По ту сторону тени

82

— Не знаю, следовало ли мне выходить за тебя замуж, — с сомнением в голосе сказала Дженин. — Похоже, я совершила ошибку.

Они сидели в огромной карете короля-бога, которая направлялась в Черный Курган. Дориан не рискнул оставить жену в Халидоре, несмотря на многочисленные опасности, которые подстерегали их в пути, не говоря уже о предстоящей битве. В Халирасе велика вероятность заговора, который отнимет у него Дженин. В случае чего Дженин была единственным человеком, которому Дориан полностью доверял.

— Ведь ты меня любишь, — возразил он. — Знаю, что любишь.

— Люблю, — согласилась Дженин. — Я тебя уважаю и с удовольствием провожу время в твоем обществе. Ты замечательный, очень честный человек. Да, ты великий человек…

— Но?.. — спросил Дориан бесцветным голосом.

— Но все совсем не так, как было с Логаном. — Дженин торопилась высказать все, что накопилось на душе. — Понимаю, что несправедливо сравнивать тебя с покойником. Может быть, я сохранила в памяти все самое хорошее о нем, потому что его нет в живых. И еще я понимаю, что всякий раз любовь может быть разной. Может быть, я влюбилась в Логана, как наивная девчонка, а любовь взрослой женщины зреет медленно и сама себя защищает. Не знаю, как это все происходит, Дориан, иногда я чувствую себя совершенно опустошенной. Возможно, мне следовало повременить.

«Я пропитан фальшью и ложью», — подумал Дориан.

Что он может сделать? Сказать Дженин правду? Отправить ее в Сенарию, к какому-то князьку, которого она не успела даже как следует узнать? Вместе с Дженин они изменяют жизнь королевства, несут свет на эту погруженную в вечный мрак землю. Что может дать Логан в сравнении с этим великим делом? Почему любовь Логана ценится выше его собственного чувства?

Любовь Дженин рост и крепла с каждым днем. Она станет еще сильнее, когда жена поймет, что беременна их ребенком. Дориан уже знал о беременности Дженин. Он увидел это в минуты безумия, которые накатились на него на поле боя, и никому не доверял свои видения. Но через несколько дней он снова посмотрел на Дженин и убедился в своей правоте. Правда, она беременна не близнецами, как ему привиделось, а одним ребенком, мальчиком, их сыном. Может быть, в следующий раз у них родятся близнецы? Дориан выжидал удобный момент, чтобы сообщить жене радостную новость, однако подходящего случая так и не представилось.

Он по-прежнему проводил большую часть времени с Дженин. Теперь они занимались любовью реже, так как Дориану приходилось посещать гарем. Впрочем, если Дженин и испытывала ревность, ответные чувства наложниц стали ей неожиданной наградой. Дориан сообщил, что своей жизнью женщины обязаны ей, и зависть и ненависть, которые наложницы обычно испытывают к соперницам, не устояли перед благородством Дженин. Вместо озлобленных, поверженных соперниц Дженин обрела в их лице сестер и больше не чувствовала себя одинокой.

Такова жизнь, она не идеальна, и Дориан с Дженин сделали все, что смогли. Такова цена за то, чтобы называться королем-богом. Если бы они с Дженин убежали, кто-то из вюрдмайстеров стал бы править Халидором с еще большей жестокостью, чем отец Дориана. В отношениях каждой пары, в любом супружестве всегда где-нибудь да скрывается маленький обман. Дориан — повелитель, который принимает решения и делает выбор за других людей, потому что владыка знает то, что неизвестно простым людям. Таково бремя власти. Дориан взвесил все возможности, которые стояли перед Дженин, и сделал за нее выбор.

— Прости, что выплескиваю на тебя свои сомнения, когда у тебя и так полно других забот, но, когда мы вступили в брак, я дала слово, что никогда не стану тебе лгать. А мое молчание было сродни лжи. Прости. Я сделала свой выбор и вышла за тебя замуж. И я действительно тебя люблю. Просто очень тяжело все время чувствовать себя взрослой. Ты оказал мне честь, сделав своей королевой, а я веду себя как глупая девчонка. Прости, что так тебя разочаровала.

— Разочаровала? — возразил Дориан. — Да ты справилась с задачей лучше, чем я мог себе представить. Знаешь, как я горжусь тобой, Дженин? Я люблю тебя больше всего в жизни. Понимаю, ты сбита с толку. В этой стране кто угодно придет в замешательство, и я понимаю твои сомнения. Мы женаты два месяца, и ты поняла, что должна нести это бремя до конца жизни, и испугалась. Да, конечно, мне немножко больно, но наша любовь достаточно крепка, чтобы устоять перед ударами судьбы, и пара царапин не причинит ей вреда. Спасибо, что была со мной откровенной. Иди ко мне, любимая.

Они обнялись, и Дориан почувствовал безграничное облегчение жены. Ему хотелось, чтобы Дженин передались его неуверенность и колебания, чтобы она спросила, что его тревожит. И если бы Дженин спросила, он рассказал бы ей о Логане и признался бы во всем.

Вскоре Дженин высвободилась из объятий, и Дориан позволил ей уйти, так и не воспользовавшись подходящим моментом, чтобы облегчить душу.

— Я люблю тебя, Дориан, — проговорила перед уходом Дженин, глядя мужу в глаза и ничего в них не видя.

— И я тебя люблю, Дженин.

«Господи, я так и не могу назвать ее Джени, а почему?»

Кайлар медленно открыл глаза. Во рту сохранился противный привкус, как будто туда напихали ваты, а все тело ломило от долгого лежания на стволе поваленного дерева. Он сел, пошевелил челюстью, потом дотронулся рукой до щеки в том месте, где Дарзо размазал яд. Молодая кожа была нежной и тонкой, но шрамов на лице не осталось. Как всегда, старый мерзавец оказался прав.

Над лесом поднимался рассвет. Кайлар хотел уже громко выругаться, как вдруг почувствовал что-то странное. Он вдохнул воздух полной грудью и медленно выдохнул, чтобы стряхнуть с себя оцепенение. В этот утренний час в лесу не было ни одного живого существа, и Кайлар не знал, что думать. То ли все птицы улетели в теплые края, а белки погрузились в спячку, то ли причина крылась в чем-то ином, и эта неизвестность таила в себе угрозу. Не спеша он принялся разминать мышцы ноги спины, проверяя, не сведет ли их судорогой при внезапном резком движении, потом принялся внимательно изучать лес. Кайлар повернул голову, и отросшая щетина прошуршала по воротнику рубашки. Судя по ее длине, он пролежал без сознания всего одну ночь.

В лесу вроде не происходило ничего особенного, не раздавалось ни одного подозрительного звука. Кайлар привык полагаться на реакцию своего тела и немного успокоился. Среди огромных дубов тихо вздыхал ветер, слушая секреты, которые нашептывали последние оставшиеся на ветвях листья, и все же что-то настораживало Кайлара. Последние сомнения исчезли. Он инстинктивно протянул руку за ка'кари, чтобы тот укрыл его второй кожей, превращая в невидимку, но ка'кари куда-то исчез. Кайлар пошарил в рукавах, проверяя кинжалы, а потом стал всматриваться в лесную чащу.

Вдруг что-то похожее на порыв ветра пронеслось над макушкой.

Кайлар быстро отпрыгнул в сторону, успев вонзить нож в ствол дерева у себя над головой. Перекувырнувшись, он вскочил на ноги и отпрыгнул назад шагов на десять, не выпуская из рук кинжалы.

— Я всегда с удовольствием наблюдал, как ты прыгаешь, — тихо рассмеялся Дарзо.

Он, словно паук, вцепился в дерево, на котором спал Кайлар.

— Ах ты, старый мерзавец! Где ка'кари? Что ты успел натворить?

Дарзо только смеялся.

— Верни ка'кари! — потребовал Кайлар.

— Не торопись, всему свое время.

— Какого черта я тебя прошу, когда стоит мне протянуть руку и он вернется?

Кайлар вытянул руку, намереваясь призвать ка'кари.

— Не смей! — рявкнул Дарзо.

От неожиданности Кайлар так и застыл на месте с протянутой рукой.

— Охотник ведет ночной образ жизни, — принялся объяснять Дарзо. — У него нюх лучше, чем у любой ищейки. При этом он обладает удивительно тонким слухом и острым, как у орла, зрением, которое не подводит, даже когда он бежит на полной скорости. Если я правильно рассчитал, у тебя есть время до наступления темноты, а потом он начнет за тобой охотиться.

— Как же это… — растерялся Кайлар.

Освободив одну руку, Дарзо вынул из-за спины черный меч и швырнул его Кайлару.

— Ни в коем случае не снимай ка'кари с Кьюроха. Любой предмет магии, попавший в лес Эзры, отмечен особой печатью. Он имеет свой запах, и, когда его вынесут из леса, Охотник пойдет по следу и непременно его найдет. Ка'кари может замаскировать запах, но я не представляю, как его уничтожить за то время, что у меня осталось. Учти, как только ты снимешь ка'кари с Кьюроха, тут же явится Охотник. Не знаю, как быстро он бегает, только если тебе понадобится воспользоваться Кьюрохом, сними с него ка'кари, сделай свое дело и удирай со всех ног. Возможно, у тебя в запасе несколько минут или часов, но в любом случае Охотник не заставит себя долго ждать. Он не остановится ни перед чем, только бы заполучить меч.

Дарзо в очередной раз спас Кайлару жизнь. Кайлар понимал, что его шансы попасть в лес Эзры ничтожно малы, а вероятность добыть Кьюрох и вернуться назад еще меньше. Дарзо тоже это прекрасно знал. Верный своей обычной манере, Дарзо ни единым словом не выказал своей привязанности к ученику, а, как не раз случалось прежде, доказал ее на деле.

— Старый мерзавец! — нарочито грубо буркнул Кайлар, но по глазам и по тону, каким он произнес эти слова, было понятно, как велика его благодарность учителю.

— Могу поделиться с тобой магией. Если не будешь слишком усердствовать, доберешься до леса вовремя, и у тебя еще останется достаточно сил для сражения. Я отправляюсь в Сенарию, и это собьет Охотника с толку, так как ему придется вести преследование по двум противоположным направлениям. Думаю, это поможет. Береги силы и не растрачивай их понапрасну, как в тот раз, когда тебе дала силу сестра Ариэль. Понял?

— Понял, — откликнулся Кайлар.

Так вот почему Дарзо словно приклеился к дереву. Так гораздо труднее напасть на его след, а кроме того, Кайлар не без оснований подозревал, что на земле расставлено множество различных ловушек.

Дарзо еще не закончил наставления.

— Послушай, Кайлар, — обратился он к ученику, — раз уж Кьюрох в лесу Эзры, Неф не преминет воспользоваться Иуресом, чтобы разрушить заклинания Джорсина и Эзры, наложенные на Черный Курган. Поэтому рассказ Элены о титане звучит вполне правдоподобно. Это также означает, что ты намерен забрать вещь, которую Неф страстно желает заполучить для себя. Если он отберет у тебя Кьюрох, то сможет разрушить весь мир. Я не преувеличиваю. В течение семи столетий я делал все возможное, чтобы наделенные такой страшной силой артефакты не попали в руки людей без чести и совести. Если ты не справишься с задачей, Неф уничтожит все, что мне удалось создать за семьсот лет.

— Твое доверие ко мне так велико? — удивился Кайлар.

— Подойди ближе, — поморщился Дарзо, — ты понапрасну теряешь драгоценное дневное время.

Кайлар подошел к учителю.

— Когда Джорсин Алкестес доверил мне это дело, он взял с меня клятву, которая, но его утверждению, насчитывает столько же лет, как сами ночные ангелы. Если хочешь, послушай. — Дарзо выпрямился, и его голос зазвучал глубоко и проникновенно. Кайлар понял, что учитель вспоминает своего друга, короля Джорсина Алкестеса. — Я — Са'каге, властитель теней. Я заявляю о своей власти над ним и, которой нет у сумрака. Я — надежное орудие спасения, Призрак триединый. Я — весы правосудия, я — тот, кто защищает все невидимое для глаз. Я — повелитель теней и зовусь Безымянным. Коранти не уйдет от наказания. Мой путь тернист и труден, но нет силы, что сломит меня. Среди простолюдинов и знати, в бесчестье и почете, во тьме и при ярком свете я буду вершить правосудие, и возлюблю милосердие, и не сложу возложенного на плечи бремени до возвращения настоящего короля.

— И кто этот король? — не понял Кайлар.

— Клятвы давать нелегко, — усмехнулся Дарзо. — А выполнить — еще труднее.

— Именно такой должна быть Са'каге, как сказано в клятве.

— Са'каге всегда состояла из головорезов и убийц, но иногда, подобно бриллиантам в куче дерьма, там встречались мерзавцы, которые преследовали благородную цель.

— Благодарю за красочное описание.

— Ты повторишь слова клятвы? — спросил ученика Дарзо.

— Ты заставил меня взяться за дело, смысл которого я не совсем понимаю.

— Малыш, мы все время беремся за дела, которые нам не совсем понятны.

— Я-то думал, ты потерял веру во все на свете, — удивился Кайлар.

— Речь идет не о моей вере, а о твоей.

Дарзо, как всегда, уклонился от прямого ответа. Понятно, порядочный человек не станет просить человека поклясться своей жизнью ради кучи дерьма. Сейчас Дарзо вернулся к разговору о судьбе Кайлара, который они начали еще несколько месяцев назад. Избрав жизнь во мраке, по ту сторону Тени, Кайлар избежит самого большого искушения, которое предлагает черный ка'кари, искушения властвовать над другими людьми. Сила ка'кари превратила его в существо, почти равное богу, и всегда существовала опасность, что он превратится в того, против кого должен бороться. Дарзо не рискнул наделить себя такой огромной силой, так неужели Кайлар считает себя более достойным человеком, чем его учитель?

Человек, который служит теням, видит многое, что недоступно для зрения самого мудрого короля. Тот, кто исполняет свой долг в окружении низости и подлости, среди отбросов общества, видит пороки, скрытые от людей, наделенных властью. От Дарзо Блинта никто ничего не скрывал, не считая своего страха перед этим человеком.

Клятвы ночного ангела недостаточно, чтобы определить судьбу, но она может стать началом достойного пути.

«Для чего я живу? В чем мое предназначение?»

Многое оставалось для Кайлара непонятным, однако он твердо знал, что жаждет справедливости. Находясь на службе у сумрака, имея глаза, способные видеть сквозь тьму, будучи своим в мире теней, он мог вершить правосудие над теми, кому удалось ускользнуть от праведного суда. А те, к кому судьба повернулась спиной, сочтя недостойным милосердия, обретут утешение и награду, на которые не могли и рассчитывать. Все, кого нужно остановить, будут остановлены. Лица ночных ангелов стали лицом Кайлара. Да, он будет вершить правосудие и возлюбит милосердие.

— Я дам клятву, — решительно сказал Кайлар.

Дарзо поморщился, знаком подозвал Кайлара к себе и положил ему руку на лоб. Кайлар стал читать слова клятвы по памяти, а Дарзо только усмехался, как будто хотел спросить: «Ну что, хорошо я тебя обучил?» Когда Кайлар закончил, глаза Дарзо потеплели, а лицо приняло торжественное выражение, и он заговорил на незнакомом языке: «Ch'torathi sigwye h'e banath so sikamon to vathari. Vennadosh chi tomethigara / Horgathal mu tolethara Veni, soli, fail, deachi / Vol lessara dei». Дарзо убрал руку с его лба, глаза учителя стали удивительно ясными, и впервые за все время их знакомства Кайлар увидел в них умиротворение.

— Что это за слова? — спросил Кайлар.

Что бы они ни означали, Кайлар вдруг почувствовал, как его переполняет неведомая сила, которая действовала более мягко, чем та, что он получил от сестры Ариэль, но и более основательно.

— Это мое благословение, — усмехнулся Дарзо, не скрывая злорадства по поводу того, что благословил ученика на языке, которого тот не знает.

Он знал способности Кайлара и не сомневался, что тот сохранит в памяти все слова до тех пор, пока не овладеет странным чужим языком, на котором их произнесли. Но Дарзо не собирался посвящать ученика в свои мысли и, усмехнувшись, проговорил:

— А теперь убирайся ко всем чертям. Мне еще по деревьям карабкаться.