Песнь надежды. Том 4

Глава 140

Они вновь смолкли, переглянувшись.

— Может быть поясните? — предложил один из мужчин.

— Это по моей вине Её Высочество узнала, как делать петарды и фейерверки. Я практически собственноручно дал ей возможность сделать их, поэтому да, я причастен к поджогу.

— Вы ей рассказали?

— Помог узнать, естественно, — не ответил я прямо на вопрос. — Я знаю Её Высочество недолго, но мы общались. Собственно, мы познакомились на балу, где она вручила мне меч и грамоту от короля. После этого мы несколько раз встречались, общались и хорошо проводили время. И я знал, что она увлекается подобным. Собирает всевозможные вещи, которые взрываются, шумят и горят.

— Получается, вы были знакомы с принцессой Исциниэнтой, — подытожил мужчина.

— Верно.

— И вы считаете, что замешаны в поджоге потому, что помогли ей узнать, как правильно строятся те устройства на основе пороха?

— Верно.

Ну вообще да, как бы из-за меня она узнала об этом. Именно я помог ей тогда вернуть порох, как и помог открыть библиотеку. Собственно, можно сказать, что я практически своими руками дал ей всё то, что потом использовалось для поджога. В этом я не врал. И кристалл об этом говорил напрямую.

А вот мужчины напрямую спросить, я ли это поджёг общаги и сделал что-то с принцессой, не спешили. То ли боялись прямо спросить, так как это звучало бы как обвинение, и я бы мог их послать тогда, или просто неудачно задавали вопросы.

— Вам известно, где сейчас принцесса?

— Нет, — ответил я спокойно.

Потому что действительно не знаю, где она сейчас. В нашем поместье? Или на пути туда? Или Диор решил не рисковать и отправить её в другое место, не связанное с поместьем? Куда их отправили?

— Хорошо…

Честно говоря, теперь я понимаю, в чём слабость кристалла. Да, тебя спрашивают, и ты отвечаешь, но формулировка вопроса должна быть точной настолько, чтобы нельзя было понять её двусмысленно. Чтобы ты не мог ответить так, что для тебя это тоже будет правдой.

Когда я проверял кристалл, пробовал юлить и играть в двусмысленности, он всё равно срабатывал, так как и там я знал точно, что пытаюсь обмануть. Я знал, что пытаюсь ответить на вопрос неправдой, двусмысленно, чтобы было непонятно и так далее. Кристалл это улавливал.

Но сейчас картина совершенно иная, и я, кажется, знаю причину.

Как мне кажется, дело в том, что я говорю именно правду. Подозреваю, что причина в самом кристалле. Он ведь из класса тех, что реагируют на энергию. Возможно, мозг человека излучает определённые волны, которые тот и ловит. То есть пытаешься ты ответить на вопрос иначе, пытаешься скрыть правду или ответить нечестно — он поймает тебя на лжи. Но когда ты отвечаешь на вопрос честно, потому что понимаешь его именно так — всё нормально.

Иначе говоря, если вопрос можно трактовать иначе и ты ответишь именно на другую трактовку правдой, он посчитает это правдой, ведь ты не лгал.

Как, например, спроси меня, убил ли я всех этих студентов?

Если я отвечу «да», это будет правдой.

Но если я отвечу «нет», это тоже будет правдой, ведь не я их убил. Я лишь поджёг, а они погибли из-за того, что не смогли нормально выйти и готовы были лезть по головам, чтобы спастись.

Не ложь? Не ложь. Я ответил честно.

Иначе говоря, кристалл ловит не правду или ложь — он ловит твою попытку обмануть, попытаться скрыть правду. Но если вопрос сильно неточен и его можно трактовать иначе, он просто не срабатывает, ведь говоришь ты правду. Как, например, я сначала отвечал на один вопрос «причастен ли я к поджогу», а потом рассказывал иную историю, тоже честную, почему я могу быть причастным. Одним действием скрывал другое.

Возможно, это одна из причин, почему его не используют повсеместно. Возможно, кто-то знает об этом косяке и понимает, что это можно обойти, а потому такое дорогое удовольствие не оправдало бы затраты на себя, выпускай их в массовом количестве. А ещё, чем больше таких штук, тем легче будет разгадать их слабости.

А может я просто надумываю себе всё это.

Как бы то ни было, отвечай правду, и всё будет хорошо.

— Тэр Тэйлон, правильно ли мы понимаем. Вы знакомы с Её Высочеством, и она сама вам рассказала, как будет расставлять эти… штуки по общаге.

— Верно.

— Вы не видели, что это сделала конкретно Её Высочество Исциниэнта.

— Не видел.

— Вы отчасти виноваты в этом, так как благодаря вам она узнала об этих фейерверках.

— Да, — кивнул я.

— Вы сейчас не знаете, где Её Высочество Исциниэнта находится, так?

— Не знаю.

— А что вы делали сегодня ночью?

— Спал.

— Кто-то может подтвердить то, что вы спали у себя?

— Тэр Викон. Он меня и разбудил.

— Он может подтвердить, что вы всю ночь находились в комнате?

— Нет, потому что я не спал с тэром Виконом, — ответил я невозмутимо.

— Хорошо… вы покидали сегодня ночью свою комнату?

— Да, покидал.

— Зачем?

— Ходил к девушке.

— Какой?

А вот тут я на мгновение замялся. Замялся настолько, что понял, как бы мне сейчас не ляпнуть глупость, после чего медленно посмотрел на мышку. И от ненаглядной помощницы пришла помощь, она взяла инициативу на себя, всё правильно поняв.

— Ко мне, — подняла она неуверенно руку. — Мы с ним… занимались любовью.

А так как кристалл не в её руках, поймать на лжи они её и не могли. Да и не стали бы, наверное. Уж слишком убедительно звучал её голосок и красное лицо, эти влюблённые взгляды на меня, ведь она меня-то действительно любит. И со стороны это должно было смотреться так, будто я не хотел выдавать её, а она взяла, да и сама призналась.

— Вы занимались с ней сексом? — спросил один из следователей, видимо, намекая на сегодняшний вечер. Но намекать и спрашивать — разные вещи.

— Да.

— Хорошо… что ж, тэр Тэйлон, — они переглянулись. — Думаю, что пока вопросов к вам нет.

Ну естественно, они спросили у меня всё, что могли спросить, и получили на свои вопросы вразумительные убедительные ответы. Где был ночью, что делал, знаю ли что-нибудь о пожаре, знаю ли о том, куда могла деться Исси.

Что ещё спрашивать? Да много чего можно было спросить, конечно, но это не допрос, а у них ещё две трети зала, часть из которых были напрямую заинтересованы в пропаже принцессы. Да и, ко всему прочему, я сразу согласился всё пройти на кристалле, что было плюсом для меня — я не боялся сказать правды в их глазах. А ещё я союзник короны — понятное дело, что мне вредить ей нет никакого смысла, по идее.

Поэтому это всё вкупе сыграло свою роль. Вот будь мой род противником короны, тогда, возможно, мной бы занялись сильнее. Откажись я от кристалла, заподозрили бы неладное. Да и кристалл показал, что я не врал, а мои слова звучали вполне себе убедительно.

И я выяснил, как именно надо пользоваться кристаллом, чтобы был эффект. Это ещё пригодится в будущем.

Кстати, интересно, как Диор отреагирует на то, что я сделал.

— Ебать ты дегенерат… — простонал Диор, схватившись за голову. — Нам надо было похитить одну-единственную девушку. Так какого хрена сгорела к чертям собачим почти вся академия, а у нас в плену теперь принцесса с подружкой?!

— Так получилось.

— Как такое вообще могло получиться?!

— Я тебе уже рассказывал: встретился с ней на крыше. Да даже если бы она меня не узнала, принцесса видела, что я там готовлю к отправке девушку. Я просто захапал свидетелей и стёр все следы. Сейчас никто толком не скажет — сгорела она или была похищена, так как пока всё разгребут и проверят трупы, пройдёт вечность.

Диор разгуливал по кабинету мрачнее тучи, глядя в пол.

— Хотели сделать всё по-тихому. А под конец сожгли к херам академию. Отлично…

— Всё не настолько плохо.

— Пока нет. И было бы ещё лучше, если бы у нас не было этой Исциниэнты. С Асакой всё понятно, на неё всем насрать, кроме рода. Хрен с Амелией, не настолько важна, можно пережить. Но Исциниэнту куда теперь девать? Разве что убить остаётся.

— Можно подождать просто и…

— Что? Сказать, что ошибочка вышла? Так, что ли? Как её вернуть в замок теперь?! Она же запомнила твою тупую рожу! Ты что, не мог маску надеть?!

— Так откуда я знал, что на крышу вообще кто-то заберётся? — ответил я. — К тому же, она и так увидела бы тело, ещё до того, как я бы успел что-то сделать. А там, возможно, и закричала бы, если бы не узнала моё лицо.

Если ты видишь человека в маске, который бросится на тебя, что ты сделаешь? Правильно, закричишь.

Диор хмуро смотрел куда-то в угол.

— Убить бы её по хорошему надо. Нет тела, нет дела. Закопать вместе с подругой, и никто никогда не узнает, что с ней стало. Сдохла в пожаре. Припишут какие-нибудь кости к ней, и дело с концом.

Диор продолжил расхаживать по кабинету. Мерил его шагами, словно отсчитывал собственные идеи.

— Короче, пусть пока будет. Принцесса может быть в курсе дел внутри семьи. Посмотрим, как она будет себя вести, а там уже и решим всё. Что касается подруги…

— Я хочу поговорить с ней, — тут же вставил я.

Диор уже было открыл рот, чтобы спорить, но, встретившись со мной взглядом, передумал.

— Есть что спросить у неё?

— Да.

— Тэйлон, если это какая-то херня…

— Я хоть раз занимался хернёй?

— То есть для тебя сгоревшая академия совсем не показатель?! — махнул он рукой за окно. — Твою мать, Тэйлон, сука, ты не просто делаешь косяки, ты раздуваешь их до масштабов империи. И для этого тебе потребовалась всего одна ночь!

— Один раз я дал косяка.

— Да если сейчас посмотреть, я их насчитаю с десяток! А трупов и того больше!

— Ещё раз. Нас заметила принцесса, которой слишком скучно спать у себя. Я просто убрал свидетеля и поджёг общаги, чтобы скрыть следы. Я не знал, что это стадо баранов вместо того, чтобы спокойно выйти друг за другом, бросятся по головам к выходу и просто запрут сами себя! Да блин, там даже двери открывались не наружу, а вовнутрь!

Кстати, да, одна из причин — дверь открывалась вовнутрь, а не на улицу. Все начали ломиться к выходу, кто-то не успел открыть дверь, а потом не смог, так как его прижало толпой. Казалось бы, такая ерунда, а вон сколько трупов. Тут просто не угадаешь.

Не скажу, что меня сильно тронуло произошедшее, если честно. Я не хотел, чтобы кто-то погиб, это понятно, однако я не кривил душой и не врал себе, что мне ух как больно за их смерть — эти люди для меня были чужими, кем-то там, кем-то ещё. Они были просто теми, кто погиб. Окажись там кто-то из наших, как мышка, тогда бы да, я бы почувствовал отклик, мне было бы неприятно, но так… погибли, плохо, что могу сказать. И мыслил я точно так же, как и многие другие люди, с одним условием — для меня не играло роли расстояние.

Многие люди, смотря новости и видя, как гибнут люди, не сильно испытывают моральные терзания на этот счёт, когда это происходит где-то на другом конце галактики. Да, плохо, да, они могут повздыхать, но сами подумают разве что «хорошо, что не я». Если вообще что-то подумают. И лишь когда это происходит на их глазах, они начинают проникаться, потому что вот, это рядом, это шок.

Но когда такой шок происходит сплошь и рядом, ты привыкаешь, ты адаптируешься. А иначе можешь поехать крышей. Всё сводится до уровня «ещё одна жертва". Где-то не по той точке стрелял, где-то не то судно потопил, где-то не тот космический корабль сбил — все ошибаются, абсолютно все.

Здесь важно соблюсти границы, оставаясь в зоне, где смерть любого гражданского — это плохо и этого надо стараться избегать. Иначе они могут стать лишь досадной мишенью, которую легче пристрелить, чем отодвинуть.

Я старался себя держать в этой зоне, но чувствовал, что мне плевать. Ты просто привыкаешь к этому, как привыкаешь вставать рано утром или завтракать в одно время.

— Значит, виноваты двери? Блять, так и напишем! В пожаре и гибели детишек аристократов виноваты двери — они открывались не в ту сторону! Охуеть, да нам не с интервентами, оказывается, бороться надо, а с дверьми! Вот они, тайные властители мира!

— Ха-ха-ха, смешно, блин.

— Вот именно! Нихера не смешно, Тэйлон! У нас теперь есть спящая принцесса, которая только и ждёт, чтобы проснуться, её подруга, которая тоже ждёт своего часа, и ищейки секретной службы! Я вообще удивлён, что они такие же тупые, как и ты.

— Просто я не в списках подозреваемых, вот под меня и не копали.

— Ты подожди ещё, все там будем, — он вздохнул. — Так, ладно… академию ты сжёг и возвращаться тебе некуда. По крайней мере теперь будешь на глазах.

— Что с Асакой делать будем?

— Посмотрим, что можно от неё получить. Хоть что-то она должна знать. А там уже ударим по ублюдкам, подпилим им ножки и… — он задумчиво посмотрел на меня.

— Что?

— Да вот думаю, как хорошо бы было, если бы принцессу украли не мы.

— А кто, Рандомьеры? Да им достаточно сказать будет прямо, что это не они сделали, и кристалл покажет, что они не лгут.

— Да, но если говорить будет некому? Все, кто мог знать, умерли, а она у них?

— Звучит как-то нереалистично. Чтобы так подставиться…

— А по мне очень даже. Но ладно, не с тобой такие сложности обсуждать, — помахал он рукой, прогоняя меня. — Иди к… к кому ты там собирался…

— К Амелии.

— Да. И смотри, без фокусов, Тэйлон.

Ага, поугрожай мне ещё.

Девушек, как выяснилось, мы держали действительно не в самом поместье. Был, оказывается, на территории дома глубоко в лесу, что возле озера, небольшой такой погреб, который использовался как темницы. Стены, пол, потолок — всё из камня и под решётками. Здесь кричи сколько хочешь — никто не услышит. А если кто нагрянет с проверкой домой, то ему будет сложно найти просто такую небольшую деревянную дверь где-то в лесу.

Здесь я и познакомился с небольшой, но явно нелицеприятной историей рода Бранье. Понятное дело, здесь было относительно чисто, помещения обогревались огнём, чтобы никто не замёрз. Однако стул для пыток, похожий на кресло дантиста, набор инструментов, цепи и некоторые аппараты, чтобы скрасить человеку времяпрепровождение — говорили о том, что Бранье занимались подобными делами.

Я покрутил в руках один из инструментов, похожий на агрегат для щёлки орехов, после чего, поморщившись, положил его обратно на стол. Хотелось бы обойтись без этого, если честно…

Сами девушки расположились в двух камерах. Обе на старых матрасах, укрытые, чтобы не замёрзнуть, и с небольшим куском простыни на лице, видимо, пропитанной той жидкостью. Сейчас они мирно посапывали, хотя одной из них предстояло проснуться и прояснить ситуацию.

Я осторожно вытащил Суцьиси из камеры, после чего усадил её на кресло. Как выяснилось, тут были и подлокотники, к которым можно было привязать руки, и для каждой ноги подставки, чтобы развести их в стороны. Я что-то подобное видел в старых больницах, где были женские отделения.

Осторожно закрепив на них Суцьиси, я разложил вверенные мне инструменты и стал ждать, выставив всю охрану (а здесь дежурила исключительно стража рода Бранье, что работала на них уже не первый год). Разговор, возможно, предстоял непростой, со множеством секретов, которые знать другим было не обязательно.

Стоило ли настолько жёстко начинать разговор? Не знаю, но на всякий случай пусть немного понервничает. Я до сих пор не знал, участвует ли Суцьиси в планах по охоте на меня или нет, поэтому лишняя осторожность не помешает, а внушительного вида инструменты сделают её куда более разговорчивой.

Суцьиси очнулась где-то через час.

Сонно почмокав губами, она непонимающим мутным взглядом начала обводить комнату взглядом, пока не остановилась на мне.

— Резня? — хрипло пробормотала она, после чего попыталась двинуть рукой, и…

Подлокотник немного заскрипел.

Суцьиси бросила взгляд на руку… и мгновенно проснулась. Задёргала всеми конечностями, после чего испуганно уставилась на меня.

— Резня, что за хрень? — она аж запищала.

Я не ответил. Молча встал, подошёл к столу и подтащил его так, чтобы были видны на нём инструменты.

— Нет-нет-нет… Резня, погоди, ты чего это? Что случилось?!

То, что мы не можем умереть, не значит, что мы не боимся боли. Сколько бы мы ни прожили жизней, боль всегда была самым неприятным моментом для всех, так как ко всему можно привыкнуть, кроме неё. Оттого пытки… они может были и не столь эффективны, но всё равно результативны. Ведь тебя могут пытать сутки, двое, трое напролёт, неделю… И ты сломаешься, боль сломает тебя. Рано или поздно ты расколешься или поедешь крышей.

Мы проклятые, мы не можем умереть в том понимании, которое вкладывают в это другие. Но мы чувствуем боль. При всех наших особенностях мы всегда оставались людьми.

— Я хочу задать тебе несколько вопросов, Суцьиси и надеюсь, что ты дашь мне на них ответ.