Пляшущий с клинком

Глава 1

Есть такие летние дни, когда стоит жара, которая бывает, когда на небе нет ни одного облака. В такие дни хочется сесть в тени и лениво потягивать что-нибудь холодное. Этот день был как раз из таких. Рыночный торговцы до вечера закрыли лотки и разошлись по корчмам, неправдоподобно жаловаться на вялую торговлю и грабительские налоги, на хулиганистого вида беспризорников, что все норовят стащить с прилавка какую-либо мелочевку, да на стражу, что монеты за спокойствие берет, а работать не хочет. Стража также не стремилась выходить на улицу, много не походишь по жаре в стеганом поддоспешнике, а в стальной кирасе тем паче. Да что там говорить, даже мухи предпочитали сидеть тихо до вечерней прохлады. Лишь редкие прохожие появлялись на улицах, но и они вскоре прятались в тень. Город замирал до сумерек.

Это и удивительно для столицы всех Южных баронств, в которой все оставшееся время, даже ночью, движение не прекращается никогда. В порту загружаются и разгружаются летающий корабли, что все называли дирижаблями, в Академии снуют студиозы и преподаватели, в мануфактурах стучат молотки, скрипят пилы, ножи, поются песни на Алых улицах*, слышится смех, брань и крики.

В непримечательный, можно сказать обыденный день, молодой рыжеволосый мужчина сидел в полуподвальном зале корчмы, потягивал холодный напиток, которым всегда славилась столица, сделанный из местного мягкого и сочного, но при этом до ужаса кислого фрукта, который внешним видом очень походил на персик, смотрел на спаг в ножнах, что лежал на столе, и думал.

Внимательный наблюдатель мог заметить запонку с алым камнем на левом рукаве у мужчины, что означала принадлежность к списку мастеров-фехтовальщиков. Алый камень значил, что разумный – Пляшущий с клинком. Такие рыжие волосы встречались у горцев с востока, только темные глаза были скорее атрибутом людей с равнин, а значит, что мужчина был из предгорий, где часто можно увидеть смесь кровей.

Ветеран битвы при Перешейке*, бывший сотник, что служил на границе с Империей, а ныне просто корчмарь Валир, что являлся также владельцем заведения, был очень наблюдательным и сразу заприметил этого посетителя. Удивил Валира, необычный выбор оружия предгорника.

Коренные жители гор, впрочем, как и предгорий и иногда равнин, предпочитали длинные мечи, рассы, либо секиры на древке под хват двумя руками. Расс переводился как секач, и его предназначением было рубить противников на куски. Да даже стиль боя горцев строился на яростной атаке.

А рыжий был вооружен южнобаронским спагом. Легким, тонким и узким, с корзинчатой гардой, которым редко какой воин умел пользоваться. Ведь им не рубили, а больше кололи и резали, да и применялся он не в клановых или уличных свалках, не в строю, а при дворах на дуэлях.

Спаг использовали аристократы, а они не забредали в его корчму, не тот уровень. Да и не был парень похож на благородного.

Решив выяснить, что ж за парень забрел в его заведение, да и, чего скрывать, развеять скуку, он сходил в погреб, среди бочек отыскал пару неплохих кувшинов с вином и, захватив один, отправился к столику.

** ** **

Я сидел в какой-то корчме и размышлял, дернул же меня Однорукий согласить на предложение того пьяного сынка барона. Знал же, что дело не чисто, но все равно влез. Эх, уж больно много денег предлагал этот ушлепок. В чем же дело, спросите вы, что же заставило меня предаваться печали?

Дуэль. Я согласился участвовать в дуэли от имени баронета Дерхада. Выйти за него на ристалище за семь десятков монет золотом.

Этот баронет имел неосторожность высказаться об умственных способностях, иными словами назвать дураком барона Вудрода, который славиться своими доходными лесопилками. Естественно после такого барон швырнул в лицо наглеца перчаткой.

А через день до паренька дошли слухи, что Вудрод не пожелал сражаться сам и нанял бретера. Не горя желанием умирать, Дерхад нашел меня. Только этот засранец не сказал, что вывел противника из себя настолько, что тот раскошелился и нанял не сопляка из стражи, который никогда меч в руки не брал, чаще дубьем орудовал, и даже не ветерана, что что-то мог показать в поединке, а Танцующего.

И если бы только это, то можно было бы откупиться золотом и даже при проигрыше остаться живым. Но не в этот раз. Нанял барон шевалье Лив’ета, по прозвищу Мясник. Этот принципиально никого не отпускает живым, оправдывая свои зверства над противником тем, что так он остужает излишне горячие головы.

А мне победить его будет почти невозможно. Пусть я давно уже Пляшущий с клинком, но против этого мастера моих навыков точно будет маловато. Как у крестьянина с дрыном против панцирного пехотинца. Слишком велика разница в навыках.

– Чего печалишься, плясун? – спросил подошедший корчмарь, ставя кувшин с вином па стол и косясь на меч.

Я посмотрел на него, догадываясь, о чем будет следующий вопрос.

– Учитель был из ваших, вот и научил, что сам мог, – ответил я прежде, чем прозвучал вопрос.

Корчмарь хохотнул и сел напротив.

– Что, часто спрашивают? – задал он вопрос, все еще улыбаясь в усы.

– Очень.

Он хмыкнул:

– Нечасто увидишь вашего брата да с чем-то полегче секача, – помолчав, он спросил, – и чего ты такой печальный?

Я подумал, и, решив, что хуже не будет, рассказал.

– И сбежать ты не можешь, потому что? – задумчиво протянул Валир.

Я скривился, вспоминая, что накануне, отметив закрытый Контракт, сразу согласился на новый.

Контракт – подарок от одного из давно ушедших Богов, особая рунная печать, в какой-то мере рабское ярмо, знак Гильдии. Носивший на себе печать Контракта был тем, с кем активнее всего работали, ведь как удобно, заключил соглашение и все, уверен, что работа будет выполнена. Надевший ярмо не мог нарушить условия, иначе его ждала смерть.

Задрав рукав рубашки, я продемонстрировал предплечье левой руки, на котором была выбита татуировка руны, стилизованной под меч. Знак, что я получил в Гильдии наемников. Достаточно проговорить условия, согласиться выполнять работу и все, обратной дороги уже нет.

– И сражаться ты этим будешь, – кивнув на спаг, спросил он?

– Другого нет, – огрызнулся я.

– Да не горячись ты, – по-доброму усмехнулся старик. – Вот что скажу, видел я этого Мясника в деле, серьезный малый. Могу байку рассказать, из, – он хмыкнул, – прошлой жизни.

Я вопросительно поднял бровь.

– Был у меня десятник, головастый парень, сам не смог даже плясуном стать, не хватало ему чего-то, однако как-то раз он Танцующего остановил. В бою на Перешейке.

– Врешь, – спокойно сказал я.

– Вру, – согласился он, – не сам он его убил. Танцующий на куче тел стоял и продолжал отбиваться. Болтами был истыкан, как еж иголками, а все сражался. Нам приказ дали, наступать, а перед нами этот с мечом вертится. Только выбора не было, вот и поперли в атаку. Тот троих положил, прежде чем на десятника кинулся. Тот дрался отменно, – помолчав, старик продолжил, – четыре удара отбил, а потом Мастер его клинком ткнул. Тот вперед рванул, насадился до гарды, а там, – он махнул рукой и замолчал, не закончив.

В тишине мы допили кувшин, и корчмарь стал собираться. Я бросил на стол монету и вышел на улицу. Наступил вечер, солнце спряталось за Академию и больше не разогревало мостовые и дома. Вдохнув еще горячий воздух, что за ночь немного остынет и принесет свежее утро, я неспешно отправился на окраину, где снимал небольшую комнатку в доходном доме.

** ** **

Солнце, жгущее в плечи и спину, вызывало раздражение, заставляло потеть еще больше, мешало думать. Гул голосов на трибунах арены вызывал желание поскорее уйти отсюда, спрятаться в тень и тишину. Трижды сломанный нос со свистом втягивал воздух, губы и рот пересохли, хотелось воды и тишины. Но он знал, это не закончиться быстро. Сначала бой, потом поздравление и только потом вода. А в тишину он попадет не раньше вечера.

Однорукий вас всех забери. Для него бои на смерть, на грани, уже стали рутинной работой. Он лучший гладиатор, боец, что может дать зрелищное сражение. Не лучший воин, но известнейший. По крайней мере в столице.

Для себя он давно уже решил, этот поединок будет последним. Он достаточно сражался и проливал кровь, свое состояние для безбедной старости заработал. Остался эта пляска, что принесет ему почти две сотни золотом, а также по прикидкам столько же от ставки и все, он уедет на море, на самый юг Баронств. Купит дом, наймет молоденьких служанок и проведет оставшиеся полжизни в пьянстве, разврате и веселье. Только этот бой.

Дали сигнал. Его противник выходит на песок. Вот только что происходит? Почему он не видит его лица? И как бы не всматривался, он видит лишь глаза. Глаза, в которых виден огонек азарта. А затем слышит насмешливый голос:

– Ну что, Мясник, станцуем?

А потом лишь тихое шуршание песка, блеск и шелест стали, звон, а затем только острая боль в груди…

Шевалье Оранат Лив’ет, открыл глаза и часто задышал. Кошмар. Опять кошмар. Сейчас ночь, а это лишь сон. Безднов сон преследовал его уже на протяжении пяти лет и никак не хотел проходить. Сейчас он не мог вспомнить ничего, ни походки или голоса того насмешливого ублюдка, ни цвета глаз, ни меча, которым ему проткнули сердце во сне. В кошмаре. Он застонал и, встав с кровати, поплелся в погреб. Нужно вино, чтобы забыться.

Первое время он шарахался от любого, кто мог быть его противником, чувствовал животный ужас, но постепенно все прошло, осталось лишь опасение и стойкое нежелание сражаться, не посмотрев противнику в глаза. Выглядит смешно, что он, лучший гладиатор, известнейший бретер, боится увидеть насмешку в свой адрес. Лучше не искушать Судьбу.

Открыв бутылку и сделав несколько глотков, он выдохнул. Стало полегче. В конце концов, последний бой, уже через три недели и все, море. Вдруг он вздрогнул, и поскорее пригубил бутылку, схватившись за то место, где во сне была дыра от меча.

В том кошмаре тоже был последний бой… но нет, нет, тот плясун не тот, из сна. Он уже видел своего противника. Черные настолько, что в сумерках не видно зрачка, глаза предгорника скрывали скорее удивление и настороженность, хотя это и сложно было разглядеть. Это не он.

Скрип половицы за спиной заставил его прыгнуть вперед, бросая недопитую бутылку на звук, в полете разворачиваясь и прикладывая руку к бедру, где обычно висел его верный палаш. Вот только меча не было, что заставило его похолодеть. А затем он выругался, понял, что это всего лишь служанка, что встала, услышав шум, а сейчас прижимала руки к лицу, куда попал импровизированный снаряд. Рявкнул на нее:

– Чего встала, дура? – и, не слушая ее лепетания, подошел и отвесил оплеуху, – пошла вон отсюда, дрянь, пока жива.

Взяв вторую бутылку, он отправился досыпать зная, что следующие несколько ночей пройдут спокойно, а потом это закончиться. Он знал, не будет страха смерти на арене, не будет снов. Так сказал мозгоправ, которому пришлось отвалить гору золота. Осталось лишь три недели и все закончиться. Только этот бой.

** ** **

Я открыл глаза и сразу же застонал. Голова болела, как будто накануне я выпил Дулуского самогона, знаменитого пойла серокожих*, которое могут пить только совсем отчаявшиеся люди. Что вообще намешал корчмарь в то вино… Почему же так плохо…

Встав, я поплелся на улицу. Выйдя на крыльцо, я к своей радости заметил, что небо затянуто тучами, а значит не будет жары, только дождь. Хотя дожди в баронствах редкость, но если начинались, то лили долго и сильно. Но не в столице. Не имею ни малейшего понятия как, но рунисты смогли сотворить настоящее чудо. Они оградить город от любых сильных осадков. Суть была в том, что, если начинался ливень, он шел не больше нескольких колоколов, а затем начинал расходится по всей округе.

Засунул голову в бочку, стало полегче, но раздражение никуда не делось. Одевшись и застегнув запонку, я подвесил спаг, вышел на улицу и пошел в сторону корчмы.

В заведении Валира еще не было, за стойкой стояла молодая женщина, скорее всего служанка, так что мой интерес, что же мы пили вчера, придется отложить на неопределенный срок, она точно не знает, ту бутылку он из своих запасов вроде брал. Заказав завтрак и получив кружку пива, я окинул взглядом помещение. Ничего интересного не было, обычные завсегдатаи. Хотя нет, в углу сидит какой-то парень и пристально меня разглядывает, хотя по виду и не скажешь. Вся его внешность была не очень приметной, даже можно сказать, обычной. Глаз не цеплялся. Я бы его и не заметил, если бы не почувствовал направленный на меня взгляд. Тут служанка принесла завтрак, и я отвлекся на нее, а когда она ушла, и я бросил взгляд на стол, за которым сидел безликий парень, то обнаружил, что там пусто.

Решив не обращать внимание, я приступил к завтраку. Мясо с овощами было приготовлено достаточно хорошо, чтобы я не отвлекался ни на что другое. Закончив с едой, я принялся неторопливо потягивать пиво, выло гоняя мысли в голове и прикидывая, чем бы заняться сейчас.

– Остар Стилгор, верно?

Я поднял взгляд, рядом с моим столом стоял крепко сбитый, высокий мужчина неопределенного возраста, одетый в черный костюм. На его висках уже были видны седые волосы, лицо в морщинах, однако создавалось впечатление еще крепкого человека. На бедре у него висел меч-игла, что чаще называют просто иглой, в богато украшенных ножнах, но при этом рукоять была вполне обычная, без камней и позолоты. Явно рабочий инструмент.

– У меня нет желания принимать заказы, как и развлекать вас беседой. Подите прочь, – сказав это, я продолжил пить.

Однако мой собеседник сел напротив меня и, отмахнувшись от разносчицы, продолжил:

– Меня зовут парграф Уборов. Я один из сотников безопасности короны. Мне известно, что через три недели, точнее, уже через двадцать дней, у вас состоится дуэль с шевалье Лив’етом. Также мне известно, что шансов у вас на победу не то чтобы много. Однако, мы можем помочь друг другу, – он улыбнулся, – заключим Контракт, и ваш бой отложат на неопределенный срок. У королевского Контракта приоритет выше, так что вы успеете подготовить и, к тому же, получите приличную сумму.

Я прищурился и сказал:

– Зачем я нужен короне? Да и времени на подготовку будет мало, против такого мастера мне не выстоять. И куда тратить деньги, мертвецу они не очень нужны?

– Пока вы живы, – заметил он и продолжил, – к примеру, вы сможете нанять другого бойца. Вы уцелеете, а за вас сразиться другой мастер. Что скажите?

– Заманчивое предложение, – я действительно так считал, – вот только что мне придется сделать? – Пока не узнаю, хотя бы примерное задание, не соглашусь ни на что. Да и потом подумаю. Все-таки дело дурно пахнет, с делами короны не бывает все просто.

– Ваша задача будет проста, доставить, – он запнулся, но быстро продолжил, – посылку. От кого и куда, узнаете, если согласитесь на работу. Но могу заверить, что ничего невыполнимого.

– Почему вы обратились ко мне, а не к Крылатым, или просто не послали гонца, или передали с караваном?

– А мы и обратились, но, к сожалению, слишком многие знают, что посылка будет отправлена, поэтому мы пытаемся создать как можно больше сложностей для тех, кто попытается ее захватить. Но решить вам нужно прямо сейчас, у меня не будет времени искать вас снова.

Я, кивнув, задумался, риск довольно велик, но какая собственно разница, мне через три недели на ристалище выходить, где я с гарантией сдохну, как свинья на скотобойне. Они знают, что у меня по большому счету нет выбора и решили таким образом свои дела решить и не напрягаться с оплатой, ведь я, в их глазах, покойник, который по недоразумению еще дышит. Что ж, мы еще спляшем.

– Я согласен, где расписаться кровью? – сказал я, натягивая на лицо кривую усмешку.

Собеседник проигнорировал мою попытку пошутить, встал и, надев шляпу, сказал:

– Завтра с рассветом будьте в таверне «Очаг», что на северном въезде в город, там у корчмаря попросите проводить вас в комнату с бочками, там получите остальные инструкции. Заодно и закрепим Контракт. Доброго вечера.

Собеседник уже давно ушел, я все еще сидел и размышлял, куда же меня втягивают. Так ничего и не решив, я, понимая, что все равно не засну, заказал себе еще выпивки.

** ** **

Клоп стоял в переулке, опиравшись на стену, вдыхал ночной воздух столицы, в котором чувствовались запахи ванили и скошенной травы, а также нотки гнили и кисловатый запах браги, что исходил из питейного заведения напротив. На самом деле, Клопу уже до Бездны надоело тут стоять, но был дан приказ от Тима, главаря их шайки, нарушать который не хотело. Жизнь дороже.

Он караулил предгорника, которому назначили встречу с ножом. Откуда атаман получил эту наводку, Клоп не знал, да и если бы мог узнать, то отказался бы от этой сомнительной чести. Явно было то, что предгорник тут не нужен, а Тим обещал выплатить каждому из подельников по две золотые монеты, что было почти две с половиной сотни серебром. Да на эти деньги он, Клоп, сможет как простой горожанин жить полгода, не рискуя нарваться на стражу, либо, что вероятнее, на нож в спину от «товарищей».

Правда мужчина понимал, что все спустит за неделю. В конце концов, жить спокойно это не про него. Да и скоро будут открыты приемы ставок на будущие бои, сначала собак, а потом и людей. Вот там действительно можно сделать состояние. Поговаривают, что Попрыгунчик так и сделал состояние, правда, хе-хе, допрыгался уже к вечеру. Но полдня он был богат, как сам король. Король улицы, конечно же.

Но вот дверь корчмы открылась и в проеме показался силуэт человека. Клоп напрягся, но через мгновение досадливо сплюнул, это был не их клиент. Так бы он не отказался от дополнительной монеты, все же, обобрать пьяного не сложно. Но все потом, сначала дело, а не то Тим шкуру спустит. Буквально. Этот не терпел непослушание и был скор на расправу. Как еще не подобрал под себя несколько улиц, с такими-то амбициями и нравом, Клоп не понимал.

Когда время приближалось ко второму колоколу, из таверны, пошатываясь, вышел молодой мужчина. Он был очевидно пьян. Клоп ухмыльнулся, радуясь, что даже нож не придется пачкать, можно сзади подойти и обставить, как будто тот заснул спьяну и в луже захлебнулся, как раз и дождь прошел. Да, так и сделает.

Как только мужчина отошел на достаточное расстояние, из переулка выскользнула тень и, стараясь не попадать в пятна света, что образовались под столбами с рунными камнями, пошла следом.

Далеко правда мужчина не ушел. Дойдя до дома, что находился в конце улицы, он зашел внутрь. Клоп сначала хотел сунуться следом, но вдруг остановился и заскрежетал зубами.

Это был доходный дом какой-то вдовы, фамилию которой мужчина не мог запомнить уже давно. Муж этой женщины и старший сын погибли на границе, во время стычки с Империей, а у младшего прорезался талант руниста. И свой талант он активно применял везде, на косяке двери была нацарапана руна, как и возле окон.

Если он попытается как-то пройти или пролезть, раздастся такой вой, что даже мертвые проснуться. Но Тим ясно выразился, предгорник не должен дожить до утра. И что же делать?

На его счастье, пока он решал, то ли рискнуть и попытаться вломиться, то ли бежать за Тимом, дверь отворилась и из дома вышел клиент. Вышел он с сумкой за плечами и, поправив ремни, пошел в сторону северных ворот. Вот тут-то настроение Клопа окончательно поднялось. Возле северного входа располагалась их база, пошарпанная конура, где они бандой любили собираться.

На самом деле это был крепкий каменный дом, что стоял там уже лет пятьдесят и был построен еще при позапрошлом Бароне, но из-за того, что его никто не отапливал и не ремонтировал, назвать этот шедевр архитектуры никак иначе, чем конурой бандит не мог.

Клоп шел неспешно за рыжим и думал, что было бы неплохо дождаться моста, что идет через Вонючку, и там разобраться с ним, а тело скинуть в реку. До утра, скорее всего, его уже вынесет из города, а там точно не найдут.

Вдруг что-то зацепило опытного головореза. Почему он решил выкинуть тело? Ведь обставить несчастный случай собирался. Где-то малую свечу он пытался понять, что его смущает в ситуации, а потом понял. Его смущала походка рыжего.

Пьяный человек так не ходит. Этот шел уверенно, не шатаясь, будто был трезв или почти трезв. Бандит стал вспоминать, и по всему выходило, что, когда рыжий выходил из дома, его еще пошатывало, но за полколокола тот пришел в себя. Ладно, они уже колокол идут от выхода из корчмы, свежий воздух действует? Возможно… За колокол протрезветь? Невозможно. Значит был недостаточно пьян? Бандит стал прикидывать эту мысль и так, и эдак, но не складывалось. Он точно помнил, что рыжий еле шел из корчмы. Но тут его взгляд зацепился за мост, к которому они приближались и все мысли вылетели из головы, занятые другими.

Он смотрел на фигуры, что стояли на другой половине моста. Там стояли Тим и еще пара ребят из их шайки, должно быть, они справились со своими целями и… А почему они тут стоят среди ночи? Неужели, все их цели шли к северным воротам? Это куда они вляпались? Чей заказ выполняют, что столько народу стремиться в одну сторону? Может свалить пока не поздно и сказать, что упустил этого?

Он не успел, Тим заметил его. Заметил, сопоставил то, что он идет за предгорником и решил помочь. Что-то коротко сказал ребятам и, ухмыльнувшись и поправив оружие на поясе, неспешно побрел наперерез рыжему.

Клоп вздохнул, будучи не был глупым человеком, все же занимал достаточно высокое положение в банде, главную идею главаря раскусил быстро. Кто-то отвлекает, а кто-то подходит со спины и либо оглушает, либо решает все более радикально, как в этом случае. Тим заговорил с рыжеволосым, а Клоп, подходя сзади, бесшумно вынул дубинку, окованную на конце железом, коротко размахнулся и засадил предгорнику по голове. Тот стал заваливаться вперед.

На самом краю сознания билась мысль, и Клоп попытался за нее зацепиться, что ему, на удивление, удалось. Глаза головореза стали расширяться от осознания.

Он не успел ударить. Безднов предгорник стал заваливаться вперед за мгновение до удара.

А дальше события понеслись со скоростью снаряда, пущенного из баллисты. Мужчина, еще мгновение назад падающий вперед, с поистине змеиной грацией сбросил сумку с плеча, схватился за рукоять спага и, разворачиваясь, нанес широкий сильный удар. Шею обожгло болью, брызнула кровь, выпустив дубину из рук и схватив собственное рассеченное горло Клоп упал на задницу, опершись спиной на парапет. Все что ему осталось, это наблюдать за боем и считать последние мгновения своей жизнь.

Он видел, как Тим дал команду ребятам убить дикаря, вот только в следующее мгновение мечник, уже не казавшийся никому пьяным, нанес колющий удар в лицо главарю шайки. Тим не был бы главарем, если бы не был достаточно силен и ловок, и вместо того, чтобы пробить его голову, клинок лишь успел выколоть глаз. Взревев, он выдернул палаш из ножен и атаковал предгорника.

Еще никогда Клоп не видел столь филигранной работы клинком. Мастер меча отбивался от троих человек одновременно и, мало что отбивался, успевал наносить ответные удары. Все трое уже получили как минимум по легкому ранению, а мечник лишь по голове со спины от самого Клопа. А дальше бандиту показалось, что глаза рыжего сверкнули, как будто он что-то понял, что-то недоступное больше никому. Рванув вперед и отбив один из неумелых выпадов, тот схватил за руку зазевавшегося бандита и, шагнув в сторону и нанеся удар головой в лицо, развернул его, подставляя под удары головорезов, что оборвали его жизнь. Меньше, чем через удар сердца второй бандит подавился сталью. Спаг вошел из его шеи, перерубив позвонки.

В этот момент Тим развернулся и побежал. Главарь сбегает? Клоп был в шоке, даже умирая, он помыслить не мог о таком. Атаман имел в его глазах непререкаемый авторитет. Жесткий, порой жестокий маньяк, что всегда держал слово, пусть иногда предпочитая вместо выполнения обещания просто прирезать человека, если тот был не достоин выполнения обещания. Но не сбежать. А тут бежал.

Клоп понял, дело оказалось гнилое от самого основания, их не предупреждали о таком. Мастер клинка не тот противник, против кого смогут выстоять обычные уличные горлорезы. В это мгновение умирающий мужчина пришел в такую ярость, что его перестало волновать даже собственное рассеченное горло. Он всеми фибрами своей черной души захотел, чтобы этот мерзавец, эта двуличная сволочь, что никогда не беспокоилась о цене, которою простые парни платили на улицах, что забирала себе большую половину награбленного, что готова была продать каждого, в угоду своим планам, сдохла. Он готов был душу отдать Однорукому, лишь бы Тим не ушел от смерти, а в то, что этот мечник ее мог подарить, он не сомневался.

Словно услышав его мысли, предгорник левой рукой выхватил длинный узкий толстый нож, что до этого висел у него на поясе и, размахнувшись, метнул в след убегающему атаману.

Последнее, что увидел умирающий Клоп, был лежащий в тридцати шагах от него Тим.

** ** **

Я остановился и часто задышал, стараясь унять бьющееся сердце. Это было близко. Лишь чудом смог уклониться от первого удара по голове, почувствовал намерение, услышал, как будто пение флейты. Дальше не сложно, вот только не верится, что это была спланированная засада. Скорее всего, я далеко не единственный, кто двигался в том направлении.

Глянув на реку, в лунном свете увидел мерно уплывающее тело. Видно тому бедняге повезло чуть меньше.

Скинув сумку с плеча и порывшись в ней, я достал выстиранный кусок ткани и небольшую стеклянную бутылку, в которой плескалась красноватая жидкость. Смочив тряпку, я приложил ее к затылку и зашипел от рези.

Безднов ублюдок рассек мне голову. Удивительно, что череп цел. Я ухмыльнулся, вспоминая, как наставник говорил, что я настолько твердолобый, что он моей головы отскакивают даже такие вещи как знания. В чем-то он был прав конечно. Почувствовав, что резь становится меньше я повторно смочил тряпку, приложил к голове и аккуратно сделал повязку.

Настой кровавой незабудки отлично заживлял раны, возможно даже шрама не останется, но пару дней придется делать примочки. Убрав настой в сумку я уже спокойно продолжил путь. Солнце наполовину показалось из-за горизонта и скоро начнут просыпаться мастеровые.

Таверна «Очаг» представляла собой большое трехэтажное каменно-деревянное здание, чьи первые два этажа были из камня. С одной стороны, оно примыкало к стене, что окружала город, с другой к конюшне. Удобно, что могу сказать, все заезжие через северные ворота неизменно должны пройти мимо.

Зайдя в зал на первом этаже, я осмотрелся, подмечая, что зал почти пуст. Слишком рано для мастеровых, слишком поздно для ночных гуляк. Только редкие посетители, что собрались с рассветом покинуть город. Корчмаря также не было, поэтому я спокойно сел за стойку и стал ждать. крепкий, не старый еще мужчина появился, когда я уже в третий раз осматривал обстановку. Смотря на него, я осознал, это кто угодно, но не корчмарь. Слишком его движения были плавными и тихими. Я бы поставил на работника плаща и кинжала, что было весьма вероятно, зная куда и зачем я пришел.

– Чего тебе, парень? – задал он вопрос, пока я его разглядывал.

– Да горло промочить охота, отведи меня к бочкам, посмотрю, что есть и сам выберу, – ответил я, соблюдая легенду.

Он хмыкнул:

– Ну пойдем, коль не шутишь.

Развернувшись, он пошел к двери, что была за стойкой. Я последовал за ним. Пройдя коридор, мы оказались в холодном помещении с большим количеством полок, на которых лежали сыры и курки хлеба, овощи, стояли кувшины со всевозможным наполнением, под потолком висело огромное чисто разнообразных копченостей. Не задерживаясь, он повел меня в конец кладовой и остановился у стены. Указав на люк на полу, он сказал:

– Спускаешься вниз и идешь по туннелю до развилки, затем налево и шагов через триста будет лестница вверх, там все расскажут.

После он развернулся и не прощаясь ушел. Я вздохнул и взялся за крышку люка. Спустившись я понял, что мне не дали ни факела, ни рунного камня, так что пришлось идти практически в полной темноте. Чтобы не упасть я шел, не торопясь, и постоянно касался рукой стены. В момент, когда рука перестала ощущать стену, я повернул налево. Идя в полной темноте у меня складывалось впечатление, что тоннель немного закручивается, забирая в сторону, и это оказалось правдой, потому что люк, из отверстия которого падал свет я заметит только когда подошел к нему почти вплотную.

Под лестницей я простоял свечу, привыкая к свету и пытаясь понять, есть ли кто-то сверху. Так и не придя ни к какому решению я стал медленно взбираться наверх. Люк вел в довольно маленькую комнату, которая, скорее всего, выполняла роль некой промежуточной зоны. Кроме люка в полу я заметил также массивную дверь с другой стороны помещения. Подойдя, я прислушался. Так и есть, слышится речь, но разобрать слов невозможно.

Вздохнув, я встал сбоку от проема и потянул ручку на себя. Не хотелось бы получить болт в грудь от тех, кто внутри, только потому, что слишком резко появлюсь. Возможно, это паранойя, но она пару раз спасала мне жизнь.

Как только я распахнул дверь, разговоры стихли. Послышался легкий шелест извлекаемых из ножен клинков. Кто-то крикнул:

– Кто там? Как попал сюда?

– Через комнату с бочками пришел, а кто, – я усмехнулся, – иди и посмотри.

– Остар Стилгор, я полагаю, – раздался голос парграфа.

Я, поняв, что стоять за дверью смысла больше нет, вошел во вторую комнату. Она представляла из себя большое подвальное помещение, неярко освещенное рунными камнями. В центре, вплотную друг к другу, стояло два больших стола. За одним из них сидел мой наниматель и перебирал бумаги. Помимо него в помещении присутствовали еще девять человек, семь мужчин и две женщины, два тролля, орк полукровка и псоглавец.

Увидев последнего, я непроизвольно поморщился. Никогда не любил это собачье племя, больше животные, чем разумные существа. Нет, в городах они еще вели себя нормально, но если в одиночку встретишь компанию таких на тракте, то можно хвататься за спаг и резать их без жалости, они все равно нападут первые. Заметив мою гримасу, псоглавец ощерился пастью клыков. Решив не нарываться на конфликт, я отошел в другую часть помещения.

Через какое-то время одна из наемниц не выдержала:

– Долго еще мы будем ждать объяснений? – довольно раздраженно спросила она.

– Еще четыре человека, либо полколокола, – последовал спокойный ответ.

– Трое, – сразу поправил его я, и продолжил, заметив вопросительный взгляд, – как минимум одного отправили на встречу с Создателем на северном мосту.

– Двоих, – раздалось от двери у меня за спиной. Там стоял низкий парень со слегка сероватой кожей, наверняка имеет кого-то из троллей в родне. Задорная улыбка, крючковатый, явно когда-то сломанный нос и маленький арбалет на правом бедре, на левом висел короткий меч. Тем временем он продолжил:

– Ждем последнего и можешь рассказывать, для чего же была собрана такая необычная команда, – обратился к парграфу он.

После он подошел ко мне и хлопнув по плечу сказал:

– Я подошел к развязке, так что видел, как ты скакал. Впечатляет. Артур, – представился он, протягивая ладонь.

– Остар, – представился и я, пожимая руку.

– Тебе стоит почаще оглядываться, я за тобой всю дорогу шел, а ты меня не заметил даже.

На это я лишь пожал плечами, не став никак комментировать.

– А чего в тишине сидим? – продолжил неугомонный стрелок, – давайте я пока спою, а?

– Боюсь прирезать тебя придется, – сказал один из наемников, что обладал сильно посеченным лицом.

– А ты не бойся, – рассмеялся мой новый знакомый, – что ж, раз никто не против, то послушайте песню про дикого кота, что сказки рассказывает да случайных путников усыпляет и убивает.

И он запел. Сказать, что это было ужасно, не сказать ничего. Даже тролли больше милосердия проявляют к пленным, а уж они славятся как раз своей жестокостью. Хотя, через какое-то время, заметив пакостную улыбку троллей, я осмотрелся и сам чуть не захохотал. Псоглавцев все не любят, но если остальные морщились, но могли терпеть вопли Артура, то псоглавец, обладающий изначально более острым слухом, не знал куда деваться и чуть ли не поскуливал.

В конце концов, не дождавшись прихода последнего члена нашей шайки, или не выдержав пение присутствующего, к чему я склонялся больше, парграф, привлекая наше внимание, поднялся.

– Сначала вы все дадите клятвы, а только потом получите всю остальную информацию, – сказал Уборов и вынул из сумки плоский белый камень со сложной рунной печатью, положил на него ладонь, а после посмотрел на нас и продолжил, – вы обязуетесь никому не рассказывать о том, что услышите от меня сегодня вечером в этой комнате следующие пять лет. Клянетесь ли вы?

Пожав плечами, я согласился. Я давал и более жесткие клятвы раньше. Как только с этим было покончено, мой уже несомненный наниматель продолжил:

– Кто будет не согласен с работой, могут пройти в следующую комнату. Из нее вы не услышите ничего и через несколько колоколов вас всех отпустят. Теперь о деле. Я собрал вас всех здесь, чтобы вы доставили посылку. Признаюсь, немного слукавил, когда объяснял впервые. Вы должны не доставить посылку от меня кому-то, а как раз наоборот. Существует артефакт, корона Талареи, в легендах говорится, что она позволяет владельцу обрести могущество, но это всего лишь легенды, – сделав паузу и выпив воды, он продолжил, – на самом деле это просто реликвия, однако она всегда принадлежала семье Верховного барона. Еще три века назад данная реликвия находилась столице, но во время Итильского восстания она была похищена. На сегодняшний день нам известно, что она находится в восточной провинции Империи, у рунистов Шинийской академии.

Послышались смешки, я тоже улыбнулся. По слухам, сама по себе Шинийская академия представляет собой непреступную крепость, даже если речь не пойдет о краже, просто помощь с транспортировкой, задача архиопасная. Как можно украсть то, что тщательно охраняется, из места, в котором очень настороженно относятся к чужакам? Не знаю, за какие деньги бы согласился на такую авантюру. Однако сейчас пытаюсь спасти свою жизнь, так что вариантов не много.

Тем временем, парграф дождался, пока смешки смолкнул и продолжил свою речь:

– Ваша миссия – украсть корону и доставить ее мне. Время у вас есть только до дня осеннего равноденствия.

Алые улицы – улицы с расположенными на них борделями.

Перешеек – название узкого участка суши, что практически соединяет северный и южный континенты.

Серокожий – людское название расы троллей. Их так прозвали за отличительный, каменный, цвет кожи.