Песня зовет

Фанфары „Первой конной”

Музыка вошла в жизнь нашей семьи неожиданно. Мой отец Александр Васильевич Александров родился в 1883 году в крестьянской семье в селе Плахино, на Рязанщине. Рязанская земля дала России много одаренных людей, славилась она и хорошими голосами. У отца был чудный альт. Он любил петь с теткой Анной городские и крестьянские народные песни, поражая всех способностью сразу запоминать новые слова и мотивы.

Семья жила трудно. В долгие зимние месяцы дед и его односельчане уходили на заработки в Петербург. Так уж повелось: ярославцы шли на заработки в Москву, а рязанские — в Петербург. Там дед занимался извозом до первых весенних дней.

Он был грамотным и по-своему начитанным человеком. В его большом сундуке я видел много книг, не только религиозного содержания, но и русскую классику. Сына мечтал определить по духовному званию.

У деда был приятель Заливухин, который и посоветовал отвезти мальчика с таким красивым голосом и хорошим слухом в Петербург. Так Саня Александров очутился в северной столице, где при содействии регента Казанского собора Василия Александровича Фатеева со временем был определен в Придворную певческую капеллу.

Древнейший русский хор, ведущий свое начало отХора государевых певчих дьяков, созданного в 1479 году еще при царе Иване III, славился музыкальными традициями. По сути, это была хоровая академия — центр воспитания хормейстеров-регентов, музыкантов-исполнителей, композиторов. В Придворной певческой капелле в разное время работали такие выдающиеся музыканты, как Максим Березовский, Дмитрий Бортнянский, Михаил Глинка. В годы, когда мой отец был принят в капеллу, ею руководили замечательные русские композиторы Николай Андреевич Римский-Корсаков и Милий Алексеевич Балакирев. Для подготовки хормейстеров-регентов и учителей пения России Римский-Корсаков написал специальную программу. Он же настоял на том, чтобы каждый певчий выходил из капеллы оркестровым музыкантом. Один из соучеников отца, известный советский композитор и педагог Василий Андреевич Золотарев, писал в своих воспоминаниях: «Целое поколение музыкантов капеллы получило ни с чем не сравнимую музыкальную закалку, практический опыт и широкий кругозор».

От этих лет учебы остались у отца удивительная работоспособность, широта творческих интересов, высокий профессионализм.

Он научился играть не только на фортепиано, но и на скрипке, и в будущем, когда приходилось давать уроки пения в гимназиях и училище, он пользовался только скрипкой, а дома нередко исполнял скрипичные пьесы, профессионально владея этим инструментом. Капелла определила и жизненный путь отца: он посвятил себя музыке.

В 1900 году А. В. Александров поступает в Петербургскую консерваторию. На экзамене, который принимал Римский-Корсаков, отец привлек его внимание своими музыкальными данными и особенно слухом, безошибочно определяя аккорды, тональности, замысловатые сочетания звуков, называя все точно, не глядя на клавиатуру.

Педагогами отца по Петербургской консерватории были Н. А. Римский-Корсаков, А.К. Лядов и А. В. Глазунов. Занятия шли успешно, но в 1902 году он по состоянию здоровья вынужден был оставить учебу, переехав в Бологое, где занял должность регента местного собора.

В Бологом в 1905 году 20 июля по старому стилю (2 августа по новому) родился я, однако детство мое прошло в Твери, куда отец вскоре был переведен.

Несколько раз А. В. Александров пытался возобновить занятия в Петербургской консерватории, и однажды это ему удалось. Но расстояния, тревожная обстановка и события 1905 года, когда был уволен из консерватории Римский-Корсаков, а в знак протеста против произвола дирекции Русского музыкального общества консерваторию покинули многие прогрессивно настроенные профессора и студенты, заставили отца отказаться от мысли закончить Петербургскую консерваторию. Позже он завершил свое образование в Московской консерватории, окончив ее по двум факультетам: по классу сольного пения у профессора Умберто Мазетти и по сочинению у профессора Сергея Никифоровича Василенко. За успешное окончание консерватории отец был награжден Большой серебряной медалью, представив в качестве дипломной работы по композиции одноактную оперу «Русалка» на сюжет драмы А. С. Пушкина.

Шел 1913 год. А. В. Александров возвратился в Тверь, чтобы продолжать музыкальную, а главное, просветительскую деятельность.

Много лет спустя, уже в наше время, работники областного исторического архива города Калинина (бывшей Твери) нашли документ, рассказывающий об этой стороне деятельности отца: «Идя навстречу, — сообщалось в поданном им ходатайстве от 28 октября 1915 года, — потребности в широкой и рациональной постановке музыкального образования в городе Твери и желая дать возможность учащимся получить всестороннее музыкальное образование, Тверская музыкальная школа А. В. Александрова ставит своей задачей подготовлять учеников в консерваторию для окончания курса. Окончившие полный курс Тверской музыкальной школы... будут получать свидетельство с правом преподавания специального предмета». Ходатайство отца осталось неудовлетворенным. Средств у Александрова на открытие школы не было, а царское правительство мало интересовалось музыкальным просвещением народа.

Ведя большую работу в учебных заведениях по музыкальному воспитанию, А. В. Александров фактически встал во главе музыкальной жизни города. Он устраивал общедоступные концерты, приглашая из Москвы известных артистов. Силами учащихся и любителей осуществлял постановки классических опер в концертном исполнении. Помню, например, что однажды, побывав на спектакле оперы «Евгений Онегин» П. И. Чайковского, поставленном при участии отца, мне захотелось немедленно прочитать это произведение А. С. Пушкина.

Семи лет, чтобы без толку не бегал по улицам, отец привел меня в свой хор. Сначала я держал ноты перед опытными певцами, не решаясь издать ни звука, однако мысленно повторяя за ними слова и мелодию. Только через год было разрешено петь в хоре, тогда и началось мое основательное музыкальное обучение.

Музыку в семье слышал с самых ранних лет. Играл, пел, сочинял отец, пела мать, Ксения Павловна, обладавшая хорошим голосом. К нам часто приходили друзья отца, которые также играли и пели, но основой своего музыкального образования считаю хоровое пение, воспитавшее любовь к звучащим голосам, к сплетению тембров, к сочности и густоте басов, легкой ясности теноров, красоте альтов и дискантов (сопрано).

Позже учился игре на фортепиано и даже достиг известных успехов, позволивших мне, когда я был уже студентом Московской консерватории, выступать с сольной программой из своих сочинений в Малом зале консерватории. Но фундамент был заложен хоровым пением.

Жизнь нашей семьи круто изменилась сразу после Октябрьской революции. В 1918 году по приглашению Московской консерватории отец был переведен в Москву; спустя четыре года его утвердили в звании профессора. По его инициативе в 1923 году в консерватории создается хормейстерский класс, а в 1928 году совместно с профессором В. М. Блажевичем он стал инициатором создания класса военных дирижеров. Но работой в консерватории интересы отца не ограничивались: он был консультантом по хоровой работе в Музыкальном театре имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, сотрудничал с талантливым режиссером А. Я. Таировым в его Камерном театре, организовывал самодеятельные хоровые коллективы в частях Красной Армии и некоторое время возглавлял Московскую государственную академическую капеллу. Кроме того, Александр Васильевич много работал творчески, делая хоровые аранжировки русских народных песен, сочинял сам. В этой разносторонней деятельности проявлялись кипучая энергия, неиссякаемое трудолюбие отца, его верность долгу, его гражданственность.

Став художественным руководителем Краснознаменного ансамбля, он всегда отдавал предпочтение патриотической музыке, воспевающей Родину, советский народ, Коммунистическую партию. Именно эта гражданская позиция и глубокая патриотичность А. В. Александрова привели его к созданию в 1941 году песни «Священная война», а в 1943-м — к созданию Государственного гимна Советского Союза.

Артистический состав организованного при Центральном Доме Красной Армии в Москве коллектива был невелик: восемь певцов, два танцора, чтец и баянист. Кроме отца, режиссерскую работу выполняли П. И. Ильи и Ф. Н. Данилович. Таким был первоначальный состав будущего Краснознаменного ансамбля. Малочисленность коллектива не смутила организаторов: они увидели в этой новой жанровой форме богатые перспективы, возможность приблизить искусство к массам, что стало решающим и в желании отца возглавить его.

12 октября 1928 года в Краснознаменном зале Центрального Дома Красной Армии состоялось первое выступление ансамбля. Была подготовлена концертная программа, посвященная героической 22-й Краснодарской дивизии, которая под руководством Михаила Васильевича Фрунзе прошла с победоносными боями, громя контрреволюционные силы от Урала до Черного моря, вписав незабываемую страницу в историю гражданской войны.

Материалом для программы, построенной как литературно-музыкальный монтаж, послужили документы, воспоминания участников похода, песни, созданные в дивизии, яркие эпизоды боев.

Артисты работали с подъемом, и программа смотрелась с большим интересом: все, что происходило на сцене, было знакомо и пережито присутствующими — недавняя история, воплощенная в формы литературно-музыкального и хореографического творчества, обрела новую жизнь, став произведением искусства. Через два дня появилась рецензия в газете «Правда», в которой говорилось: «Песни Красной Армии, близкие массе, в... художественной передаче только выигрывают, а повествование о славных боевых днях воскрешает в памяти участников и раскрывает перед молодежью страницы героической истории Красной Армии». На первое выступление ансамбля откликнулась и газета «Красная звезда»: «Небольшой, но мастерский хор исполнял простые красноармейские песни. При этом бой, поражение, победа получали тончайшую музыкально-словесную выразительность. Аудитория слушала с затаенным дыханием. Впечатление получилось огромное...» Судьба нового коллектива была решена.

Художественные приемы, найденные ансамблем, сочетающие литературную, музыкально-хоровую и хореографическую основы, в какой-то степени повторяли распространенные в 20-е годы жанровые формы «Синей блузы».

Второй работой ансамбля стал литературно-музыкальный монтаж «Первая Конная в песнях». В текст, который создавался при самом непосредственном общении руководителей коллектива и, в частности, Александра Васильевича Александрова с легендарным командармом Первой Конной Семеном Михайловичем Буденным, были включены не только фрагменты воспоминаний участников боев, песни, созданные в армии, но и документальные материалы об операциях и успехах Первой Конной, произведения немногочисленного тогда коллектива советских авторов.

А. В. Александров ввел в монтаж «Марш Буденного» Дмитрия Покрасса, «Конную Буденного» Александра Давиденко, украинские народные песни и известный танец «Яблочко». Во время концертного исполнения «Первой Конной в песнях» в зале ЦДКА сотрудники Музея Красной Армии демонстрировали специальную передвижную экспозицию материалов и документов о Первой Конной армии, что еще больше усиливало впечатление от выступления ансамбля.

Обращение к истории гражданской войны имело самые неожиданные последствия. Известный советский писатель и драматург, участник гражданской войны Всеволод Вишневский создал свой художественный вариант «Первой Конной», использовав богатейший фактический, документальный материал, собственные впечатления. Однажды он принес свое замечательное произведение в Центральный Дом Красной Армии, чтобы прочесть коллективу ансамбля для возможной будущей постановки.

Бывший моряк, Вишневский ходил в морской форме — тельняшке, бушлате. На груди его красовался полученный за отвагу боевой орден.

Человек он был увлекающийся, горячий. Читка новой пьесы, которую он наполнил песнями, происходила в небольшом зале ЦДКА, именуемом «голубой гостиной». Автор устроился за столом, а перед ним на банкетках полукругом разместились артисты. Вишневский снял бушлат, вынул револьвер, разрядил его, выбросил патроны на стол, а оружие положил рядом с собой. Как выяснилось позже, эта мера предосторожности оказалась не напрасной. По ходу читки, увлекаясь действием и событиями пьесы, драматург не раз вскакивал и хватался за револьвер, пытаясь стрелять в воображаемых противников, искренне переживая содержание драмы. В сцене гибели комиссара Вишневский не смог сдержать рыданий. Слезы его были настоящими, чувства глубоко правдивыми.

Пьеса по своей талантливости и яркости намного превосходила скромные возможности ансамбля. Но все же режиссер П. И. Ильин, пригласив артистов из московских театров, осуществил концертную постановку «Первой Конной» Вишневского с участием ансамбля. Этот своеобразный спектакль с большим успехом шел в Московском мюзик-холле.

А. В. Александров использовал в музыке «Первой Конной» яркий прием наложения одной мелодии на другую. По ходу действия артисты, перевоплощаясь то в народную толпу, то в бойцов Первой Конной, играли сцены с персонажами. К ним обращается командир, спрашивая у проходящих бойцов: «Это что за части?» И вместо ответа возникала, появляясь как бы издали, мелодия боевой песни. Она разгоралась, насыщаясь звучанием, а затем как бы замирала вдали. В тот момент, когда первая тема начинала затухать, вступала новая, сообщая о появлении другой воинской части. Вторая песня проходила тот же путь развития и, еще не успев угаснуть, уступала место третьей мелодии. Ансамблю с его малым составом приходилось нелегко в этой музыкальной сцене. Это сейчас, в наше время, мы в состоянии справиться с любым художественным замыслом, имея в составе 220 человек, а первым исполнителям было сложно, хотя и они успешно в рамках возможностей решали поставленные творческие задачи.

Увлечение литературно-музыкальными монтажами окончилось в середине 30-х годов. Изменилось время, страна устойчиво шла к своим трудовым и социальным победам. Исчерпаны были возможности этого жанра и в программах ансамбля. Нужны были новые формы. Иным стало и культурное соотношение в красноармейских частях. Приходившие на действительную службу молодые ребята были уже знающими, грамотными.

Климент Ефремович Ворошилов, постоянно интересовавшийся судьбой коллектива и пристально следивший за его становлением, как-то сказал А. В. Александрову:

— А почему вы не поете, кроме солдатских боевых песен, и русские народные, например, ямщицкие, городские?

— Но ведь это репертуар дореволюционного трактира, — ответил отец.

— Ну и что, — сказал Ворошилов, — как по-вашему, куда мог пойти простой человек, крестьянин, рабочий? Может быть, у них были до революции свои клубы или Дома культуры? Они шли в трактир, где узнавали новости, слушали народные мелодии, отдыхали душой. Думается, что и эти песни должны быть. в программах ансамбля.

Пусть звучит и классика, например, хор «Ноченька» из оперы «Демон» Рубинштейна, другие хоровые сцены из классических опер...

Так в программах коллектива наметились перемены.