Песня зовет

„Особая дальневосточная“

Процесс становления ансамбля происходил длительное время. Весной 1929 года отец привлек и меня к работе. Пришлось заниматься с женской группой (которая впоследствии была упразднена), явившейся частью эксперимента, пробой новых исполнительских красок. В то время сам жанр армейского ансамбля казался новаторским, революционным.

Каждая программа раскрывала новые возможности коллектива, а каждое выступление в непосредственном общении с жизнью, с живой и трепетной аудиторией слушателей, иногда в необычной походной обстановке, в частях Красной Армии, временами в боевых условиях (как это было в 1929 году на Дальнем Востоке), подсказывало в штрихах, деталях наиболее ценные, художественно убедительные исполнительские приемы.

«...Работа ансамбля, — писала «Правда» в октябре 1928 года, — это не простая передача песен. Это — своеобразный монтаж из хорового исполнения песен под гармонику, художественного чтения, а также пляски. Выбранный материал строго соответствует теме выступления, исполнение выразительно и четко... Без сомнения... работа его встретит горячий отклик у красноармейской и рабочей аудитории».

Во время долгой и трудной концертной поездки по Дальнему Востоку предвидение газеты оправдалось.

Осенью в составе агитационно-инструкторской группы ЦДКА ансамбль был направлен в район боев, которые вела Особая Краснознаменная Дальневосточная армия с белокитайскими частями, спровоцировавшими военный конфликт на КВЖД[1] у советских границ. Надо сказать, что в пути к месту событий артисты подготовили новую программу «Особая Дальневосточная в песнях», в которой воскрешались страницы героической борьбы партизан Дальнего Востока за установление в этом крае Советской власти.

В «Особой Дальневосточной» прозвучала одна из первых авторских песен А. В. Александрова, посвященная 2-й Приамурской дивизии:

Созданная в традициях русских походных песен, она впитала и мужественную поступь марша, и лирические интонации народного распева. Песня бытует на Дальнем Востоке до сих пор, что также характеризует ее как несомненную композиторскую удачу.

Вторым ярким произведением в программе «Особая Дальневосточная» была знаменитая «Партизанская», история которой представляет несомненный интерес.

В 1929 году ансамбль выступал с концертами на Украине. Однажды в местечке Дарница, под Киевом, где лагерем расположились воинские части, отец решил записать на слух песни красноармейцев, исполняемые ими в строю, с тем чтобы позже использовать этот музыкальный материал в программах коллектива.

Один за другим проходили мимо А. В. Александрова взводы, лихо напевая любимые песни. Отец, обладавший абсолютным слухом, быстро записывал мелодию карандашом, наскоро набрасывая и текст. Пока все, что он слышал, не представляло особого интереса. Некоторые из песен имели общеизвестные напевы, приспособленные к новым словам, другие не отличались оригинальностью.

Уже более десятка мелодий записал А. В. Александров и вдруг... взвод командира И. Атурова запел яркую самобытную мелодию, но с явно неудачными словами:

К сожалению, в тетрадке с записанными песнями рукою отца зафиксирован один куплет текста, поэтому нельзя узнать, каково было продолжение произведения, которое позже в музыкальной обработке А. В. Александрова и поэтической С. Я. Алымова обрело всенародную известность как «Партизанская Дальневосточная», или «По долинам и по взгорьям»:

Много позже нашелся подлинный автор слов — участник партизанского движения на Дальнем Востоке П. Парфенов. Правда, его вариант текста, начинающийся словами:

приближается к алымовской редакции, но совершенно отличен от куплета, записанного в 1929 году в Дарнице А. В. Александровым.

«Партизанская» получила всенародное признание. Строки из нее стали названиями спектаклей, книг, кинофильмов, выгравированы они и на памятнике партизанам Дальнего Востока.

Впервые эта песня прозвучала в «Особой Дальневосточной», премьера которой состоялась в походных условиях у самой границы нашей страны.

Дневниковые записи П. И. Ильина, участвовавшего в этой поездке, рассказывают о героизме советских воинов, о мужестве артистов ансамбля.

«29 октября. 1929 год. Разъезд 86.

Мы — у вала Чингис-хана. Пограничная арка. Городок Маньчжурия виден невооруженным глазом. Сегодня ансамбль поет «ОКДВА»[2] для бойцов, стоящих непосредственно у самой границы. С «той» стороны непрерывная стрельба. Спектакль идет на большом накале. История прошлых боев за Дальний Восток, рассказ о героизме партизан воспринимаются как сегодняшние события.

После спектакля немедленно отправляемся на участок соседней дивизии.

Едем на двух грузовиках с пулеметами.

Дорога — вдоль границы. У Багатурской Пади наши грузовики обстреляны.

Даем газ и выходим за пределы досягаемости.

Боевов крещение прошло сравнительно спокойно. Энтузиазм растет. Почувствовали себя одним из боевых подразделений армии, с которой уже сжились в течение почти всего 29-го года».

«2 ноября. Ст. Абагайтуевская.

Позиция против Джалайнора. Наскоро сколочена эстрада. Места для зрителей — камни и бревна.

Все зрители — в боевой готовности. Оно и понятно. Все время слышится отдаленная канонада... Ансамбль поет свою знаменитую песню «По долинам и по взгорьям»... Разрывы уже невдалеке. Выясняем, что это — белокитайские банды перенесли обстрел на участок соседней части.

Спектакль продолжается.

Разрывы совсем близко.

И, как бы отвечая на огонь противника, чтец ансамбля заканчивает рассказ о героических днях ОКДВА словами:

«Но Особая Дальневосточная армия стоит часовым на страже, охраняя зорко страну труда».

Громким «ура» отвечают ему зрители-бойцы.

Снова гремят белокитайские орудия, и им в ответ несутся слова задорной частушки дальневосточников:

Спектакль окончен, но канонада не прекращается. Бойцы не расходятся, и ансамблисты тут же начинают разучивать с ними песни, которые они только что пели с эстрады».

«4 ноября. Ст. Мациевская.

После спектакля, который мы играли здесь в свой первый приезд... проводили инструктаж. Особенный интерес к нашим песням проявил командир взвода Н. полка, юный кореец Ким Ю-ген. Ему очень хотелось, чтобы его взвод разучил новые песни. Мы обещали сделать это на обратном пути...

Прибыв сегодня на Мациевскую, попадаем на траурный митинг. Гроб с телом товарища Кима стоит в теплушке... узнаем, что он был одной из первых жертв в операции 1—2 ноября, навязанной нам врагом.

Взрывая ручными гранатами... блиндажи, он долгое время оставался невредимым и, уже будучи на нашей территории, погиб у арки, смертельно раненный одним из последних белокитайских снарядов.

Мы отдаем ему последний долг пением похоронного марша».

«20 ноябр. Ст. Ново-Качалинская.

В десять часов утра — выступление ансамбля. Играем и «ОКДВА» и «Конную». После спектакля бойцы заверяют, что задачи по охране советской границы они выполнят с честью. Командир полка, бывший буденновец, дополняет нашу «Конную» своими рассказами из боевого прошлого. Тут же после спектакля командир полка просит обслужить его эскадрон, стоящий у самой границы, в Турьем Роге.

До Турьего Рога двадцать пять километров. Единственное средство передвижения — кавалерийскии конь.

У конников мы все становимся кавалеристами.

«Ансамбль, по коням!»

И в Турий Рог весь ансамбль выезжает на конях. Надо сделать пятьдесят километров, с тем чтобы к ночи уже возвратиться в Ново-Качалинскую.

Строим ансамблистов по трое. В поход выступаем с песней:

...Вот когда улавливается настоящий кавалерийский ритм песни!

В село входим с песней... В ста шагах китайская граница. Невдалеке — оставленная белокитайцами старинная крепость. Бойцы эскадрона пришли смотреть спектакль с винтовками и ручными пулеметами. Их удивлению и радости нет границ, когда они узнают, что к ним из Москвы прибыл ансамбль, посланный Политуправлением РККА, который будет петь о Дальневосточной армии. Каждая песнь, каждая реплика чтеца принимаются с энтузиазмом. По окончании «ОКДВА» один из бойцов, не выходя на эстраду, прямо с места говорит:

«Мы заверяем вас и просим это передать Ворошилову, что мы не допустим беляков на нашу землю. Наши сабли остры и винтовки метки!»

Боевое крещение коллектива на дальневосточной границе показало его высокие гражданские качества, мужество, выносливость, творческую безотказность, широкое понимание художественных задач. Своим искусством он не только пробуждал патриотические чувства, но и вызывал в солдатских массах желание подражать ему в искусстве, раскрепощая собственные творческие силы. Для тех, кто хотел выучить понравившиеся песни, танцы, стихи, артисты проводили специальный инструктаж по жанрам. Все были увлечены этой шефской работой, гордились успехами своих учеников.

Эта скромная просветительская работа являлась неоценимым вкладом в дело эстетического и коммунистического воспитания молодых воинов.

Отец придавал огромное значение этой деятельности. 6 июня 1931 года он писал мне:

«Милый Боря... Рад твоему хорошему настроению, здоровью и бодрости в работе, которую, видимо, ты проводишь хорошо. За инструктаж двойная благодарность от меня. Так как этот фронт — участок самый важный и самый отсталый... Недавно отправил консерваторскую бригаду в Краснознаменную Кавказскую армию и которую, по заданию ПУРА, инструктировал по массовой хоровой работе и семинарии запевал.

Тебе советую не увлекаться старыми напевами, а вводить песни пролетарских композиторов, конечно, лучшие из них и те, которые воспринимаются массой. Из песен ансамбля проводи лучшие. Ты сам музыкант и знаешь, какие можно будет закрепить среди красноармейцев. Как музыкант можешь принести большую пользу и по части репертуара военных оркестров, который желает иногда много лучшего...»

А. В. Александров был горд тем, что в организации массовой хоровой работы в частях Красной Армии была и его доля участия.

«Ни одна страна в мире, — писал он в 1939 году в книге «Десять лет Краснознаменного ансамбля красноармейской песни и пляски Союза ССР», — не знает и не может знать такого поистине гигантского роста культуры, такого массового стремления трудящихся к искусству, как наша».

В то время ансамбль давал по 50 — 60 концертов в месяц. В самых разных условиях. Пели на маневрах осенью в сырость и дождь. Выступали в тридцатиградусный мороз на строительстве Бобриковского химкомбината под Москвой, давали концерты и в сорокаградусную жару в песках Средней Азии, выступая перед частями Красной Армии, сражавшимися с бандами басмачей. Несмотря на жару, под всесжигающим солнцем коллектив выступал в полной военной форме, хотя горло перехватывало от духоты, а мечта о глотке прохладной воды казалась несбыточной.

Ансамбль постоянно откликался на самые животрепещущие события времени и нередко был там, где они совершались. Так появлялись в его программах страницы, посвященные строительству Магнитогорска, подвигу челюскинцев, морякам Балтийского флота, героям Арктики. Коллектив выступал на Северном Кавказе, в Закавказье.

В 1932 году вновь едет на Дальний Восток — и так постоянно в движении, постоянно в поиске, творческом горении.

В 1934 году отец создал еще одну, быстро ставшую популярной, песню на стихи С. Алымова («Бейте с неба, самолеты»):

Новые произведения советских авторов о Красной Армии воспитывали бойцов, воодушевляли на подвиги. Особенно популярными стали «Тачанка» К. Листова:

«Катюша», «Партизан Железняк» и «Песня о Щорсе» М. Блантера:

«Прощание», «Конармейская», «Если завтра война» братьев Даниила и Дмитрия Покрассов:

Очень любили в войсках их песни: «Гремя огнем, сверкая блеском стали», «Марш танкистов» и посвященную дальневосточным событиям — «Три танкиста»:

Песни поднимали боевой дух, были нужны солдатам, несшим службу у границ Отечества, на кораблях в прибрежных водах, в воинских подразделениях, готовым по первому сигналу вступить в бой. Время было неспокойное. То тут, то там возникали пограничные конфликты, а в 1938 году развернулись серьезные военные действия у озера Хасан, когда японские милитаристы вероломно напали на советскую землю.

Как только стало известно о начале боев, коллектив ансамбля обратился к командованию с просьбой об отправке в район стремительно развивавшихся событий: 29 июля 1938 года японцы внезапно атаковали высоту Безымянную. Первый бой с врагом выдержало подразделение пограничников, три часа героически защищавшее ее до подхода резервных частей Красной Армии.

Ансамбль находился на Дальнем Востоке, совершая концертную поездку по войсковым соединениям ОКДВА. Известие о боевых действиях застало коллектив в одной из отдаленных частей. Немедленно был организован митинг и послана телеграмма К. Е. Ворошилову. Просьба была удовлетворена, и артисты отправились в район боев.

В это время по Дальнему Востоку промчался жестокий тайфун. Дождь лил несколько дней. Были разрушены дороги, затоплены населенные пункты. Ансамблю пришлось добираться до места своим ходом: где пешком, где на лошадях. А. В. Александров вместе со всеми разделял трудности перехода. К моменту, когда ансамбль добрался до озера Хасан, основные военные действия были уже закончены победой советских войск. Однако напряженная обстановка еще сохранялась, и все вокруг говорило о недавних боях. Путевой очерк артистов В. Золотухина и И. Шувалова, опубликованный в газете «Красная звезда», передает впечатления тех лет:

«Вечером 1 сентября мы подъехали к озеру Хасан. У берега нас поджидала флотилия резиновых лодок. Саперы переправили нас на другой берег к подножью высоты Заозерной.

С сопки доносились приветственные возгласы. Когда мы в строю подошли к подножью... перед нами на скате сидели зрители. Они были в полном боевом снаряжении...

Невдалеке тянулись проволочные заграждения. Сзади расстилалась гладь озера. Над Заозерной гордо реяло красное знамя...

В районе озера Хасан мы выступали перед героями нашей Родины, прославившими себя беспримерными подвигами. Среди них был командир роты лейтенант Левченко, который со своим подразделением в течение многих часов отражал напор японских налетчиков. Нас слушал младший командир Гальянов, который, не выпуская из рук пулемета, несколько дней и ночей напролет уничтожал японцев... С гордостью мы узнали, что Краснознаменный ансамбль зачислен в одну из частей, действовавших в районе озера Хасан, как боевое подразделение».

Примечательно, что 32-я дивизия, приветствуя вторичный приезд ансамбля на границу, выпустила специальную листовку: «...Мы очень рады встретить вас, посланцев нашего... наркома обороны, в дни, когда нам выпала великая честь дать отпор врагу, посягнувшему на наши советские границы. Уезжая от нас в июне, вы обещали быть вместе с нами и тогда, когда Родина прикажет дать вооруженный отпор врагу. Это обещание вы выполнили».

Полные благодарности за великое доверие и признание их посильной лепты, артисты по собственной инициативе решили наградить одного из героев Хасана ценным подарком.

У тромбониста Миловидова оказались с собой дорогие мужские часы. Их подарили пулеметчику Александру Гальянову, меткий огонь которого вывел из строя не один десяток врагов.

Ансамбль выстроился в полном боевом порядке, Миловидов вышел вперед и вручил пулеметчику подарок. Гальянов поблагодарил и сказал: «Буду так же бить врагов и дальше!» Ансамбль дружно кричал герою «ура». «Мы, — вспоминал один из участников этой встречи, больше чем когда-нибудь ощущали себя частью любимой Красной Армии, в любую минуту готовыми сменить баяны и балалайки на винтовки».

Позже артисты были награждены хасановским значком.

Прощаясь с героическими защитниками советских границ, они отдали последний долг и тем, кто погиб за Родину. У общей могилы героев, павших смертью храбрых и похороненных на вершине сопки, ансамбль исполнил траурный марш.

Подводя итоги выступления ансамбля на Дальнем Востоке, А. В. Александров писал: «...Мы возвращаемся в Москву гордые сознанием, что выполнили почетное и ответственное задание партии и правительства... Ансамбль дал на Дальнем Востоке 450 концертов. Часто мы выступали по нескольку раз в день и не чувствовали усталости: нас слушали героические защитники Родины, участники боев у озера Хасан, большевики, строящие молодой, чудесный край. Около 45 тысяч километров пришлось проделать ансамблю, чтобы обслужить дальневосточников.

Дальний Восток произвел на всех нас неизгладимое впечатление. Мы получили огромную творческую зарядку, расширили свой репертуар. Наши новые песни прославляют могучую Советскую страну и ее непобедимую Красную Армию».