По мостовой из звёзд

Люди

Сколько он провалялся, борясь с неизвестной болезнью, Саша не знал. В один день он проснулся и понял, что жар спал, а бессилие ушло. Он полежал, глядя в бревенчатый потолок и прислушиваясь к ощущениям. Саша чувствовал слабость. Но в целом все говорило о том, что он готов действовать. И не просто готов — тело просило этого. Он аккуратно пощупал бок. Ребра уже срослись и почти не болели.

«Сколько же я пробыл без сознания?» — подумал он.

Сейчас Саша лежал раздетый, на куче шкур, укрытый такими же шкурами незнакомых ему зверей. А поверх шкур, к своему удивлению, Саша обнаружил ящера, который смотрел на него и трещал.

— О, ящерка. Похоже, ты рад меня видеть. — Слова давались с усилием — во рту пересохло, и язык ворочался с трудом. Саша облизнул потрескавшиеся губы и закончил мысль — Я тебя тоже рад видеть, Клык. Еще бы знать, где я.

Саша приподнялся на локте и огляделся. Он находился в деревянном бревенчатом доме. Пол был покрыт грубым настилом из досок. Саша лежал на глиняной печи. Печь покоилась на основании, выложенном из камней. Ни трубы, ни дымохода не было видно.

Дверь нашлась рядом с печью, она почему-то находилась в полуметре над полом. Напротив печи расположился стол, а вдоль стен — лавки. Вдоль стен также пристроились полки, на них нашло себе место множество самых разных предметов. От охотничьих инструментов до домашней утвари. Те стены, у схода которых стоял стол, имели два небольших незастекленных оконца.

Еще в доме обнаружилась пара деревянных сундуков у стены, а на стенах висели шкуры животных. Хотя было ясно, что в этом доме живет охотник, никаких голов на стенах Саша не обнаружил. Только над дверью висели чьи-то рога.

— Развитие здесь течет медленнее, по сравнению с твоим миром. У них тот же уровень, что был в твоем мире около тысячи лет назад.

— То есть средневековье?

— Я не так много знаю про ваш мир, чтобы сравнивать. Может и так.

Саша поискал глазами свои вещи. Рюкзак стоял на лавке рядом, обувь под ней. Штанов, футболки и белья видно не было. Он подумал, что будет плохо, если спасшие его люди их вдруг выкинули.

Пока Саша разглядывал небогатое убранство приютившего его дома, в жилище вошла женщина. На вид ей было около сорока. Среднего роста, черноволосая, кареглазая, она была одета в простое домотканое платье. Ее лицо восточного типа было испещрено сетью морщин.

Увидев, что Саша пытается встать, женщина торопливо подошла к нему, что-то повторяя на своем языке. Она положила руки ему на плечи и мягко опустила назад на шкуры. Жестами она показала, что мальчику надо лежать. Затем женщина направилась к печи и вернулась оттуда с деревянной миской, в которой было что-то налито. Видно было, что она приготовила ее заранее.

В миске оказался мясной бульон. Саша даже не думал, насколько он голоден, пока не оказался один на один с полной чашкой мясного бульона. С невиданной скоростью он заработал ложкой.

Когда женщина вошла в дом, ящер никуда не убежал, теперь он молча сидел на животе у Саши и наблюдал за гостьей. А гостья все это время странно косилась на ящера. И Саша заметил, что она смотрела на ящера не удивленно или с опаской… а как будто с благоговением. Когда Саша поел, женщина помыла за ним посуду и снова куда-то ушла, перед уходом повторив ему жестами, что надо лежать.

— Они считают ящеров священными, — сказал вдруг Ворон. — Когда я говорил, что это будет иметь больше проблем, я был неправ. Его можно использовать, но тебе нужно узнать больше.

Пока ее не было, Саша подмечал все, что видел за последнее время. Весь вид охотника, особенно отсутствие огнестрельного оружия, и вид его жилища, говорили Саше о том, что он попал в мир, в котором технология была в зачаточном состоянии. Какое же здесь могло быть лекарство? Туда ли он попал? С другой стороны эти странные животные и растения… Ящер, которому поклоняются люди… Как это понять? А ведь Саша даже не знал языка.

— Как я найду лекарство, если я не знаю их языка?

— Я могу помочь тебе с этим. Слушай больше, что они говорят. И я смогу затем обучить тебя основам. Хотя бы простейшие мысли ты сможешь выразить. Но на это всё равно уйдет много времени.

— То есть мне нельзя будет останавливаться, чтобы изучить язык… Придется объясняться так.

Женщина вернулась не одна. С ней в дом вошел высокий, крепко сбитый мужчина, одетый в такие же, как у охотника, простые тканые штаны и такое же платье. Но его платье было длиннее, и незатейливый узор красной нитью шел чуть выше подола платья и на краях рукавов. Он также носил длинную бороду, скрывавшую нижнюю часть лица, в ней пробивались редкие седые волосы. Саша решил, что это местный староста.

Они общались жестами. Староста ничего не объяснял. Он только спрашивал и слушал, иногда кивая, то ли подтверждая сказанное, то ли своим мыслям. Он спросил про земли, в которых родился мальчик. И тот отвечал, что родился в стране, что далеко за лесами и полями. Что их народ немногочисленнен и живет рыбалкой и охотой. Но враги сожгли его дом. Они пришли из степей, верхом на низкорослых и крепких зверях, имевших копыта и мчавшихся быстрее ветра. Одетые в звериные шкуры они убивали их стрелами и короткими кривыми мечами. Тогда они сожгли его дом и убили мать.

И его народ бежал. Они уходили лесами, но враги преследовали их и убивали. Однажды безлунной ночью, когда их оставалось совсем мало, враги ворвались в спящий лагерь, и поднялась паника. Он смог убежать, но в хаосе потерял отца. Они шли в эти земли, и если отец выжил, то должен будет ждать его в самом крупном селении этих краев.

Он придумывал на ходу. Конечно, он не мог сказать правду, его бы не поняли. Но поверят ему или нет, теперь эту историю придется повторять еще не раз.

А староста слушал мальчишку, рассказывавшего историю без блеска в глаза и азарта. И когда мальчик говорил о том, что должен найти отца, мужчина чувствовал, что тот скрывает от него часть правды. Но годы тяжелой жизни научили его видеть горе. И, словно в небе, глубоко в глазах мальчишки бушевала буря. Каков бы ни был путь мальчика, не его право вмешиваться в это. Конечно, пока это напрямую не касалось того, что было важно для деревни.

Край этот изобиловал густыми лиственными и вечнозелеными хвойными лесами, перемежавшимися со степями. На севере расползлись болота и топи, за которыми начинались совсем непроходимые чащобы. А на юге, за лесом начинались степи, переходившие в пустыню. Эта земля жаркого лета и морозной зимы, и люди здесь жили соответствующие. Здесь выживали только крепкие телом и духом, те, кто ежедневным трудом вырывал у земли право на жизнь.

Расположилось поселение у русла небольшой речушки. Шла речка из леса, текла через поля, и терялась где-то в болотах. Люди здесь жили, в основном, земледелием. Пришедшие когда-то с запада они засеяли зерном поля, развели скот, но и охотой да рыбалкой занимались. Эта деревушка была самым восточным поселением их народа. Охотник тут жил только один — Пан, нашедший Сашу. Только он жил тем, что ездил в расположившийся на северо-западе крупный город продавать шкуры. Остальные мужчины ходили на охоту редко и скорее ради забавы да мяса. Правитель у них был наподобие древнерусского князя. Жил в городе, держал дружину, взимал дань с крестьян, посылая сборщиков по деревням.

Дома в деревне были бедные, все деревянные, сложенные из бревен. На треть закопанные в землю, они напоминали Саше норы. Дома не имели труб, и дым выходил через небольшие оконца. Ни стекла, ни бычьих пузырей в них не было, окна были маленькими, и их было мало, они закрывались в холода дощечками. Дома были скудно освещены. Но они были теплыми, пол был покрыт половинками бревен — леса вокруг позволяли не экономить.

Обо всем этом Саша узнал за те три дня, что он жил в деревне. Его приютил Пан — жил он один, места хватало. Саша помогал ему по дому, пришлось также помогать туши зверей разделывать и изготавливать кожу для местной обуви. Но это не доставляло ему неудобств. Он привык к самостоятельности. Людям, привыкшим работать с бумажками и зарабатывать, продавая слова, это наверняка показалось бы неприятным… Саше, наоборот, казалось, что именно это — то чем должен заниматься мужчина.

Привыкшему к запаху и шуму современного мегаполиса мальчику казалось необычным царившее в деревне спокойствие и некая неторопливость, сквозившая буквально в каждом движении местных жителей. Казалось, что люди здесь, имея множество времени, которое они не могли потратить на телевизор и интернет, умели его по-настоящему ценить.

А еще запах в необычайно чистом воздухе. Нет, не запахи человеческого селения. Другой — прелая листва в лесу и едва уловимая сырость близлежащей реки. Но больше всего Саше нравился запах спелых колосьев, который приносил теплый ветер с полей. Здесь хотелось жить, не возвращаясь к грязи переполненного людьми мира.

Однако Саше нельзя было задерживаться, отдыхать. И он не сидел без дела. Даже не зная языка, он узнал, что местные в город ездили редко. Когда они нашли Сашу в лесу, а затем, когда Пан нашел в лесу тела волков, они послали гонца в город. Они говорили, что это лесной народ, который правитель когда то согнал с этих земель, теперь возвращается.

Но Саше повезло — намечался религиозный праздник, в городе должны были пройти торги. В деревне собирались отправить в город две подводы с добром на продажу да обмен в городе на необходимые товары. Он упросил их взять его с собой, и вот, завтра они должны были выезжать.

Лошадей здесь Саша не видел, в повозки запрягали похожих на быков крепких рогатых животных. Но если они еще были похожи на быков — то все остальные местные животные — ничуть. Вместо кур держали небольших, размером с кошку, грызунов, очень толстых и непривередливых. Они были похожи на бесхвостых бобров. А шерсть для пряжи местные стригли с почти таких же небольших животных. Абсолютно апатичные, размером с кролика, они сильно обрастали шерстью и так же как кролики быстро плодились. Разве что были не грызунами, а травоядными.

Саша вышел из избы и взглянул на выпрыгнувшего следом за ним ящера. Священное животное, кто бы мог подумать? Когда он болел, за ними ухаживала жена старосты. Умудренная жизнью женщина, она хотела забрать его тогда в дом старосты — большой и просторный он вмещал многочисленную семью главы селения, но с легкостью мог принять гостей. Однако тогда Пан указал старосте на ящера, пояснив, что он следует за мальчишкой. И тот согласился что ящер, а вместе с ним и мальчишка, должны остаться у Пана, знавшего как ухаживать за зверьми. А жене его пришлось днем сидеть с пришельцем — не раз ее даже ночью поднимали, когда мальчику становилось хуже.

Но Саша так и не смог выяснить, почему ящер так важен для них. Мешало незнание языка. Он лишь узнал, что это связано с их богом, статуэтка которого стояла в каждом доме. Их бога звали Пальд, и когда Саше Пан впервые показал его статуэтку, он подумал, что Пальд очень похож на индийских многоруких богов. Но приглядевшись, понял, что это не так. Это было не одно существо, имевшее множество рук. Это были четыре человека стоявшие друг к другу спинами, каждый глядел на свою сторону света.

Первым из них был Воин. Он сжимал в правой руке меч, а другой рукой он обнимал за талию Мать. Мать удерживала правой рукой младенца, сосущего ее грудь. Левой рукой она поддерживала за руку Мудреца. Старец держал в правой руке книгу, левой протянув счеты Торговцу. Торговец держал на ладони правой руки монеты и левую руку, в которой держал мешочек с монетами, протянул Воину. А у ног Пальда лежал тот самый шестилапый ящер. Местные звали их Ласчи.

Саша услышал крики местной детворы и оторвался от размышлений. В деревне делать было решительно нечего, и он частенько ходил к реке или недалеко в лес, прогуляться. Вот и сейчас он, было, хотел сходить искупаться. Но увидел как к реке с шумом и смехом отправились несколько местных детей и подростков. Купаться сразу расхотелось. Не то чтобы они к нему плохо относились или он к ним, но за то время, что он здесь пробыл, он так и не смог завести знакомых своего возраста. Даже если бы он мог понимать их язык. Всё равно слишком странным он им казался, косо на него смотрели, на его одежду, вещи… Это бы вызывало у них только любопытство, если бы не ящер. Вместо этого они старались держаться от него подальше. Да и чувства эти были в основном взаимными — слишком разными они были.

Но прогуляться Саша решил в любом случае. Он оправил лямки рюкзака — здесь теперь отдыхал Клык, когда уставал от беготни. Устроив рюкзак, который теперь приходилось всюду носить с собой, Саша дал волю ногам.

Мимо приземистых срубов, на треть закопанных в землю, почерневших от времени. Мимо покосившихся плетней, по проходившей посреди деревни колее, которую местные называли улицей, он направился в лес.