Песня любви

29

—Где, черт возьми, ты пропадал, Клинтон? — требовательно, почти воинственно воскликнул Дрю, когда его брат появился в просторном кабинете, служившем в доме местом, где собирались мужчины.

Клинтон взглянул на Уоррена и Томаса, отдыхающих на коричневой тахте, в поисках объяснения столь необычного приветствия, которым его встретил Дрю. Однако оба они лишь пожали плечами, так как Дрю не счел нужным сообщить им, почему он ждет возвращения Клинтона с таким нетерпением.

Подходя к своему столу, он не торопясь объяснил:

—У меня вошло в привычку заниматься делами, когда я возвращаюсь из плавания. Утро провел в офисе «Скайларк». Если бы ты соизволил справиться у Ханны, она бы тебе об этом сказала.

Услышав это, Дрю ощутил некоторый укор. Слегка покраснел, однако только оттого, что не сообразил обратиться к их экономке (и поварихе одновременно).

—Ханна была слишком занята подготовкой к приему гостей, чтобы ее отвлекать разговорами.

Клинтону пришлось сделать усилие, чтобы подавить улыбку— столь маловразумителен был ответ. Дрю весьма редко обнаруживал невыдержанность, и оттого такие случаи вызывали удивление. Оснований подхлестывать его нынешний приступ раздражительности не было никаких. Уоррен в такие тонкости не вдавался.

— Мог бы меня спросить, ты, дурья башка, — хмыкнул Уоррен. — Я мог бы тебе сказать.

Дрю уже двинулся к тахте, хотя Уоррен еще не кончил фразы, и тот поспешил подняться, чтобы встретить младшего брата лицом к лицу.

—Дрю!

Окрик пришлось повторить еще более громко, прежде чем Дрю обернулся, чтобы метнуть злобный взгляд на Клинтона. Когда последний раз те двое в его кабинете разошлись во взглядах, ему пришлось ремонтировать письменный стол, а две лампы и столик — вообще заменять.

—Вам бы обоим неплохо помнить, что сегодня вечером мы отдыхаем, развлекаемся, — стал жестко убеждать их Клинтон. — Когда здесь соберется весь этот чертов город, то, как и во всех других комнатах в доме, несомненно и в этой будут гости. Был бы очень вам обязан, если бы до этого мне не потребовалось ее заново меблировать.

Разжав кулаки, Уоррен опустился на тахту. Глядя на остальных Томас покачал головой.

—Что тебя гложет, Дрю, настолько, что ты не можешь это обсудить с Уорреном или со мной? — спросил он тоном, в котором сквозило желание утешить. — Не обязательно тебе было ждать...

—Никого из вас, кроме Клинтона, вчера дома не было, — оборвал его Дрю, однако на этом остановился, как будто это все объясняло.

Всячески демонстрируя терпеливость, Томас проговорил:

—Но ты же сам вышел из дому, не так ли? Так что к чему ты это говоришь?

—Я желаю, черт возьми, знать, что здесь произошло, пока я отсутствовал — вот что! — Дрю вновь подчеркнуто обратился к старшему брату: — Поэтому, Клинтон, помоги мне внести ясность — если ты отлупил Джорджи, пообещав, что не станешь...

—Ничего подобного я не делал! — с возмущением отверг это предположение Клинтон.

—А должен был бы, — не преминул высказать свою точку зрения Уоррен. — Хорошая взбучка сняла бы у нее с души вину.

—Какую еще вину?

—За то, что нас переволновала. Поэтому-то она и по дому бродит сама не своя.

—Если ты заметил, что она сама не своя, так это потому, что она еще не отошла от своего Кэмерона. Она любила...

—Чушь, — отмахнулся Уоррен. — Никогда она этого юного ублюдка не любила. Просто хотела его заполучить себе, оттого что в городе он считался самым смазливым пареньком, хотя почему она тоже так полагала, мне никогда не понять.

—Если это так, братец, то отчего она каждый Божий день, как мы покинули Ямайку, заливается слезами? У меня сердце разрывалось, когда я видел ее покрасневшие и опухшие глаза. Что я мог сделать, чтобы подбодрить ее, пока мы двигались к дому. Я, однако, старался, делал все, что мог. Теперь я желаю знать, что вновь ее вывело из равновесия. Ты что-то ей говорил, Клинтон?

—Едва парой слов с ней перекинулся. Большую часть вечера она просидела в своей комнате.

—Так ты говоришь, Дрю, она снова рыдает? — осторожно спросил Томас. — Ты из-за этого так подавлен?

Сунув руки в карманы, Дрю резко кивнул головой.

—Не могу этого выносить, просто не в силах.

—Привыкай, балбес, — вставил Уоррен. — У каждой из них такой запас слез, что они им готовы поделиться в любой момент.

—Кому придет в голову ожидать от осла и циника, что он способен отличить искренние слезы от деланых, — отрубил Дрю.

Клинтон уже был готов вскочить, чтобы встать между ними, когда заметил, что Уоррен в виде редчайшего исключения решил пропустить мимо ушей последнее замечание. Клинтону не пришлось вмешиваться: взрыв предупредил Томас, просто положив руку Уоррену на плечо и слегка покачав головой.

От увиденного Клинтон заметно погрустнел, уголки рта опустились вниз. Вся семья восторгалась — не без иронии — способностью Томаса сохранять спокойствие в любых обстоятельствах, при этом Уоррен язвил больше всех. И тем не менее Уоррен был склонен воспринимать слова Томаса, когда тот порой отчитывал его. Аргументы Клинтона в подобных ситуациях он игнорировал, что злило Клинтона беспредельно, особенно учитывая, что Томас четырьмя годами был моложе Уоррена да и на полфута ниже ростом.

—Ты, Дрю, забываешь, что, как и все мы, сам согласился на эту смехотворную помолвку, — заметил Клинтон. — Никому из нас не приходило в голову, что речь всерьез идет о чувствах Джорджины. Всевышний свидетель — она была тогда ребенком, всего шестнадцати лет от роду...

—Причины, по которым мы согласились, не играют роли: она отправилась в поездку, доказав, что все мы заблуждались, — настаивал Дрю.

—Единственное, что получило подтверждение, так это ее немыслимая верность... и немыслимое упрямство, — ответил Клинтон. — И я склонен согласиться с Уорреном. Я и теперь считаю, что по-настоящему Кэмерона она не любила.

— Зачем тогда ей ждать шесть...

—Не будь полным ослом, Дрю, — перебил Уоррен. — Здешняя ситуация за все эти годы не изменилась. В городе не так уж и много холостяков, из числа которых она может подобрать себе мужа. Так отчего бы ей не подождать, пока не вернется Кэмерон? За это время ей просто не попался никто, кого бы она предпочла Кэмерону. А если б такой ей попался, так, бьюсь об заклад, мы бы глазом моргнуть не успели, как она бы из головы выбросила этого корнуэльца.

—Так чего же тогда она ринулась его искать? — продолжал горячиться Дрю. — Сможешь ответить?

—Скорее всего, ей показалось, что ожидание ее затянулось. Клинтон и я в этом мнении сошлись. Он собирался взять ее с собой, когда отправится в Нью-Хейвен навестить своих детей. Его теща все еще активно участвует в тамошней светской круговерти.

—Какая еще светская круговерть? — хмыкнул Дрю. — Нью-Хейвен ненамного больше Бриджпорта.

— Если это не подходит, так я планировал свозить ее в Нью-Йорк.

—Ты?

Усмешка у Уоррена стала явно угрожающей.

—Думаешь, я не имею представления, как надо женщину сопровождать?

—Женщину — да, но — не сестру. Какой мужчина к ней подойдет, когда рядом ты — зануда известный...

Это заставило Уоррена вновь вскочить на ноги, а глаза его сделались просто бешеными.

—Я тебе не зануда...

—Если вы двое перестанете друг друга подначивать, — ухитрился вклиниться Томас, даже не повысив голоса, — то, возможно, заметите, что отвлеклись от темы. Что и кто собирался сделать — сейчас уже не важно. Факт остается фактом: по всей видимости, Джорджи более несчастна, чем мы предполагали. Если уж она плачет... Ты ее спрашивал о причине слез, Дрю?

—О причине? — удивился Дрю. — Какая может быть причина? Разбитое сердце, говорю я вам!

—Но она тебе об этом сказала?

—Ей и не потребовалось говорить. В тот день, когда она меня нашла на Ямайке, то рассказала, что Малколм женился на другой. И тут же разрыдалась.

—Не похоже что-то, чтобы сердце ее было разбито, — заметил Клинтон. — Она ведет себя вроде как хозяйка, скажу я вам, и это после того, как в день возвращения избежала расплаты за то, что учинила. Эта чертова сегодняшняя вечеринка — тоже ее идея, и она с головой ушла в подготовку приема.

—Но ее же не видно здесь, внизу, все утро, так ведь? Наверное, прячется в своей комнате, потому что глаза опять зареваны.

Томас нахмурился.

—Пора кому-то с ней побеседовать. Клинтон?

—Да что я понимаю в этих чертовых сантиментах?

—Уоррен? — Однако прежде, чем тот собрался с ответом, Томас со смешком проговорил: — Нет, лучше не тебе.

—Я могу, — с неохотой предложил Дрю.

—Когда единственное, на что ты способен, это строить предположения, и превращаешься в кисель, когда видишь несколько слезинок? — усмехнулся Уоррен.

Прежде чем они затеяли новую перепалку, Томас поднялся и направился к двери, по дороге проговорив:

—Поскольку Бойд, скорее всего, спит после того, как вернулся под утро, я думаю, беседовать придется мне.

—Успехов тебе, — напутствовал его в спину Дрю. — Ты, похоже, запамятовал, что она до сих пор зла на тебя?

Томас задержался, чтобы взглянуть на Дрю.

—А тебе приходило в голову, почему?

—А чего тут приходить — она не хотела отправляться в Англию, надеялась, что поедешь ты.

—Вот именно, — ответил Томас. — А это означает, что ей безразлично, увидит она когда-нибудь Кэмерона или нет. Ей просто хотелось, чтобы дело прояснилось.

—Ну и чертовщина, — проговорил Дрю после его ухода. — Неужели это все действительно так?

Уоррен не мог упустить такой возможности:

—При том, как мало ты знаешь о женщинах, мне просто удивительно, Дрю, что ты уже не девственник.

—Я? — задохнулся Дрю. — Ну, по крайней мере, когда мы расстаемся, у них на лицах обычно улыбка. Удивительно, как с тобой женщины не околевают от холода в постели!

Для подобного обмена репликами они оказались слишком близко друг от друга. Единственное, что мог сделать Клинтон, это истошно крикнуть:

—Поаккуратнее с этой чертовой мебелью!