Песня зовет

„Славься, Отечество“

Первый салют в честь победы советских войск прогремел в 1943 году. Освобождению от фашистов Белгорода и Орла салютовали боевыми патронами. Оставались позади тяжкие начальные месяцы войны, и, хотя враг был еще силен, фронт неумолимо откатывался к западу.

В один из приездов в Москву мне позвонили из радиокомитета с просьбой встретиться и обсудить вопрос об организации на радио ансамбля советской песни. В редакции музыкальных передач сказали, что по совету нескольких композиторов была выбрана моя кандидатура.

В Краснознаменном ансамбле совмещение разрешили, и я приступил к организации нового коллектива. Удалось сформировать женскую группу хора, пригласить талантливых солистов Надежду Казанцеву, Людмилу Легостаеву, Владимира Бунчикова, Владимира Нечаева, Михаила Михайлова и других. Общими усилиями через некоторое время мы собрали смешанный хор в 60 человек и оркестр, состоявший из 40 музыкантов. В те годы передачи шли прямо в эфир, без предварительной записи. Поэтому часто приходилось выступать перед микрофоном поздней ночью, ранним утром, нередко коллектив и ночевал в радиоцентре. Уже после первых выступлений в эфире на радио начали приходить письма фронтовиков, людей, работающих в глубоком тылу, — многих советских радиослушателей.

«Мы, старшие и средние офицеры, после выполнения боевых задач 7 октября в землянке слушали по радио ваш концерт. Мы восхищены мастерством Владимира Бунчикова: исполненная им «Песня ямщика» вселяет радость и гордость за русский народ. Песни «В лесу прифронтовом», «На солнечной поляночке» красочно и правдиво отображают полноту фронтовой жизни. Мы громим врага снарядом, бомбой, миной, а вы песней, словом, стихом»[4].

Майор Малянов, приславший это письмо, просил от имени своих товарищей исполнить не только советские, но и русские, украинские народные песни. Мы пели многое, в том числе и популярную западную вокальную музыку. Например, вальсы И. Штрауса. Нередко вместе с ансамблем выступали оперные певцы: Сергей Яковлевич Лемешев, Иван Семенович Козловский, Марк Осипович Рейзен и другие. Желание как можно лучше, больше, полнее откликнуться на просьбы, письма фронтовиков и всех слушателей было огромным.

«Я на фронте с первого дня войны, — писал майор Равкин. — Сегодня мы сидели в блиндаже, слушали ваши голоса и на время забыли, что находимся в суровых условиях. Недалеко от нас рвались снаряды, мины, строчили пулеметы, но мы были сосредоточены слухом и чувствами к вам... После концерта я как бы получил новую зарядку и готов с новыми силами идти в бой».

В ансамбль приносили свои новые произведения композиторы. Поток песен увеличивался, а наши передачи, и особенно открытые концерты в Колонном зале Дома союзов, передаваемые в эфир, были слышны в блиндажах и землянках фронта в самых отдаленных уголках страны.

«Мы никогда не забудем зимы 1942/43 года, — писала группа офицеров. — В долгие зимние вечера... смерть была от нас, как говорит Алексей Сурков, в четырех шагах. Когда жестокие вьюги завывали в сталинградских степях и снега заносили наши землянки, мы сидели около печурки под светом керосиновой лампы, сделанной из гильзы артиллерийского снаряда, и слушали ваши чудесные песни. Они ободряли и согревали нас, наполняли наши сердца чувством радости и гордости за Великий русский народ, за нашу Родину, за нашу Победу.

С тех пор минуло два года. Мы прошли большой героический путь от Сталинграда до Балтийского моря. Сталинград, Курская дуга, Украина, Прибалтика — всюду нам сопутствовали ваши песни».

Часто приходилось оставлять ансамбль радио, чтобы с Краснознаменным ансамблем отправиться на фронт. В 1943 году побывал на Брянском, а в 1944-м на Карельском фронтах. И видел, каким насущным для бойцов был этот короткий душевный отдых, когда звучала музыка, песни и забывались атаки, штурмы, суровые, трудные будни войны, мысли на мгновение возвращались к мирным дням, внимая ласковой мелодии:

Мой добрый друг композитор Матвей Блантер, написавший этот вальс, может быть, раньше других почувствовал тягу к старинному вальсу, так отчетливо напоминающему о мире и доме. Интерес к лирической песне рос тем заметнее, тем острее становилась потребность в теплом, участливом слове, в задушевной мелодии, чем ближе было окончание войны.

«Мы, бойцы-фронтовики Страхов Николай Георгиевич и Матвеев Евгений Алексеевич, используя короткую передышку на передовой линии нашего фронта, решили написать вам это письмо... Мы у ворот к логову зверя — Берлину, где и днем и ночью идет ожесточенное сражение.

На днях нам попался трофейный немецкий патефон с пластинками. Мы неожиданно обнаружили пластинку с записью русской народной песни «Позарастали стежки-дорожки» в исполнении ансамбля ВРК (Всесоюзного радиокомитета) под управлением Б. А. Александрова, Сколько благородных чувств пробудила в нас эта песня. Она звала нас к мести за слезы и горе наших матерей, сестер, любимых. Пластинка как бы рассказывала свою горькую судьбу в фашистской неволе. Многих Красная Армия уже освободила из этой неволи. Многие еще в лапах ненавистного врага, и мы поклялись, что приложим все свой силы, а если понадобится, отдадим и жизнь, чтобы быстрей разгромить врага и высвободить их из фашистского рабства».

Письмо было написано 1 марта 1945 года. Видимо, пластинка вместе с теми, кто когда-то приобрел ее, была захвачена врагом, и вот как обернулась судьба этого маленького диска с записью голосов Г. Поповой и П. Ульяновой и нашего Ансамбля советской песни Всесоюзного радиокомитета.

Нельзя без волнения читать письма с фронта, каждое из которых само по себе бесценно. Обычно их читали всем коллективом и старались выполнить все просьбы корреспондентов.

«Я и бойцы, лежащие в госпитале, — писала Людмила Самсонова, — с великим удовольствием слушали ночной концерт 18 марта 1945 года. Мы должны отблагодарить Вас и хор и пожелать в дальнейшем плодотворной работы! Лично у меня большая просьба, чтобы мне прислали слова русской народной песни «Рябина» («Что стоишь, качаясь»). С этой песней у меня в жизни многое связано. Хотели бы послушать песни «Летят утки», «Позарастали стежки-дорожки», «На рейде».

Просьбы о присылке нот и слов полюбившихся песен выполняли незамедлительно, разыскивая нередко их даже в старых сборниках. И здесь мне совершенно неожиданно пригодился опыт работы с квартетом братьев Ширяевых. Многое из того, что пелось в чайных, в новом ключе и новом хоровом обрамлении в исполнении ансамбля обрело совершенно иной смысл. Так восстановили «Позарастали стежки-дорожки», «Тонкую рябину» «То не ветер ветку клонит».

Однажды во время записи очередной программы в радиостудии находились и артисты Малого театра. Когда мы исполнили эти старые, забытые русские песни, ко мне подошла Варвара Николаевна Рыжова и, низко кланяясь, с чувством сказала:

— Спасибо тебе, мой дорогой, за русские песни.

Эта встреча с выдающейся актрисой еще больше утвердила меня в том, что задушевная лирика русских народных песен не должна быть забыта. Об этом не раз писали в своих письмах и фронтовики. Многие из них просили исполнить народные мелодии, песни народов СССР.

Одно из таких писем, присланное бойцами из Польши, примечательно:

«...Вот представьте себе, — сообщалось в нем, — кругом лес, темень, тишина, идет дождь, временами то там, то в другом месте разорвется мина или очередь автомата, пулемета. Это пустит очередь чем-то испуганный немец. Воспоминание о Родине, о близких и родных, как хочется все это увидеть. Вдруг — «Говорит Москва!» Собравшись группой, смотрим в репродуктор, как будто все там дорогое, счастливое прошлое. Песни, а особенно аплодисменты и крики «повторить!», «бис!». И радуемся душевно за вас, что ваш труд работников искусств оценивается по заслугам и в тылу и на фронте. Работайте спокойно, творите. Будьте уверены в ближайшем нашем возвращении с Победой. И грянут боевые песни нашей Победы».

В письме, подписанном капитаном Рудневым, содержалась и просьба об исполнении ансамблем украинских песен: «Ой, закувала та сива зозуля», «Украина моя, Украина», «Заповит Шевченко» и других.

Все произведения, которые были указаны в письме, ансамбль радиокомитета исполнил, а еще по просьбе многих слушателей спел «Поэму об Украине» А. В. Александрова, которая была создана им в 1942 году.

Поэма писалась отцом как гневный, страстный протест против бесчинств, разорений и убийств, творимых гитлеровцами на прекрасной земле Шевченко. Поэма так и начинается с образа, навеянного великим украинским поэтом:

Мелодия известной украинской песни вкрапливается в музыкальную ткань поэмы как яркий образ Родины и народа. Александр Васильевич использует тонкие технические приемы хорового письма, «раздувая от искры» одной небольшой музыкальной темы костер многоголосия. Оригинальная музыка Александрова, сплетаясь с темой песни «Реве та стогне», превращалась в монументальное эпическое полотно.

Картина разорения и горя сменяется взрывом негодования и протеста. Музыка поэмы насыщается героическими интонациями, темп убыстряется: могучая гневная сила как бы сметает мрачные видения.

В финале — усиленная, словно гигантская волна могучего Днепра, мелодия народной песни «Реве та стогне» проходит через все хоровые партии и оркестр, завершая поэму торжественным, утверждающим звучанием.

Слушая эту музыку, вникая в ее образы, многие испытывают глубокое волнение. Подобное состояние возникало не только у слушателей, но передавалось и исполнителям.

Творчество А. В. Александрова в годы войны раскрылось с особенной полнотой. Тяготея к формам эпическим, к музыке патриотического склада, он пишет в одно время с «Поэмой об Украине» песню-призыв «За великую землю советскую», чуть позже «Святое Ленинское знамя» и «Песню о Советской Армии» — два произведения, не утративших своей общественной, художественной значимости и в наше время. Оба они сохраняются в репертуаре и дважды Краснознаменного ансамбля и других коллективов. А «Песня о Советской Армии» стала своеобразной эмблемой непобедимости, мужества и отваги Советских Вооруженных Сил:

Вершиной патриотической линии в творчестве А. В. Александрова можно считать создание им музыки Государственного гимна Советского Союза.

«Четверть века, — писала газета «Известия» 21 декабря 1943 года, — «Интернационал» был официальной песней нашей борьбы, гимном Советского государства. За это время жизнь в нашей стране изменилась... То, что было стремлением трудящихся, в СССР стало реальностью, действительностью. Мы построили новый мир, создали социалистическое общество, осуществили социалистическую систему хозяйства, ликвидировали эксплуатацию человека человеком, утвердили братскую дружбу народов.., укрепили, умножили... силы, ... способность противостоять внешним врагам... Естественно было желать, чтобы эти коренные изменения в жизни страны... были выражены в победной торжественной песне, официально принятой как поэтическое и музыкальное выражение патриотических чувств народов Советского Союза».

К работе по созданию нового Гимна Советского Союза были привлечены более ста шестидесяти композиторов из всех союзных республик и около сорока поэтов — ведущие литературно-музыкальные силы нашей страны, и задача, стоявшая перед авторами, была не из легких.

Помимо торжественности и величия, присущих поэтическим и музыкальным образам гимна, в нем должны были воплотиться мотивы, отвечающие «духу и сущности советского строя», как сообщалось в специальном постановлении Совнаркома Союза ССР, что в первую очередь касалось слов, но и музыка должна была передать образы и характерные интонации именно советской музыкальной и песенной культуры — твердость и оптимизм, сочетание распевности и призывной энергии.

Когда после предварительных прослушиваний нам огласили список авторов, прошедших на заключительный тур конкурса, то он выглядел так: С. Прокофьев, Д. Шостакович, Ю. Шапорин, А. Хачатурян, Т. Хренников, А. Александров, Б. Александров, А. Новиков, В. Кручинин, М. Коваль, С. Чернецкий, М. Блантер, С. Разоренов, С. Мацюшевич. Гимны, сочиненные этими композиторами, прослушивали члены правительства в Большом театре Союза ССР в исполнении Краснознаменного ансамбля песни и пляски Советской Армии.

С каким нетерпением ждали авторы результатов прослушивания. Каждый вложил в свое произведение столько искренних чувств, знаний, опыта и мастерства, каждому хотелось, чтобы именно его работа была оценена положительно, стала победительницей. Однако всех ждало глубокое разочарование: ни один из написанных гимнов не получил полного одобрения высокой комиссии. Но в ночь на 1 января 1944 года новый Государственный гимн Советского Союза все же прозвучал.

Дело было в том, что в основу нового гимна лег созданный в 1938 году А. В. Александровым «Гимн партии большевиков». В этой музыке и увидели руководители государства черты, присущие Гимну СССР. Именно она после соответствующей обработки, с новыми словами, написанными С. В. Михалковым и Г. Г. Эль-Регистаном, зазвучала в новогоднюю ночь 1944 года.

«Ровно в полночь, — писал в статье «Гимн Победы» народный артист СССР И. С. Козловский, — мы услышали торжественную мелодию и слова нового Государственного гимна. В тот же момент он донесся и до фронтов, где наши славные воины ведут решающие битвы за честь и независимость нашей Родины...

Гимн Советского Союза простыми словами передает все ощущения, какими охвачен советский народ...

Я слышу в звуках гимна могучий голос советского народа, чувствую его непреклонную волю к победе...»