По мостовой из звёзд

Через тернии души

Тупая, ноющая боль в висках, неприятный запах крови и рвоты, щекочущий ноздри. Он сидел под деревом и думал. Снова всплыли в памяти глаза старосты, полные вины и страха, перед тем как тот закрыл дверь. А ведь они наверняка думали, что и волки пришли по его вине, разве он не появился одновременно с ними? А может, это действительно было так, что он мог знать? Но ему нужно было вернуться к этим людям. Единственная зацепка в этом мире, то, что должно привести его к цели. Только… как ему вернутся? Ящер что-то ободряюще прощелкал, и Саша горько улыбнулся, проведя рукой по жесткой шкуре.

— Даже если вы все будете говорить, что я не виноват… я всегда буду знать. Может быть, действительно стоит возвратиться домой?

Клык выдал короткую трель.

— Даже тебя мне не обмануть, да? Ты прав, я не смогу вернутся… Теперь — тем более…

Его нашел Пан. Охотнику ничего не стоило найти мальчика в лесу по следам. И когда Саша увидел охотника, идущего по лесу к нему, он поднялся ему навстречу, и в глазах его была уверенность. Идти вперед, искать несмотря ни на что. И он пошел. Он вернулся с охотником в деревню.

Пан был на охоте, когда хорхи напали на деревню. Он застал жителей, когда они уже похоронили погибших и собирали пожитки. И почему-то он разыскал и вернул мальчика обратно в деревню. Саша видел, что теперь жители боятся его. Да, у него был ящер, и это заставляло людей думать — не было ли это божественным вмешательством? Но… добро или зло, какая людям разница? Крестоносцы или отряды карателей — от несущих смерть не ждут жизни.

Мальчик был рядом, смотрел на суету, смотрел, как люди привычно ругаются, спорят, грузят вещи на потрепанные временем крестьянские телеги. Дети в одних рубашках, бестолково снующие в общей суете, женщины в пестрых платьях, горюющие о потере нажитого, мужчины, подгоняющие быков… Стоило ему подойти ближе и люди молча расходились, со страхом в глазах.

Саша постирал одежду у реки, помог Пану погрузить его вещи. И несколько часов спустя их повозка тронулась в путь. Основная масса жителей уже отправилась вперед по дороге, а они, начав собираться позже всех, и уходили последними. Саша от этого ощущал облегчение. Сидя на ворохе шкур, между двух массивных сундуков, он смотрел на удалявшиеся дома. Прекрасный край девственных лесов, край, где люди еще не успели вспахать и засеять окрестные поля. Край, с которым он был едва знаком и которому так или иначе успел принести столько горя.

У мальчика снова на глазах заблестели слезы, когда он вспомнил о том, как навестил могилы погибших перед выездом. Их похоронили недалеко от деревни, холмики земли с пятью камнями на каждом. Четыре — как основание и один — сверху. Семью старосты похоронили отдельно от остальных, точно также, положив камни на могилы, но — отдельно. И он помнил как со смешанным чувством вины и робости подходил к ним. Помнил и свое обещание разобраться с тем, что здесь происходит, доказать хотя бы то, что он не имеет отношения к волкам. Доказать хотя бы самому себе. Он не сказал больше ничего и не положил на могилы цветов, слишком подавленным он чувствовал себя. Он ушел, опустив голову. Ушел, зная, что могил, вырытых подальше от остальных, было три.