Пипец Котенку! 4

Глава 23

Сам Пётр Алексеевич одобряет мою казнь. Радость-то какая.

Даже лестно немного, что он сидел весь день и наблюдал за процессом. Видать, интересно было.

Хотя это странно, конечно. Императору заняться, что ли, больше нечем?

Что-то здесь не так, мне кажется. Хотя какая разница — меня-то всё равно расстреляют.

Вопрос лишь в том, будут ли расстреливать повторно, когда Кот воскресит.

«Могу воскресить тебя не сразу», — как по заказу, раздаётся в голове голос мурлыки. — «Но тогда тебе всё равно придётся бежать из страны или типа того».

«Убегать это не мой стиль. К тому же я не собираюсь бросать жён и графство», — отвечаю я.

«Графство ведь уже не твоё. А Чернобуров вряд ли оставит тебя наместником после того, как тебя признали узурпатором».

«Это точно».

Бросаю взгляд на Георгия. У того невозмутимое выражение лица, словно он не услышал сейчас ничего интересного. Даже появление императора его как будто не смутило.

Чернобуров коротко пожимает плечами. Мол, мне жаль, но в целом плевать.

Отворачиваюсь. Да уж. Я до самого конца не верил, что всё обернётся так.

— Бредятина! — орёт Добрыня. — Присяжные куплены! Херня из-под коня, а не суд! Вы чо, суки, себе позволяете⁈

— Порядок в зале суда! — хмурясь, Соколовский стучит молотком.

— Да, попрошу тишины, — говорит император, и всё разом смолкают.

Добрыня только яростно дышит, раздувая ноздри, будто бычара на корриде. Забавно смотрится, с его-то габаритами.

— Я должен добавить кое-что, — Пётр Алексеевич выходит в центр зала и поворачивается к зрителям. — Несмотря на то что Ярослав Котов признан виновным, я считаю, что он прекрасно справлялся с обязанностями графа. Возможно, что и князем был бы хорошим.

Судите сами: он смог избавить Телецкое озеро от давней аномалии и вернуть ему статус всероссийского курорта. Он организовал этот самый курорт и тем самым расширил свои владения. Он успешно отбился в несправедливой войне. Да, слегка нарушил правила, открыв стрельбу за несколько часов до положенного, но кто из нас идеален? — император усмехается и проводит пальцем по тонким усикам. — Одним словом, я считаю Ярослава достойным дворянином. Прошу суд убедиться, что его казнь пройдёт достойно.

— Конечно, ваше императорское величество, — откликается Соколовский.

— У меня есть просьба, ваше величество! — вовремя восклицаю я.

Кречет переводит взгляд на меня и кивает.

— Прошу вас присутствовать завтра на моей казни. Это будет честь.

— Видите? — император смотрит на присяжных. — Вот о чём я говорю. Истинный аристократ, в отличие от многих. Конечно, Ярослав, я окажу тебе эту последнюю честь.

— Благодарю, ваше императорское величество, — кланяюсь я.

Кречет покидает зал суда. Проходя мимо, он бросает на меня короткий взгляд и как будто подмигивает.

М? Что это было?

— Арестовать осуждённого, — велит судья. — Приговор будет приведён в исполнение завтра на рассвете. То есть уже через несколько часов. Засиделись мы сегодня.

— Простите, ваше… не знаю, как теперь к вам обратится, — мямлит бледный Василий.

— По имени будет нормально, — я даже нахожу в себе силы улыбнуться.

— Простите, Ярослав Романович. Я сделал всё, что мог.

— Конечно. Не вини себя. Передай Жанне, что я буду рад её видеть.

— Что вы… — запинается Грозин, а потом до него доходит. — Да, конечно. Передам.

«Ярослав, Ярослав!» — паникует в мыслях Люся. — «Надо что-то делать! Давай сбежим! Применяй самые сильные печати, какие знаешь, надо бежать!»

«Ты с ума сошла? Император в здании. Если он лично меня не убьёт, то наверняка его охранники прикончат. Думаю, что парочка приставов как раз его телохранители под прикрытием».

«Но нельзя же просто сдаться!»

«Не переживай ты так. У меня есть план действий».

«Какой⁈»

«Очень простой. Кот воскресит меня после расстрела, а император помилует. Если нет, тогда сбежим. Вот и всё. Жанна сегодня навестит меня, и я расскажу ей, где мы встретимся в этом случае. Дальше подумаем, как быть. Понятно?»

«Может, лучше попросим Жанну, чтобы вместо тебя расстреляли фантома? С чего вдруг императору тебя миловать?»

«Вроде есть такое негласное правило. Если человек выживает после казни, его освобождают. Типа высшие силы его помиловали. Тем более, ты же слышала, что Пётр Алексеевич про меня говорил. Я ему нравлюсь».

«А мне не нравится этот план», — всхлипывает Люсиль.

«Мне тоже. Но другого нет».

— Прошу за мной, господин Котов, — подходит ко мне пристав.

— Куда вы собираетесь меня отвести?

— В здании суда есть специальные покои для осуждённых дворян, господин. Вам там будет комфортно.

— Что, даже наручников не наденете? А если я сбежать попробую?

— Это же будет бесчестно, — искренне удивляется пристав. — Но если всё же попробуете, охрана здесь работает хорошо.

— Я не собирался. Так, на всякий случай интересуюсь. Веди.

— Попрощайтесь с жёнами, господин. Посещения осуждённым запрещены.

Вот оно как. Ладно, что поделать, пойду прощаться.

По очереди обнимаю и целую всех троих. Жанночка так и не успела стать мне официальной женой, но я всё равно воспринимаю её именно так. Да и Алиса со Светой, кажется, привыкли, что их теперь трое.

— Ничего не бойся, моя хорошая, — шепчу Светочке на ухо. — Думай о ребёнке, ладно?

— Как же я буду растить его без тебя? — плачет Светик.

— Погоди рыдать. Я пока что дышу, значит, ничего не кончено. Думаю, графиня Окунева-Котова тебя не бросит. Правда, Алиса?

— Конечно, — отвечает та. — Мы останемся семьёй, даже если тебя не станет.

— Ты не представляешь, как я рад это слышать, — сгребаю всех троих девушек в объятия. — Ну всё, не ревите. Жанночка, послушай Грозина. Только будь осторожна.

— Ты о чём? — хлопая прекрасными жёлто-карими глазами, полными слёз, спрашивает та.

— Поймёшь, — целую низенькую Жанну в лоб. — Ладно, пока. Обязательно ещё увидимся. Не вздумайте приходить на казнь, понятно? Особенно ты, Света.

— С ума сошёл? — возмущается Алиса. — Мы будем с тобой до последней секунды!

— Нет, — с железом в голосе говорю я. — Не вздумайте. Приходить. Считайте это приказом мужа, ясно? Я не хочу, чтобы вы это видели.

— Я уже видела тебя мёртвым, — хлюпает носом Жанна.

— Ну, там всё будет выглядеть несколько иначе, — морщусь я, представляя расстрел. — Всё, пока.

Едва успеваю отлипнуть от жён, как получаю мощный удар под дых. Оказывается, это Добрыня решил меня обнять и боднул своим твёрдым лбом в живот.

— Прощай, рыжий, — бубнит он.

— Перестань, здоровяк, — удерживаюсь от того, чтобы погладить карлика по голове, как ребёнка. — Рано меня хоронить.

— Что же ты, бл**ь, такой самоуверенный⁈ — возмущается Добрыня. — Тебя завтра расстреляют нахер!

— Ну и что? Ярослав Котов даже в таких ситуациях не унывает! Бывай, Добрыня. Завтра увидимся.

— Я-то тебя точно увижу, — бурчит тот. — Но, может статься, что ты меня — уже нет.

Заканчиваю прощания и под конвоем приставов следую в специальные покои. Они расположены в дальнем конце здания и представляют из себя весьма комфортные две комнаты и отдельную уборную с душевой.

Прекрасно. Принимаю душ, даже песенку насвистываю. Потом ко мне приходит слуга и спрашивает, чего господин желает отведать в свой последний ужин. Немного подумав, заказываю борщ и блинчики с сёмгой.

Как раз когда заканчиваю с блинчиками, кто-то осторожно трогает меня за плечо. Осторожно оборачиваюсь, но никого не вижу.

Превосходно. У Жанны получилось сюда пробраться.

— Наклонись ко мне, чтобы лучше слышать, — бубню себе под нос. — Слушай. У меня осталась предпоследняя жизнь. Кот воскресит после расстрела. Я рассчитываю, что император меня помилует. Если нет — буду бежать. Встретимся в Подмосковье, возле станции в Подольске. Накинь на всех Покров и поставь рядом фантом в виде старухи в красном платке, чтобы я вас нашёл. Поняла?

— Поняла, — шепчет невидимая Жанна. — А если тебя помилуют?

— Тогда поедем в ресторан отмечать, — усмехаюсь я. — Всё, иди.

Жанночка целует меня в щёку и неслышно удаляется. А я продолжаю свой типа последний ужин.

Вообще-то, есть нехилая вероятность, что он действительно последний…

— Ярослав, — Люсиль появляется рядом в своей полупрозрачной белой тунике. — Как ты можешь спокойно есть?

— Фкуфно же, — с набитым ртом отвечаю я.

— Я не о том!

— А о чём ты? — проглотив, спрашиваю я. — Давай, колись. У тебя на лице написано, что хочешь что-то сказать.

— Не сказать, — Люся опускает красные глазки. — Я подумала, если ты вдруг погибнешь, то я всё-таки хочу, ну… побыть с тобой.

— Перестань, прошу тебя. Мы сто раз это обсуждали.

— Обсудим сто первый! — альбиноска хлопает ладонью по столу.

— Мой ответ — нет. Я не буду с тобой спать, хотя очень хочу. Повторять, почему, не буду.

— Но вдруг тебя всё-таки казнят⁈ По-настоящему, дважды!

— Значит, так тому и быть. Можно надеяться, что после этого я снова воскресну в другом мире и начну всё сначала. Было бы неплохо, кстати, хотя останется слишком много незаконченных дел из прошлых жизней.

— Давай не об этом, — Люсиль встаёт и подходит ко мне.

Не успеваю отреагировать, как альбиноска садится мне на колени. Лицом ко мне, упираясь соблазнительной грудью в мою грудь.

Невольно чувствую, как Невская башня начинает шевелиться. И Люся тоже наверняка чувствует.

— Ну почему, Ярослав? Ты со столькими женщинами побывал. Я тоже хочу получить удовольствие. Именно с тобой хочу, понимаешь?

— Прекрасно понимаю, — говорю я.

— Так почему нет?

— Да не собираюсь я заново повторять одно и то же. Аргументы всё те же. Только не обижайся. Повторюсь: ты классная, и если б не жила в моём духовном пространстве, то уже устала бы бегать от меня.

Люсиль грустно вздыхает.

— Ладно. Понятно. Тогда поцелуй меня хотя бы.

— Без проблем, красавица, — отвечаю я и чмокаю её в щёку.

— Дурак, что ли? — морщится Люся. — По-настоящему поцелуй.

Коротко смеюсь и говорю:

— Ладно. Иди сюда, пушистик.

— Я тебе не пуши… — начинает Люсиль, но я затыкаю её поцелуем.

Настоящим, как она и хотела. Целую Люсю долго и нежно, но руки стараюсь держать при себе. Хотя очень хочется потрогать её соблазнительное упругое тело.

— Спасибо, — шепчет Люсиль, когда поцелуй заканчивается. — Это было приятно.

— Пожалуйста. Только не привыкай. Это на случай, если меня всё-таки прикончат завтра. Теперь вопрос: что будет с тобой, если это случится?

— Я перемещусь к твоему потомку. К ребёнку в животе Светы.

— Замечательно. Лучшего варианта не придумать. Ну ты расскажи ему, если что, какой крутой был у него папка.

— С чего ты взял, что это он? — усмехается Люся. — Вдруг родится девочка?

— Ну, или ей. Какая разница.

Спать не ложусь. Смысл? Суд закончился почти что в полночь. Пока я прощался с жёнами, пока помылся, пока поужинал — до казни осталось два с половиной часа.

Как знать, чем всё закончится. Лучше проведу это время с пользой.

Навожу порядок в своём духовном пространстве. Заставляю Люсиль запомнить как можно больше сигилов и печатей. Не уверен, что у неё получится передать знания моему ребёнку, но попробовать стоит.

Так увлекаюсь, что не сразу слышу звуки из реального мира. Оказывается, в комнату зашли приставы.

— Кхм-кхм, — откашливается один из них, теребя меня за плечо. — Приговор будет исполнен через полчаса, господин. Советую подготовиться.

— Да я и так готов. Не мешайте, — закрываю глаза и погружаюсь обратно в духовное пространство.

Увы, полчаса пролетают слишком быстро. Я надеваю вчерашний костюм и следую за приставами.

Меня выводят во внутренний двор, мощёный красным кирпичом. Стена покрыта дырками от пуль. Я точно не первый, кого собираются здесь казнить.

Император уже здесь, стоит в стороне, обсуждая что-то с судьёй Соколовским. Неподалёку тусуются его охранники и другая челядь. Расстрельная команда тоже готова. Двенадцать молодцев в чёрных мундирах и с винтовками на плечах.

Интересный факт. Чтобы убить человека, достаточно одного солдата с винтовкой. Расстрельные команды создаются для того, чтобы никто из них не мучился потом оттого, что убил беззащитного человека. Да ещё и по чьему-то приказу. А так не совсем понятно, кто попал, а кто нет, и чья пуля лишила казнённого жизни.

Короче, коллективная ответственность не такая тяжёлая, как личная.

Интересные мысли в голову лезут. Всё-таки я побаиваюсь смерти, как ни крути.

Да и жаль бросать этот мир. Столько дел остались незаконченными. Главное, о чём я переживаю, так это о возвращении Бремзина. Сомневаюсь, что мои девчонки смогут справиться с этим ублюдком.

— Доброе утро, Ярослав, — резко прерывая разговор с судьёй, обращается ко мне Пётр Алексеевич.

— Для кого-то доброе, для кого-то не очень, ваше величество.

— Понимаю, — кивает император. — Хочешь что-нибудь сказать или сделать напоследок? Может, о чём-нибудь меня попросить?

— Не хочу, ваше императорское величество. Давайте приступим.

— Похвальная решимость! Что ж, тогда действуйте, — поворачивает он к судье.

Вениамин Григорьевич отдаёт приказы. Меня подводят к стене и собираются завязать глаза, но я только молча мотаю головой. На хрен эту повязку. Я всегда смотрел смерти в лицо, и сейчас тоже не собираюсь прятаться.

Соколовский выходит вперёд:

— Согласно вердикту верховного дворянского суда в лице благородных присяжных, Ярослав Романович Котов приговорён к расстрелу. Именем императора, привести приговор в исполнение!

Солдаты поднимают винтовки. Двенадцать дул, направленные на меня, выглядят словно бесстрастные глаза какого-то чудовища.

Секунду солдаты целятся, а потом следует залп. Только я его уже не слышу.

Знакомая бесконечная тьма, в которой я вишу, не в силах пошевелиться или даже что-нибудь сказать.

Из черноты раздаётся тяжёлый вздох, а следом голос Кота:

— Ну вот. Доигрался ты, Ярослав! Я ведь говорил, что не буду воскрешать тебя бесконечно. И так ты много моей силы забрал.

Да-да, понимаю. Не надо мне тут лекции читать.

— Что же, воскрешу тебя. Надеюсь, что получится решить вопрос. Потому что, признаюсь честно, не хочу тебя терять. Ну, пока.

На какое-то время я полностью пропадаю. Это похоже на сон, только очень глубокий. Наверное, именно так выглядит смерть.

Ну а потом я прихожу в себя на руках солдат. Они поднимают моё тело и куда-то тащат. Надо было видеть их лица, когда я вырвался из их рук и выпрямился.

— Всем здравствуйте, — улыбаюсь. — А вот и я.

— Какого… — у Соколовского сползает лицо.

Кречет несколько мгновений смотрит на меня, а потом громогласно смеётся.

— Здравствуй-здравствуй, Ярослав! Как же так получилось, что ты не умер?

— Могу рассказать при личной беседе, ваше императорское величество.

— Ха-ха! Ну что ж, давай поговорим. Отойдём в сторонку.

Осматриваю свой продырявленный в нескольких местах и покрытый кровью пиджак. Фигасе, кучно солдатики стреляют. Почти все попадания в район сердца.

Мы с императором отходим на приличное расстояние, а потом он поворачивается ко мне. Офигеть, какой высокий. Я тоже на рост не жалуюсь, но рядом с Петром Алексеевичем чувствую себя как Добрыня рядом с собой.

— Я переживал, что Кот не станет тебя воскрешать, — говорит Кречет. — Или что у тебя больше не осталось жизней.

Настаёт очередь моему лицу сползти, как у расплавленной восковой куклы.

— Откуда вы знаете?

— Я же император, сынок. Я очень много знаю, особенно о тех, кто мне интересен.

— Э-э… Сочту за комплимент, ваше величество.

Пётр Алексеевич кивает и говорит:

— Мне жаль, что так всё получилось. Но ты слишком вызывающе себя вёл, многим насолил и многие правила нарушил. Результат закономерный, как считаешь?

— Пожалуй, да, — вынужден согласиться я.

— Вот-вот. Но то, что я сказал в зале суда — чистая правда. Я считаю тебя достойным дворянином и потому очень рад, что мои ожидания оправдались. Теперь слушай, — император становится серьёзным.

Киваю и весь обращаюсь в слух.

— Я не могу вернуть тебе княжеский титул. Может, и хотел бы, но не могу. Это место займёт кто-то другой. Взамен я помилую тебя и спрячу подальше от глаз. Предлагаю тебе должность посла в Монголии. Слышал, там прячется один твой враг.

— Так и есть, ваше величество.

— Отлично. Думаю, у тебя будет возможность с ним разобраться. Кого действительно стоит казнить, так это герцога Бремзина. Слушай дальше.

Киваю.

— Через несколько лет, когда всё уляжется, я позволю тебе вернуться в Россию. И дам какой-нибудь титул. Может, баронство, а может, и графство. Посмотрим. Возможно, придётся сменить фамилию, но тебе же не привыкать? — усмехается император.

— Не хотелось бы, ваше величество. Мне нравится быть Котовым.

— Ладно, там посмотрим, — машет рукой Кречет. — Ты доволен моим решением?

— Не мог рассчитывать на большее, — кланяюсь я.

— Вот и славно. Продолжай служить на благо Родины, Ярослав. Надеюсь, что ещё услышу о твоих свершениях.

С этими словами император, не попрощавшись, уходит. А я стою, поражённый, даже не глядя ему вслед.

Люсиль появляется из ниоткуда и заключает меня в крепкие объятия. Она рыдает от счастья и пытается что-то сказать, но от слёз не может.

— Ярослав! Ярослав! — только и повторяет она.

— Знаю, знаю, пушистик мой, — глажу её по спине. На лице сияет улыбка, которую я не могу убрать. — Видишь, как всё здорово обернулось? А ты зря переживала. Ну что, готова отправляться в Монголию?

Люсиль