По ту сторону тени

81

— Что тебя тревожит, мой повелитель? Ты уже два дня не можешь расстаться с этим камнем и все время его гладишь, — обратилась к мужу Кайде.

Солон посадил жену себе на колени и закрыл ладонями ее груди.

— Я глажу камень, только когда ты не позволяешь мне ласкать что-нибудь более приятное.

— Вот бесстыдник! — возмутилась Кайде, однако не отодвинулась. — Я говорю серьезно.

Первые дни супружеской жизни проходили в полном блаженстве, и их омрачало только присутствие магического рубина. Кайде испытывала чувство глубокого раскаяния, послав Солона в одиночку сражаться с семейством Такеда, поэтому все подготовила к свадьбе заранее. Они поженились вечером того же дня, когда Солон вернулся из похода. Кайде не захотела дожидаться весны, когда соберутся все дворяне с отдаленных островов. Императрица пригрозила, что, если ее решение обидит сетскую знать, она попросит Наездника Бури навестить и их острова.

Однако в сутках было слишком много часов, чтобы посвятить их все занятиям любовью, хотя Солон и Кайде старались как могли. Так что у Солона оставалось достаточно времени для изучения загадочного камня.

— Я упоминал о своем друге Дориане и его пророчестве, которое касается меня, — обратился он к жене.

— Что-то насчет убийства твоего брата и падения королевства?

Солон откинул назад белые волосы, на которых виднелись и черные пряди.

— «Погибнет брат-король. Два ужаса в насмешку превратятся, и смерть с надеждою столкнется, того, кто держит меч в руках и станет третьим королем. А истина сокрыта в драконьем сердце или голове, и ты владеешь ею один. В руины обратится север, и вновь из пепла он восстанет по слову твоему».

— Ну, пророчество об укрощении бури подтвердилось, — с озадаченным видом заметила Кайде.

— Можешь дальше не спрашивать. Я никогда так себя не называл и не понимаю дальнейших слов пророчества, за исключением той части, где говорится о брате-короле. Если бы я вернулся домой, то объединил бы вокруг себя дворян и остановил Седжурона, и тогда его действительно бы убили мои слова. На самом деле я служил человеку по имени Регнус Джайр; он был королем, и я любил его как брата. Я скрыл от него, что являюсь магом, а когда он об этом узнал, то исключил меня из своего окружения, и вскоре его убили. Последняя часть предсказания кажется мне полной бессмыслицей. Что касается первой, то я видел только одного короля, собственного брата, и потому решил, что Дориан просто бредит.

— С тех пор кое-что изменилось.

— Все дело в рубине, Кайде. Я никогда о нем не слышал, и отец о нем не упоминал. О нем нет никаких сведений в королевских хрониках, не считая записи, из которой следует, что он находится в сокровищнице не менее двухсот лет. Его называют сердцем дракона. Думаю, судьба человека с мечом, третьего царствующего монарха, зависит от того, передам ли я ему этот рубин.

— А что, если ты сам и есть третий король? Если именно ты — человек с мечом? Ведь ты рассказывал, что твои волосы поседели из-за меча. Возможно, на нас надвигается беда, и, чтобы с ней справиться, тебе понадобится этот рубин. Солон, ты не должен уезжать и бросать все из-за болтовни какого-то безумца. — Кайде по-прежнему сидела на коленях у Солона, и он почувствовал, как напряглось ее тело, а глаза наполнились страхом и гневом.

«Два ужаса в насмешку превратятся».

Слова вдруг обрели ясный смысл. Проклятые пророчества всегда бывают двусмысленными, и оба толкования обычно оказываются правильными.

— Кайде, — окликнул он жену, — есть такой гарнизон, он носит имя Ревущие Ветра и охраняет горный перевал между Сенарией и Халидором. Прошлой осенью мы с Дорианом там были. Большую часть времени Дориан находился без сознания, а когда приходил в себя, бормотал обрывки пророчеств и снова впадал в транс. Однажды, придя в себя, он страшно закричат и потребовал, чтобы я принес все золото, что смогу собрать. Я выполнил его просьбу, и мы вместе отправились в горы, к чахлому черному дубу. Дориан сказал, что сюда идет Хали и будет его искушать. Он предупредил, что Хали перебьет всех людей, что находятся с нами. Потом он расплавил золото и закрыл им глаза и уши, а также изготовил оковы для рук и ног, а потом попросил меня принести колья, чтобы прикрепить его к дубу. Я завернул его в одеяла и ушел. Командир отряда не внял моим предостережениям. Я хотел уйти, но не успел и попросил воинов связать меня, а потом опустошил всю свою глоре вирден. Она пришла раньше, чем воины успели завязать мне глаза и заткнуть уши.

— Хали?

Солон смотрел куда-то вдаль.

— Я видел, как люди бросаются вниз с высокой стены, а один из воинов вырвал себе глаза. А потом мне явилось видение в твоем образе. Ты была совсем как живая, и я хотел броситься к тебе, но веревки меня удержали. Кроме меня, не выжил ни один. Стражники из числа павших душ прошли по ущелью и добили всех раненых. На меня упал залитый кровью труп, когда я читал молитву, поэтому я и спасся, а иначе меня постигла бы та же участь.

— Какому богу я должна приносить жертвы за твое спасение?

— Боги не имеют к моему спасению никакого отношения. Случайное стечение обстоятельств. Просто ленивый солдат не очистил от крови свой меч в морозную погоду и не смог его вытащить из ножен в нужный момент.

— Поскольку именно в этот момент ты молился, то точно произошло совпадение, — согласилась Кайде.

— Вот именно, — откликнулся Солон — голос прозвучал грубее, чем хотелось. — В этом-то и состоит суть совпадений. Однако, как бы там ни было, когда я подошел к черному дубу, Дориана там не оказалось. Он исчез. Его следы вели в сторону Халидора, но я не смог последовать за ним, потому что должен был увидеть тебя. Все остальное не имело никакого значения. Я нанялся на судно к капитану, который совершал последний в этом году рейс в Хоккай.

— Вот почему ты веришь пророчествам Дориана, — задумчиво произнесла Кайде.

— Этот рубин и есть сердце дракона, а я сам — второй король. А третий король умрет или останется жить в зависимости от того, как я поступлю с камнем.

— А что означают слова о двух ужасах? — тихо спросила Кайде.

— Мой ужас перед Хали и страх сказать правду. Второй страх стоил жизни Регнусу Джайру. Сейчас я чувствую себя так, будто мне дали второй шанс, во-первых, чтобы поговорить с тобой, а во-вторых, чтобы еще раз встретиться лицом к лицу с Хали. Что касается севера в руинах, который возродится по моему слову… Знаешь, Кайде, у меня что-то надломилось внутри. Я думал, после женитьбы на тебе это ощущение пройдет, и я не могу выразить словами своего счастья. Если б ты знала, как я хочу остаться с тобой навеки, но какая-то частица моей души постоянно нашептывает, что я трус.

— Это ты-то трус?! Ты, Наездник Бури, покоривший северные моря! Ты в одиночку подавил бунт семьи Такеда и бросил вызов самой богине. Как можно называть тебя трусом?

— Дориан нуждался во мне, когда отправился в Халидор, и, возможно, погиб, потому что я с ним не пошел. Регнус умер из-за того, что я не отважился сказать, кем являюсь на самом деле. Если пророчество правильное, то я должен молвить свое слово, спасти чью-то жизнь, и тогда смогу возродить свою душу.

— Думаешь, этого достаточно? — В глазах Кайде светилась тревога. — А вдруг выяснится, что тебе придется сделать еще что-нибудь, чтобы твой внутренний голос замолчал и ты понял, что он лжет? Неужели ты и дальше намерен доказывать свою доблесть и отвагу, пока они тебя не убьют?

— Я уже исполнил самую трудную часть пророчества, поведал тебе правду. — Солон нежно поцеловал жену в лоб. — И не уйду, пока ты не дашь свое благословение. Кайде, вся моя верность и преданность принадлежат тебе одной.

— Любимый, я никогда не благословлю тебя на смерть.

Глаза Кайде наполнились слезами, она не скрывала горя. Солон мужественно выдержал ее взгляд, потом отбросил рубин в сторону.

— Тогда я остаюсь, — решительно заявил он.

Кайде повернулась у него на коленях и уселась, широко расставив ноги. Она взяла в руки лицо мужа и посмотрела ему в глаза.

— Пожалуйста, никогда больше не проси меня об этом, — проговорила она.

— Не буду.

В этот раз любовь Кайде была такой неистовой, что Солон долго не мог прийти в себя. Даже в минуту наивысшего наслаждения, когда зрачки расширились от страсти и Кайде впилась ногтями ему в плечи, она не издала ни звука и не отвела взгляда от его глаз. Потом она прильнула к Солону, сотрясаясь от рыданий, и пот смешался на его груди со слезами, но Кайде так и не произнесла ни слова.