По мостовой из звёзд

Уже здесь

Саша стоял на городской стене. Сразу нельзя было сказать, что его сюда привело. Далеко вперед, до зубчатых верхушек далеких деревьев на севере, пространство было обыденным и непримечательным. Если не считать вереницы беженцев, теперь уже с севера тянувшихся к городу. Они явно торопились, словно подгоняемые кем-то сзади.

Но и это не было причиной того, что Саша стоял на стенах. Беженцы шли в город не первый день и грязные, усталые лица крестьян, потерявших землю и дом, не тянули к себе излишних любопытных взглядов. А ведь Саша стоял здесь не один. Стены были полны мужчин, по большей части вооруженных. А еще любопытных мальчишек и даже тревожащихся женщин.

Наконец причина показалась на горизонте.

Быстро возникали точки, и количество их увеличивалось. Риши разливались по равнине как река в половодье. Пока еще сложно было их разглядеть, но уже впечатляло их количество. На стенах заговорили, испуганно и тревожно. Каждый теперь понимал, что разбить ришей вне города не выйдет. C потерянным войском и город мог пасть. А снисхождения от ришей ждать не приходилось.

Риши заходили полумесяцем, по их меркам — не спеша. Они отрезали Верск от мира. Городу предстояли тяжелые дни.

— Мне жаль, друг. — Саша искренне обнял Ареила.

Тот огляделся, но никого не заметив в пустом коридоре, явно облегченно вздохнул.

— Не делай так.

— Ах, да… извини.

— Не в том дело… просто я не привык еще к новому положению.

— А… княгиня?

— Что?

— Разве она не…

— У них власть передается только по мужской линии, Скиталец.

— А, понимаю… Это странно. Олерис назначен регентом, дело в другом. Они помогут принимать решения, но от моего имени. Я теперь как… лицо. И от меня многого ждут. Еще бы понять, что именно ждут.

— Ты справишься. То есть, я бы не сказал этого, если бы не был уверен.

— Да, конечно… но, что делать? Знаешь, дед бы никогда не поступил так, как отец. Он бы постарался сохранить войско, а если не выйдет — то хотя бы себя. Я не думал об этом, пока не стал сравнивать их. Но знаешь, дед вообще бы не попал в такое положение…

Отец… он был мудрым правителем. Он любил говорить о справедливости, и я думаю, вполне оправдывал свои слова… Деда ведь не только враги называли Кровавым, но и свои, за глаза. Все его боялись. И в то же время, именно он закончил дело прадеда, загнав лесное племя в чащобы. И ведь именно он воспитал отца…

То есть, я не знаю, понимаешь?

Говорят, когда дед умер — а его убили — так его убийца, сломленный величием его смерти, не сбежал. Стража нашла их — деда, с кинжалом в груди и убийцу у его ног. Возможно, когда отец говорил о необходимости, он говорил словами деда, но делать… Может, он не делал этого? Дед казнил мановением руки, без колебаний… Отец также, без колебаний, мог прощать. Дед заработал верность после смерти — я видел его похороны, это не сравнить с похоронами отца… А отец — при жизни. Но я думаю, что именно дед дал народу больше. Дух, что ли… Не знаю… Нет, не знаю.

Саша вспомнил свою встречу с князем. Ареил был прав — князь был умен, один из лучших правителей, каких они могли желать… Но он сломался. Может, Ареил видел ошибки там, где их совершал не отец, а его чувства, над которыми он потерял контроль… Время владело им и если бы у Бореада было его побольше, он бы справился. А может, и нет… И подумав об этом, Саша не стал говорить свои мысли Ареилу. Вместо этого он сказал иное:

— Я понимаю… Но знаешь, я тоже много об этом думал. Я думаю, всё это неважно. И так правильно и так… но только в зависимости от ситуации. Может, тебе нужно думать не о том, хорошо делать так или иначе, а думать о том, что лучше сейчас?

— Нет… это я тоже знаю. То есть да, ты прав, но как узнать, что лучше?

— Может, сейчас лучше что-то другое? По-своему? Какая разница, кто что подумает — ну не только о том жесток ты или нет, а вообще…

— Понимаю… Но ведь нужно, чтобы мне доверяли, так? Так что лучше не то, кто что подумает, а как все выглядит… Да, ты прав. Это ведь не обман?

— Нет… почему? Да и если бы и так, то тебе же важнее, как лучше для города?

— Да… Благодарю, — улыбнулся молодой князь. — Ты складно говоришь… Это тоже странно. Хотел бы я побывать в твоей стране.

— Я бы тоже… — грустно улыбнулся Саша в ответ.

Стиды выходили из ворот вереницей. Здесь были надежные и смелые люди — посол и его свита, только воины. Они уходили на восток, через еще зеленые поля, к далеким и густым лесам. Посол вез лесному народу грамоту от молодого князя.

— Мы все равно потеряем эти земли.

В неброском, но великолепной ткани кафтане дворянин устало обвел взглядом окружающих. Его звали Селислад. Знать стояла по обеим сторонам дорожки, ведущей к трону. Молодой князь, окруженный советниками, внимательно вслушивался в слова дворян.

— Я так не думаю. — Возразил один из них. Этого дворянина звали Немад. Седой и крепкий, он хмуро свел брови вместе.

— Даже после того как погиб Бореад? — иронично спросил полный человек в багровых одеждах, с живыми блестящими глазами. Лер, троюродный брат погибшего князя, ближайший родственник теперь уже нынешнего князя, Ареила.

— Ему говорили обождать, собрать ополчение с деревень… он не послушал, — слова Немада ложились тяжело, — да даже всех местных мужиков можно было забрать!

— А если бы и тогда не вышло? — возразил один из дворян.

— А ты думаешь тогда бы не вышло? — возразили ему, вступаясь за Немада.

— Да некому у нас сейчас воевать, вы это понимаете? — прервал их Лер — Какая разница, что было. То уже всё прошло, а сейчас — нет!

— Как некому? А Лерад? — Заговорил широкий и приземистый человек, тезка погибшего князя. — Лерад, скажи что думаешь, разве не прав я?

— У нас рук, способных держать копье… в разы больше чем было у князя, — на лице городского воеводы проступила сеть морщин, а в словах сквозило сомнение. — Но Лер прав. Без дружины — это ришам не помеха, а лесники… не знаю. Что от них ожидать, я теперь не знаю.

— Свару устраивать не надо, — впервые заговорил главный советник. — Мало Лерада, а мужики без дружины — сила только по лесу гонять мелкую дичь. Ришей им не одолеть.

— А кто говорит про ришей? — возразил Немад.

— Риши уйдут. Всегда уходили и сейчас уйдут. — произнес кто-то справа от него — Пожгут, конечно, но город им не взять.

— Да и в прошлый раз мы их разбили, разве не так? — поддержали его — Да, в поле не выстоять. Но и город им не взять. Да и не осаждают они города, все больше грабят.

— И вы предлагаете в разграбленном княжестве продолжать воевать с Лесниками? — также устало усмехнулся Селислад.

— Но не земли же им отдавать! — вскричал Немад. — Мой дед за них жилы рвал, вспахали, засеяли, обжили… А теперь что? Отдадим — обратно уже не вернем!

— И князь бы старый не отдал! — поддержали его.

— Да кто говорит о войне? — вмешался еще один — Мир заключим. Риши — общий враг, заключим мир, а там посмотрим…

— Не сунутся сейчас лесники… не сунутся. — негромко вставил кто-то.

— Плохо. Плохо, что не сунутся, — заговорил главный советник. — Говорите красочно: бороться, воевать… как зверье на убой. Или мира захотели, а посмотрим, что выйдет. Что за тема стоит — вера в свои силы или мужество? — он взял паузу, а затем неприятно продолжил — А может, жадность затмила вам глаза? Терять земли вам жалко? А государство не жалко.

— Рассудить думаете вас некому? — впервые заговорил олерис. Голос его был сух, но проникновенен. — Погиб князь — подняли головы… О своем кричат. О старом князе говорите? Снял бы головы с каждого, кто в тронном зале свару устраивает.

При этом олерис метнул взгляд на сухонького старичка, стоявшего за троном Ареила. Тайный советник. Он не производил впечатления одного из самых безжалостных людей в княжестве, но именно таким он был. Просто, но со вкусом одевавшийся, старше даже олериса, он тяжело ходил и никто, глядя на его трясущиеся руки, не подумал бы, что еще при деде нынешнего князя под его руководством в темницах пропали десятки недовольных. Еще больше казнили публично. Такая система, с тремя советниками, сохранилась еще с тех времен, когда княжество находилось за горами Згока, и границы его охватывали в три раза больше земель, включая три больших города.

— Нет князя, — устало возразил Немад. Он больше не кричал.

— Нет? — вкрадчиво уточнил олерис, — Следи за словами, Немад. Перед вами великий князь. Десница Пальда. И кто из вас, кровь неба, посмеет в этом усомниться?

— Кетад. — негромко обратился Ареил к главному советнику.

— Слушаю, светлейший.

— Я скажу. — Ареил обвел взглядом дворян — Вы говорите о землях… вы правильно говорите. Но все вы считаете, что риши здесь, чтобы грабить. А если это не так? — Ареил перевел взгляд на Лерада, до этого державшего нейтралитет. — Вы говорите о лесниках… Лесники сейчас — наша надежда. Лерад, мы посылали гонцов в княжества за землями Згока?

— Сразу же по известии, светлейший.

— Сколько времени потребуется им, чтобы прислать сюда дружину только на стидах?

— Не меньше девяти дней галопом.

— Гонцы буду ждать решения, гонцы будут идти… А если и согласятся, будут ли они гнать стидов на помощь? Три недели по самым скромным подсчетам — это срок, в который подойдет помощь. До этого мы можем рассчитывать только на Згок. Хороши ли карраны против ришей, Лерад?

— В поле бьют их светлейший. В городе лучше.

— Дома жгут?

— Ты прав, светлейший… В родном городе дома не сожжешь.

— И все же, продержится ли город в осаде?

— В этом я уверен, светлейший.

Ареил выгнул бровь и, выделяя слова, так чтобы слышали все, произнес:

— А от наездников были вести о метательных машинах, сгружаемых с кораблей. Знаешь их, Лерад?

— Тогда… — Лерад помрачнел. — Город не выстоит и недели.

Дворяне зароптали. Главный советник перехватил выразительный взгляд Ареила и прервал излияния.

— Тишину! Князь слово держит.

Ареил благодарно взглянул на советника и продолжил.

— Мы уступим сейчас, чтобы сохранить единство. Потерять земли не так страшно, как истощить народ и потерять надежду, потерять нити, связывающие нас воедино. Потерявшие веру, слабы даже в количестве. Не будем мы ставить людей на грань, не имея необходимости…

Волею Пальда мы, светлейший князь земли Верской, будем просить помощи у лесников. И все вы должны надеяться, что они нам не откажут. Возможно, Пальд именно этого желает от нас — научиться видеть возможности там, где мы раньше видели только врагов. Это не значит, что мы будем терять и отдавать… Это означает, что нам пришла пора учиться действовать другими способами. И это будет первый шаг. Когда ты имеешь возможность действовать силой — делай. Хитростью — делай.

В этот тяжелый период пришли пора выживать и учиться. Если что и сделает нас сильнее — это испытания. Но в первую очередь мы должны подумать о том, как выжить. Отдавать свою жизнь во благо других — подвиг. Отдавать государство во благо идеалов — глупость.

И я надеюсь теперь от вас увидеть дела, говорящие о вашем единстве. О подлинном, а не наружном. Устраняйте волнение и недовольство в народе, но сейте веру в неизбежность. Забирайте всё, что нужно для выживания, но давайте надежду на величие. Хотите вы того или нет, но сейчас больше чем воин нам нужен ловкий актер и фокусник, балаганный шут и оратор.

Ареил замолчал, давая осмыслить сказанное, а затем окончил:

— У вас есть время поразмышлять, но сейчас… совет окончен. Прямые указания вы получите от советников.

Когда зал опустел, и двери захлопнулись вслед за последними посетителями, выпустив наружу даже стражу, Ареил снова заговорил.

— Хорошо сказал? — взглянул он на олериса.

— Все правильно, — ответил тот.

Ареил удовлетворенно кивнул.

— То, что ты не сказал о том, что мы обговаривали — что с лесниками разберемся тогда, когда решим внутренние проблемы — это правильно. Прозорливо.

— Перебегут, — кивнул главный советник.

— Селислад? — первое слово, произнесенное тайным советником.

— Конечно и не один.

— А Немад? — спросил Ареил.

— Нет, светлейший. Немад надежен, — ответил за советника олерис, — Конечно, он недоволен, оттого и перечит. Но это из его убежденности в своей правоте.

— Меня волнует другое, — задумчиво начал тайный советник, — примут ли вообще послов?

— Да, я тоже думаю так, — неожиданно устало согласился Кетад, — с этим возможно что-то решить…

За сутки риши взяли город в кольцо. Еще недавно из города выезжали крестьяне, бежавшие в леса, как уже обыденно и неторопливо риши окружили стены. Разбили палатки, зажгли костры и почти под носом у горожан собирали метательные машины, по частям доставленные на повозках. Также споро они возводили вокруг города частокол — перехватывать бегущих.

Повозки тянули странные белые звери — большие и косматые, не имевшие рогов, но явно травоядные. Они ревели, погоняемые крысолюдами и тащили все новые обозы. Каждый, кто видел это, понимал, что риши будут брать город. Многие теперь жалели, что не укрылись в лесах и надеялись лишь на помощь извне. На Згок… На княжества, раскинувшиеся за горными хребтами Згока.

И, в то же время, город был активен как никогда. Кузнецы не успевали выполнять огромное количество заказов, не успевшие или не захотевшие бежать купцы расставались с товарами по дешевке, тратя деньги на снаряжение дружинников. Кто-то добровольно, кто-то по рекомендации тайного советника.

Амбары не были полны, но город мог выдержать многомесячную осаду. Недостатка в воде летом не было, да и, зная о ришах заранее, многие заготовили вяленой рыбы, зерна и солений впрок.

Похоже только, что риши брать город измором совсем не намеревались. Да и очевидно было, что при численном перевесе они имели лучшую выучку. Саша слышал от олериса, что риши сражаются как единый организм. И он сам был свидетелем их слаженности…

Сам же он думал лишь о том, как теперь добраться до целителя. Но попасть в центр вражеского лагеря, обойдя посты и выкрасть лекарство, о котором он не знал почти ничего… Если бы он мог перемещаться по желанию, тогда возможность бы была. Но он все еще шагал только под влиянием страха.

Если бы войско ришей было разбито…

Священник и мальчик стояли на мощеном полу храма.

— Значит, на севере ты не нашел своих соплеменников? — В глазах олериса плясали искорки.

— Я не искал… То есть, ну я просто не могу сказать, но это ничего такого.

— Когда-нибудь я добьюсь от тебя ответа. Но пока город в осаде у меня хватает своих забот. Не знаю, продержится ли он хотя бы седмицу, так что сейчас чужие тайны меня интересуют не сильно. Да и ласчи на твоих плечах лишний раз говорит, что твое дело касается только тебя и Пальда.

— Мои тайны совсем не интересны. Может, они кажутся такими, потому что это секрет, — сказал Саша.

— О нет. Меня интересуют не столько твои тайны, сколько ты. Мне совсем не стыдно признаться, что ты совсем выбиваешь меня из колеи. Можешь говорить, что ты из далеких земель. Но я вижу, что причина глубже. А я всегда нахожу причины.

После этих слов Саша обрадовался, что в этом мире, по окончании войны, он вряд ли будет находиться сколько-нибудь долго. Они молчали какое-то мгновение. Саша взглянул на статую Пальда в центре храма, обращенную к нему образом Воина.

И вдруг вспомнил воина в черных одеждах, отправлявшегося в поход вместе с князем. Ульр — так называл его Ареил. И еще он называл воина сыном олериса. Саша задумался — выразить соболезнования жесткому как камень храма старику или нет. Но затем решил, что молчать не стоит.

— Я вдруг подумал, что не сказал… То есть я сожалею…

— Ты об Ульре? — прервал его олерис.

— Да.

— Я слышал уже достаточно соболезнований, — священник пожал плечами. — И отвечу тебе, как и остальным — я всегда знал, что породил смертного.

— Значит, он действительно не вернулся. Но ведь это…

— Ты тратишь время на сожаления по погибшей любви, но всё это ложь. Я слишком хорошо знаю людей — их души погрязли в грехе и себялюбии. Что бы мы ни любили — всё это имеет причину. И настоящая наша любовь — это любовь ко времени. Всё это только потерянное время и горюют люди именно о нем.

— Верно, и это естественно, — поддакнул Ворон, — Нет на земле ничего незаменимого. Объективно… и поэтому, имея причину, которую можно было бы заменить, а значит и человека, мы сожалеем лишь о том, что потратили время именно сюда.

— О том, что вкладывали его в детей, друзей, любимых и свои труды. Привыкают и потом цепляются за погибших. Я не могу тратить время на тех, кого забрал Пальд. Да и у меня его совсем немного, прежде чем Он призовет мою душу. Может это звучит жестоко, но такова истина.

— Нет, я понимаю.

Олерис поднял глаза на статую и повторил:

— Когда любовь уходит, у меня нет времени на горечь. Пальд отводит нам его совсем немного.

Крысолюды не сразу начали штурм. Метательные машины были уже собраны, а частокол вокруг города, лестницы, примёты и таран — нет. И до того как приступить к штурму, они открыли из камнеметных машин огонь по городу. Только стреляли не камнями.

Когда Саша в первый раз увидел, чем стреляют риши, его вырвало. Полуразложившиеся тела людей, смердящие и пугающие. Моральный дух горожан падал на глазах, пока по всему городу работали похоронные команды.

Кроме того они использовали греческий огонь. У ришей это были горшки с жиром каких-то северных животных в одной части сосуда и легковоспламеняющейся смесью — в другой его части. Пламя вспыхивало мгновенно, сильно чадило и горело долго.

Саша помогал жителям тушить пожары, здесь не нужно было разрешения, не было четкой организации. Привыкшие к частым пожарам деревянного города люди сходились в группы сами. Действовали слаженно, без суеты.

Риши также часто подходили к стенам, открывая огонь из арбалетов. В ответ ловили выстрелы лучников. Со стороны это выглядело вяло, словно редкие автомобили на предрассветном шоссе. Но день наступил. День, когда сколочены были лестницы. К воротам двинулся таран, а к стенам — примёты, по которым риши намеревались взобраться на стены.