По мостовой из звёзд

Лёд

Стрелка компаса слегка подергивалась, наклоняясь в жидкости под хрустальным стеклом. Компас, подаренный Сноем, указывал почти точно север. Они летели почти сутки, и Саша невероятно устал. Такого напряжения он не испытывал ни разу в жизни — болели все части тела, устали глаза.

Только к рассвету, следуя за маленькой дрожащей стрелочкой, они достигли океана.

Над горизонтом полыхали лучи рассветного Ярби и казалось, будто горел сам океан, пока светило восходило из темных глубин. Но даже переплетение первозданного пламени, сжигавшее Ледяной океан изнутри, не могло скрыть его величия.

Две стихии сплелись здесь воедино. Мощь тысячи тонн соленых океанских вод, пронзенных морозным клинком Севера. У берегов вода не была настолько холодна, чтобы образовывать лёд, но течение часто приносило таявшие айсберги. Эта земля говорила человеку, что здесь и дальше ему придется бороться за свое существование с самым беспощадным и могущественным соперником — с природой, обделенной любовью светила.

Однако Саша устал настолько, что просыпавшийся океан стал для него лишь красивой картинкой, не вызывавшей отклика в душе. Он глядел на рассвет и думал, что это действительно красиво. Но хотелось лишь одного — разлечься на проносившейся под ним земле. Чувствовать, как приятно ноют уставшие мышцы.

Он не мог себе этого позволить. Саше нужны были риши, и он глядел вниз.

В основном берег был скалистым и обрывистым, но именно здесь тянулись длинные пустынные пляжи. Скудная земля, на которой гуляло дыхание океана, даже летом не была богата растениями.

Сейчас побережье словно ожило. У берегов качались десятки кораблей, а огромная масса серых точек передвигалась по берегу. В воздух поднимался дым сотен костров, развернулись палатки из шкур, виднелись и наспех сколоченные домики. Чтобы не делали существа, сновавшие на берегу, они закреплялись на нем основательно.

Саша снизился, пытаясь разглядеть цель, на которую указывал Ворон. Теперь он мог видеть, что точки внизу — это риши. И они не прозевали появления нежеланного гостя. Пока Саша всматривался в их ряды, они суетились вокруг массивных конструкций. Если бы уставший мальчик обратил на эти конструкции внимание, он бы понял что это баллисты, способные стрелять по воздушным целям под большим углом.

Он понял опасность только тогда, когда первая стрела пронеслась за правым крылом каррана. Саша резко обернулся и проводил стрелу взглядом, но среагировать не успел. Вторая стрела пронеслась прямо перед Острамом, и птица резко развернулась.

Мальчик потерял контроль. Он не ударился в панику, но спокойствие ушло, а вместе с ним и тонкий баланс движений, направлявший птицу. Карран метался в небе. Саша судорожно пытался направлять ее. Менял положение тела и ног, усугубляя ситуацию — ведь сейчас птица ждала боевых приказов. А мальчик совсем их не знал.

Вмешался Ворон, напомнив голосовые команды.

— Кругом! — закричал Саша, и карран повернул прочь от ледяного берега. В этот момент его достала баллиста. Карран протяжно и тонко закричал. Саша почувствовал резкий рывок, его подбросило в седле. Он развернулся и увидел наконечник огромной стрелы, торчавший из спины Острама.

Птица падала рывками. Она то обретала контроль над воздухом, то снова теряла его, срываясь в стремительное падение. То истерично взмахивала крыльями, то пыталась удержаться на них, дрожащих от бессилия.

Острам упал на равнине. Неловко приземлился и тут же завалился на правый бок. Шумно дышал, из раскрытого клюва вырывался клекот и хрип. Саша с трудом отстегнулся, высвободив прижатую телом птицы ногу. Первым делом он осмотрел рану на теле Острама и сразу понял, что попали очень метко. Стрела пробила брюхо птицы насквозь, перья намокли от потока темно-бурой крови, заливавшей жадную землю.

Саша подошел к голове каррана. Острам косил на него алым глазом, не делая попыток подняться. Даже агония не могла заставить его пошевелится, лишь слабые судороги пробегали по связкам могучих мышц. Он выдохся, сражаясь за жизнь наездника в воздухе, и теперь лишь глубоко дышал. При каждом вздохе его бок поднимался, теребя стрелу. В такие моменты карран хрипел от боли.

Мальчик опустился рядом. Он очень хотел заплакать, но почему-то не мог заставить себя сделать это. Он только гладил Острама по растрепавшимся перьям, оказывая ему дань уважения. Саша провожал его в последний полет.

Таким его и застали риши. Быстро они достигли места падения, окружив упавших. Птица затихла, глядя алым глазом в небеса, манившие недосягаемой синевой. Саша поднялся с затекших колен и огляделся. Риши стояли плотным кольцом, в два ряда.

Это были огромные двуногие грызуны, хотя и низкорослые в сравнении с человеком. Они были едва выше Саши. Ему они больше всего напоминали крыс. Ему казалось странным, что они стояли, прямо, не ссутулившись или сгорбившись. Видимо, эволюция поработала над ними не меньше, чем над человеком. Ноги их, относительно тела, были длиннее, чем у земных крыс, но не так пропорциональны с телом, как у человека, ведь сзади у каждого был длинный, покрытый редкими волосами хвост. Руки более развитые, чем у крыс и имевшие больше мышц. Спины были прямыми. Грудь, как и у людей, выпирала больше чем живот, уравновешивая хвост.

Головы также были вытянуты меньше, чем у земных сородичей. Глаза сидели ближе к центру головы, но не так близко, как у человека. Они были выпуклыми, с темно-карей радужкой. Белков было почти не видно. Глаза были бы очень чувствительными, если бы не их небольшой размер. Большие подвижные уши сидели по бокам головы, а все зубы были одинаково остры, все резцы.

Тела покрыты коротким мехом, но, несмотря на это, все риши носили одежды. Штаны из шкур, стянутые ремнем на животе, и шкуры, накинутые на плечи, с часто открытой грудью. Остроконечные шапки с загнутыми краями, напоминавшие головные уборы английских егерей. На ногах — обувь из цельного куска кожи.

Металлические наплечники, кольчужные юбки, кольчуги. Оружие — мечи и боевые топоры, круглые щиты, копья и даже арбалеты. Риши явно не уступали людям, и во многом были вооружены даже лучше. Так, предводитель отряда, самый крупный из всех, был одет в плотную меховую одежду, поверх которой накинул кольчугу, а затем почти полный набор пластинчатых доспехов. Из-за этого он казался еще больше, двигаясь медленно и неповоротливо. Его шлем был украшен большими белыми перьями — северных карранов, как догадался Саша — а вытянутая морда оставалась открытой. Маленькие глазки также изучающе смотрели на мальчика, как и тот на него.

Карран погиб, но Саша не испытывал ненависти к ришам, прекрасно понимая, что виноват сам. Саша знал, что эти существа воюют с людьми, и с их птицами, но решил пролететь над самым лагерем. Все ради его цели… Ради лекарства для Леры. И теперь он тоже думал о ней. Как бы то ни было, риши могут привести его в лагерь. А там он сможет найти лекарство.

Клык на плече мальчика трещал. И Ворон был с ним согласен, предупреждая об опасности.

Саша поднял руки и выжидающе посмотрел на риша в тяжелых доспехах. Тот перевел взгляд с мальчика на ящера и обратно, а затем не спеша направился к ним. Где-то на полпути он вытащил из-за спины боевой топор.

Саша тут же шагнул назад, оказавшись за спинами кольца ришей. Над карраном, где он стоял секунду назад, выпадал снег, а тело Острама покрылось инеем. Крысолюды удивленно заозирались. Когда они заметили, где теперь находиться мальчик, тут же переместились полукругом, замыкая новое кольцо. Риши удивлялись гораздо меньше, чем это делали бы люди, и реагировали быстрее.

Теперь их командир нахмурился, а затем демонстративно положил топор, и поднял пустые руки. Он снова двинулся к Саше, показывая мирные намерения.

— Сзади, — предупредил Ворон.

Саша резко развернулся и увидел риша с мечом в руках, кравшегося к нему со спины. Он снова шагнул. Кольцо снова переместилось.

Командир не произнес ни слова, но риши вдруг синхронно сложили оружие в ножны. Ворон больше не чувствовал угрозы, а риш знаками показывал следовать за ним.

Он шел в центре колонны, они направлялись к огромному лагерю на берегах океана. Командир ришей шагал далеко впереди. Шагали абсолютно обыденно и спокойно, риши перекидывались словами. Речь их была щелкающей и сопровождалась не только горловыми звуками, но и трением зубов с определенным звучанием.

Саша прислушивался к ним, напряженно размышляя, что от них теперь ожидать. И ему и Ворону совсем не нравилось их попытка то ли убить его, то ли взять силой. Но он рассчитывал, что так ему удастся не только попасть в лагерь без проблем, но и определить, что же он все-таки ищет.

— Похоже, что они могут передавать образы друг другу… или просто подавать сигналы, — размышлял Ворон.

— Что-то вроде телепатии?

Скорее, это еще один орган общения, выработавшийся в результате эволюции. Вырабатывает определенные запахи или испускает звуковые сигналы в недоступном для тебя диапазоне… Возможно. Скорее всего, именно так они подают друг другу сигналы. Но может быть, это все-таки результат эволюции мозга. Слабые электромагнитные сигналы?

— Как радиоприемники что ли?

— Может даже и так… В любом случае, они должны работать только на небольшом расстоянии. Однако возможность взаимодействовать с материй так, как это делаю я… исключительно мала.

— Интересно, как они живут?

— Сформулировал неверно… Но социальное устройство интересует и меня. Может… — и вдруг он крикнул — Берегись!

Слишком поздно. Удар в затылок выбил цветной узор на веках, и Саша погрузился во мрак.

То, что происходило дальше, Саша помнил смутно.

Ворох белых перьев подошел к нему. Над ним склонился огромный клюв и красные, как кровь глаза смотрели на него, он трепетал от ужаса. Птица закричала, но из раскрывшегося клюва вынырнул не язык, а цветная голова риша.

Риш хохотал и скалил зубы, он вдруг выхватил кривой нож и распорол себе живот. Не переставая смеяться и бубнить, крыса рваной раной прильнула к лицу мальчика. Саша задыхался и кричал, но риш заставлял его пить. Пить тягучую и приторную красную жидкость, рывками выбивавшуюся из багрового месива плоти.

После этого была тьма, были крысы. Они бегали вокруг, то маленькие, то огромные и трогали его холодными лапками, скалили зубы…

А Клык? Какие-то огромные твари вырывали его из рук, ящер шипел и кусался, но они забрали его. Мир вечно расплывался, меняя очертания, и страшно было сделать даже шаг. Деревянный забор… ледяная пустошь вокруг.

А Белая птица снова и снова повторяла процедуру. И каждый раз это было одинаково страшно. Он помнил, как иногда стоял, тяжело дыша, и невероятный ужас владел им. Стальные крысы, огромные крысы…

Белая птица заставляла его пить не только кровь. Из деревянных чаш, разноцветные жидкости, иногда тягучие, иногда горькие, приторные или сладкие, иногда совсем жидкие или соленые.

Иногда его били, заставляли бегать или выполнять нелепые поручения… Это он помнил смутно.

Чем он питался и как справлял нужду, Саша не помнил. Не помнил и как раздели его. Однажды, во время всплеска возбужденного внимания он заметил, что укрыт лишь какой-то грязной шкурой.

Одно воспоминание было ярче других…

Грязно-красное зарево охватило темневшее небо. Вокруг кричали и щелкали отвратительные серые твари. Рядом танцевала огромная белая птица, а впереди полыхала битва светом горящих домов. Белые люди с безумными лицами бросались на серых тварей, вгрызаясь зубами в их тела. А крысы рвали людей… И все они вдруг вспыхивали яркими факелами, обращаясь в пепел.

А Саша лишь стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, и стеклянными глазами глядел на бушующее пламя.

Они что-то хотели от него, но он не понимал. Угрожали оружием, трясли лысыми хвостами… Белая птица заставляла его пить. Теперь это была вязкая черная жидкость. С этого момента он помнил отчетливо. Он не анализировал, ничего не понимая в происходящем, но отчётливо воспринимал его.

Он сидел на корточках, бесцельно глядя на белую птицу. Одна из крыс молча выступила из толпы. В руках она держала длинную черную змею. Риш взмахнул рукой, и змея ужалила мальчика. Вскрикнув от боли, он отступил на шаг. Риш ударил снова. И снова.

Раны кровоточили, а змея продолжала жалить. Риши молчали. Он плакал, потом умолял, ползая в грязи, угрожал, рыча…

Белая птица заставляла его пить еще. Горьким пламенем жидкость входила в горло, а раны лишь болели сильнее.

Но когда змея попыталась ужалить снова… он шагнул.

И в тот же миг к нему вернулась ясность. Ворон был здесь и он показал ему, что делать.

Риши смотрели на человека, появившегося в десятке метров от того места, где он был только что.

Огромные волки вырывались из ниоткуда, со всех сторон набрасываясь на лагерь. Опрокидывали бегущих ришей, рвали упавших на части. Но те не умирали сразу, продолжая истошно визжать.

Только шаман стоял неподвижно. Один из волков бросился на него… и исчез. Шаман приказывал собраться и стая повиновалась. Но пусть даже воины и понимали теперь, что волки — всего лишь морок и не было ран на упавших.

Однако те, кто под них попали, испытывали настоящую боль. Сила внушения была такова, что мозг «верил» укусам хорхи и иллюзорные раны ныли как настоящие, а конечности, якобы сломанные или порванные, отнимались на самом деле. Но… Воля шамана, голоса стаи — закон. Риши, даже испуганные, собирались ровными рядами вокруг шамана. Им предстояло найти человека, ускользнувшего из-под носа.

Саша вытащил Клыка из клетки. Клетка стояла в палатке, полной разнообразных трав и склянок. Однако она не выделялась среди окружающих ни цветом, ни качеством ткани.

Пока Клык радостно верещал, устроившись на плече, Саша гладил его и слушал Ворона.

— Это палатка шамана племени, — говорил Ворон.

— Кого?

— Того кто опоил тебя наркотиком.

— Так вот что это было… Я почти ничего не помню.

— И не стоит… сейчас.

Саша чувствовал слабость, его тошнило, но больше всего остального его интересовало одно.

— Что… что за цель? — спросил он.

— Ты знаешь, сейчас.

Саша прислушался к ощущениям. Он вспомнил риша. Это был старый крысочеловек, почти седой, со сморщенной кожей. И он носил мантию из перьев белого каррана. Значит, это и был тот шаман, о котором говорил Ворон.

— Но… как? Я не понимаю, он знает лекарство? Почему он?

— Этот мир выбрал ты, Скиталец. Сейчас ты еще живешь среди иллюзий, природу которых не понимаешь. Поэтому, ты чуть не погиб. Уходи, сейчас.

— Нет. Я должен.

Ворон промолчал.

Саша вышел из палатки. И наткнулся на кольцо ришей. Плечом к плечу, с обнаженными мечами. А за их спинами стояли арбалетчики. Прежде, чем он успел что-то подумать или среагировать, они спустили курки. Десятки стрел мелькнули в воздухе.

И Скиталец шагнул. Но, как и во всех случаях, он не выбирал, это произошло неосознанно. Только в этот раз он не контролировал чувства. И короткая вспышка испуга закинула его несколько дальше.

Первое, что Саша увидел, это была неровная деревянная стена из грубо сколоченных досок. Он оглянулся — металлические шесты, голубая ткань легких стен, тянувшихся за деревянными загонами. И свет из-под купола. Он был в шатре Небесных владык.

Саша тут же подумал о возвращении, но понял, что, как и раньше, не может шагать по желанию. Он почувствовал себя опустошенным. Он устал настолько, что первым мгновением запечатлел окружающее, а в следующий момент уже опустился на землю.

— Почему так?.. Почему я не контролировал? Мне нужно вернуться.

— Об этом я говорил. Слишком рано… Ты мыслишь так же, как и при нашей первой встрече. Да, прогресс есть, но ты все еще слишком многое делаешь неосознанно. Даже мыслишь… Больше, чем ты думаешь.

— Но как это связано? Зачем мне это, если нужно только лекарство? — у Саши не было сил даже на то, чтобы злиться.

— Затем, что я привел тебя на край пропасти, Скиталец. Ты принял мое предложение, но это не просто путешествие в другой мир… Это игра твоего разума.

— Это всё не настоящее?!

— Настоящее… Здесь и сейчас. Вот это ты и должен понимать — почему так. Но для этого ты должен мыслить по-другому. Я учу тебя.

— Но время? Время настоящее?!

— Да. Здесь и сейчас.

— Тогда как я могу тратить его на учебу, когда мне нужно лекарство?!

— Ты поймешь.

— А может, ты просто обманул меня? Может, это совсем не тот риш?

— Я действительно обманул тебя… когда сказал что указываю цель. На самом деле цель ты знаешь сам. И направление знаешь сам. Я лишь передавал тебе твои же ощущения. Наблюдай.

И Саша, прекратив спор и прислушавшись к себе, вынужден был признать, что Ворон прав. Казалось, что он знал это всегда. И тогда возник другой вопрос.

— Почему было не сказать сразу?

— Почему было не з н а т ь сразу? Бессмысленный вопрос. Пока ты не увидел риша, ты не мог этого знать. Ты загадка для самого себя. Как и любой человек… Но у тебя есть возможность постичь эту тайну.

— И что теперь делать? Как я доберусь до риша снова?

— Твои мысли мешают тебе перемещаться по желанию. И не только. Но ты поймешь.

— Зачем все эти загадки?

Ворон только усмехнулся. А Саша устало продолжил:

— Даже если я доберусь до риша… Как я узнаю? Хотя… образы. Ты ведь можешь?

— Нет. Не получиться. И ты еще поймешь, почему.

— Но как тогда?

— Разве я не сказал с самого начала? — усмехнулся Ворон. — Я покажу, Скиталец.

Собравшись с силами, Саша поднялся на ноги. У него возникло невыносимое желание добраться до центра шатра и встать под отверстие в куполе, в самое насыщенное серебрившейся пылью место. Вдохнуть этот свет в себя.

Едва он поверну за угол загона, как увидел, что площадка уже занята. Странно, что в этот момент, в центре, освещенный спокойствием оранжевой звезды, стоял Родам. Когда мальчик подошел ближе, старший наездник обернулся. Его брови взлетели вверх, в неподдельном удивлении, сменившимся беспокойством.

— Что с тобой случилось? — спросил Родам.

Саша оглядел себя — гол, с грязной шкурой на плечах… Но в ответ он сказал совсем о другом.

— На Севере высадились риши.

Родам нахмурился.

— Ты их видел?

— Да.

— Пойдем, — властно сказал он, — тебе нужно одеться. А потом расскажешь.

Пока Саша одевался, наездник задал несколько вопросов о виденных мальчиком ришах. Затем он отправил в княжеский терем стражника с вестью. Оказалось, что Родам уже знает об их появлении. Но до возвращения мальчика вести приносили только гонцы с северных застав. Они не сходились в своих предположениях о количестве ришей. Многие заставы были атакованы одновременно. Понять общее количество было сложно. Ясно было только одно — сейчас ришей больше, чем бывало за последние двадцать лет. А мальчик видел всех.

Однако по-настоящему им удалось поговорить только тогда, когда Саша сходил к реке и помылся. Родам за это время накрыл свой походный столик.

Мальчик даже и не думал, что он настолько проголодался. Он накинулся на вяленое мясо и простой солдатский хлеб с жадностью. Родам ждал, пока он поест, чтобы задать вопросы, но первым внезапно начал Саша.

— Это я украл Острама — сказал он.

— Я знаю, — просто ответил наездник.

— Его убили риши. Из-за меня. Я, правда, не смог справиться, — говоря это, Саша чувствовал себя виноватым, но не отводил и не прятал глаз, глядя на Родама. Он ведь знал, что делал это не просто так. Также как и то, что Родаму он причины сказать не может.

Старик совсем не разозлился. Наоборот, он заговорил негромко и несколько устало, в его словах сквозили доброта и понимание.

— Знаешь, карран и всадник учатся летать друг с другом всю свою жизнь. Карраны крайне умные создания. Даже домашние кошки привыкают к хозяевам настолько, что скорбят при долгих расставаниях. А карраны… Отношение всадника и птицы — больше, чем отношение животного и человека. Благодаря уму обоих и огромному сроку, в течение которого они учатся чувствовать партнера.

Но это и больше, чем отношения человека с человеком — потому что и карран, и наездник не боятся показывать свои чувства друг к другу. Птицы не лгут… Старые всадники говорят, что не наездник учит каррана, а карран наездника. И в этом есть своя истина.

Часто случается, что один из них погибает. И если человек скорбит, но отпускает и может найти другого каррана, то наоборот не случается почти никогда. Потому что карран привыкает к определенным командам и жестам, к манере поведения своего наездника. И когда человек гибнет, а это случается чаще, чем гибель птицы, карраны меняют свой характер.

Кто-то становится агрессивен, кто-то замкнут. Но даже если они позволяют людям снова оседлать себя, то летать в паре уже не выходит. И не только из-за привычек, просто карраны слишком умны.

Так что Острам… Ты не крал его. Он сам выбрал такой путь, выбрал тебя. Я уверен, что он почувствовал твое отношение к нему и твою тягу на север. И он выбрал это, даже догадываясь, чем это обернется.

Саша покачал головой.

— Может и так… Но это я дал ему такой шанс. Я приручил его и в ответе за его выбор. За его доверие ко мне.

Мгновение длилось молчание, на лице Родама промелькнуло сожаление, а затем он сказал только:

— Ты правильно говоришь.

— Я думал, ты будешь зол.

Теперь пришла очередь Родама покачать головой.

— Не мне злится на тебя. Мои ошибки дороже, а я продолжаю совершать их до сих пор. Просто оставим это. Лучше скажи, что с тобой случилось.

И Саша рассказал про падение и плен ришей.

— Тем чем тебя поили, у тебя были видения?

— Да.

Родам задумался.

— Странно, ведь риши вообще не берут людей в плен — только материалы, инструменты. Денег даже не берут. А тут взяли… и как ты сбежал?

— Это неважно.

— К чему такие тайны? Но ладно. Я не понимаю еще одного — я-то думал, что Острам увез тебя после ранения подальше, оттуда ты добрался в город. Но если ты был в плену… как ты успел вернуться сюда так быстро?

— Этого я тоже не могу сказать, — твердо сказал мальчик.

— Твое право… В любом случае, за твои вести мы должны быть благодарны. Если ты говоришь, что видел там осадные орудия… Возможно, это не просто набег. Может, еще успеем подготовиться. Местному князю важно знать всё, что ты сможешь вспомнить.

— Князь уже вернулся из похода?

— Ах да… Нет, Бореад погиб. Ареил теперь князь.

— Погиб… А войско?

— Разбито, — было видно, что старику тяжело давались эти слова.

Саша вспомнил пустые загоны. Там было только три каррана. А наездников, кроме Родама, он не видел ни одного.

— Значит… загоны пустые, потому что все они погибли?

— Наездники? Да.

Саша вспомнил о Остеге. Это ведь был сын Родама.

— Я сожалею. Искренне, — взглянул он на Родама.

— Теперь ты понимаешь, почему я не могу судить тебя за Острама? Мои ошибки дороже… Но я не хочу об этом. Да и… возможно, он жив, в плену. Я не хочу разговоров, пока не узнаю. Я собирался доложить Дегаму о походе, но сначала разведать армию ришей… Хотя теперь это не имеет смысла, ты сэкономил мне время. Да и всем местным. Расскажешь мне еще раз о том, что видел, как можно подробнее.

— Хорошо.

Вечером этого же дня, Родам оседлал своего каррана. Вывел карранов, оставшихся без всадников, и увел небольшую стаю на запад, в горы. Еще раньше Саша попал в княжеский терем, вслед за стражником.