове Клирикроса.

— У меня нет выбора, — ответил я. — Чтобы отделить целительство от некромантии, мне нужно стать сильнее.

— Вы, люди, всегда прикрываетесь благими намерениями, а когда на кон ставится власть — нарушаете слово.

— Это не про меня, — твёрдо ответил я. — Да и кто бы говорил — ты же сам в прошлом человек.

— Дерзкий червяк, я стал богом не от хорошей жизни, — повысил голос Клирикрос. — Обскуриан с Повелителями кошмарили мой народ сотню лет. Я был призван навести порядок.

— Лучше скажи, как твои последователи утратили целительство?

— Здесь я задаю вопросы, смертный, — глаза бога стали ещё концентрированней и гуще налиты синим.

— Я ответил тебе, — пожал я плечами. — Мой путь будет до девятого шага, хочешь ты этого или нет.

— Тогда я убью это тело и найду следующее, — спокойно ответил Клирикрос.

Бог достал нож на поясе и протянул его к шее Ломоносова, задержав лезвие у самой кожи.

— Мы можем и вдвоём в эти игры играть, — ответил я как можно спокойней хотя очень хотелось надрать задницу этому напыщенному идиоту. — Тронешь Ваню, и я аннулирую своё обещание. Кто бы ни был твой Обскуриан, я стану ещё сильнее. Давай устроим мясорубку на тысячи жизней, увидишь, что произойдёт.

Клирикрос, не дрогнув и не выказав никаких эмоций, продолжал держать нож. Я тоже больше не проронил ни слова. Тот, кто сейчас заговорит первым и пойдёт на уступки, а ложится под этого «святошу» у меня никакого желания не было. Спаситель хренов.

— Ты должен доказать, что не жаждешь власти, — ловко убирая нож, прервал тишину Клирикрос, оружие крутанулось в ладони Ломоносова и одним движением ушло обратно в ножны.

— Слушай, а почему я это вообще должен делать? — его тон меня возмутил. — Я потомственный архимаг, дворянин, если угодно. Что моё слово для тебя ничего не значит?

— Дворянин — ещё хуже, — сморщился бог. — В них больше скрытой грязи, Обскуриан как раз был голубых кровей до своего возвышения. Так что нет, человек, я не верю ни единому твоему слову. И кстати, каждый день моего божественного пребывания в этом теле разрушает его, — он обвёл фигуру Ломоносова жестом. — Если хочешь, чтобы я облегчил страдания твоего друга, будешь доказывать. Ты понял меня, Девятый⁈ — последняя фраза сильно напугала обеих лошадей, потому что перешла на какой-то слишком уж низкий полузвериный тон, люди так не разговаривают.

Я сжал зубы. Как же этому ублюдку повезло, что он сейчас в теле дорогого мне человека. Иначе разорвал бы на куски. Неважно бог он там или ещё какая сущность. Однако всё не так просто. Это была ловушка, я знал, что поддаваться на шантаж нельзя. Выполню одну просьбу, за ней последует вторая, третья и так далее. Божок слаб и явно преследует свои интересы, раз смог вернуться в мир людей. Вот и жаждет всё обстряпать чужими руками.

— Что ты хочешь?

— Убей детей Обскуриана — так ты убедишь меня, что выбрал правильную сторону и не планируешь его воскрешения.

Я присвистнул.

— А балериной не станцевать? Ты что думаешь, я псих, лезть на нижние этажи…

— Или так, или парню конец, ты слышал меня, — начиная выходить из себя, произнёс Клирикрос.

— Да это нереально! Мне хватило одной встречи с Ша’Ругом, чтобы ни ногой туда больше. Так их ещё и девять! Как мне убивать этого червя?

— Второе дитя ты сейчас не осилишь, начни с последнего, с Тур’Загала. Я запер его на пятом этаже, чтобы боль тысячи жертв, которых он уничтожил, раздирала его плоть.

— Это, конечно, всё хорошо, но как я его найду? Земля-то огромная, он может быть где угодно.

— Твой друг тебе поможет, — тот показал пальцем сам на себя. — Даю тебе месяц, человек. Не справишься… В общем, я всё сказал.

Синие глаза потухли, и тело Ломоносова свалилось набок, повиснув на стременах. Я спрыгнул с лошади и помог ему выпутаться.

— Ты как?

— Да, вроде ничего. Что он хотел от тебя? — спросил Ваня, как только дрожащими руками надел упавшие очки, и собрал глаза в кучу.

— Жертвы. Он хотел от меня жертвы, — похлопал я по плечу Ломоносова.

'Тур’Загал или Демонический Бык, девятое дитя бога смерти Обскуриана, чьё имя означает неукротимую мощь и неизбежность распада. Он был назначен править землями, что ныне зовутся Китаем, и его тень простёрлась над ними, как предвестие гибели. В те дни, когда осуждённых приводили на казнь, Тур’Загал верхом на своём могучем быке топтал выложенные в ряд тела, превращая их в кровавую массу, удобрявшую почву для будущих войн.

Младший сын бога смерти обладал даром гниения и разложения, а также мог запечатывать души, лишая их покоя и превращая в вечных пленников теневого мира. Невидимое воинство, всегда готовое защитить своего хозяина, появлялось из ниоткуда и погружало города и крепости во тьму и хаос.

Где бы ни прошёл Тур’Загал, всё живое увядало, земли гнили, а сама смерть становилась только началом нескончаемой агонии. Легенды гласят, что этот Повелитель получал удовольствие от убийств, уничтожая целые поселения, а его рёв был невыносим для смертных, ибо разрушал разумы и волю тех, кто пытался бросить ему вызов'.

«М-да, весёлый дядька», — сказал я себе и отпил из кружки зелëного чая, любезно предоставленного диаконом Серапиона. Домой я так и не вернулся, отправив послание Мамоном, а сам умчался вместе с Ваней в Вологду, чтобы воспользоваться библиотекой епископа.

Тот удивился, но всё же предоставил нам ночлег, а наутро один из священнослужителей проводил меня в запретную для чужаков комнатку и вынес мне всю литературу, что была связана с легендами о прошлом боге смерти.

В одном из трактатов я и узнал, кто такой Тур’Загал.

«Пятый этаж — это ещё как минимум десять-пятнадцать процентилей тени. Чёрт», — выругался я.

Этот тип специально тормозил моё развитие, чтобы я все силы направлял на убийство неугодных ему полубожков. Один вопрос: почему он сам их не уничтожил, если была такая возможность? Зачем оставил под боком у человечества столь взрывоопасное наследие?

«Он боится не меня», — рассуждал я, — «А возможного союза старого и нового бога смерти. Если одного он еле-еле упрятал в теневую тюрьму, то вот двоих точно не потянет».

Будь я помешанным на власти мизантропом, то ни за что не допустил бы возрождения конкурента, ведь в будущем придётся делить территорию, а при таких раскладах война неизбежна. Тогда почему?

Хотя… Вот возвысится совсем зелёный божок и придётся ему махаться с Клирикросом. Сложно с ходу выступать против опытного соперника, а вот если натравить на него Обскуриана и немного помочь… К примеру, затянуть схватку, измотать заклятых врагов, а потом добить обоих — тогда есть шанс самому оказаться в дамках.

Этого и боится бог Света — временного союза. Потому и хочет навлечь на меня гнев за убитых детей.

Сейчас он может только шантажировать меня и ухватился за единственную возможность помешать. Это наталкивало на мысль, что и с самим Клирикросом что-то не так, он не может сражаться в полную силу, иначе бы просто вырвал с корнем сорняк тьмы.

«Выходит, заточение Обскуриана не так-то легко ему далось. Возможно, этим самым он навредил и себе — иначе как объяснить сюсюканье со мной, обычным человечишкой?»

По поводу реальных мотивов можно строить гипотезы сколько угодно, но одно я теперь знал точно: вся та гадость на третьем и четвёртом теневых слоях — дело рук Тур’Загала. Скольких же рыцарей он наплодил, что инквизиторы до сих пор разгребают этот бардак?

Ещё одна головная боль — ограниченный срок задания. А если бык спрятался в Поднебесной? Да я потрачу больше времени на саму поездку, чем на тренировки и подготовку к битве.

«Он сказал, что Ваня сориентирует. Плакал мой отпуск в Громовце — больше чем на пару дней не получится задержаться».

— Я ухожу, — повысив голос, оповестил я и позвонил в колокольчик, лежащий на краешке дубового стола.

Меня тут же осмотрели, чтобы не допустить пропажи священных текстов, и гостеприимно проводили до выхода.

— Ну что, есть успехи? — спросил Ломоносов, его в отличие от меня оставили дожидаться в одной из келий, хотя тот и был в прошлом клириком, все права утратили силу, как только он покинул церковную фракцию.

— Да, — я вкратце пересказал ему добытую информацию и тот задумался. — Срок, конечно, нереальный, я даже не знаю, стоит ли вообще возвращаться в Громовец?

— Мне кажется, он не просто так рекомендовал начать с Тур’Загала.

— А ты вообще сам как? Поменялось что-то, ну в твоей этой способности видеть ману?

— Честно говоря, нет, — покачал головой Ломоносов, — но я не думаю, что тебе стоит отменять поездку. Скорее всего, он слышит и знает теперь всё, что доступно мне, — клирик положил себе ладонь на грудь. — И я не чувствую ничего, что бы говорило против возвращения в Громовец.

— Ты прав — синеглазка бы предупредил, — кивнул я. — В любом случае выхода у нас нет, закончим с Брешью и собираемся в путь.

Доскакав до Бастиона, мы переоделись в походную одежду, наспех перекусили и выдвинулись с сычовцами к стометровке. Вместе с нами туда ехало ещё множество телег. Чистильщиков стягивали заранее, чтобы ускорить «уборку» территории, но помимо них было ещё много священнослужителей и ликвидаторов.

Разномастная вереница людей всё шла и шла по проделанной наспех просеке. Часам к пяти мы таки добрались до лагеря и первым делом пошли искать Бенкендорфа. Это было несложно — маг земли выстроил себе наблюдательную башенку в шесть метров и смотрел в подзорную трубу на копошащееся море монстров.

У нас была удобная позиция на возвышенности, укреплённая искусственным фундаментом и высоченными стенами, с которых вяло отстреливались гарнизонные маги Бастиона, не давая карабкающимся монстрам проникнуть внутрь лагеря. Всё это позволяло максимально близко подвести к порталу костяк из сотен ликвидаторов, дружинников и наёмных бойцов дальнего боя.

Вокруг стоял гомон, тут и там ругань офицеров заставляла рядовых шевелиться ещё интенсивней, а скрип заезжающих внутрь телег и не думал смолкать.

Я взобрался наверх, показав документы часовому, и вскоре стоял подле Христа, положив руки на выступ башенки. Бенкендорф отвлёкся на секунду, бросив на меня взгляд, и снова вернулся к осмотру позиций противника.

— И сколько нас будет? — спросил я его, чтобы прервать молчание.

— В общей сложности восемьсот, — ответил начальник охранки, — но туда спустятся только три сотни, твои ребята в том числе.

— А остальные, что безрукие? — поинтересовался я.

— Нет, у них будет другая задача, да и на поле боя они будут только обузой, — он, наконец, опустил трубу и заметил. — Ты сегодня какой-то загруженный, в чём дело?

Я пожал плечами.

— Не очень хороший настрой для предстоящего боя. Твои сычи пойдут по левому флангу, вместе с дружинниками. Поступишь в распоряжение старшего офицера.

— Всё в порядке, — отмахнулся я, — к началу раскачаюсь. Ладно, пойду тогда организую мужиков, а и да, — как будто кстати добавил я, уже спустившись на первую ступеньку. — Я завтра уезжаю домой.

— Так скоро? — поднял бровь Христ.

— Да, есть кое-какие дела.

Бенкендорф слабо кивнул.

— Хорошо, учту это.

Я рассчитывал на более содержательный диалог, но Христ был погружён в планирование важнейшей операции, и взваливать на него сейчас свои проблемы — верх эгоизма, так что я отказался от этой идеи.

А побудило к нему обратиться главным образом то, что срочно нужны были ордена святого Георгия: много орденов и не четвёртой, а первой степени, чтобы как можно дольше выживать в пространстве без кислорода.

«Может, после», — сказал я себе и махнул сычовцам следовать за мной.

Лошадей мы отдали мальчишкам-конюхам, воспитанникам священной церкви. Из них в будущем вырастут новые клирики, ну а сейчас они помогали армии по мере сил.

Отойдя на левый фланг, я стал искать офицерский костяк, чтобы согласовать наши действия. Магия — штука тонкая, но головы ломает на раз-два, так что важно сразу определится, кто на каких позициях, чтобы не допустить досадных казусов.

Прозвучало несколько горнов, и организованный поток бойцов хлынул на стены. Они не способны была вместить огромное количество людей, но, судя по всему, это и не нужно было Бенкендорфу. Другая часть ликвидаторов терпеливо дожидалась возле лестниц наверх.

«Хочет устроить ротацию?»

И словно в подтверждение моим мыслям раздалась команда: «Огонь» и сотня магов, если не больше, разразилась стихийными боевыми заклинаниями в сторону полчищ монстров. Ликвидаторы на стенах не экономили ману и отрывались по полной, демонстрируя мощь имперской военной машины.

Как я и думал, те, кто отстрелялся, уже бежали вниз и их сменяли свежие силы. Бенкендорф решил с помощью таких вот магов расчистить поле для драки, не подвергая их опасности.

Я оторвал взгляд со стен и спустился по холму дальше вниз, где конца обстрела уже ждали элитные войска, которые пойдут вперëд и будут защищать фланг нашего «щита» из сотни паладинов в центре.

— Барон Артëм Барятинский, прибыл по поручению его превосходительства Александра Христофоровича.

— Граф Константин Мальский, — пожал мне руку дворянин с прямыми обработанными воском усиками и пригласил в кружок из трëх офицеров, один из которых потушил папиросу и злобно пробежался по мне взглядом.

— Так вот ты какой, Барятинский, — поравнявшись, этот сорокалетний высокий мужчина посмотрел на меня сверху вниз, как орёл на добычу, с виду он тоже смахивал на хищную птицу: длинный прямой нос, чётко очерченные скулы, серые цепкие глаза и суховатые, потрескавшиеся на ветру губы.

— С кем имею честь? — холодно спросил я.

— Граф Алексей Бутурлин, — мы крепко пожали друг другу руки, — Костя, ты разве не помнишь, это про него мой Ступица рассказывал.

— А это тот, что отобрал добычу? — ухмыльнулся усач.

— Не отобрал, а забрал своё по праву, не путайте меня с каким-то бандитом, — кладя руку на навершие меча, ответил я, соблюдая спокойствие и достоинство аристократа.

— Ну, это как посмотреть…

— Да как ни посмотри: я уничтожил ходячий город и его хозяина, значит, и добыча моя — тут нечего и думать.

Оставшиеся двое офицеров переглянулись, но не стали влезать со своими суждениями, а Мальский занял нейтральную позицию.

— Предлагаю на время забыть все распри и сработать слаженно, — примирительно начал он, но Бутурлин перебил друга.

— Под ногами со своими нищебродами только не мешайся. Мы сами всё сделаем. Моих дружинников здесь больше всех, значит, левым крылом командую я.

Если честно мне было плевать на его амбиции, но самовольничать я не собирался: раз Христ приказал помогать здесь, значит, так и буду делать.

Я покинул благородное общество и вернулся к сычовцам.

— Артём, я тут Ступицу видел, что здесь забыли бутурлинские? — спросил взвинченный Бес, он не мог простить, что кто-то посягал на его трофеи и до сих пор оставался живым.

— То же, что и мы. Неважно, в атаку идём вместе с ними, действуем по обстоятельствам.

Все понимали важность взятия этой последней преграды перед полным очищением Вологодского уезда от постоянных нашествий. Ключевая Брешь порождает множество других мелких, и сеть расползается как грибница, стоит только зазеваться. Потому ликвидаторы годами могли сидеть на одном месте, разгребая бесконечно открывающиеся порталы.

Опять прозвучал рог, и на время наступила тишина.

«Закончили», — подумал я, и следом в воздух с башни вправо и влево отправились сигнальные фаерболы от адъютантов Бенкендорфа. Это был знак выдвигаться. Нас было порядка семидесяти человек и все с хорошим боевым опытом. Бутурлин со своими дружинниками побежали впереди, указывая направление, а все остальные, в том числе и мы, старались не отставать.

Мысли, наконец, успокоились, и я уже твёрдо знал, что надо делать.

«Надеется, что кто-то ещё одолжит мне святого Георгия, нет смысла. Поэтому всё, что остаётся — это самим заслужить ордена. Всей группой».