— Щиты! — крикнул я и барьер уберëг нашу маленькую группу от первого столкновения.
Паладины выдержали и даже умудрились огрызнуться. К сожалению, я не мог накрыть своей огневой мощью все четыре направления, но старался поспевать по мере сил туда, где моя помощь требовалась больше всего.
Заново призванный голем тоже неплохо помогал. Каждый раз, как он ударял каменной дубинкой о землю, в ногах подрагивало — это я решил проявить толику креативности и вооружил своего помощника. Надо ли говорить, что хребты монстров при таком попадании сплющивались, как тростинки?
Однако врагов было много, а великан один, и даже его пылающая фигура не отпугивала хищников — они безбашенно бросались, карабкались по широкой спине и пытались перегрызть ему шею, очевидно не понимая, что это неживое создание.
— Приятного аппетита, тупицы! Ха-ха! — крикнул им Бес и сделал выпад на только что прыгнувшего в барьер крокодила.
Килидж проткнул брюхо и брызнул кровью на ботинки Кишки, отчего тот сморщился в негодовании, но ничего говорить не стал — сейчас он руководил захваченным десятиметровым кроком, который оттягивал на себя приличное внимание от паладинов.
Пятеро стихийников Мальского, да и он сам тоже активно участвовали в сражении, контролируя каждый свой сектор, а их клирики накачивали маной паладинов, чтобы те могли держать оборону.
Я перепоручил создание рунических кругов одному своему клону, а контроль голема другому, чтобы проанализировать наши дальнейшие действия и выбрать правильный набор заклинаний.
Нужно было что-то массовое, что разом сократит хладнокровное поголовье и при этом не убьëт моих спутников. Но вначале сделал лëгкие приготовления.
— Не бойтесь, это я, — предупредил я постфактум остальных, когда грунт под ногами начал расти и выталкивать нас вверх, постепенно формируя высотку.
Это, конечно, не уровень Бенкендорфа, но тоже ничего. Просить других магов тратить на это ману я не стал — их силы сейчас нужны, чтобы убивать.
В общем, круг за кругом я материализовывал насыпь, поднимая еë изнутри, а саму площадку утрамбовал. Через пять минут мы уже смотрели на атакующих с высоты стандартного двухэтажного здания.
Это дало мне возможность лучше оценить обстановку, а стихийникам увеличить масштаб поражающего эффекта магии — до этого они боялись задеть своих и били навесом, что снижало точность.
Крокам высота была ни по чëм и они с лëгкостью взбирались к нам, но натыкались на бледно-голубоватый барьер и увесистые удары дробящим оружием.
Помогая воинам, я ждал восстановления рунических кругов. Голема всë таки умудрились повалить, и я сделал то, чего твари совсем не ожидали — жахнул по-своему же камнеголовому слуге огоньком.
Да таким, что враз заставил всю дичь разбежаться в стороны. Это дало передышку здоровяку и тот отошëл к нам поближе, занимая оборонительную позицию.
Один рунический круг тени, три — ветра и оставшиеся семнадцать — на некромантию. Я хотел модифицировать подсмотренное у Кишки заклинание отравления.
Размноженная тенью фиолетовая зараза возникла тучей у нас над головами и стремительно разрасталась, будто набухшее дрожжами тесто. Ветряные руны позволяли всë это удерживать на месте, чтобы избежать случайного дрейфования смертоносного тумана.
Я качал и качал ману, концентрируя фиолетовую заразу чуть ли не до посинения. Тень накрыла наш маленький отряд, и многие вскинули в испуге головы.
— Артëм, что ты делаешь? — в непонятках спросил Мальский, но вместо меня ему ответил Джон.
— Лучше не мешать, он сейчас не может говорить. С ним всегда так.
Да, здесь церковник был прав: когда я создавал что-то новое — это требовало максимального внимания. Однако стоило повторить сделанное десяток другой раз, и все процессы выстраивались по наитию, потому что магия была отработана до мелочей.
Все понимали, что если я сейчас не удержу эту некромантскую тучу, то всю группу моментально накроет и никакой щит не поможет — заразы так много, что она его сметëт. Нужно ещë учитывать общую усталость паладинов и церковников — они-то не пили восстанавливающие зелья.
Наконец, я закончил своë творение и начал его опускать как покрывало. В центре проделал дыру под диаметр нашего барьера и туман обошëл людей со всех сторон. Стоило ему коснуться земли, как он стремительно понëсся во все стороны, теряя в концентрации, но задевая кроков.
Это было касание смерти — один вздох и лëгким конец. Всë нутро выжирала болезнь, парализовала дыхание и убивала в течение нескольких минут.
Фиолетовая волна промчалась вокруг нас и выполнила свою задачу, собрав, как жнец, сотни жизней монстров. Увы, но и землю она тоже попортила. Повсюду повылезали дохлые черви, кроты, землеройки — казалось, вся почва пришла в движение. Довольно жуткое зрелище.
Поэтому я не хотел использовать боевую некромантию — в сочетании с моим многолетним магическим опытом и выносливостью она могла натворить сильных бед, ведь это обоюдоострый клинок.
— Бежим! — скомандовал я, и мы съехали с горки.
Туман уже рассеялся и бойцы, перепрыгивая многочисленные трупы, ускорились в направлении Бреши в полной тишине. Это у меня всего-то пять рунических процентилей: а что будет, когда цифра многократно возрастёт? По сути, я сейчас третьего шага, на данном этапе останавливалось большинство существующих некромантов.
С такими умениями можно прожить безбедную жизнь, служа Ложе или уйдя на пенсию, промышляя целителем. Эта ступень развития не требовала от тебя каких-то серьёзных жертв, и сопричастные отдавали всего лишь полторы конечности ради неё. Психика с этим справлялась.
Самое интересное начиналось далее. Когда постепенно твоё родное тело вытесняла Смерть. Нужно было подстраиваться к жизни с чужими конечностями. Ты как бы и не ты уже, а общность умерших незнакомых тебе людей. И с каждым шагом твоё настоящее «Я» растворялось, вытеснялось этими мёртвыми кусками плоти, пока дело не доходило до внутренних органов.
Собственные желудок, сердце, печень, лёгкие, почки и всё остальное ты выбрасывал навсегда. Единственное, что оставалось нетронутым — это каркас, то есть само туловище и голова. Минимальный человеческий набор. Не представляю, что творится в мозгах этих сумасшедших.
Даже пятый шаг довольно серьёзно меняет поведение человека, а девятый, считай, полностью превращает в другую личность. На такое не каждый пойдёт, даже ради большой силы, потому что все мы не равны. Мысль крамольная, но зато правдивая. Кто-то справится с нагрузкой, а кто-то отправится к праотцам.
Дальше мы продвигались как нож в масле, общий объём монстров снизился и всё, что нам оставалось — это теснить кроков в середину бойни, куда летели заклинания бенкендорфовских вояк. Центр представлял собой войско из трёх сотен магов: сто паладинов, сто клириков и сто стихийников.
Оно двигалось, строго держа строй и не допуская трещин в обороне. Глядя на это всё, начинаешь понимать, насколько общность сильнее одиночки: ни один могучий маг не в состоянии сотворить то, что создаст сотня сплочённых середняков. Особенно это касалось клириков, коллективная магия которых раскрывалась с ростом численности соратников.
Они как монолит, как пчёлы каждый со своей сотой, формировали магический узор барьера и неминуемо продвигались к стометровке.
«Значит, и нам следует поторопиться», — промелькнуло у меня в голове.
Однако сказать проще, чем сделать. Усилия возрастали по мере приближения к смолянистому пологу. Он уже висел практически перед нами, но напор кроков как будто усилился. Они активней выползали из этой межмировой щели. Высотой она была в четыре метра, и, если «малюток» надо было ещё отыскать среди разнообразия кустарников, деревьев и травы, то вот такая махина выделялась своими размерами.
К тому же она на сотни метров вокруг себя образовала мёртвую зону, где ничего не росло.
— Остался последний рывок! — вытирая кровь с лица тыльной стороной ладони, произнёс Бес и вышел из общего круга. — Поднажмём, мужики!
Бухарец был прав — я своей последней атакой через огненную сеть и метеориты проделал нам внушительный проход, а голем так раскидал зеленокожих тварей, что те расползлись по округе одиночками. Потому Рустам и вышел наружу — этот хитрец чуял, когда можно рисковать, а когда лучше сидеть молчком и дожидаться нужного момента.
Раз он считает, что справится один, значит, ситуация не критическая. По факту нам осталось «догрызть» остатки и вот мы уже у левого края стоим впритык.
— Я сам сдержу эту сторону, займитесь одиночками, только далеко не отходите — передвигайтесь тройками-пятёрками. Зачищаем участок и готовимся к Вожаку, — договорив, я отправил целую серию каменных пуль по вылезающим из полога крокодилам, одному прямоходящему оторвало кусок черепа, и он упал со своего «транспорта» — менее разумного сородича.
Я чередовал огонь с камнем, а также точечно использовал некромантию против кроков с жёсткой непробиваемой кожей, от которой мои пули отскакивали как горсть орехов. А вот фиолетовая зараза через ноздри, глаза, уши и другие отверстия неминуемо попадала внутрь и разрушала организм. Так я выполнял данное себе обещание и потихоньку наращивал процентиль тёмной магии.
«Что-то не так», — вдруг маякнуло одно из сознаний, и я был полностью с этим согласен.
Наши позиции укрепились, и в случае чего группа могла быстро собраться и снова выставить барьер. Потому я и отпустил остальных на зачистку. Мы стояли прямо на углу чёртовой Бреши. Тут и там паладины с клириками легко расправлялись со своими противниками. Голем не давал к ним пройти и, казалось, что всё под контролем, но где-то свербил червячок интуиции.
«Слишком спокойно».
Наш центральный кулак вот-вот должен был опрокинуть последнее сопротивление хладнокровных и тоже подойти к рубежу портала. Я словно во сне повернул голову вправо и увидел там всех сычовцев: вот Бес пляшет как угорелый вокруг трёх щёлкающих челюстями кроков; вот Маэстро с Джоном в паре расправляются с упавшим зелёным «офицером»; Кишка же дерётся один, прикрываясь двумя кайманами, как боевыми собаками; позади меня щёлкает тетивой Соловей и помогает тем, кто зазевался.
Стрела в шутку полетела прямо в голову крока, которого Бес уже почти добил, и разорвала его на куски, забрызгав бухарца ошмётками.
— Чёртов ублюдок, мать твою, холёный урод, ну подожди, я тебя достану! — заголосил Рустам и еле успел увернуться от оставшихся двух сородичей подбитого крока. Впрочем, с ними он разобрался довольно бодро и получил секундную передышку, чтобы отряхнуться от крови.
А вот слева расположились все дружинники Мальского. Они далеко не расходились друг от друга, чтобы в случае чего запустить общий барьер, но от нас они были метров в пятидесяти точно. От улыбающегося лучника я снова повернулся в сторону своих ребят и заметил, что Ломоносов застыл на месте, и держит палец у виска, а глаза его чуть заметно мерцают синим.
«Клирикрос совсем идиот? Неужели решил в такой неподходящий момент явить себя всем?»
Если это произойдёт, Ваню возьмут под контроль церковники и не будет ему спокойной жизни, даже если божок, похихикивая, спрячется обратно. Но вскоре я выдохнул, потому что этот свет погас, а сам Ломоносов выглядел, как будто считывает мана фон вокруг.
Лицо у него обеспокоенное. Наши глаза пересеклись на мгновение, и я понял, что дело пахнет жареным.
— Всем назад! Все сюда! Опасность! Опасность! — крикнул я налево, но Мальский не успевал — у его людей не так много маны осталось, чтобы передвигаться в «пузырях».
Мои же бойцы отреагировали мгновенно и тут началось.
— Расширение! — последнее, что успел выкрикнуть Ваня, и я, схватив его с Соловьём за шкирку, прыгнул в тень.
Как некромант я почувствовал возрастающую ауру смерти вокруг и понял — стометровая Брешь приросла ещё тремя десятками метров, причём в нашу сторону! Краем глаза в теневом мире я видел, как «стена» выжигает пространство вокруг себя и расширяется дальше. Я доставил ребят к Джону с Маэстро. Бес и Кишка тоже сориентировались. Первый на магии ветра смог выбежать из зоны поражения, а второй верхом на кроке выскочил в последний момент.
Ломоносов тут же присоединился к построению барьера. Я увидел, что, слава богу, Мальский и его команда смогли пережить смертоносную скверну от стены. Она в буквальном смысле уничтожила всё живое в десяти метрах от себя — биологические объекты гнили и распадались в течение нескольких секунд. Попавшиеся на её пути трупы кроков тому доказательство.
«Все живы, отлично».
Но это было ещё не всё. Я напряжённо смотрел на чёрный портал, откуда уже выползали не спеша привычные кроки. Вот показывались их морды, лапы, можно было увидеть открытые агрессивно пасти, но стоило мне моргнуть, как стремглав из этой дыры вырвалось нечто массивное и чёрным длинным пятном пролетело в сторону Мальского.
Я на рефлексах погрузился на второй слой бытия и выпустил смертоносный луч святой магии, которой я пользовался при убийстве Инженера — создавать нечто новое, не было времени.
«Чёрт, он слишком быстрый!»
Это был Вожак. Разогнавшийся на полной скорости, крылатый крокодил. Его пасть была размером с дом, а туловище ещё не всё даже вылезло, когда он достиг обороняющей горстки паладинов.
Мой выстрел тоже был быстрым и вспышкой протаранил глаз гиганту, заставив замешкаться, туда же полетела и стрела Соловья. Лапа ударила в купол сверху, как будто хотела прихлопнуть, но барьер выдержал.
Луч, увы, не убил Вожака и даже не задел мозг — заклинание оторвало приличный кусок мяса, но на этом всё. Я разразился всем своим арсеналом, пытаясь отогнать тварь от дружинников Мальского — если что всех спрячу в тень!
Но скотина догадалась, что нужно делать — она обхватила челюстями сферу барьера, и я увидел, как разрушаются его стенки. На моих глазах тварь вскинула голову вверх и подбросила в воздух шестнадцать человек. Каким-то чудом они смогли удержать концентрацию в полёте. Люди внутри разметались по всему пузырю, как игрушечные человечки.
Сфера зависла в воздухе, что стало последним усилием от церковников управлять ею в пространстве или скорее отчаянной попыткой бороться за жизнь. Вожак, взмахнув крыльями, оттолкнулся от земли и в последний раз клацнул челюстями по барьеру.
«Он разлетелся, нет, этого не может быть», — сказал себе в этот момент Бутурлин.
Яркая вспышка заставила его и остальных дружинников присмотреться, что происходило на левом фланге. Случилось спонтанное расширение Бреши. Явление редкое, но знакомое человечеству. Однако прирост обычно не превышал десяти процентов от её прошлой длины, а тут вышло все тридцать!
— Они мертвы, ваше сиятельство? — спросил один из стихийников.
— Сам, что ли, не видишь, тупица? Барьер разлетелся, синее сияние было, заткнись. Так, всё — продолжаем работать на подавление…
Голос Ступицы доносился до Алексея словно издалека. Пребывая в состоянии прострации, граф смотрел, как летающий крок пережёвывает сына его друга. Наркотический порошок давно разъедал ему мозг, и сейчас резко отпустило после прошлой дозы.
«Что я натворил?» — сказал он себе, только осознав страшный поступок.
Мальский погорячился со своим мальчишеским решением, и Бутурлин воспринял это близко к сердцу. Хочет геройствовать? Пускай, давай иди вперёд с этим сумасшедшим бароном. Ему же хватило в своё время ума в одиночку пробраться в ходячую крепость. Этот искал себе смерть и не боялся её дыхания, но вот Алексей…
Он был совсем ещё зелёным, полным чистых помыслов, порой даже наивных, но оттого не менее прекрасных. В нём Бутурлин видел себя в молодости. Когда-то и ему было двадцать, и он мечтал прославиться на поле брани, горел идеями, как помочь отечеству в столь трудное время, но годы шли и наложили свой отпечаток прижимистости и расчётливости. Мечты так и остались мечтами.
Алексей же, как символ этой самой молодости, вновь давал ему надежду, что всё можно исправить, переиграть, но дрянной порошок… Чёрт бы его подрал!
Граф вытер самопроизвольно выкатившуюся слезу.
«Совсем в раздрай ушёл, нельзя, нельзя…»
Чувствуя подступающую слабость, он потянулся дрожащей рукой к футляру с кокаином и обмакнул в него нос.
«Алексей мёртв. Алексей мёртв. Это не моя вина, нет, не моя — я же говорил ему. Ну почему он меня не послушал? Лёша, маленький Лёшка… Куда ты полез?»
— Что встали? Резче давай! — проорал он своим бойцам и натравил призванную лису на толпу кроков.
Она полностью превратилась в кипяток и, разлетаясь на брызги, снова формировалась, чтобы сеять панику среди хладнокровных вторженцев.
«Я не виноват… Это Барятинский. Ублюдок. Это он, позёр чёртов… Мальчик клюнул на romantique, на образ героя, пошёл за ним. Ну да, Лёша же у нас идеалист, поборник чести… Дурак. Дурак. Дурак. Надо было его силой утащить, арестовать, но вернуть в тыл. Убью. Расшибусь, но убью этого недоноска барона!»