По ту сторону тени

61

— Немедленно вставай! Считаю до трех, потом прибью тебя сухарем! — Кайлар изо всех сил старался открыть слипающиеся глаза, но Дарзо не унимался, — Один, два, три.

Кайлар успел схватить на лету сухарь, брошенный с такой силой, что от удара о ладонь разлетелся мелкими крошками во все стороны.

— Черт бы тебя побрал! — возмутился Кайлар, выбирая из волос крошки. — Зачем ты это сделал?

— Ради забавы, — расплылся в улыбке Дарзо.

Кайлар нахмурился. Учитель изменился за одну ночь. Его глаза уже не казались такими раскосыми, кожа стала светлее, а рубашка, которая еще вчера была свободной, плотно облегала грудь и плечи.

— Чем ты занимаешься? — спросил он учителя.

— Готовлю завтрак, — откликнулся Дарзо, аппетитно хрустя сухарем.

— Я говорю о твоем лице!

— А что? Подумаешь, вскочил прыщик! — прошамкал Дарзо полным ртом.

— Послушай, Дарзо, перестань притворяться! Вчера ты лег спать иммурцем, а проснулся полукровкой.

— А, вот ты о чем! Хочешь услышать продолжение? Вчера я наговорил больше, чем за сто лет. — Кайлар знал, как немногословен учитель, и не сомневался, что тот нисколько не преувеличивает. — А тебе хочется узнать все сразу?

— Еще бы! Ведь ты теперь смертный, да к тому же старый и можешь в любую минуту загнуться.

— Пожалуй, ты прав, — хмыкнул Дарзо. — Ладно, седлай лошадей, а я буду рассказывать.

Кайлар воздел глаза к небу и направился к лошадям.

— Ты пользовался призрачными масками, вводящими людей в заблуждение. Видел я эту черную рожу, которая, по мнению Са'каге, производит неизгладимое впечатление!

— Благодарю за комплимент, — огрызнулся Кайлар. — Погоди, а когда и где ты ее видел? — изумился он.

— В Кернавоне.

— Так ты приходил в Кернавон? Когда?

— Слишком поздно, поэтому не сумел спасти Джарла, но успел сохранить жизнь Элене. А теперь не перебивай, — рассердился Дарзо. — Ты, наверное, заметил, что сделать маски с реально существующих людей непросто, и этот процесс имеет массу недостатков, особенно если нужно принять облик человека, отличающегося от тебя по росту. В свое время я создал несколько замечательных масок, но это был адский труд, а кроме того, стоило кому-нибудь до меня дотронуться или просто начинался дождик, и иллюзия рассеивалась. Потом в один прекрасный день я умер. Истек кровью, когда мне отрубили ногу. Когда я, как обычно, вернулся к жизни, то был цел и невредим. Да ты взгляни на себя. Умирал шесть раз, а на теле ни царапины. Как такое возможно? И каким образом у меня выросла отрубленная рука?

— Ты же сказал, что это была нога, — возразил Кайлар, набрасывая седло на спину Трайбу. Раз в кои-то веки скотина не пыталась его укусить. — И что ты хотел рассказать про Элену?

— Да нет же, мне отрубили руку. Я вспомнил. А про Элену расскажу позже. Я понял одно: наше тело само знает, где и что должно вырасти. То есть, когда отрубают руку, кожа начинает расти именно в этом месте, а не на носу или голове. А почему? Да потому что тело знает, что здесь должна быть рука, а не что-то еще. И до меня дошло, что если дело обстоит так, как я думаю, то для принятия любого облика достаточно изменить инструкции. Ха, если бы все было так просто! Я понял еще кое-что. Если сильно изменить рост, координация движений восстановится только через год. Со зрением тоже шутки плохи. А еще нельзя ничего менять в своем теле только потому, что тебе эта часть не нравится. Очень скоро превратишься в такого красавца, что люди на улице будут останавливаться и глазеть вслед. Какая уж тут маскировка! Как бы там ни было, на постижение всех тонкостей ушло лет сто. И теперь у меня примерно двадцать тел. Я имею в виду только те, в которых я провел достаточно много времени и изучил все их особенности, такие как походка или другие движения. Да, двадцать тел, пожалуй, многовато, но никогда не забуду, как перенервничал, обнаружив два своих портрета, написанных с разницей в двести лет в разных частях Мидсайру. На обоих был точно я. Один коллекционер из Алитэры повесил их рядышком у себя в кабинете. Я тогда приехал в Алитэру, чтобы начать новую жизнь, и дернул же меня черт воспользоваться тем самым телом.

— Подожди, ты говоришь, что можешь выбрать любое лицо, зачем же понадобилось остановить свой выбор на уродливой роже Дарзо Блинта?

— Это мое настоящее лицо, — обиделся Дарзо.

— Господи! — воскликнул Кайлар, чувствуя, как щеки заливает краска стыда. — Прости, что обидел. То есть твое лицо и правда…

— Я все понял, — откликнулся Дарзо.

Кайлар смущенно закусил губу.

— Как бы там ни было, переход из одного обличья в другое требует времени, особенно когда только начинаешь этим заниматься. И промежуточная стадия может доставить много неприятностей. Мы путешествуем и, значит, встречаемся с людьми, и, если кожа на верхней части тела черная, как у ладешца, а ноги остались белыми или половина лица как у молодого человека, а вторая половина — как у старика, вряд ли можно рассчитывать на радушный прием. Вообще-то теперь процесс превращения занимает у меня гораздо меньше времени, но я рассчитывал, что обучу тебя магии тела, которая очень сложна, и только потом покажу вершины мастерства, то есть то, что кажется вообще невозможным.

— Погоди, не хочешь ли ты сказать, что можешь принять любой облик? Если верить твоим словам, ты можешь превратиться в девицу?

— Не желаю слушать извращенные фантазии, — обозлился Дарзо.

— Да ладно уж!

— Никогда не превращался ни в девицу, ни в животное. Боюсь застрять на полпути. Однажды я принял облик человека без намека на талант и намеревался провести в таком виде от силы месяц, пока внедрюсь в Часовню. Потребовалось десять лет, чтобы выйти из этого образа, а кроме того, я упустил возможность обрести серебряный ка'кари. Увязнуть в середине процесса в облике толстого модайца довольно скверно, но даже страшно подумать о возможности остаться на долгие годы женщиной!

— Зачем же ты меняешь свою внешность сейчас и кем хочешь стать?

— Я превращусь в пятидесятилетнего приветливого и добродушного уэддринского графа, наделенного небольшим талантом, который он никогда не использует. Обстоятельства вынудили меня оставить любимую женщину и отправиться вместе с тобой в Часовню, место, которое, кстати говоря, я терпеть не могу. И все для того, чтобы встретиться с дочерью. Вообще-то буду очень признателен, если поможешь мне принять этот облик надлежащим образом. Хочу, чтобы, глядя на меня, дочка сказала: «Ой, а у меня такие же глаза!»

Откровения Дарзо не вызвали у Кайлара интереса.

— Учитель, — обратился он к Дарзо, немного помолчав, — объясни, прошу тебя. Волк назвал меня Безымянным, но если я научусь делать то же, что и ты, то останусь не только без имени, а и без лица. Если мы можем превратиться в кого угодно, то кем являемся на самом деле?

Дарзо ухмыльнулся и стал прежним Дарзо Блинтом, несмотря на другое лицо.

— Волк сам не знает, о чем говорит. Когда-то я заблуждался, считая, что каждая новая жизнь действительно начинается с нуля. Наш дар не дает такой свободы или такого кошмара. Назови, как хочешь. Мы являемся ночными ангелами, членами ордена, который был древним уже в то время, когда я в него вступил. Гораздо труднее ответить на вопрос, что значит быть ночным ангелом. Почему мы видим коранти? — Поймав вопросительный взгляд Кайлара, Дарзо пояснил: — Мы видим все грязное и порочное в человеке, но не по принуждению, а из-за своей чувствительности к злу. В свое время я мог рассмотреть обманщика, однако за год до того, как меня покинул черный ка'кари, я с трудом различал убийцу. Что это значит? Почему я избран? У Джорсина иногда проявлялся пророческий дар, и он сказал, что мне нужно завладеть черным ка'кари. «В твоих руках находится вся история, мой друг», — заявил он, и я поверил. Ради Джорсина я пошел бы в огонь и воду. Потом, когда прошло несколько столетий, все мои друзья умерли, мир погрузился в темноту, наступили страшные времена, и никто даже не пытался меня преследовать. Возможно, моя великая роль в истории, мое предназначение заключалось в том, чтобы хранить ка'кари в течение семи столетий и передать его тебе. Прости, если такое объяснение тебя не удовлетворяет. Представь, что собираешь армию и обращаешься с призывом к людям: «Давайте, ребята, собирайтесь!» А потом наступает долгое, томительное ожидание. Опять-таки действительность тяжела, однообразна и несправедлива, и лучше приспособиться к тому, что есть на самом деле, чем жаловаться на судьбу, потому что она не дает того, чего ты хочешь. Вот почему я утратил веру в пророчества, в предназначение и даже в саму жизнь. Однако, потеряв веру, я вскоре снова засомневался и понял, что она у меня есть. На каждом шагу встречались порой едва заметные подтверждения того, что все на свете имеет смысл. В конце дня ты выбираешь то, во что веришь, и принимаешь все последствия.

— И всего-то?

— Что ты хочешь сказать?

— Выбираешь, во что веришь, а потом живешь с последствиями своего выбора? И это все, чему ты научился за семьсот лет? Черт возьми, так-то ты объясняешь причину нашего бессмертия!

Дарзо с быстротой молнии выбросил вперед руку и нанес Кайлару мощный удар в челюсть. Поступок учителя ошеломил Кайлара, ведь удар наотмашь тыльной стороной руки причиняет одинаковую боль тому, кто его наносит, и тому, кого бьют. Дарзо умышленно выбрал такой удар, чтобы вложить в него все презрение к ученику.

Они молча стояли, глядя друг другу в глаза. Во взгляде учителя Кайлар видел разочарование и сожаление, но извиняться Дарзо не стал. За семь столетий Акелус Торне так и не научился приносить извинения.

— Малыш, всякий раз, когда я поворачивал влево, ты шел вправо, а теперь требуешь, чтобы я предсказал твою судьбу. А зачем тратить понапрасну слова, если ты все равно будешь делать по-своему?

— Тогда я буду знать, где повернуть направо, — ответил Кайлар.

Дарзо невольно улыбнулся словам ученика, но это не уничтожило внезапно возникшую между ними пропасть. Кайлар видел, что его отказ следовать наставлениям Дарзо больно ранит учителя, даже в тех случаях, когда он сам признает, что преподанный урок отнюдь не безупречен. Однако Дарзо говорит то же самое, что Кайлар давно услышал от Волка. Кайлар никогда не принимал ответы, которые дают на мучающие его вопросы другие люди. Ему претила злобная практичность Дарзо, цинизм Мамочки К., благочестие графа Дрейка и идеализм Элены. И все же Дарзо прав: мы выбираем то, во что верим, а потом расплачиваемся за последствия.

— Я просто хотел… — Кайлар запнулся. — Мы — ночные ангелы, наделенные бессмертием, но я не понимаю, что это значит, не знаю, почему мы стали такими и что делать с этим даром. Иногда я чувствую себя богом, а потом мне кажется, что я не в силах что-либо изменить и повлиять на ход событий. Уж если суждено жить вечно, то мое существование должно иметь цель. Только не говори, что тебе предначертано судьбой хранить для меня ка'кари целых семь столетий. Смешно слышать! Хотя, если задуматься, это страшно. Нет, не может быть! Ведь ты — великий человек, а не какой-нибудь олух!

Кайлар внимательно посмотрел на учителя, понимая, что нечаянно сделал ему ответный комплимент.

По едва заметной усмешке на губах Дарзо он понял, что тот оценил комплимент по достоинству. Кайлара всегда страшно раздражало, что от Дарзо не дождешься похвалы, как ни старайся. Он привык к суровому нраву учителя, но никак не мог предположить, что Дарзо тоже приятно услышать высокую оценку своего мастерства. Кайлар никогда не выражал своего восхищения искусством Дарзо и принимал его как нечто должное и само собой разумеющееся. Их отношения напоминали нож с обоюдоострым лезвием.

— Я и не думал выбирать для себя судьбу олуха, — возразил Дарзо. — Что бы я ни делал и в какую сторону ни сворачивал, я решил найти ка'кари и разбросать их по всему свету, чтобы они не попали в руки людей, которые могут использовать их в дурных целях. Не знаю, такую ли судьбу предсказал Джорсин, но я сам выбрал именно этот путь. Имел ли он смысл и приносил мне удовлетворение? Случалось и такое. Я прожил несколько славных жизней, причем были и такие, о которых страшно вспомнить. Теперь черный ка'кари у тебя, и я могу сбросить с плеч это бремя и изменить судьбу. Передо мной стоят другие задачи. Итак, я буду учить тебя до наступления весны и постараюсь общаться с дочерью как можно чаще. А потом меня ждет женщина, которую я хочу попросить о любви, хотя такой человек, как я, ее не достоин. Какие задачи стоят перед тобой и что ты выберешь, мне наплевать. Копайся в своем дерьме сам.

Дарзо хитро ухмыльнулся.

Кайлар ничего не ответил и только вздохнул. Он любил Дарзо, но временами учитель вел себя на удивление несносно.