По мостовой из звёзд

Ключ ко всем дверям

Чаще всего, в полубессознательном состоянии, он бредил. Иногда он приходил в сознание и видел людей, ухаживавших за ним. Но никогда он не мог заснуть. Вместо этого он каждый раз попадал во Тьму.

Ворон сидел на ветке огромного дерева, невысокого, но раскидистого. Тьма создавала странные эффекты, и даже в густой листве Ворон выделялся на любом расстоянии. Саша точно знал, что если отойти ещё дальше — он сможет различить черное пятно.

— Почему ты не предупредил меня? Тогда с волком, потом с ящером, а затем ещё и с охотником!

Резко пронесся ветер. Будто кто-то огромный дунул на игрушечное дерево. Некоторые листья унеслись вслед за сильным порывом, а птица на ветке слегка поежилась. Но ответила насмешливо.

— Я не обязан следить за всем, что вокруг тебя, Скиталец. Наш договор был таков — я даю тебе знания, ты даешь мне возможность наблюдать. Я совсем не обязан сообщать тебе о каждой опасности.

И вдруг Сашу ударило в спину что-то огромное, опрокинув на живот. Когда мальчик упал, пол исчез, и он резко развернулся назад, больше не прижатый к нему. На него смотрела клыкастая пасть огромного седого зверя. Всего мгновение желтые глаза висели перед лицом застывшего мальчика, а затем зверь исчез.

— Но я всегда могу ответить на вопросы, которые ты мне задашь, Скиталец. — закончил Ворон, склонив голову на бок.

— Но я могу умереть! — Настаивал Саша.

Ворон лишь усмехнулся и произнес:

— Это будет твоей проблемой.

— Ворон, ты много знаешь?

— Практически ничего. Но и тех знаний, что у меня есть, хватило бы на пару твоих жизней.

Бесшумно вокруг Скитальца возникали длинные ряды огромных полок, заставленных книгами. Они сдвигались, образуя невероятных размеров библиотеку. И разом рухнули, разлетевшись миллионами страниц. Библиотека удалялась от Скитальца все дальше и теперь казалась лишь небольшим белым облачком.

— Просто массив информации, — добавил Ворон.

— То есть, это все-таки значит, что ты много знаешь? — Теперь в Сашином голосе сквозило сомнение. Но он сам вряд ли смог бы ответить — почему.

— Чем больше ты знаешь, тем больше ты понимаешь, сколь многого ты не знаешь. Я могу много познавать, знать — нет.

Саша увидел человека. В звериной шкуре, закрепленной на бедрах, он стоял спиной к Скитальцу. Он был грязен и неопрятен, сальные волосы на голове спутались, кожа груба и покрыта мозолями. Но это был человек, и он смотрел на небо, задрав голову вверх.

— Древние люди вашего мира не знали что такое звезды. Для них это были просто огни в вышине. Так?

— Так, — согласился Скиталец, глядя на спину незнакомца.

— Но они желали знать, почему эти огни там горят и для чего.

Из Тьмы появился ребенок. Обнаженный, он подошел к незнакомцу и, встав рядом, что-то спросил у отца. Отец показывал ему рукой на горящие во мраке огни и оба завороженно глядели ввысь.

— Одни удовлетворились словами о том, что так задумал их Творец Вселенной. А другие начали искать способы узнать. Изобрели телескопы, наблюдали и делали вычисления. Угадай, что они получили в итоге?

Незнакомец и ребенок исчезли, растворившись во Тьме.

— Они узнали, что звезды это миллионы других Солнц?

— Нет, Скиталец. У них стало еще больше вопросов. Кто создал их и зачем — эти вопросы остались. Но появились новые — они видели другие планеты и возник вопрос — а есть ли там жизнь?

Перед Скитальцем возникали десятки астрономов. Они глядели на небо в свои телескопы, большие и малые, современные и совсем простые. И спорили, кричали, ругались…

— И почему в итоге Солнце и планеты образуют систему? А если звезды — это тысячи других Солнц, то может быть это какая-то огромная система? Имеют ли другие звезды планеты?

Перед Сашиным взором проносилось множество картин. Люди сгорали на кострах, воевали, тянули руки к одинокой красной планете, взывая к богу войны. Они все также спорили, чертили карты, отправляя в море десятки кораблей, и строили огромные комплексы. В единой и неутолимой жажде познания.

— И множество других вопросов. И отвечая на них, они получали взамен все новые. Много ли знали древние люди о звездах по сравнению с теми, кому телескопы позволили заглянуть за границу небесного купола?

— Мало, конечно.

— А много ли знали взглянувшие в телескопы по сравнению со знаниями ученых твоего мира сейчас?

— Мало. Кажется, я понял теперь.

— Так вот представь, что есть другие миры. И там люди, и не менее развитые существа, знают еще больше.

Перед Скитальцем проносились тени странных существ. Маленьких и больших, ужасных и прекрасных… Но ни одного ему не удавалось рассмотреть, под его взглядом они размывались еще больше.

— Но все равно количество вопросов растет. Представь, сколько их откроется в будущем — их число бесконечно. И, кроме того, ответы на эти вопросы — знания. Их тоже бесконечное количество. Разве кто-то из живущих может сказать, что знает много, если существует такая бездна ответов на еще даже не заданные вопросы?

— Но… Какой тогда смысл в накоплении знаний?

— Свобода.

И с этим словом, к звездам, из темноты, взмыли тысячи огромных космических кораблей. Сотни самолетов срывались с места, и невозможные машины вгрызались в глубины земли, двигаясь к недрам. Он видел живые машины и сотни людей, уходивших в иные миры, видел йогов, медитирующих под палящим солнцем и тончайшую сеть нейронных сигналов, в глубине которой возникали города и планеты. И только приглядевшись, Скиталец заметил одинокую фигуру. Странное создание протянуло ладонь вперед и сдувало с нее чудесные картины. Только Саша обратил на нее внимание, как фигура повернулась к нему, сделала шаг в его сторону и исчезла.

— Все связано, — продолжил Ворон. — Ответственность определяется знаниями, а свобода определяется тем, какую ответственность ты готов взять за свою жизнь, за свои действия. Чем больше ответственность — тем большая свобода выбора у тебя есть.

— Как… например, у правителя?

— Да. Он многое обязан и многое может. Он может совершить многие действия.

Саша почувствовал харизму человека, стоявшего рядом, слева. Образ… Человек не мог заметить мальчика, но Саша мог видеть, как этот лидер с голубыми глазами яростно вещал с трибуны. И сотни всматривались и вслушивались, впиваясь в каждое слово.

— Но ты должен быть готов к результатам, — сказал мужчина с мраком в глазницах и круглыми очками на носу.

Саша заметил его только теперь. Мужчина стоял по левую руку от человека с голубыми глазами.

— Если ты боишься взять на себя ответственность, получить результат, то ты и действие совершить не сможешь.

Сашин собеседник взглянул на лидера. Лидера, выполнявшего свои обещания, одного из немногих честных политиков. Человека, создававшего замок из песка…

— Ты ограничиваешь сам себя, — продолжил Ворон, поправив очки, пока человек между ними держал свою речь. — Но не по своему выбору, а из-за страха. И опять же, если ответственность — это готовность получить результаты своих действий, то ты должен знать эти результаты.

…замок, который он затопил кровью. Величие, купленное ненавистью. А люди на площади вскидывали кулаки вверх… Они покупали надежду, ценою отчаяния. Урок для человечества. Урок гораздо более глубокий, нежели то, что лежит на поверхности.

«И лучше быть без надежды, но быть человеком», вдруг понял Саша смысл когда-то услышанной фразы.

— Вот цена свободы, — говорил Ворон, не обращая больше внимания ни на площадь, ни на человека рядом. — Ответственность и знания. Чем больше знаний, тем точнее ты можешь моделировать то, что будет. Знания дают тебе возможность увидеть, что произойдет, если ты сделаешь так, как хочешь. И ты можешь выбрать — делать это, не делать ничего или выбрать еще сотни вариантов, которые ты з н а е ш ь.

Образ исчез, а Ворон снова говорил из Тьмы.

— Правитель должен многое знать о ситуации внутри страны и за ее пределами, только тогда он сможет удержать власть и реализовать свою свободу.

Здесь Ворон сделал паузу, а затем добавил:

— И знания это не только свобода.

— Погоди. — Саша мысленно встряхнулся, направив внимание на слова Ворона — Я задумался и запутался. Повтори еще раз о свободе, а потом я спрошу тебя еще о знаниях.

— Умение думать над тем, что ты узнал нового, достойно уважения. Слушай, я повторю.

— Знаешь, а ведь если я умру, ты не сможешь наблюдать. — Саша обвинительно глядел на дерево, где все также сидел Ворон.

— Если вместо размышлений и наблюдения я буду тратить время на постоянную слежку за тем, что происходит вокруг тебя, каков смысл моего наблюдения? — ворон переложил голову с одного бока ну другой, взглянув на Скитальца другим глазом.

— Похоже, тебя не убедить.

— Ты должен думать сам.

Огромная стена, от горизонта до горизонта, насколько хватало глаз в высоту, отгородила Ворона. А во мраке, один за другим, возникали чудовища, окружая мальчика.

— Никто не может быть в ответе за тебя, кроме тебя самого.

Их глаза горели, слышался нетерпеливый скрежет когтей.

— Подумай о том, что если ты умрешь — я не умру вместе с тобой.

В едином стремлении монстры сорвались с мест, рыча и визжа.

— И я не буду сожалеть.

Чтобы разорвать одинокую добычу. Стелясь по земле, взмывая в прыжке…

— Что ты тогда будешь делать?

Он снова смеялся.