Песня любви

8

Сэр Энтони Мэлори дал знак слуге принести еще бутылку портвейна, а затем, откинувшись в кресле, устремил взгляд на старшего брата.

—Знаешь, Джеймс, сдается, мне тебя действительно будет не хватать, пусть меня проклянут, если не так. Тебе бы стоило утрясти свои дела на Карибах до того, как ты вернулся домой, и сейчас не пришлось бы туда возвращаться. А то я только привык, что ты опять здесь, рядом.

—А откуда мне было знать, что дело с имуществом этого гнусного Хока будет утрясено так легко и я смогу здесь остаться? — ответил Джеймс. — Ты забываешь, что основная причина моего приезда домой — прояснить ситуацию с Иденом. Я понятия не имел, что он в тот момент как раз собирался жениться или что семейство решит восстановить меня в прежних правах, благо дни моего пиратства миновали,

—Я бы сказал, делу помогло то, что старшим был представлен новый племянник в лице Джереми. Когда дело касается семьи, они такими сентиментальными делаются.

—А ты разве нет?

Энтони усмехнулся.

—Да и я тоже. Но ты ведь поторопишься вернуться назад? Когда ты тут, рядом, словно старые деньки возвращаются.

—А почудили мы неплохо в те лихие годы, а?

—За одними и теми же дамочками волочились, — проговорил с усмешкой Энтони.

—И нотации одинаковые от старших выслушивали.

—Наши братья добра нам желали. Просто слишком рано ответственность на себя взяли Джейсон и молодой Эдди. У них возможности не выдалось самим покуролесить, чересчур были погружены в заботы обо всех нас.

—Нет нужды защищать их в моих глазах, старина, — ответил Джеймс. — Ты же не можешь думать, что я на них зло держу, так ведь? Честно сказать, я себя перечеркнул так же быстро, как и вы трое это со мной сделали.

—Я никогда тебя не перечеркивал, — запротестовал Энтони.

—Выпей лучше, милый мой, — сухо проговорил Джеймс. — Может, это взбодрит твою память.

—Память у меня в прекрасном состоянии, доложу я тебе. Вполне возможно, что я впал в ярость тем летом, восемь лет назад, когда ты, захватив Регги, которой только двенадцать тогда исполнилось, три месяца болтался на чертовом пиратском судне! Но я все взвесил и, когда ты привез ее назад, просто намял тебе бока — что ты вполне заслуживал. Но ты это воспринял как-то очень спокойно. Я так никогда и не смог понять, почему. Не хотел бы пояснить теперь?

Джеймс поднял одну из своих коричневато-рыжих бровей.

—Не думаешь же ты, что я мог этому помешать, когда трое были на одного? Ты переоцениваешь мои возможности, мой дорогой.

—Брось, братец. Ты вообще в тот день не сопротивлялся. Даже и не пытался. Джейсон с Эдвардом могли этого и не заметить, но я-то провел с тобой на ринге столько раундов, что меня трудно было провести.

Джеймс пожал плечами.

—Что ж, я чувствовал, что заслужил это. Мне казалось, что увести ее из-под носа у старших братьев будет такой лихой шуткой. Я был, скажем так, раздосадован, когда Джейсон это сделал — запретил мне даже видеться с Ригэн, после того как я...

— Регги, — машинально поправил его Энтони.

—Ригэн, — повторил Джеймс еще более твердо, возобновляя старый спор, который он вел с каждым из братьев, каким уменьшительным именем следует называть их племянницу Реджину. Спор проистекал из давнего стремления Джеймса выделяться, действовать по-своему, руководствоваться собственными правилами. Однако им обоим стало ясно, чего они коснулись, и оба улыбнулись.

Энтони, однако, сделал шаг навстречу:

—Ладно, сегодня пусть будет Ригэн.

Джеймс хлопнул себя ладонью по уху.

—Сдается мне, что-то у меня со слухом приключилось.

—Разрази меня гром, — прорычал, подавляя желание разразиться смехом, Энтони. — Давай сюда свою историю, пока я окончательно не заснул. Хотя, постой, вот и вторая бутылка прибыла.

—Надеюсь, ты не собираешься меня вновь накачать?

—Ив мыслях такого нет, — ответил Энтони, наполняя бокалы до краев.

—Ты, кажется, то же самое говорил, когда мы в последний раз были у Уайтов, но я помню, что нас обоих пришлось относить домой нашему другу Эмхерсту... где-то в середине дня. Ты так мне и не сказал, что по этому поводу говорила твоя юная женушка.

—Много чего она говорила, благодарю тебя за внимание. Но ничего такого, что бы стоило повторять, — мрачно ответствовал Энтони.

Громкий хохот Джеймса заставил многих повернуться в сторону их стола.

—Я совершенно искренне недоумеваю, куда девалась вся твоя изобретательность, дорогой мой. Уже на второй день после свадьбы ты впал в немилость твоей мадам, и всего лишь из-за того, что не сумел убедить ее, что та служаночка, которая расположилась у тебя на коленях всего лишь на несколько минут, вовсе не была твоей дамой в тот вечер. Тебе дьявольски не повезло, что эта девушка у тебя на лацкане оставила немного своих светлых волос, а супруга твоя их возьми и заметь. Однако разве ты не говорил Розлинн, что в той таверне ты оказался, поскольку занимался ее делом, разыскивая ее двоюродного брата Кэмерона?

—Разумеется.

—Значит, ты все еще не сообщил ей, что та девчушка была моя, а не твоя?

Энтони упрямо покачал головой:

—Я и не собираюсь. Ей сказано, что ничего особенного не произошло, что было сделано предложение, которое я отклонил. Дело в доверии... Впрочем, мы уже толковали об этом, причем именно здесь. Довольно, братец, беспокоиться о моих любовных делах. А то опять заведем разговор о моей шотландской крошке-новобрачной. А насчет нее у меня свои соображения, и серьезные. Давай-ка лучше перейдем к твоему детальному признанию. Согласен?

Джеймс первым потянулся к своему бокалу, стараясь держаться вровень с Энтони.

—Как я уже говорил, меня раздражало то, что Джейсон запретил мне даже видеться с Ригэн.

—Можно было ожидать, что он это позволит? Ты уже два года пиратствовал.

—Быть может, я и куролесил в открытом море, но, Тони, как человек я не переменился. Ему чертовски хорошо было известно, что я и думать забуду, кто такой Хок, если бы он позволил мне видеться с ней. Однако он лишил меня доброго имени за то, что я уходил в плавание и, как считалось, позорил нашу семью, хотя никто ни в Англии, ни за ее пределами не знал, что капитан Хок и Джеймс Мэлори, виконт Райдинг, были одним и тем же человеком. Джейсон встал в позу и не желал отступать, что же мне оставалось делать? Вообще никогда ее больше не видеть? Для меня Ригэн как дочь. Мы все растили ее.

—Ты мог бы прекратить пиратствовать, — рассудительно заметил Энтони.

На лице Джеймса появилась улыбка.

—Подчиниться требованиям Джейсона? А когда я подчинялся? Ко всему прочему, играя в пирата, я чертовски здорово проводил время. Я ощущал вызов, чувство опасности, более того — жизнь моя обрела размеренность, и благодаря этому я, возможно, спас свое здоровье. К тому моменту, как покинул Лондон, я был совсем изнурен, буквально измочален. Мы, конечно, недурно резвились, но какой мы могли ощутить вызов? Разве что в том, как проникнуть под очередную юбку, но даже это не сильно трогало, когда цель бывала достигнута. Чтоб мне в аду гореть, никто не мог предложить мне ничего такого, что не набивало бы мне оскомины, да об этом и знали кругом.

Энтони разразился хохотом.

—У меня сердце не выдержит, старина.

На этот раз налил Джеймс.

—Давай пей, старая задница. Когда ты набираешься, в тебе больше появляется сочувствия.

—Я не пьянею. Пытался убедить в этом жену, но она не верит. Итак, ты отправился в свои плавания и стал вести здоровую, полнокровную жизнь пирата.

—Пирата-джентльмена, — поправил Джеймс.

Энтони кивнул:

—Именно так. Очень важное отличие. Кстати, в чем это отличие?

—Я не пустил ко дну ни одного корабля, никогда не захватывал ни одного, прежде чем не дать ему шанс выиграть игру. Из-за этого я упустил массу жирных кусков, они просто ускользали в итоге из рук, однако я никогда не стремился прослыть удачливым пиратом, всего лишь упорным.

—Проклятье! Так для тебя, Джеймс, это была всего-навсего игра? И ты намеренно морочил голову Джейсону, заставляя его думать, что ты насильничаешь, грабишь и скармливаешь людей акулам!

—А что здесь особенного? Он ведь не будет счастлив, пока кого-нибудь из нас строго не отчитает. И лучше уж тогда меня, чем тебя, потому как мне плевать в таких случаях, а у тебя так не получается.

—Замечательную ты избрал линию, — не без сарказма произнес Энтони.

—Думаешь? — Джеймс с улыбкой опустошил свой бокал. Энтони сразу же вновь наполнил его. — Что же, ее я всегда придерживался.

—Надеюсь, — с неохотой согласился Энтони. — Сколько я себя помню, ты всегда по отношению к Джейсону вел себя вызывающе, провоцировал его.

Джеймс пожал плечами.

—Что это за жизнь, милый мой, которая тебя не взбадривает время от времени?

—Сдается мне, тебе просто радость доставляет, как Джейсон на стенку лезет. Признайся.

—А разве у него это плохо получается? Тебе так не кажется?

Энтони усмехнулся.

—Ладно, прояснили со всеми «почему» и «для чего». Церковь вновь приняла тебя в свое лоно, ты был полностью прощен. Но все же ты не ответил на мой вопрос относительно трепки, которую ты так невозмутимо воспринял.

Золотистая бровь вновь поползла вверх.

—Разве не ответил? Должно быть, потому что меня то и дело перебивают.

—Хорошо, буду нем как рыба.

—Это немыслимо.

—Джеймс...

—Подумай сам, Тони. Просто поставь себя на мое место, и ты получишь ответ. По сути дела, все это не так уж сложно. Я хотел проводить с нашей любимой племянницей Ригэн столько времени, сколько мне должно было быть отведено по справедливости. Мне думалось, что ей доставит удовольствие повидать кое-что в этом мире, и она действительно расширила свои представления о нем. Но как бы мне ни было приятно иметь ее подле себя, еще задолго до того, как я ее привез обратно, мне стала ясна степень моей глупости. Нет, я не был таким уж активным пиратом. Но море гарантий не дает. Штормы, другие пираты, враги, которых я приобрел... случиться может все что угодно. Риск для нее был минимальным, но все же был. И приключись что-нибудь с Ригэн...

—О, Боже, бессовестный Джеймс Мэлори снедаем чувством вины? Неудивительно, что ничего в этом я не мог понять.

—Похоже, что такие минуты у меня случаются, — сухо произнес Джеймс, с неприязнью глядя, как брат покатывается со смеху.

—Что уж такого я сказал? — невинным тоном спросил Энтони. — Не придавай этому значения. Лучше выпей еще. — И он снова налил из бутылки. — Знаешь, — задумчиво продолжил он, не переставая улыбаться, — между мной, заставляющим представить дорогую мне девочку перед моими беспутными приятелями, когда каждый год она появлялась у меня (при этом, заметь, вели они себя в эти моменты безупречно), и тобой, бросающим ее в толпу головорезов...

—Которые все как один обожали ее и, пока она оставалась на борту, были весьма обходительными головорезами...

—Ну хорошо, несомненно с нашей помощью она получила хорошенькое воспитание.

—А что, не так? А отчего тогда она вышла за этого грубияна Идена?

—Киска любит его, вот в чем печаль.

—Ну, это я как-нибудь и сам мог сообразить.

—Успокойся, Джеймс. Тебе он не по нраву просто из-за того, что на нас слишком смахивает, а любой, на нас похожий, — не пара для нашей Регги.

—Извини, но я не соглашусь, мой дорогой. Именно по этой причине ты его не жалуешь. Мне же он нанес оскорбление своими чудовищными словами, которые бросил мне в лицо, когда после нашего столкновения в море уходил на своем корабле. А ведь к тому моменту мое судно они вывели из строя.

—Но ты ведь на них напал, — не преминул указать Энтони, уже слышавший почти во всех подробностях описание той стычки на море; знал он и о том, что сын Джеймса получил тогда ранение, и это побудило брата бросить свое пиратство.

—Речь вовсе не об этом, — отрубил Джеймс. — Между прочим, в дополнение к физическому он нанес мне еще одно оскорбление, засадив в прошлом году за решетку.

—Но только после того, как ты отдубасил его до неузнаваемости. И не ты ли говорил, что денежки на твой побег выложил Николас, прежде чем отплыть в Вест-Индию? Совесть, должно быть, замучила, а?

—Послушать его, так он это сделал, потому что меня к виселице не приговорили.

Энтони ответил громовым хохотом.

—На него это похоже, молокососа заносчивого. Но, братец, надо все же справедливым быть. Если бы тебя не арестовали, спасибо нашему благоприобретенному племянничку, тебе бы не удалось так безукоризненно организовать передачу с рук на руки имущества, якобы принадлежащего Хоку, сбросить с плеч этот груз и сжечь за собой мосты. Ты снова можешь ходить по лондонским улицам, не опасаясь слежки. За такое полагается выпить.

—С каких пор ты сделался защитником этого щенка?

—О, Господи, неужели такое могло показаться? — Энтони был буквально в ужасе. — Прошу прощения, старина. Можешь поверить, это больше не повторится. Паскудник он и зануда, пробы ставить негде.

—Но Ригэн заставляет его платить за это, — произнес Джеймс с улыбкой злорадства.

—Каким же образом?

—Всякий раз, когда он затевает пререкания с одним из нас и она случайно это слышит, она отправляет его спать на тахту.

—Ну это черта с два.

—Да нет, правда. Сам он мне об этом говорил. Тебе бы неплохо почаще навещать эту парочку, пока я буду в отсутствии.

—За это я выпью с радостью, — рассмеялся Энтони. — Иден на тахте. Чертовски занятно.

—Не более занимательно, чем та каша, которую ты заварил с твоей собственной женой.

—Не надо ко мне снова с этим приставать.

—И не собираюсь. Но надеюсь, ты все утрясешь до моего возвращения через несколько месяцев, потому как к тому времени ответственность за Джереми я с тебя сниму, а это, милый мой, лишит тебя последнего буфера. Ты и твоя маленькая шотландочка — с глазу на глаз.

В улыбке Энтони чувствовалась уверенность в себе, в то же время она была слегка озорной.

—Ты ведь поторопишься назад, правда?