Плавящиеся Камни

Глава 5

— Даже после двух лет в этом надземном мире, я всё ещё люблю наблюдать за восходом солнца. — Луво тихо говорил с Розторн, когда я проснулась. — Это — дар, полученный мною от вас с Эвумэймэй и Браяром. Когда я находился в безопасности в своём горном теле, я не понимал великолепия рассвета.

Розторн объяснила:

— Необходимость совершать полуночные храмовые службы во славу богов Земли несколько портит моё восхищение восходом солнца. — Размежив веки, увидела, что Розторн наливала в таз воду для утреннего умывания. Она продолжила: — Большую часть времени я слишком усталая, чтобы оценить восход. Другое дело — когда я в пути.

Я глянула в окно. С тех пор, как Луво впервые поведал мне о своей любви к рассвету, я вспоминала все рассветы, которые я пропустила, когда жила в своей норе глубоко в каменных скалах Чаммура. Обычно я наблюдала за восходом вместе с ним. Сейчас я видела его со своей кровати. Небо было цвета розового кварца.

Сбросив с себя одеяло, я заметила, что Розторн уставилась на воду в тазу.

— Розторн? — спросила я. — Вода дрожит, так ведь? По ней идёт круговая рябь?

— Да. Прошлым вечером мой чай делал то же самое. Мёрртайд ничего не сказал, но я видела, как он пытался заставить свой чай прекратить двигаться. И потерпел неудачу. — Она посмотрела на меня: — Водный маг его ранга не смог заставить чашку воды прекратить дрожать, Эвви. Это… интересно.

— Как ты думаешь, что это значит? — поинтересовалась я. — Землетрясение?

Она покачала головой:

— Никакое из пережитых мною землетрясений не давало таких регулярных предупреждений. И не посылало такие приветы через воду. — Она вздохнула, и начала умываться.

Когда я присоединилась к Луво у окна, я увидела, что он смотрел не на восток, где холмы золотились вокруг круга солнца. Его головной нарост был повёрнут на север. Там, на западном крае Озера Хобин, стояла Гора Грэйс. Она была достаточно высокой, чтобы на её вершине был снег даже летом. Нижние её склоны были покрыты деревьями.

— Луво, а ты думаешь, что будет землетрясение? — спросила я у него. — Розторн говорит, что нет, а она много их пережила. А с тобой бывали землетрясения?

— Маленькие — множество. Большие? Лишь при рождении моей горы — меня — были землетрясения, и вулкан, который меня создал. Я знаю об этом потому, что мне рассказали другие горы, постарше. Хотя кое-что из того, что я чувствую, напоминает мне о моих самых ранних воспоминаниях. Ужас, огонь, я врываюсь в морозный воздух, когда тёплая земля выплёвывает меня наружу. Рост ввысь, поднятие в воздух, выше всего вокруг меня. Но я не знаю, являются ли эти воспоминания истинными, или лишь тем, что мне рассказали.

— Тогда что такое истинное воспоминание? — поинтересовалась я.

Луво начал расхаживать взад-вперёд по подоконнику. Я даже села на кровати — настолько я была ошарашена. Луво никогда не расхаживает. Он не из тех, кто расхаживает. Он из тех, кто стоит или сидит. Это новое для него расхаживание было медленным, но всё же… Я оглянулась на Розторн. Она остановилась на полпути, когда завязывала пояс своего одеяния. Как и я, она глазела на Луво.

— Я помню медленную жёсткость, начавшуюся на моей коже, и вросшую в мою плоть, превращая её из лавы в камень, — сказал он. — Я стал твёрдым и холодным. Я ощутил, как сформировались кристаллы и минералы. Жёсткость не прекращалась, принеся с собой неподвижность. Тишина. Безразличие. Оно приблизилось к моему сердцу. К той части меня, о которой ты думаешь как о Луво. — Его каменные ноги стукали по древесине. — Я должен был сделать свой первый выбор. Я мог позволить моего сердцу стать твёрдым и безмолвным, как и моё тело. Я мог видеть сны дни напролёт. Многие из нашего рода это выбирали, если только их не пробуждали великие события. Я также мог выбрать борьбу. Я знал, что борьба будет трудной и непрерывной. Проще быть неподвижным и видеть сны, передвигаться как я — сложнее. Но я хотел узнать больше о зелёных штуках, росших на моих боках. Я хотел увидеть воду, которая меняла форму моих склонов. Мне нужно было ощутить воздух, менявший меня. Я хотел встретить появившихся существ, таких как птиц — и тебя. Это были мои первые потребности. Эвумэймэй, Розторн, я не думал о моём рождении уже многие отрезки вашего времени. — Он остановился, и посмотрел на Гору Грэйс. — Я не знаю, почему это место заставляет меня думать об этом. Почему оно заставляет меня думать о боли.

Розторн подошла к окну, вытирая лицо:

— Ты хочешь вернуться на корабль, или в Спиральный Круг? Я могу это устроить, если здесь тебе неприятно. Я могу найти кого-то, кто отнесёт тебя…

Но Луво качал головой. Он уселся на задние лапы:

— Я хочу узнать, почему я ощущаю здесь всё это. И я не желаю оставлять Эвумэймэй. Ты — наставница, Розторн. Ты знаешь, что самые опасные ученики — это те, что обучены лишь наполовину.

— Ну, а мне это нравится! — Я упёрла руки в бёдра. Розторн тихо смеялась.

— Из-за движения земли ты можешь обнаружить себя в затруднительном положении, — сказал мой друг, гравий-выскочка. — Я должен присматривать за собой, и не дать тебе влипнуть в неприятности.

— Это не смешно, — воскликнула я.

Розторн по-прежнему смеялась надо мной.

— Конечно нет. — Она одарила меня озорной, очень озорной ухмылкой: — На завтрак иди одетой для езды. Нам предстоит очередной долгий день.

Азазэ тоже уже встала.

— Я всё для вас приготовила, — сказала она нам, когда мы заканчивали завтракать. — Ваши лошади осёдланы и ждут, и обед уложен. Джаят ждёт снаружи. Осуин придёт к вам позже. Ему сперва надо заняться своей собственной работой. Ваш Посвящённый Мёрртайд говорит, что спустится сразу, как только закончит завтракать.

Розторн сжала губы:

— Он завтракает у себя в комнате?

Когда она говорит таким тоном, я очень благодарна за то, что она говорит не обо мне.

— Я была также довольна. — Азазэ повторно наполнила чашку Розторн. — Он всё суетился из-за моих служанок. Таких мужчин лучше держать под замком, где они не могут мешать людям, занимающимся честным трудом.

Розторн закашлялась, а Азазэ пошла позаботиться о чём-то на кухне. Переведя дух, Розторн сказала:

— Я думаю, наша староста может управиться с Мёрртайдом.

Весть о том, что Суетяга отправится с нами, поубавила мой энтузиазм:

— А мне обязательно ехать, если едет Мёрртайд? Я тебе не нужна для осмотра растений или воды.

— Но ты нам понадобишься, когда мы двинемся выше в гору, на случай камнепадов. Да, ты едешь. Только подумай, Эвви. Ты могла бы сейчас быть в своей уютной кровати в Спиральном Круге, если бы не вышла из себя с теми мальчишками.

Я знала, что она заставит меня поехать:

— А ты разве поступила бы по-другому? Ты бы позволила тем мальчишкам третировать моих друзей?

— Это другое, — сказала мне Розторн. — Я — посвящённая-адепт. Когда я укорачиваю грубиянов, это называется «наглядный урок». И я знаю, когда остановиться. Ты — нет.

Терпеть не могу, когда она говорит то, с чем я не могу поспорить. Я доела завтрак, и пошла за её набором мага. Свой я оставила в комнате, в том числе мой каменный алфавит. Верхом я учить магию не смогу, это точно. Мёрртайд брюзжит, когда я вынимаю мои алфавитные камни в его присутствии. Он боится, что запасённая мною в них магия вырвется наружу.

Как Азазэ и сказала, Джаят ждал во дворе вместе с лошадями. Я лично поместила набор Розторн на её лошадь. Потом я повесила на седло впереди себя небольшой рюкзак, который носила на случай, если найду новые камни, и посадила Луво на него. Луво хотел всё видеть. К тому времени, как я была готова, Розторн и Мёрртайд уже собирались выезжать. Когда мы поехали вслед за Джаятом на восток по дороге через Мохэррин, солнце уже было высоко.

Днём мы лучше увидели деревню. Она находилась на внутреннем крае гигантской, пологой чаши, окружённой горами — или, по крайней мере, очень высокими холмами. Гора Грэйс среди них была королевой, возвышаясь над остальными. Озеро Хобин находилось там, где вода стекала в самую низкую точку чаши. По всему ободу были раскиданы пятна полей и фруктовых садов. Местность выглядела довольно процветающей, несмотря на землетрясения.

— Ты уже был в озере? — Розторн вытянула ногу, и коснулась Мёрртайда.

Он зыркнул на неё:

— Не был. Оно выглядит очень, очень холодным.

— Это талая вода, в большом количестве. — Джаят был слишком весёлым для столь раннего часа. — Если поплаваешь, сразу взбодришься.

— Я думала, что вы, из храма Воды, не обращаете внимание на температуру, — сказала Розторн. Не знаю, почему она постоянно мне говорила вести себя хорошо с Мёрртайдом. Сама она преследовала его как иголка прореху.

— А вы можете помолчать, пожалуйста? — Мёрртайд потёр себе лоб. — Я не слышу, как прелестные птички приветствуют гремящее солнце.

Дорога шла вдоль берега. Нам открывался чудесный вид Озера Хобин и всех птиц, что рыбачили и плавали в нём. Солнце превратило воду в яркое серебристое зеркало. Время от времени какая-то из рыб поднимала рябь, всплывая на поверхность, чтобы схватить насекомое. Я наполовину ожидала, что озеро покажет нам такую же странную рябь, какую мы с Розторн видели в нашей воде для умывания, и в чае. Но гладкость поверхности нарушали лишь животные. Даже ветер её не колебал. Воздух стоял неподвижно.

Наконец мы свернули на новую дорогу, прочь от озера. Она провела нас мимо нескольких из тех маленьких ферм.

— Это — дом Осуина. — Джаят провёл нас через расшатанные ворота. — Он первым из нас нашёл на своей земле мёртвые пятна.

На пороге главного здания стояла маленькая девочка, сосавшая большой палец. Ей было, наверное, шесть, смешанной расы, со светло-коричневой кожей, коричневыми волосами и вытянутыми карими глазами. Нос и подбородок у неё были острыми. Она была миленькой. Однако она нуждалась в одежде получше. Её платье было цвета масляного янтаря, но было с заплатками. Рукава были оторваны. Она стала глазеть на нес, выйдя во двор, чтобы ей было видно получше.

Из дома выбежала приходившая прошлым вечером за Осуином красивая девушка — Нори.

— Мэ́риэм, я же сказала, чтобы ты переоделась во что-нибудь из этой старой тряпки! — Она сгребла девочку за платье у неё на спине, потом зыркнула на нас: — Даже не думайте будить Осуина. Он ещё долго не ложился после полуночи, потому что одна из лошадей заболела, и нам нужно было заново сколотить стол для завтрака.

Я ощутила на себе чей-то взгляд, и посмотрела выше. За нами наблюдали лица мальчиков и девочек из верхних окон дома. Они были всех цветов: чёрные, белые, коричневые, и смешанные, как Мэриэм. Это, вестимо, были пиратские дети, которых взял к себе Осуин — дети, оставшиеся после того, как взрослых убили. Они были похожи на беспризорников, с которыми я была знакома в прошлом, пока Браяр меня не нашёл. У них были такие же настороженные лица, как у диких кошек.

— Посвящённым Розторн и Мёрртайду нужно увидеть пруд, Нори, — сказал Джаят. — Нам не обязательно для этого будить Осуина.

Нори хмуро посмотрела на всех нас:

— Здесь в округе полно мёртвых пятен. Почему бы вам не пойти совать свой нос в них?

— Потому что мы здесь. Мы не будем мешаться. — Джаят почти умолял Нори. Я задумалась, насколько давно он на неё запал. Он тихо произнёс: — Давай уже. Ты сама разбудишь Осуина, своим рычанием.

Девушка увела Мэриэм в дом. Джаят посмотрел на нас, и пожал плечами:

— Осуин говорит, что она смягчается, когда заботится о детях. Наверное, нужно хорошо её знать. Сюда. — Он повёл нас вокруг дома, вниз по вымощенной камнями тропинке, в рощу деревьев.

Я поравнялась с Джаятом:

— Я не понимаю. Почему ты нам всё показываешь, если вы и твой мастер — единственные маги в округе? Разве вы не понадобитесь где-нибудь, рано или поздно? Разве кто-от другой не может быть нам проводником, если Осуин недоступен?

Джаят покачал головой, заставив свои кудри упруго пружинить:

— Дело не просто в том, что растения и вода травятся. — Этим утром он выглядел старше. Может, ему просто не нравилось то, что он говорил или думал. — Слишком многие мёртвые пятна находятся в местах, где пролегают линии силы острова. — Он указал на грубый гранитный столбик у тропинки. Столбик доставал мне до бёдер. На вершине был вырезан символ Земли, круг с заключённым в него крестом.

Я видела их днём раньше, но была слишком занята поисками новых камней, чтобы обращать внимание. Я изучила столбик:

— Он наклонный. И в середине гранита — трещина. Сильная встряска расколет его прямо посередине. Вы плохо о нём заботитесь.

Джаят хмуро посмотрел на меня:

— Значит, мы его заменим. У нас они стоят через каждые десять ярдов, чтобы отмечать, где в округе находятся линии силы земли…

— А они все из камня? — По крайней мере, это было что-то по моей части. — Они все из гранита?

— А мне-то откуда знать? — Джаят, похоже, был не в духе. — Это просто камни, которые говорят нам, где можно почерпнуть силу земли, чтобы усилить наши заклинания. Именно так слабые маги, вроде Тахар и меня, могут быть полезны нашим соплеменникам…

Я попыталась нащупать линию силы, которая должна была проходить под треснувшим гранитным столбиком. Я не ощутила ничего. Я позволила моей магии стечь вниз через камни под ним. Там была какая-то шипучая сила, но ничего крупного. В этих тусклых кусках камня раньше была сила, превышавшая обычную. В находившемся там кварце звенело её эхо, но это было лишь эхо.

Я позволила моей магии погрузиться всё глубже и глубже. Я почувствовала гул, глубоко внизу. Он напомнил мне о том, как раньше ощущалась моя магия. Он звал меня. Он был похож на ребёнка, который хотел, чтобы я вышла с ним поиграть. Я пыталась дотянуться, пыталась ухватить это шипучее ощущение жизни…

А потом я упала с лошади.

Нельзя сказать, что этого не случалось раньше. Я начинаю гоняться за каким-нибудь огнём или треском в моих магических чувствах, и моё тело забывает, что надо удерживать поводья, или держать ноги в стременах. Моя лошадь не знает, что происходит, потому что я ей ничего не говорю, поэтому она делает то, что делают остальные лошади. В данном случае остальные лошади остановились на поляне с мёртвыми деревьями вокруг мёртвого пруда. Моя лошадь тоже остановилась, но внезапно, потому что она чуть не врезалась в лошадь Суетяги. Лошади Суетяги не понравилось, что моя подошла к ней так близко. Она повернула голову, и попыталась укусить мою лошадь. Моя лошадь попятилась, и топнула ногой — так сказал Джаят, когда отсмеялся. Топанье ногой тряхнуло меня достаточно сильно, чтобы я соскользнула с лошади вбок.

По крайней мере, моё тело знало, что делать, пусть моё внимание и было сосредоточено в другом месте. Я сгруппировалась, и кувыркнулась, как янджингский акробат.

Розторн ухватила меня прежде, чем я успела приземлиться в пруд. На этот раз мой воротник порвался. Я собиралась было возмутиться, когда она указала на воду.

Там плавала мёртвая рыба. У кромки воды лежали мёртвые животные. Чешуя у рыб была чем-то разъедена.

— Кислота. — Суетяга выглядел совершенно подавленным. — Эта вода превратилась в кислоту.

— Растения и деревья ею отравились. — Розторн оттащила меня от воды, и поставила на ноги. Я не стала возмущаться, только не после того, как увидела тех рыб. Я не хотела, чтобы у мои башмаки разъело прямо у меня на ногах. — Вот, Мёрртайд. Это не сточные воды, как ты думал.

— Ну, по крайней мере не здесь. Но в других местах это всё же может быть сток отходов в грунтовые воды. — Мёрртайд никогда не знает, когда надо сдаться.

— Эвумэймэй? — Луво каким-то образом остался на лошади, даже когда я упала. — Ты в порядке?

— Ничего. Пострадало только моё чувство собственного достоинства. Джаят, слушай, никто не мог здесь черпать силу земли. — Я встала. Розторн отпустила меня, убедившись, что я не упаду в отвратительно выглядевший коричневый пруд, в котором плавала мёртвая падаль. — Этих камней касалось что-то великое, но это было давно. Они шипят, но это всё остатки. Может, вы с Тахар Катуокер жевали всякие интересные листья. Шаманы в Кидао так делают, чтобы вообразить, будто они могут говорить с небом и лошадиными богами.

— Мы не учили тебя грубить.

Розторн произнесла это тоном «это твоё единственное предупреждение».

Я что, грубила? Я просто была честной, и хотела услышать прямой ответ — это разве грубость?

— Это-то я и пытался вам сказать. — Либо Джаят не был согласен с тем, что я грубила, или он был очень отходчивым. — Раньше мы могли взывать к силе глубин с помощью правильных заклинаний. Здешние маги делали это веками. Жилы вдоль этих троп так привыкли к этому использованию, что они почти отдают силу при касании. Но по крайней мере рядом с Мохэррином и озером они все ушли за пределы досягаемости. И если я не могу их достать, то мой мастер уж точно не может — я сильнее неё, хотя не знаю и четверти того, что знает она. Дальше вверх по тропе есть ещё плохие места. В одном из них есть пятно, где сила слишком близко к поверхности, и её слишком много.

Мёрртайд нахмурился:

— Что значит «слишком много»? Ты маг, тебе нужно научиться точнее докладывать о событиях. «Слишком много» — это едва ли точное описание.

Может, я неправильно оценила терпеливость Джаята. Он всё же нахмурился, глядя на Суетягу:

— Мастера Тахар позвали помочь женщине, у которой были трудные роды. Она живёт рядом с тем местом, о котором я упоминал. Тахар использовала то место силы с тех пор, как была моего возраста. Она собиралась спасти женщину и ребёнка с помощью заклинаний, которыми она пользовалась всю жизнь. Но в тот раз, когда она разместила заклинания, чтобы направлять силу, та затопила её магию и её контроль. Это было, было… — Он покачал головой. — Это была река, океан. Тахар убила бы обоих, если бы использовала эту силу. Вместо этого она пропустила её обратно через себя. А они всё равно погибли. Мастер Тахар слегла на две недели. А магию творить не могла целый месяц.

— Что могло вызвать такое? — спросила я у Розторн.

Она покачала головой:

— Есть самые разные причины. Земные линии — часть природы. Они — непростой источник силы для академических магов, которым нужна добавка. Слишком многое может пойти не так. — Она хмуро глянула на Джаята.

Он пожал плечами:

— Ты — посвящённая из храма Спирального Круга. Тебе легко говорить. Уверен, тебе в жизни никогда не приходилось прибегать к источникам силы помимо себя самой.

— А вот в этом ты ошибаешься, — сказала Розторн. — Я всё время черпаю силу из зелёного мира.

— Потому что зелёный мир — ты, и ты — зелёный мир, — ответил Джаят. — Нам с Мастером Тахар не так повезло. Жизнь наших людей зависит от нашей помощи, Посвящённая Розторн. Вы с Посвящённым-Адептом Мёрртайдом уедете, когда решите нашу проблему.

— Конечно. — Мёрртайд фыркнул, будто это от Джаята плохо пахло, а не от воды с мёртвыми существами в ней. — Едва ли вы можете ожидать, что мы останемся здесь. Наше время и навыки требуются и в других местах.

— Ну, Мохэррину требуются время и навыки Тахан. Ей уже за восемьдесят. Она нуждается в любой помощи, которую только может получить. — Джаят даже не выглядел сердитым, когда говорил. Я сержусь просто от вида Мёрртайда, когда он так фыркает. — Так что мы делаем то, что должны, чтобы удовлетворить потребности деревни, поскольку мы — единственные маги в округе. Если выполнение нашей работы требует черпание силы из жил, как это делали маги до нас, то едва ли вы можете винить нас в использовании тех инструментов, которые есть у нас под рукой.

— Только вот здесь нет ничего, кроме холодной земли и камней, которые что-то помнят, — напомнила я Джаяту. — Я могу протянуться вниз на полмили, и там нет ничего, кроме призрачного шипения.

— Я могу дотянуться даже глубже, — объявил Луво.

Судя по тому, как Джаят дёрнулся, он уже забыл, что Луво ехал на моём седле. Я задумалась, почему Луво всегда действовал так медленно. Разве он не понимал, что жизнь проносилась мимо него?

Луво продолжил говорить. Медленно и лениво:

— Под землёй нет трещины, хотя раньше она здесь, возможно, и была. Часть скальных поверхностей в миле на запад разрублена, будто кто-то их срезал. Будто раньше они были маленькими плоскостями разлома в земле. Но этот срез больше не наблюдается. Вы могли бы достать до силы в плоскостях под толстым покровом земли с тем же успехом, с каким я мог бы взлететь.

Мёрртайд хмыкнул:

— Несуществующие плоскости разлома — это всё очень хорошо, но я так понимаю, что наша маленькая экскурсия-инспекция приведёт нас сегодня на гору. Поболтаете о камнях в другое время. Поехали.

— Нет. — Розторн указала на большую, покрытую коричневыми иголками сосну на той стороне пруда. Сосна кренилась, наполовину выкорчеванная из мягкой земли.

— Это — угроза. Она требует нашего внимания.

— Ты ведь конечно не ожидаешь, что я возьму топор, и срублю её, — раздражённо сказал ей Суетяга.

— Осуин сказал, что он срубит её, — крикнул Джаят Розторн вслед.

Она уже шла вокруг пруда:

— Он взял себе детей, которых бросили пираты. Азазэ мне об этом рассказала. У него сейчас хватает забот. Я справлюсь.

Джаят повернул свою лошадь:

— Я знаю, где Осуин держит свою пилу.

Я положила ладонь ему на плечо:

— Ей очень не понравится, если ты срежешь сосну. Она хочет устроить дереву должное погребение.

Он хмуро на меня посмотрел. Джаят не понимал, но ему хватило ума остановиться, и посмотреть, что произойдёт. Я взяла Луво, и прижала к груди.

— «Но мы же можем чем-то помочь, верно?» — спросила я через наши соединённые магии.

Мы с Луво смешали нашу силу, и позволили ей погрузиться в землю. Мы плыли под прудом, от камня к камню. Я дёргалась от ожога, который эта вода оставляла на каждом из камней, через которые мы проходили. Даже через фут грязи между нами и самим прудом мы чувствовали в нём кислоту.

— «Его отравил какой-то злой маг, или что-то такое?» — спросила я.

— «Не было здесь никаких магов, Эвумэймэй», — сказал мне Луво.

Вопрос закрыт. Когда Луво что-то утверждал, то он знал, о чём говорил. Я не знаю, как он всё понимал, но понимание у него было. Он говорит, что я тоже буду всё знать, через несколько тысяч лет. Я не могу заставить его увидеть, что я столько не проживу. Это заставляет меня гадать, не знает ли он что-то мне недоступное.

Впереди сияло белое пламя магии Розторн. Она вонзила лозы своей силы в какую-то тенистую штуковину. Нити расходились в стороны от неё, заполняя очертания кренящегося дерева. Они стали тянуть, медленно и неуклюже, пытаясь передвинуть мёртвые корни.

Мы с Луво вошли в камни вокруг и под деревом. Там Луво замер. Я почувствовала, как мы выгнулись, будто Луво надулся от нашей магии. На нас с Луво накатила волна прохлады извне. Это была невидимая сила, заполнявшая землю, взывающая к детям железа в окружавшем нас камне. Железо в пирите, гематите, и хризолите, даже крупинки железа не крупнее булавочных головок в граните вокруг нас — все они зашевелились подобно разбуженным пчёлам.

Камни не любят двигаться. Тем не менее, поставленные перед выбором между тягой железа к этой колоссальной силе и борьбой с рыхлой почвой, чтобы остаться на месте, камни предпочли отодвинуться от корней дерева. Мы с Луво также потянули их прочь от Розторн, чтобы её не сбило с ног.

Не поддерживаемое никакими камнями, дерево медленно опустилось на землю. Мы с Луво очень вежливо поблагодарили призвавшую железо силу земли. Потом Луво какое-то время поговорил с ней. У меня немного кружилась голова, поэтому я вернулась в своё тело одна, и прислонилась к моей лошади.

Когда смогла, я выпила воды, и съела грушу, потом огляделась. Розторн произносила молитвы Зелёному Человеку над мёртвой сосной и другими мёртвыми деревьями. Мёрртайд, ворча, что ему следует хоть чем-то заняться, набрал воды из пруда, пока ждал. Он стал творить над ней заклинания, чтобы увидеть, что с ней было не так.

Лицо Джаята было покрыто потом.

— Что это было? — прошептал он, когда увидел мою адресованную ему улыбку. — Что-то прошло через меня. Оно исходило от вас с Луво. Я… я не знал, где — верх, а где — низ, где находится деревня, где гора или озеро…

— В мире есть вещи поважнее этой деревни и озера. — Мёрртайд был явно не в духе. Может, он был так же чувствителен к больной воде, как Розторн — к больным растениям. — Даже такой полуобученный мужлан, как ты, должен это понимать.

Я набирала в грудь воздуха, готовясь преподать Суетяге урок хороших манер, но Луво вернулся из разговора с великой силой. Он встал передо мной. Я попридержала его, а он заговорил своим гремящим горным голосом:

— Уважай мага в его землях, человек. Ты ничего не знаешь о том, что Джаятин вложил в это место. Ты не знаешь о преданности и жертвах, которые он и его мастера дали этому озеру, этой деревне, этой горе. Ты гордишься своей учёностью. Но вместо этого тебе следует стыдиться, ибо страх мешает тебе заниматься истинным трудом, и мешает твоему истинному посвящению. У тебя нет для этого смелости. У тебя нет души, чтобы понять тех, чьё достоинство всегда будет значительнее твоего.

Лицо Мёрртайда приобрело мертвенно-бледный цвет. Он пустил свою лошадь рысью вверх по тропе, прочь от нас.

Розторн подошла к нам.

— Луво, напомни мне, чтобы я никогда тебя не злила. Тем не менее, ты это очень здорово проделал. — Она забралась в седло своей лошади, и посмотрела на Джаята: — Я надеюсь, что Мёрртайд поехал в правильном направлении.

Джаят утёр с лица пот, и кивнул. Его тёмные щёки были покрыты румянцем. Он отпил воды.

— Я не думаю, что я был этого достоин, Мастер Луво.

— Я на тысячи лет старше тебя, Джаятин. Я знаю, чего ты заслуживаешь.