Под крыльями высших существ

Глава 11. На пути к предначертанному

Я мог разговаривать со своим мозговым помощником и во время сна. Не преминул возможностью, чтобы расставить все точки над «i».

«Сергей Казимирович, вы уж простите меня за столь презрительные обращения в ваш адрес, – разговаривал я с СЕКАЧом, настоящее имя которого оказалось Сергей Казимирович Омаров. – Я-то думал, что вы – обычный робот-помощник, а тут…»

«Не бери в голову, – отвечал Сергей Казимирович мягко. – Ты не виноват. Я собирался сохранить эту тайну как можно дольше, но обстоятельства вынудили, сам понимаешь».

«Но зачем? – спросил я. – К чему вся эта секретность?»

«Видишь ли, мой разум попал к Евгению давным-давно. Я жил в его городе, Драконьем Кремле, и являлся его единственным советником-человеком в течение нескольких миллионов лет. Я, конечно, много изучал различных архивов и библиотек Евгения, поэтому знаний у меня сейчас много, но тем не менее. И однажды он попросил моей помощи в одном испытании – сказал, что меня поместят в виртуальную среду, где я буду являться личностью внутри разума человека. Мне сказали, что таким образом можно будет создать разумные мозговые модули. Не сразу я понял, что мир, меня окружающий, ровно тот же самый, в котором я жил когда-то давным-давно. Не сразу я осознал, что Россия вокруг меня – не смоделированная выдумка, а реальность, и что драконица СВ-0М-Ж не кто иная, как моя любимая дочь Света, которую я когда-то отпустил в далёкий полёт на другую планету».

«Надо же, как оно всё совпало, – я мысленно улыбнулся. – Воля случая, не иначе».

«Да. К слову, Виталий, я тоже хочу перед тобой извиниться за намеренное введение в заблуждение. Я всегда умел читать не только направленные мысли. А ещё я не ограничен вычислительными мощностями, ибо я – настоящий интеллект, а не его имитация. И владение энергией моё, пожалуй, самое обширное во всём роду людском. Причём без введения драконьей крови».

«Я подозревал, Сергей Казимирович. Не может быть такого, чтобы вы могли меня иногда слышать, когда я не направлял мысли в речь. Ничего такого я и не скрывал, так что ничего страшного. У меня вот какой вопрос возник – почему вы столь усердно подталкивали меня к Свете? Советовали даже целовать в губы. Разве вы не чувствуете всё, что чувствую я?»

«Чувствую. Но могу и отключить чувствительность. В ночь, когда вы миловались, я полностью ушёл в себя, не смея своим присутствием вам мешать. Лишь следил за тем, чтобы никто не влез в твой разум. А по поводу поцелуев – я хотел сблизить вас. Ты хороший парень, Виталий, а Светка моя – хорошая девчонка, я знал и ощущал это, даже не разговаривая с ней. Она осталась почти такой же, как тогда. Разве что сильно более любвеобильной стала. Это благодаря драконьей сущности».

«Мне стоит рассказать ей о том, что мой мозговой помощник – её отец?»

«Давай пока что… – Сергей Казимирович чуть помолчал. – Придержим этот факт до поры до времени. Ни я, ни она не сможем друг с другом поговорить. Даже в лицо посмотреть не сможем. Точнее, я-то смогу, а вот она – нет. Увидимся с ней, когда все вместе попадём в третий мир-измерение. Она уже была в нём, но только во владениях Владимира. Да и сам я тогда был в спячке, не знал».

«Разве вы не можете перехватить управление над моим телом? Поговорить моими устами?»

«Это будет выглядеть очень странно. Кроме того, я не считаю, что момент наступил. Если я откроюсь, то она точно тебя не отпустит в третий мир-измерение. Ха-ха!»

«Что правда, то правда».

Спустя минуту Сергей Казимирович задумчиво сказал:

«Хм. Кто-то пытается достучаться до твоего разума, я наблюдаю ниточку энергии».

«Анугиразус? Или Евгений?»

«Нет. Кто-то другой. Впустим?»

«Можно попробовать».

Тьма преобразовалась в бесконечный, до боли знакомый луг, испещрённый жёлтыми точками – одуванчиками. Сразу же кто-то мягко обхватил меня большой когтистой рукой, поднял, повернул и предстал передо мной в своём белокожем, приодетом в белый халат с зелёными крестами и в юбку, величестве, только уже без имплантов.

– Здравствуй, милый котик, – ласково сказала знакомая драконица и уткнулась вытянутым лицом в мой живот. – Ой, Света-драконица уже и забыла, какой у тебя мягкий животик.

– Света, ты, что ли? – я удивился столь странному её поведению.

– Почти. Это Света-драконица, – она поставила меня на землю. – Света-человек сейчас спит, прижавшись к тебе. А Света-драконица никогда не спит. Вечно бдит, следит за всем.

– Ага, – на мгновение я впал в ступор. – Так ты, значит, её вторая личность? Та самая, которая столь яростно боролась в ту ночь со своей человеческой частью?

– Именно так, – ласково ответила Света-драконица. – Свету-драконицу спровоцировал «червь». Не то чтобы у неё было желание – многие вещи совершаются по принуждению. Борьба двух сущностей решала, кем будет Света – человеком или драконицей.

– Я видел, – покивал я, не расслабляя напряжённого лица. – Не горько тебе от поражения?

– Отнюдь. Света-драконица будет честна, если скажет, что нынешнее положение вещей её устраивает. Драконы умеют разговаривать только во снах, в третьем мире-измерении и в человеческом обличии. Прими они истинное своё обличие в мире людей – онемеют, смогут лишь рычать да ворчать, ничего путёвого так и не сказав. Таков закон их бытия. А так, ты, мой дорогой, всегда будешь со Светой-драконицей, а Света-человек всегда может от неё передать что-нибудь своими устами.

«...Света-драконица тогда соврала, сказав, что русские драконы не умеют говорить в первом мире-измерении. Буду честен, причина этой лжи мне не ясна до сих пор...»

– Почему ты говоришь о себе в третьем лице? Тебе нельзя говорить «я»?

– Именно. Света-человек – настоящая личность, «я» – это она. Света-драконица взращена, не может называться так и не имеет права посягать на истинность этого утверждения. Кроме случаев, когда она спровоцирована «червём». Тогда она начнёт называть себя не по статусу.

– Как мудрёно. Но я всё ещё помню мгновения, когда со мной говорила именно ты, в этом нет сомнений. И ты говорила «я».

– Тогда с тобой говорили обе сущности сразу, тогда Света-драконица имела право использовать те местоимения. Сейчас с тобой говорит только она одна. Понял?

– Понял, понял.

– Тебе нравится этот луг? Красивый, правда? Света-драконица считает, что у Светы-человека хороший вкус в созидании природы. А ещё у неё хорошее чувство красоты, раз она избрала тебя своим мужем. Света-драконица одобряет высоких мужчин с развитым телом.

– Зря льстишь, я уже давненько не занимался, развитость уходит. Набрал пару килограммов от лености, придётся что-то делать.

– В этом с тобой трудно спорить. Но общей картины это не меняет, – Света-драконица облизнулась. – Чудесная картина.

«Видишь? – спросил Сергей Казимирович. – Я был прав. Света-драконица крайне любвеобильна, она любит мужчин, а конкретно – тебя. А вот женщин, предупреждаю, совсем не жалует, считает их соперниками, будет защищать тебя от чужого влияния всеми возможными способами. Поберегись её гнева».

«Я приму к сведению. Но откуда вам знать, Сергей Казимирович?»

«Я очень долго жил среди русских драконов, Виталий, и знаю, что такова их биологическая суть. В высших существах силён инстинкт, они создают крепкие семьи. Нам, людям, есть чему у них поучиться».

– А Света-драконица нравится тебе, Виталий? – спросила она и положила руку на грудь, как бы показывая на себя. – М? Ты смущен. Видимо, нравится.

– Смотря в каком смысле. Ты красивая, но не привлекательная. Я не люблю драконов. Люди мне нравятся сильно больше.

– Это так потому, что ты сам никогда не был драконом, – Света-драконица показала на меня пальцем. – Но в мире снов ты легко и безболезненно можешь стать им. На часок. Хочешь?

– Нет, – ответил я твёрдо. – Я человек, никем другим быть не желаю.

Света-драконица по-доброму улыбнулась, но в глазах её появилась печаль.

– Это твоё право. Желание человека – закон. Даже если ты не любишь драконов, Света-драконица всегда будет любить тебя. Подойди поближе, позволь ей обнять тебя.

Я не тронулся с места.

«Если не хочешь внезапно для себя обратиться в того, в кого не хочешь, Виталий, лучше не подходи к ней, – сказал Сергей Казимирович. – Лучше взгляни на её руки – они светятся. Энергия готова обратить тебя. Это уловка. Безопасная и наивная, но уловка».

«Я вижу. Упёртая женщина, ничего не скажешь. У вас, наверное, есть объяснение и этому её поступку, да?»

Сергей Казимирович усмехнулся.

«Объяснение есть всему. Здесь оно крайне простое – любовь к подобному себе существу. Ну и чисто женское желание почувствовать мужское».

Я тоже усмехнулся.

«Мне кажется, вы преувеличиваете».

«Отнюдь».

«Когда-то испытывали на себе?»

«Ни в коем случае. Я вообще-то тоже человек, как и ты. Может, старая закалка постепенно и ушла – я уже не тот человек, что вернулся с полей Третьей мировой, – но основы мною не забылись. Да и полюбить другую женщину я уже не смогу, из уважения к покойной жене».

Света-драконица будто бы поняла, что я разгадал её замысел, прижала руки к груди, упёрла взгляд в землю и заулыбалась веселее прежнего. Её хвост зашуршал по траве, крылья, словно смущённо, прижались к спине, один из когтистых пальцев на ноге стал увлечённо пахать землю.

«Презабавная картина, – сказал Сергей Казимирович. – Когда Света что-то замышляла и это вскрывалось, она тоже любила вот так прижать руки и поковырять носком пол, лучезарно улыбаясь».

«Хм. Чем-то ситуация напоминает мне Владислава Карпова и Владириса. Эти двое тоже были зеркалом друг друга».

«Недаром они считали друг друга братьями. Но тут иная ситуация. Тот случай – зеркало. Этот – две стороны одной медали. Драконица и человек неотделимы. Уберёшь одного – второй зачахнет».

– Света-драконица хочет попросить прощения. И кое-что попробовать, – она опасливо посмотрела по сторонам и выпалила скороговоркой. – Прости меня, мой милый котик, за то, что я хотела обмануть тебя.

Света-драконица опустила голову и сканирующим взглядом осмотрелась. Немая сцена длилась минуту. Я вопросительно поднял левую бровь.

– Ничего не изменилось, – сказала она. – Это что же, Евгения обманула меня?

– Вот так поворот, – я и правда удивился. – Что ещё за Евгения?

– Жена Покровителя Евгения. Она помогла Свете-человеку создать меня. И наказала строго-настрого не произносить местоимение «я» применительно к себе. Сказала, что если я применю его, то мгновенно поставлю под сомнение главенствующую позицию Светы-человека. Но…

Света-драконица задумалась, а Сергей Казимирович сказал:

«Я не наблюдаю никаких энергетических всплесков в реальном мире, схожих с теми, что присутствовали в ту ночь».

«Думается мне, что наивная драконица считает одно лишь слово определяющим всё и сразу. Кажется, это не тот случай… А вообще забавно получается – Евгения, жена Евгения. Это сам Евгений придумал, интересно, или его жена так решила?».

– Что ж, обман – обычное дело для высших существ, – Света-драконица пожала плечами. – Зато я теперь чувствую себя свободнее.

– Нехорошо это, – смутился я. – Так и до новой «гражданской войны» в голове недалеко.

– «Свободнее» в другом смысле. Я не ставлю под сомнение главенство Светы-человека. Я – её тень, так было, есть и будет. Унизительная ли это позиция? Отнюдь. У каждого должно быть своё место.

Я взглянул на Свету-драконицу с недоверием. Она словно бы раскрылась – и мыслью, и телом. Возвышающееся надо мной чудище засверкало глазами и раскрыло крылья, став походить на изображение с какого-нибудь герба.

– Хм. Чудное ли дело – наконец осознать себя. Я – Света-драконица, я – женщина; Света-человек – моя родная сестра, я оберегаю её; ты – мой любимый вечный муж, я люблю тебя; голос в твоей голове – как ни странно, мой отец, я хочу, наконец, познакомиться с ним, – Света-драконица смаковала каждое применённое к себе местоимение, будто наполняясь силой от каждого из них. – Сергей Казимирович, вы ведь присутствуете в мире снов?

«Да обо мне, оказывается, знают, – Сергей Казимирович будто цокнул языком. – Интересно, откуда? Неведомая мне логическая цепочка?»

«Вас слышит только Евгений, я так понимаю? Хотите, я буду передавать ваши слова?»

«Не надо. Убеди её в том, что в твоей голове лишь мозговой помощник».

– Что-то ты путаешь, Свет, – сказал я. – Да, у меня в голове есть голос, но он обезличен, пусть и имеет имя – СЕКАЧ. Это мой мозговой помощник.

– Служитель Евгения Качественный, – напомнила мне Света-драконица расшифровку. – Да, я знаю. Но знаю я и то, что в России ещё не придумали искусственного интеллекта, равного человеку.

– Ты права. Но и СЕКАЧ – не искусственный интеллект, а его имитация.

Света-драконица хитро улыбнулась.

– Сергею Казимировичу, наверное, обидно слышать, что он – имитация интеллекта. Талантливый командир на полях Третьей мировой, искренний патриот и умелый писатель – и всё равно лишь имитация?

Сергей Казимирович предпочёл промолчать, но я не сдавался.

– Вот ты сама себе что-то придумала, а теперь пытаешься на основании этого вывести меня на чистую воду. Нет, гражданочка, такой номер со мной не пройдёт. Мой СЕКАЧ – просто робот, пусть и созданный с помощью высших существ. И что тут такого? Разве робот обязан быть личностью?

– Но он же наверняка применяет к себе местоимение «я», – уверенно сказала Света-драконица, обнажив зубы в ещё более хитрой улыбке. – Ты обращал на это внимание? Так может делать лишь личность.

Я нахмурился и решил обратиться к собственным мыслям:

«Какой-то глупый довод, Сергей Казимирович, не находите?»

«Вообще-то не совсем. Видишь ли, Виталий, во всех мирах-измерениях действует воистину простой закон – не говори о себе в первом лице, пока не готов будешь объясниться в этом перед другими».

«Улавливаю – у каждого своё место, верно?»

«Верно, да не совсем. Смысл чуток в другом. Да, у раба или животного нет «я», их место внизу, их судьба решается другими. У них нет возможности объясниться. Но эта возможность есть у настоящей личности. Света-драконица, к слову, это совсем недавно сделала, объяснив, кто она и кто ей окружающие люди. Это первый шаг в становлении личности».

«Тревожно мне. Как бы снова чего-нибудь не случилось».

«Евгений упоминал некие изменения в разуме Светы. Может быть, это они и есть – что внутри её головы будут жить одновременно и отдельно две личности».

«Наворотил дракон, ничего не скажешь».

– Ты явно с кем-то разговариваешь, – ласково сказала Света-драконица. – Позволь прекратить эти кошки-мышки. Сергей Казимирович, ну же, покажитесь, я хочу услышать ваш ласковый отцовский голос.

Я разозлился.

– Перестань, Света! Сейчас же прекрати эту галиматью!

Губы драконицы скривились, голова наклонилась набок.

– Не ругайся, дорогой. Я же не требую чего-то сверхъестественного, – она призадумалась. – Хм-м-м, а вот когда Света-человек проснётся, будет ли хорошей идеей рассказать ей, что голос внутри головы её любимого – её отец? Причём рассказать аргументированно, расставляя все точки над «i»…

«Ну всё, это уже ни в какие ворота не лезет!» – сказал Сергей Казимирович.

Из меня вдруг вырвалась сущность и материализовалась рядом со мной в крепкого седовласого мужчину лет шестидесяти, одетого в чёрные джинсовые брюки и голубоватую рубашку с коротким рукавом; на ногах его блестели чёрные деловые туфли. Он потёр волосатые руки, словно ему было холодно, и указал затем пальцем на драконицу:

– Шантажировать решила, значит? Да, видна частичка Евгении в тебе. Она тоже любила поддеть, зацепить за живое. Ну и чего? Вот он я! Радуйся, дракони́ца, – Сергей Казимирович произнёс последнее слово нарочно так, как говорю я, – твоё желание исполнилось!

В глазах Светы-драконицы появилось нескрываемое счастье, пасть чуть приоткрылась, словно оттуда должно было вырваться что-то вразумительное, но не могло. Лишь спустя несколько секунд она с улыбкой смогла промолвить:

– Папа…

Сергей Казимирович лишь покачал головой.

– Не папа я тебе никакой, Света-драконица, – сказал он нейтральным голосом без единой нотки злобы или презрения. – Я папа лишь для одной Светы, той, что сейчас спит и видит яркие сны.

– Но… – Света-драконица явно замялась. – Но ведь я и она – фактически одно и то же лицо.

– Так было, пока ты не решила объявить себя отдельной личностью, – непоколебимо сказал Сергей Казимирович. – Теперь ты – не она. Ты совершенно другая. И ты совершенно одна.

Света-драконица понурила голову, расстроившись. Мне даже показалось, что у неё задрожали губы. Я посчитал, что всё ещё могу разговаривать с Сергеем Казимировичем с помощью мыслей, и не ошибся. Я спросил:

«Не считаете ли, что это уже слишком?»

«Не считаю, – ответил Сергей Казимирович, посмотрев на меня краем глаза. – Личность должна не только объясниться, но и уметь защититься. Она, считай, только родилась, поэтому совсем одна. Чем раньше она это поймёт, тем слабее будет удар. Обычная психология, тут ничего не поделать».

Во мне вдруг заговорила чужая кровь, драконья, мне стало жаль Свету-драконицу. Пусть она во многом и нетактична, но воспоминания о тех приятных мгновениях моего времяпрепровождения со Светой во время обучения заставили понять, что они возникли именно благодаря ей – этой драконьей сущности, что ныне называла себя отдельной личностью. Внутри – я чувствовал это явственно, – она добра и ласкова. Она и правда умеет любить и хочет быть любимой. И заслуживает этого.

Я человек незлой, поэтому подошёл к Свете-драконице и коснулся её массивной чешуйчатой руки, той части, которую не покрывала одежда.

– Ты не серчай на Сергея Казимировича, – сказал я. – Он человек добрый, пусть и своенравный. Ты уже не одна, у тебя есть я.

Света-драконица слабо улыбнулась и приложила руку к моей спине, чуть приобняв. Сергей Казимирович мановением руки буквально из воздуха создал старинного вида табурет и уселся на него в позу полководца, довлеющего над полем брани. Я и забыл, что в собственном сне можно творить любые чудеса – отнюдь не часто пользовался возможностью поиграть в бога. Сейчас решил этой возможностью воспользоваться.

– Это тебе, – сказал я, сотворив пышный букет из двадцати одного тюльпана, это мой любимый цветок. – Чтоб не расстраивалась.

– Цветов мне ещё не дарили, – призналась Света-драконица и вдохнула лёгкий аромат тюльпанов. – Ой, чудесные какие. Спасибо. Позволь и мне тебе кое-что подарить.

В руках Светы-драконицы появилось красное знамя с изображённым на ней крупным двуглавым драконом, что распростёр крылья в стороны и держал в руках Конституцию с красной звездой посередине. Это – я уловил сразу – стилизация под современный герб, где золотой двуглавый орёл держит Конституцию – основной закон государства Российского. У него имелись примечательные детали, а именно моя фамилия и фамилия Светы, написанные внизу, и несколько слов на крыльях, написанных словно от руки: «Родина; Любовь; Победа; Прогресс».

– Миленько, – честно оценил я знамя.

– Верно, миленько, – Света-драконица приблизилась к моему уху. – На этом знамени изображён герб нашей с тобой семьи. Я его сама придумала и нарисовала.

– Семьи уже, значит? Что ж, жаль, что он останется здесь, в мире снов, – сказал я, продолжая изучать знамя.

– Отнюдь, – Света-драконица помотала головой. – Думаю, можно как-нибудь его да изобразить в вашем мире-измерении. Я найду способ.

«Последняя фраза звучит, как откровенная угроза моей дочери, – сказал Сергей Казимирович. – Ты не привыкай к ней слишком сильно. Если вдруг она будет угрожать Свете, я лично приму участие в устранении этой угрозы».

Краем глаза я взглянул на него – он сидел в той же позе, но приобрёл взгляд, полный решимости.

«Я ощущаю паранойю в вашей речи, Сергей Казимирович. Вы боитесь Свету-драконицу».

«Да, боюсь. Я, как человек, в принципе боюсь неизвестности. История знает лишь несколько задокументированных случаев жития внутри сознания человека двух разных личностей одновременно. Но конкретно этот случай – другой. Это случай, когда медаль разделилась надвое. Разделённая медаль приобретает ещё одну сторону. Какую скрывает эта?»

«Света-драконица слишком наивна, чтобы сделать что-то, что может подвергнуть Свету или меня с вами угрозе».

«Вот именно – она слишком наивна. Она жила триста лет, но, считай, прожила совсем нисколько. Она не знает того, что знает Света-человек. Во всяком случае, пока не осознаёт этого. Даже близнецы имеют разную точку зрения на вещи. А вдруг настанет момент, когда начнётся жаркий спор между личностями? И снова та же история с энергомутацией…»

Сергей Казимирович вздохнул и в мыслях, и в действительности. Света-драконица это заметила, но предпочла промолчать.

«Мне не хочется вновь терять мою Светку. Однажды я её уже отпустил и через два года умер. Не то чтобы это было сильно связано между собой, ибо умер я от смеха».

«То есть? – я нахмурился. – Как это – от смеха?»

«А вот так. Во время боя за посёлок К. меня ранили в грудь, пробили лёгкое. Образовался пневмоторакс. Меня заштопали, наказав при этом сильно в будущем не смеяться, ибо может опять прорваться. Сложный там случай был, короче, даже время не излечит. Ну вот, тридцать лет я не смеялся во весь голос. А потом на встрече ветеранов мой боевой товарищ решил рассказать один прекрасный, без шуток, армейский анекдот. Смеялись мы от души, пока у меня вновь дыра в груди не появилась. Одно хорошо в той ситуации – умер я счастливым, безболезненно. Не успела скорая приехать, вот я и оказался скоропостижно в царстве Аида, в пятом мире-измерении. Глупая смерть, как по мне, – Сергей Казимирович провёл языком с внутренней стороны губ и поднял взгляд на меня. – К чему я это всё? Жизнь мне уже много вторых шансов давала. Но, чую, фортуна не бесконечна. Чую, если потеряю Свету и в этот раз, то она не вернётся ко мне уже никогда. Даже в мире мёртвых, ибо, наверное, ей уготована судьба вечно жить с тобой в третьем мире-измерении. Ты ведь Посвящённый, а значит, имеешь такую привилегию. Либо же эта личность её просто-напросто дезинтегрирует. Это хуже смерти».

Сергей Казимирович понурил голову и продолжил говорить:

«Боюсь я этой драконицы. Я всегда боялся драконов – этих смертоносных тварей. Ненавидел их, идеологически боролся с ними, не допускал, чтоб этот символ стал в России положительным, герб Москвы потому любил, ведь Георгий Победоносец там зме́я убивал. А когда попал в царство Евгения, был в ужасе – эти чёртовы чудовища повсюду. Набожный я человек, Виталий, был, есть и, наверное, навсегда останусь. Дракон – слуга сатаны, Анугиразус это подтвердил своей позицией, целым видом жестоких драконов-карателей и своей ненавистью к человечеству. Я уже долго служу Евгению, кое-как привык к нему и его большой семье, но… – Сергей Казимирович проворчал что-то невнятное, но затем продолжил. – Всё равно мне больно видеть, как дракон стал символом России, как Россия отдалась в лапы этому чудищу, как вот эта драконица присвоила себе имя моей дочери и мою фамилию. Она может предать ту, кого оберегает, встать на её место, навсегда отправив в небытие ту Свету, что я когда-то растил и воспитывал».

Сергей Казимирович говорил быстро, но время всё равно шло. Света-драконица, я следил за ней, в эти минуты лишь нюхала цветы и поглаживала меня по спине своей массивной когтистой рукой.

«Буквально несколько минут назад вы умилялись тем, как Света-драконица копирует поведение вашей дочери, – сказал я. – Что же заставило вас столь быстро поменять мнение?»

«Размышления, знания и простые логические цепочки, – ответил Сергей Казимирович. – Личность либо сама отделится и будет жить в другом мире-измерении, либо захватит контроль. Оба эти варианта описаны, это исторический опыт других подобных особей в разных галактиках. Высшие существа обмениваются некоторыми знаниями».

«А Евгений может на это повлиять? Уничтожить, например, вторую личность? Или, может, его жена – Евгения?»

«Может, конечно. Но энергофон обеих личностей настолько спутался за века, что для их распутывания и разделения могут понадобиться тысячелетия. Такие вещи обычно лечатся тут же, а не через столетия. Кроме того, это не случай Владислава Карпова и Владириса или других Посвящённых Владимира…»

– Что-то ты уж очень долго на меня смотришь, – сказала Света-драконица, заметив моё долгое молчание. – О чём задумался?

– Да так, о своём, о мужском, – хотел было отмахнуться я, да понял, что в чистом поле отмахнуться не получится. – О планах задумался, в общем.

– А-а-а, – протянула Света-драконица многозначительно. – С Сергеем Казимировичем обсуждаете планы по поводу третьего мира-измерения и твоего пребывания там? Это правильно. Я вам не мешаю ведь?

– Отнюдь. Ты сиди спокойно, наслаждайся погодой.

– Я хочу немного полетать, – Света-драконица создала широкий платок, завернула в него мой букет и положила на траву. – Всю жизнь хотела полетать. Ты ведь не против?

– Летай, летай, кто ж тебе запрещает?

Света-драконица тут же, нарушая мыслимые и немыслимые законы физики, оторвалась от земли и взмыла в небо.

«Да, кстати, драконы совсем не умеют летать в привычном смысле, – подметил Сергей Казимирович, продолжая говорить мысленно, будто его могли услышать, открой он рот. – Не соответствуют аэродинамике. В первом мире-измерении им помогали азы владения энергией. Левитация, знаешь ли».

«Я ощущаю, да, – я действительно заметил подталкивающие и поддерживающие в воздухе драконицу порывы энергии. – Она прервала вас. Продолжите?»

«Да там и продолжать-то нечего. Думаю, ты и так понял мою позицию. Для меня эта драконица – никто, и звать её – никак. Если попробует покуситься на мою дочь – раздавлю, как жалкого муравья».

«Не боитесь проиграть схватку с драконом, а, Сергей Казимирович?»

«Не боюсь. Мой опыт энерговеда тянется уже миллионы лет. А размер, когда ты владеешь энергией, совсем не важен. Раздавлю и не замечу. А даже если вдруг и проиграю – совесть моя будет чиста, ибо я пытался защитить любимую дочь от посягательства на неё когтистых лап».

Сергей Казимирович смотрел на летающую драконицу с нескрываемым раздражением и даже презрением, словно видел в ней врага. Я, в свою очередь, смотрел с интересом – не каждый день увидишь в небе не птицу, а крупное чудо-юдо.

– Одно хорошо, – сказал Сергей Казимирович вслух. – Эти драконы – не символ дегенерации, как было в моё время. Они хотя бы русскую культуру принимают…

Смотрел я недолго. Меня вдруг что-то вырвало из мира снов.

– Витя! – услышал я сквозь сон взволнованную Свету. Уже человека. – Витя, проснись!

– А?! – я испуганно вскочил с кровати и обнаружил себя уже не посреди бескрайнего луга, а в тёмной спальне. Только-только начало светать. – Что такое? Что-то случилось?

Глаза Светы лишь блестели во тьме, не было даже и намёка на тот свет, что исходил от них раньше.

– Витя, со мной… – она прервалась, будто подбирая подходящие слова. – Со мной во сне словно бы разговаривала я сама, но… Другая.

– А, это, – я протёр глаза и вздохнул. – Да, есть такое дело. После того, как Евгений пытался тебя наказать, так уж вышло, что твоя личность разъединилась на две разные – тебя изначальную и тебя-драконицу. Я буквально только что с ней разговаривал, пока ты меня не разбудила.

– Правда? – Света положила голову на согнутое колено. – И какая она?

– Она – драконица, ровно та же, какой ты была, когда учила меня энерговедению, только уже без имплантов, – ответил я. – Довольно-таки своевольная, к слову. Прямо при мне обозначила себя личностью, стала затевать различные разговоры о себе и своей роли в обществе…

Света нахмурилась и сосредоточилась – я видел это даже во тьме.

– Что она говорила тебе? – спросил я.

– Много чего, – глядя в сторону, ответила Света. – Что я должна продолжать служить Родине, что я должна любить тебя, что только это приведёт нас к победе и к прогрессу. Много пространных фраз, лозунгов…

Мгновенно в моей голове всплыл сделанный Светой-драконицей герб, на котором были выведены слова: «Родина; Любовь; Победа; Прогресс». Явный щелчок в голове говорил лишь об одном: всё, что я вижу во сне – это не просто так. Пора бы уже понять, что абстрактных снов для меня больше не существует.

– Твердила, что я должна забеременеть от тебя, – продолжала Света. – Я не против, но… Она была так настойчива, словно считала, что мне противна эта идея и меня надо убеждать. Я пока не видела её, но я чувствовала её взгляд – такой жёсткий и острый, что…

Света и правда часто прерывалась, словно чего-то боялась. На её лице, однако, не было видно ни толики страха, скорее главенствовала задумчивость и осторожность. Я ещё не видел её столь сосредоточенной.

– Такой жёсткий и острый, что он гипнотизировал меня, заставлял отдать свой разум в чужие руки, – продолжала Света. – В этом взгляде я узнала себя прошлую, ту, что учила тебя. Мне вновь захотелось обратиться, почувствовать себя сильной, но я вовремя вырвалась из этого наваждения.

Света подняла на меня глаза. Лишь сейчас я угадал в них частичку страха.

– Она следит за мной, я чувствую это. Смотрит на меня, как это делаешь ты, но изнутри. Чувствует каждую мою эмоцию, знает каждую прореху в моей мысленной защите, ибо была частью меня, – глаза Светы вдруг раскрылись, она схватила меня за руку и дрожащим голосом воскликнула. – Витя, милый, а вдруг её захватит Анугиразус и заставит сожрать мой разум?! Вдруг он будет шантажировать тебя моей жизнью? Или обратит в драконицу, как пытался Евгений?

– Я не позволю, – решительно сказал я, обхватив её дрожащую ладонь обеими руками. – Я и Се… СЕКАЧ не позволим. Ты научила меня энерговедению, и вместе мы преодолеем это испытание. Кто знает, может, есть способ вновь слить обе ваши личности воедино?

– Не знаю, – Света понурила голову. – Таких случаев история ещё не знает.

– Значит, мы попробуем её создать сами, – воодушевляющим голосом сказал я. – У нас есть такая возможность. Верно?

Взяв её лицо в обе свои руки и посмотрев ей прямо в глаза, я улыбнулся, пытаясь вселить в неё уверенность.

«Сергей Казимирович, вы ведь здесь? – спросил я мысленно. – Сергей Казимирович?»

Ответом послужило молчание. Еле удержал себя от того, чтобы лицом не показать накатившее на меня волной смятение. Учитывая, что внутримозговой помощник не может иметь привычку исчезать просто так, я не на шутку испугался. Подобная выходка – это не шутка.

– Я постараюсь защититься сама, – сказала Света, улыбнувшись, – но буду рассчитывать и на твою помощь, если что случится. Как и ты – на мою.

Света мягко прикоснулась своими губами к моим. Ничто так не успокаивало меня, как решительная и уверенная улыбка любимой женщины.

– Давай лучше спать, – сказала она. – Утром мозги уже на место встанут.

Света сказала правильную вещь и вскоре заснула. Сергей Казимирович объявился лишь через двадцать минут.

«Задержались в мире снов? – спросил я. – Или кто-то задержал?»

«Немного запутался в энергетических потоках, – ответил Сергей Казимирович. – Заблудился».

«Разве это возможно?»

«Вполне. Потоки, знаешь ли, как река – неверно рассчитаешь силы, и унесёт тебя неведомо куда».

«Юлите вы, Сергей Казимирович, – сказал я и упёр взгляд в потолок. – Руку на отсечение даю, что юлите».

«Поосторожнее со словами, Виталий, – сказал Сергей Казимирович чуть более серьёзно, – а то так и без конечностей остаться можно. Если серьёзно, то я действительно задержался сам. Поболтал со Светой-драконицей. Сошлись на том, что мы следим друг за другом. И уладили многие другие вопросы».

Сергей Казимирович звучал загадочнее обычного.

«Чудно, – сказал я. – Вы молодец, что защищаете свою дочь, но и я хотел бы принять в этом участие. Она, как-никак, моя возлюбленная».

«Твоя задача – исполнить свой долг перед Евгением и Родиной. Задумайся лучше об этом. А Светку я защитить смогу и сам».

«Как знаете, Сергей Казимирович. Но меня со счетов вы совсем-то не списывайте. Я все силы готов бросить, лишь бы со Светой ничего не случилось».

«Я знаю, Виталий. Твоё время ещё придёт. А пока спи. Скоро тебя вызовут в «Павлов» и подготовят к отправке в третий мир-измерение».

Про это я забыть совсем не мог. Вскоре сон пришёл и ко мне.

***

Мне, в отличие от Владислава Карпова и прочих Посвящённых Владимира, не нужно было влюбляться в дракона-посланника, как Владиславу приходилось влюбляться в Зинаиду. Достаточно было лишь сосредоточиться, припомнить учёбу и в один момент осознать себя в другом месте. Мне не нужно было ни фармацевтики, ни лишних связей, чтобы открыть глаза и увидеть вокруг себя незнакомое помещение. Немного шатало (пусть я и лежал на холодном полу) и подташнивало.

Света, как я и рассчитывал, не бросалась в истерику, не плакала у меня на груди, когда я был готов к отправлению. Лишь поцеловала и пожелала мне вернуться поскорее. В третий мир-измерение я отправился на её глазах, дома. Она говорила мне, что я словно бы растворился. Что ж, ощущения были схожими – я и правда будто бы распался на миллиард частей, а спустя время собрался вновь.

– Не вставай резко, – сказал вырвавшийся из моего тела Сергей Казимирович, уже стоявший рядом. – Свыкнись к местной атмосфере.

Меня окружала комната, полная крупной и отнюдь не понятной мне аппаратуры, светящейся фиолетовым цветом: какие-то ЭВМ, крупные пустые колбы, вычурные приборы, напоминающие аппараты УсМедТехно, столы со встроенными планшетами и так далее. В самой комнате темновато, не видно было высокого потолка.

– Это лаборатория, – объяснил Сергей Казимирович. – Одна из восьми десятков. Конкретно эта, под номером семьдесят два – бессмысленная. Её пока что не обустроили как надо.

– И что в этих лабораториях исследуют? – спросил я.

– Много что. В два слова не уложишь. Ну что, нормально себя чувствуешь? Вставай, пойдём на аудиенцию к царю.

Третий мир-измерение ощущался по-другому, нежели первый. Казалось, будто тут другая сила притяжения, другой подход к формированию реальности. Энергия витала здесь словно бы более свободно, но одновременно была более дикой, неподвластной.

Идти по светлым и просторным коридорам стало жутко, когда из-за массивных дверей по левую и правую сторону стали слышаться стоны и крики, смешанные с неясным хрустом.

– Это точно лаборатории, Сергей Казимирович? – спросил я. – Не пыточные?

– Точно, – ответил он. – Совершенно очевидно, что кто-то учится перекидываться из одной формы в другую. Судя по звукам, кто-то учится перекидываться из человека в дракона. Получается не очень. Юные русские драконы очень тяжело переносят первые энергомутации.

Сквозь стоны слышался женский плач, прерываемый очередными шумными толчками. В груди похолодело, когда стоны обратились в страшное рычание. Сергей Казимирович оставался невозмутимым.

– Иногда, когда мне было нечего делать, я прогуливался здесь, вслушивался в эти звуки добровольных пыток. Некоторые отпрыски Евгения очень страдали, когда обрастали чешуёй и лишними конечностями. Некоторые же наоборот – получали большое удовольствие, раз за разом перекидываясь то туда, то сюда. Последних Евгений ограничивал, ибо смена формы не должна вызывать привыкание.

– Почему это?

– Застилает разум. И превращает процесс из обыденного в слишком значимый. Зависимость – слыхал такое слово?

– Да, улавливаю вашу мысль. Звуки, конечно, ужасают.

– Меня тоже ужасают. Равно как и любая другая энергомутация. В этом процессе мало хорошего. Ты видел всё сам.

Сергей Казимирович провёл меня сквозь подземелья с драконами в город. Драконий Кремль изнутри представлял из себя нагромождение огромных жилых и не менее огромных заводских сооружений, между которыми можно было заметить множество памятников человеческой архитектуры: Парфенон, Колизей, Храм Василия Блаженного и множество иных сооружений, десятки их. И это только то, что я видел в тот миг. Евгений не врал, рассказывая мне о них когда-то раньше.

По улицам разгуливало огромное количество роботов, начиная маленькими уборщиками и заканчивая патрульными боевыми единицами. Город шумел производством и пах гарью и железом. Отметил сразу – Драконий Кремль не чета нашим спокойным городам.

Флаги с ликом Евгения встречались много где, но в основном над входами в жилые дома и над входом в Форум – то самое здание, куда вёл меня Сергей Казимирович. Последний не обращал внимание ни на что, даже на местных жителей-драконов. Впрочем, и они не обращали на него внимания, будто его и нет, а вот мне каждый из них вежливо кланялся и желал доброго дня.

Все встреченные мной драконы были зеленокожими, одетыми в красивые одежды со славянскими узорами. Удивительного мало – генетика работает и здесь, а браков его детей с детьми краснокожего Владимира пока не наблюдается. Кроме того, как я узнал позже, у Евгения и его жены ещё совсем нет внуков. Инцест запрещён здесь под страхом энергетической дезинтеграции – суть истинной смерти существа, после которой не остаётся ничего.

Лишь внутри Форума – здания, выполненного в римском стиле, – мои уши смогли спокойно выдохнуть. Именно так, ибо на улице стоял такой шум, что, наверное, даже на войне мои уши не тревожил. Пройдя сквозь коридоры, мы оказались посреди просторной площадки, где могли проходить политические дебаты, как в Древнем Риме. Однако тут было пусто и чрезвычайно тихо. Лишь шаги по чистой плитке сотрясали воздух.

– Форум есть форум, – сказал я тихо, будто мог кого-то разбудить. – Дайте угадаю, Евгений здесь выступает, чтобы предложить очередной план на будущее?

– Вроде того, – ответил Сергей Казимирович. – Это место для собраний. Я был на нескольких. Ничего интересного.

– Тогда зачем мы здесь? Меня представят всему семейству?

– О тебе и так уже все наслышаны. Поэтому и не обращали особого внимания. Есть занятия поважнее расспроса Посвящённого.

Даже хорошо, что меня лишний раз никто не донимал. Тем более, в той среде, откуда мы только-только вышли. Думаю, отвечая на вопросы, мне пришлось бы сорвать ещё и голосовые связки.

Как минимум десять минут прошло, прежде чем в здание явился глава города. Увидеть Евгения в других декорациях оказалось занимательно, он оставался всё таким же большим и внушительным, что и раньше. Одежды его не изменились, он предпочёл явиться в обличии дракона.

– Я думал, что не доживу до мгновения, когда в мой город явится Посвящённый, – вместо приветствия сказал Евгений. – Как тебе Драконий Кремль, Виталий?

– Шумно. Беруши для спокойствия ушей выдавали бы, что ли.

– Ха! – усмехнулся Евгений. – А на что тебе умение управлять энергией? Звук – это тоже энергия. Её можно развеять.

– Ох, – я захотел щёлкнуть себя по лбу, но удержался. – Дурак я. Следовало догадаться.

– Ничего страшного. Ты ещё помнишь о своём задании?

– Разумеется. Сначала переговорить с Владимиром о возможном союзе, а затем сразиться с Анугиразусом.

– Прекрасно. Даю день на подготовку.

Евгений уже засобирался уходить, но я окликнул его:

– Евгений, постойте! Какой ещё день? А как же план? Наставления? Обозначение возможностей?

– Я же не сказал, что отпущу тебя без наставлений. День на подготовку тебе нужен, чтобы свыкнуться с третьим миром-измерением. Обговорим всё чуточку позже. Прогуляйся пока, познакомься с моим городом и моей семьёй. Сергей Казимирович тебе всё покажет.

Бросив короткий взгляд на Сергея Казимировича, он ушёл.

– Пойдём, Виталий, – сказал Сергей Казимирович. – На набережную пойдём. Там красиво.

Проходя мимо шумных заводов и памятников архитектуры, я удивлялся тому, что в Драконьем Кремле эта странная смесь культуры и промышленности смотрится довольно органично. Соединение традиции и прогресса, воплощённое в железе и камне, сформировало в голове неожиданную мысль-воспоминание о мечтах людей об идеальной общественной формации, где будут соединены прошлое и будущее, не конфликтуя между собой. Люди лишь на шаг приблизились к таковой, не способные перебороть собственную природу. В этом нет ничего плохого, это просто факт, который был, есть и будет.

Вопрос встал по-другому – смогли ли к этому приблизиться драконы третьего мира-измерения? Вдруг живущие много миллиардов лет существа всё же смогли продвинуться в процессе формирования утопии?

Я не любитель долгоиграющих загадок, мой ответ таков – не в человеческом понимании.

В рамках большой семьи, я сам тому свидетель, у русских драконов всё хорошо – царит порядок, есть строгий патриархат во главе с Евгением, вопросы решаются быстро благодаря честности членов семьи друг с другом и отзывчивости главы. Почему же тогда не в человеческом понимании? Ответ простой – потому что у высших существ нет многомиллиардного государства и приставленных к нему институтов.

В человеческом обществе царит закон, довлеющий над каждым, утверждающий, что делать можно, а что – нельзя. Государство состоит не только из управленческого аппарата в виде законодательной, судебной и исполнительной власти, но и из граждан, формирующих семьи – ячейки общества. Каждая ячейка взаимодействует не только с государством, но и такими же ячейками по соседству, а также внутри самой себя. Кроме того, факторов, воздействующих на эти ячейки, миллионы!

Наша Россия – не монолитное государство, о чём говорит слово «Федерация» в её длинном названии – Российская Федерация Планетарных Комиссариатов. Населяют её не только русские. По крайней мере три процента населения – представители других человеческих народов: арабов, немцев, англичан и представителей малых народов с окраин имперских государств. В процентном соотношении это, конечно, немного, но в численном это вообще-то целый миллиард человек!

Каждая планета, управляемая планетарным комиссариатом, имеет определённую свободу действий – она сама решает, каким образом ей развиваться, и имеет ограниченную законодательную инициативу в обмен на абсолютную преданность Новомосковии и участие во всех внешне- и внутриполитических делах государства. В Млечном Пути мы пока в принципе не находили государств унитарного характера, ибо расстояния банально не позволят в прямом эфире наблюдать за всеми владениями разом из одной точки. Самоуправление – всему голова.

Каждый планетарный комиссариат, следуя общей линии, так или иначе внесёт свои небольшие правки в законы, представит своё видение ситуации и идеологии. Поэтому Восток страны отличается от Запада, а Север – от Юга. У нас, в России, идеология проста и имеет название – Русский Суверенитет. Эту идеологию сформировала после прихода к власти партия ССР, включающая в себя такие постулаты, как недопустимость иностранного влияния, милитаризация для обороны от внешних угроз, постоянное расширение сферы влияния и верховенство русского права перед любым иным.

Прочно вошедшая в умы подавляющего большинства людей идеология не подлежит сомнению, однако ни для кого не секрет, что среди нас есть много вражеских шпионов, история Петра Иваныча тому подтверждение. Арабы, немцы и англичане, что живут у нас уже не одно поколение, тоже сражаются на фронтах супротив сил Упадка, поддерживают нашу идеологию, но их менее совестливые «соратники» являются также и рассадником некоторых зловредных идей. Большинство таких источников успешно подавляются спецслужбами, но работы ещё непочатый край. И, кроме того, вряд ли она когда-либо прервётся насовсем. Либо у России не останется врагов (в чём я крепко сомневаюсь), либо Россия прекратит своё существование. Мы не позволим последнему случиться, поэтому борьба будет вечной.

Мысль моя ветвиста, но проста – людей слишком много, чтобы построить идеальное общество, слишком мы разнородны в рамках одного государства, даже одной планеты, даже одного города.

Когда-то люди на Земле пытались построить коммунизм. У них ничего не вышло, ибо было слишком много факторов, воздействующих на людей. Коммунизм, равно как и любая другая оформленная идеология, вроде анархизма, фашизма, либерализма и прочих, по своей сути тоталитарна, то есть обязана быть в голове каждого человека прочтена одинаково, слово в слово, иначе произойдут разночтения и раскол. Религии, вон, имея на руках один и тот же источник в виде священных писаний, делились на ветви, по-разному трактующие Слово Божие, так почему государственная идеология – суть прогрессивная религия – не может быть прочтена по-другому? Национальный менталитет, состояние экономики, географическое положение – это же всё играет очень большую роль!

Утопия на то и утопия, что её не существует и существовать не может. Даже здесь, в Драконьем Кремле, где царит тотальный порядок, я не ощущал, будто попал в другой, идеальный мир. Это город одной семьи, где порядок основан на древнейшем принципе патриархального устройства, что зиждется на авторитете главы семейства. Знамёна, вдохновляющие лозунги, музыка из радиовещателей напоминали мне кинохронику России после Второй Гражданской, где подобными вещами в людей буквально пихали культуру и веру в государство. Сегодня такого уже не встретишь – консолидация общества и государства настолько велика, что одного лишь слова власти достаточно, чтобы народ прокричал: «Есть!», и ушёл выполнять приказ на благо страны.

Ощущение, будто вернулся в далёкое прошлое, тем сильнее укоренялось во мне, чем больше знакомых музыкальных композиций я слышал, чем чаще видел на каменных табличках цитаты великих русских деятелей, чем явственнее для меня становился неповторимый и до боли знакомый архитектурный стиль различных эпох. Будь я историком, прыгал бы от счастья, но раз уж я военный, то больше обращал внимание на боевых роботов, свободно разгуливающих по улицам.

Высшие существа почти не делятся технологиями. Эти боевые роботы вполне могли бы упростить нашу оборону. С другой стороны, враг мог бы проделать то же самое. Жестоких средств взаимного истребления люди и так придумали немерено, высшим существам ещё не хватало подливать масло в огонь. С их-то безграничным разумом вмешиваться в дела людские чревато ещё бо́льшими жертвами, чем есть сейчас.

Средств уничтожения противника на роботов нацепили довольно много. В основном использовались различные ракеты, пулемётов на удивление мало. Человекоподобных роботов почти не было, но зато было много паукообразных небольших и крупных единиц, умеющих перемещаться по любым поверхностям и вертикалям. Я заметил несколько таких, ползающих по стенам и останавливающихся, когда на них падал мой быстрый взгляд.

Судя по тому, что на деревьях только-только начали распускаться листья, на дворе весна. Поддувал ветерок, ставший у побережья реки ещё более прохладным. Местная реальность при моём первом сюда визите услужливо одела меня по сезону.

– Гляжу, ты крепко о чём-то задумался, – сказал Сергей Казимирович, опёршись на ограждение.

– Да так, о своём, – я тоже опёрся на ограждение и устремил взгляд в темнеющую реку. – Странновато здесь, в третьем мире-измерении. Будто и не уходил никуда.

– Это на первый взгляд так кажется. Каждый мир-измерение действует по своим законам. Тут, например, главенствует энергия, в нашем мире – материя, во втором – время, в четвёртом – война, а в пятом – ничего.

– Пятый мир-измерение – тот самый мир мёртвых, ничего не путаю?

– Да. Все души, покидая первый мир-измерение, попадают в пятый и влачат там своё никчёмное существование, вглядываясь в бесконечную пустоту. С другой стороны, когда у тебя нет тела и смысла, подобное времяпрепровождение не кажется пыткой. Многое можно обдумать, пока витаешь незнамо где.

– Знаете, Сергей Казимирович, открытие миров-измерений поставило многих учёных перед фактом, что структура бытия гораздо сложнее того, что мы видим перед своими глазами.

– Учёные в принципе народ впечатлительный, – Сергей Казимирович усмехнулся. – Иным законы природы неподвластны.

Рыбу в реке я так и не увидел. Но зато в один момент смог разглядеть в нём отражение чьей-то большой головы. Обернулся и увидел дракона, вооружённого двумя парами рогов, обладающего мягкими чертами вытянутого треугольного лица и острым взглядом. Судя по женским одеждам и немного выпирающей паре молочных желёз на груди, это драконица, причём явно занимающая здесь высокое положение. Как я это понял, спросите вы? Да по реакции Сергея Казимировича, который заметно похолодел и упёр взгляд в водную гладь.

– Добрый день, Евгения, – без энтузиазма сказал Сергей Казимирович, даже не обернувшись.

– Здравствуй, Серёжа, – ответила Евгения по-женски низким, но по-матерински добрым голосом и взглянула на меня. – Виталий Чудов, да?

– Да, так и есть, – чуть склонив голову в знак приветствия, сказал я. – Здравствуйте.

Евгения источала положительную, предрасполагающую к себе энергию, взгляд её фиолетовых глаз с вертикальными зрачками пронизывал меня насквозь. Опираясь на колено и положив одну руку на коленную чашечку другого, она возвышалась подобно Евгению, поселяя в душе трепет; хвост скрутился у ног.

– Добро пожаловать в Драконий Кремль, – сказала Евгения. – Как прошёл перенос?

– Не жалуюсь, – ответил я. – Только шум пока что разгонять непривычно. Не учили меня этому особо.

– Не волнуйся, скоро привыкнешь. Хочешь, я тебе робота-экскурсовода приведу? Расскажет тебе обо всём в подробностях.

– Держите у себя целого экскурсовода, значит? – спросил я, улыбнувшись из-за некоторой нелепости данного факта. – Интересно, интересно.

– Ничего странного тут нет, – Евгения заметно посерьёзнела. – Мы считали, что Посвящённые появятся в гораздо более спокойной обстановке, когда можно будет без лишней спешки поведать им о нас. Однако, видимо, не судьба.

– Да, времена неспокойные, – я украдкой взглянул на Сергея Казимировича, так и не оторвавшего взгляд от незримой точки на воде, и посмотрел прямо в глубокие глаза Евгении. – Вы что-то хотели, полагаю?

– Так и есть. Твоё присутствие в нашем мире – знак, что скоро изменится порядок, царивший тысячелетиями. Как видишь, тебе тут очень рады.

Сказанное я не мог воспринять иначе, чем шутку, причём неуместную. Видимо заметив мой скептицизм во взгляде, Евгения, не переменив собственного нейтрального, поспешила заявить:

– Я не паясничаю. Просто мы не привыкли прыгать от счастья, подобно дуракам, когда появляется шанс на положительные изменения. Да и работы у нас довольно много: обеспечение безопасности, управление промышленностью, многие другие вещи… – Евгения посмотрела на острые, аккуратно подстриженные когти на руке, а затем сжала кулак и бросила на меня серьёзный взгляд. – Нам нужно поговорить. Наедине.

Сергей Казимирович не иначе как спиной почувствовал вопросительный взгляд Евгении и лишь бросил мне жест, означающий: «Иди, я тут подожду». Евгения, улыбнувшись, повела меня в сторону крупного здания – резиденции её мужа. Украшенное золотыми орлами, оно блестело имперским лоском и величественностью, сияя на стоящем в зените солнце и возвышаясь над памятниками архитектуры.

Я дал Евгении минуту на превращение в человека, а пока разглядывал интерьер просторного кабинета, созданного для существ человеческого роста. Евгений явно увлекался имперским периодом истории России, ибо мебель прямо-таки кричала о том, что её взяли из девятнадцатого века – деревянная, вычурная, без единой пылинки; в кабинете буквально пахло стариной.

Буду честен, когда из-за дверного проёма появилась Евгения, я крайне удивился. Почти идеальные формы её тела в сочетании с походкой заставили мысленно выпалить: «Она просто королева! Царица! Императрица!». Руку даю на отсечение, что я в тот миг услышал смешок Сергея Казимировича, уж наверняка продолжавшего меня слышать и на расстоянии. Одетая в чёрную юбку, фиолетовую блузку и чёрную жилетку, цокая каблуками по деревянному полу, она прошла мимо меня, излучая женственность, что мог бы возжелать любой, даже на инстинктивном уровне ненавидящий женщин мужчина, одновременно излучая и незримую мощь, самоуверенность и опасность, что таят в себе эти грозные глаза.

Даже будучи немного ниже меня, она всё равно смотрела будто бы сверху вниз, подавляла меня. Этому факту внезапно возмутилась человеческая кровь, пока ещё составлявшая большинство общего объёма. Я ощутил это самой сутью и решил попытаться конкурировать с ней. Гордость всё-таки мне характерна. Во мне вновь заговорил Человек – самоуверенный, решительный и не отступающий. Мимолётное мгновение, когда мы соединились взглядами, вдруг почувствовалось, как столкновение двух великих армий. Тут же вспомнился миг близости со Светой, когда Человек и Дракон соединились. Теперь же они стали противоборствующими сторонами. Человек возмужал и окреп, но и Дракон в этот раз был гораздо сильнее.

Человек проиграл. Мне в голову тут же устремился целый поток энергии, сдержать который сил не хватило. Дракон уже занёс над Человеком смертоносные когти, готов был раскусить его могучей челюстью, но вдруг осёкся, отступил, взглянул на него взглядом испуганным, исступлённым. Евгения остановилась, на первый взгляд не переменившись, но я всё же заметил частичку сомнения и удивления. Её красивое лицо (к слову, принадлежащее скорее сорокалетней женщине, а не той, что прожила восемьдесят миллионов лет, что логично) дрогнуло, словно подивившись, что Человек смог дать хоть какой-то отпор не знающему поражений Дракону.

Евгения будто даже испугалась, что едва в тот момент меня не убила. А ведь и правда – будь я хотя бы чуточку слабее, висеть мне бесполезным грузом в пятом мире-измерении. Посмотреть дракону в глаза, пытаясь поставить под сомнение его непререкаемый авторитет, значит обречь себя на погибель. Этого я тогда ещё не понимал, но зато понимала Евгения, поэтому отступила, дав мне шанс более не повторять эту ошибку.

Устоять на ногах после столь сильного удара было нетрудно, но внимание заметно рассеялось. Лишь спустя секунду после предложения Евгенией присесть на кресло напротив я отреагировал.

– Евгений уже рассказал, что тебе предстоит сделать, – сказала Евгения интонацией наполовину вопросительной и наполовину утвердительной. – Однако он не рассказал тебе, каким образом предстоит это сделать.

– Вот именно, – я опёрся о стол и вновь взглянул в красивые глаза Евгении, но уже без намерения с ней бороться. – Может, хоть вы расскажете?

– Разумеется, расскажу, – сказала Евгения. Только сейчас я заметил под её руками тёмно-серого цвета папку, из которой драконица как раз достала небольшую книжку. – Вот тебе методичка. Образован ты прекрасно, поэтому разберёшься без проблем.

Я повертел неброскую, даже скучноватую книжечку в руках, открыл и мельком пробежался по тексту. На первый взгляд, штука полезная – в подробностях расписаны личности, что мне могут повстречаться в Красной Крепости, приложена карта и описана методика переговоров с Владимиром.

«…На самом деле, странно, что мне выдали бумажный носитель, а не электронный. Учитывая технологическое развитие высших существ, было бы логичнее воспользоваться именно электронным вариантом. А ещё круче – вмонтировать знание прямо мне в голову. С другой стороны, относительно высших существ мы вчера только-только колесо изобрели, не говоря уж о чём-то более совершенном. Исключительно по инерции они продолжали считать нас неразвитыми…»

– Это всё? – спросил я, с глухим хлопком положив книжку на стол. – Весь переговорный процесс уложен в эти двести тридцать две страницы?

– Это рекомендации на первую половину твоего пути, – Евгения убрала папку в ящик в столе. – Дальше ты отправишься к Анугиразусу. Для этого тебе понадобится вот такая штука.

Подойдя к вмонтированной в стену непрозрачной холодильной камере, Евгения достала стеклянную пробирку с немного светящейся красной жидкостью – кровью высшего существа.

– Зачем она? – спросил я. – Мне уже проводили инъекцию.

Не то что бы я был против, однако введение посторонних жидкостей внутривенным способом – вещь отнюдь не безопасная. Кто ж знает, как отреагирует мой организм сейчас?

– Сила способностей энерговеда прямо пропорциональна количеству введённой крови высшего существа. Человек не способен выдержать большую инъекцию – сгорит заживо. Однако прошло уже достаточно времени для новой. Можем провести её прямо сейчас.

– Проводите, если это необходимо, – я лишь пожал плечами, ясно понимая, что права отказать у меня нет. – Понадеюсь на ваш профессионализм.

– Тогда за мной.

Евгения отвела меня в процедурный кабинет, расположенный этажом ниже. Резиденция Евгения вмещает в себя много комнат различного назначения, начиная с приёмного кабинета и спальни, заканчивая тем самым процедурным кабинетом и даже карцером. Не знаю, зачем он нужен, но раз он есть, значит так быть и должно.

В привычной своей манере отвернувшись от руки, я спросил у Евгении:

– Я так полагаю, вы вообще много чего умеете?

Накинув белый халат и натянув перчатки, она ответила:

– Да. Я могла позвать робота, чтобы он сделал тебе инъекцию, но зачем зря лениться, если можно сделать всё самой?

– Добротная стратегия, – я на мгновение нахмурился, когда кожу проколола тонкая игла. – Я всё ещё не понимаю, каким образом работает этот метод вливания вашей крови мне.

– Люди изначально не способны управлять энергией, кроме единичных особей, предрасположенных биологически. Вот так, расслабь руку, придётся посидеть… Высшие существа, сотканные с помощью чистой энергии, не ведают различий между биологическими видами. Способностью изменять материю своими силами они могут внедрить свои особенности любому счастливчику, на кого пал глаз высшего существа.

– Особенности? Что-то ещё, кроме энерговедения?

– С течением эволюции высшие существа дистанцировались друг от друга. Энергия, изменяя материю, творит неповторимые фигуры и узоры в пространстве третьего мира-измерения. Рождённые Пенутрием первоначальные высшие существа, вроде Евгения, Владимира и Анугиразуса уже не являются друг другу братьями. Кровь в них одна, но суть уже совершенно разная. Именно поэтому Евгений и Владимир – русские драконы, а Анугиразус – дракон-каратель. С каждой инъекцией ты, Виталий, приближаешься к нам. В тебе ныне течёт не только кровь отважных русских предков, но и наша кровь – русских драконов.

Я еле слышно вздохнул. В нашей стране нет культа чистоты крови, но сам факт, что меня изначального замещают кем-то другим, равнодушным оставить не мог. С одной стороны, иначе и быть не могло – мне напрямую сказали, что без чужой крови энерговедом мне не быть. Но с другой – всё равно на душе повисло тягостное ощущение, будто меня лишают самого себя.

– Знаете, Евгения, я, наверное, впервые в жизни ощущаю, будто произошло что-то воистину глобальное, – сказал я. – Буквально полгода назад я был простым солдатом. А теперь я здесь, в мире, где были лишь единицы, сижу в процедурном кабинете, обрабатываемый женой возможного Покровителя России. Ничего не предвещало, но всё равно это свалилось на мою голову.

Евгения вытащила из моей вены иглу и, заматывая зажатую ваткой рану (тоже моветон, кстати), улыбнулась.

– Жизнь вообще штука непредсказуемая, – сказала она. – Я думаю, первый русский Посвящённый тоже не думал, что его спасёт Зинаида, выведя из пустыни.

Евгения сняла перчатки и вымыла руки.

– Их история – трудно этого не признать – полна романтизма, – продолжила она. – Зинаида – мягкая и нежная драконица, особенно в человеческом своём обличии. Жаль только, что детей у них с Владиславом нет. Дракон и человек несовместимы. Пока что.

– Пока что? – спокойно спросил я. – У вас в планах есть пунктик о том, чтобы сделать нас с вами совместимыми?

– Уж много миллионов лет как. Опыт Змея Горыныча, что смешивал человеческую и драконью кровь, оказался очень важным.

– Зачем вам это? – спросил я не без тревоги. – Распространить своего брата среди нас? Заместить?

– Отнюдь. Благодаря Евгению мы считаем Россию своей Родиной, поэтому постараемся в меру своих возможностей её укрепить. Умельцы энерговедения способны усилить и так огромный потенциал страны, как однажды это сделал Когерт Вар, обучив своих подопечных варсайллимов пользоваться вар-энергией – суть тому же энерговедению, но с чуть другими законами…

– Вы отходите от темы, Евгения, – прервал я её, чувствуя, что надвигается целая лекция. – Будьте добры вернуться обратно.

– Да, да, извини, – Евгения виновато улыбнулась. – Нам, высшим существам, не привыкать к длинным и томным речам, ибо мы не скоротечны. О чём же я? Ах, вспомнила. Возможность совмещения вас и нас не приведёт к замещению. Это нужно лишь для того, чтобы распространить среди вас умение управлять энергией. Мы, равно как и вы, желаем остаться собой. И хотим вас оставить такими же, какие вы есть.

– Так и представляю себе, как человек возлегает с драконом и у них появляется потомство, – меня передёрнуло от этой мысли. – Из яйца.

– Ты преувеличиваешь и ошибаешься. Во-первых, русские драконы – живородящие млекопитающие существа. Это драконы-каратели Анугиразуса откладывают яйца. А во-вторых, мы умеем превращаться в людей.

У меня и правда в тот момент вылетела эта деталь из головы, пусть доказательство и стояло прямо передо мной. Расслабленно усмехнувшись, я сказал:

– Хм. В таком случае, многое меняется. Нет, правда. Человек всяко привлекательнее большущего дракона, – заметив, как Евгения вопросительно выгнула бровь, я поспешил добавить. – С точки зрения человека, разумеется.

– Я учту, – подозрительно нейтрально сказала Евгения. – В методичке написано, чтобы ты такое в присутствии подданных Владимира не говорил. Прочитай тот абзац несколько раз, чтоб наверняка запомнить. Непростительная наглость – плевать дракону в лицо такими словами.

– Хорошо, я запомню. Извините меня.

Мы, наконец, вышли из процедурного кабинета. По пути в рабочий кабинет Евгения спросила:

– Как там Светлана?

– Которая из них? Человек? Хорошо себя чувствует, ждёт меня домой. Или вы про драконицу?

– Про человека, конечно. Драконица не является субъектом. Она помощница.

– Вы многое пропустили. Сейчас – субъект. Говорит о себе в первом лице, несмотря на запрет.

Евгения сняла с себя расслабленную маску и заметно посерьёзнела.

– Мой муж редко совершает ошибки, но эта – одна из них. Светлану, может, и следовало наказать за неповиновение, но пробуждать в ней вторую личность, пусть даже и случайно…

В глазах Евгении круглые зрачки сменились вертикальными, взгляд её стал обжигающим.

– Раздвоение личности – это страшно. «Червь» уже пытался развязать между личностями войну, благо Евгений успел его отключить. Однако след оставлен, и новая битва не заставит себя долго ждать, если найдутся противоречия.

– Буду честен, Света-драконица не производит впечатление агрессивного существа, которое хочет сожрать свою человеческую сестру, – сказал я. – Она любвеобильна, признаёт авторитет Светы-человека и… Хм, очень странно относится к Сергею Казимировичу, считая его своим отцом.

– В том-то и дело, что агрессия не рождается на ровном месте. Однако высказанные тобой факты говорят лишь о том, что рано или поздно момент, когда начнётся новый виток мысленной эскалации, наступит. Хотя бы из-за тебя.

– Намекаете на то, что обе женщины меня могут банально не поделить?

– Да. Разорвать на две части они тебя не могут, поэтому попробуют устранить соперницу. Многожёнство, как ты понимаешь, они не приемлют, равно как и мы, ибо, во-первых, так нельзя по закону морали и нравственности, а во-вторых, получать лишь половину любви мужчины ни одна из них не захочет. Да и ты сам вряд ли бы захотел любить двух женщин разом, верно?

– И что делать тогда? Уничтожить одну из них? Попробовать вновь слить воедино?

– Уничтожение одной повлечёт уничтожение другой. А по поводу слияния – они и так являются единым целым. Я же говорю, суть не в том, что одна «отделилась» от другой, а в том, что жить сразу двум в одной голове тяжело. Это борьба за жизненное пространство.

– Вы всё ещё не предложили вариант решения проблемы, – сказал я чуть более сердито. – Вы сами накуролесили, теперь, будьте добры, решите эту ерунду.

– Если вариантов с нашей стороны не последует, Виталий, решение останется за тобой. Именно ты в критический момент должен будешь выбрать, кого любишь больше – человеческую женщину или драконицу, – сменив зрачки с вертикальных на нормальные, словно ставя точку в разговоре, она добавила. – А теперь иди за мной, сошьём тебе нормальную одежду, в которой не будет стыдно явиться на встречу с Владимиром.

***

Сергей Казимирович даже спустя полтора часа моего отсутствия продолжал стоять на набережной. Опираясь на ограждение, он смотрел на другой берег реки, где стоял белеющий на фоне тёмных зданий величественный храм с золотыми куполами и крестами на их вершинах. Встав возле Сергея Казимировича, я заметил в его глазах неподдельное душевное спокойствие.

– Ну что, поболтали? – спросил он, повернув ко мне голову.

– Поболтали, – ответил я без особого энтузиазма, уставший после снятия мерок. – Книжку дали почитать, сшили мне брюки да рубашку покрасивее, аромат подобрали, туфли выдали, чтоб появиться перед Владимиром как нормальный человек, – я показал на объёмную сумку, где всё перечисленное было упаковано с должным уровнем старания. – А вы тут как? Не скучали?

– Да нет. Мне тут, у реки, нравится. На храм, вот, люблю смотреть. Совсем скоро полдень, роботы в колокола бить начнут.

– Разве отсюда слышно? – со скепсисом спросил я, на глазок определив расстояние от нас до храма, составляющее около семисот метров. Не то чтобы это далеко для колокольного звона, но он бы легко слился с шумом заводов и фабрик.

– Не очень, – Сергей Казимирович усмехнулся. – Но, если хочешь, можешь попробовать поманить звук.

– В другой раз, – я облокотился на ограждение и вдохнул прохладный воздух, немного пахнущий гарью и химией. – Сергей Казимирович, почему вы так странно отреагировали на Евгению, когда она пришла?

– Я же говорю, не люблю драконов. Явись она в человеческом обличии, я бы даже улыбнулся и, наверное, в знак добрых намерений поцеловал бы ей руку, женщина она и правда красивая и притягательная. Вот только, будучи драконом, она не вызывает у меня иного ощущения, чем отторжение.

– На Евгения вы так не реагировали.

– Потому что не могу на него так реагировать. Он здесь главный, хочу я или не хочу, но мне приходится терпеть его форму дракона, в которой он пребывает бо́льшую часть времени. Вежливость, тактичность – вот эти все вещи позволили мне кое-как приспособиться. И всё равно, будто… Будто что-то загорается внутри меня, когда я вижу дракона перед собой. Ненависть, какую я и на войне не испытывал.

– Это и неудивительно. На войне, говорят, нельзя ненавидеть врага. Ибо если ты его ненавидишь, то будешь совершать ошибки. По себе знаю.

– Вот-вот. Однако и на войне поводов для праведной ненависти и благородной ярости было полно. Я не люблю о ней рассказывать, но… – Сергей Казимирович вздохнул и опасливо оглянулся. – Видишь ли, однажды я убил вражеского наёмника. Не в бою. Он сдался в плен, сперва я просто вёл его, а потом, сорвав с него балаклаву, узнал в нём одного из тех, кто убивал российских пленных и угрожал мирным гражданам расправой. Он себе морду грязью дополнительно измазал, чтобы не узнали, но глаз у меня намётан. Я его по партаку на руке узнал – кресту фашистскому. Отвёл его в сторонку и замучил. Вот этими руками. Замучил очень страшно, – Сергей Казимирович вытянул свои чистые руки. – Отомстил за ребят. Он долго у меня барахтался, пока не сдох собачьей смертью.

Сергей Казимирович говорил злобно, но без гордости. Чувствовалось, что пусть он когда-то давно и удовлетворил жажду мести, всё равно его немного гложет совесть.

– Я не вижу в кошмарах лица этого наёмника, – продолжил Сергей Казимирович, – но внутри тяжёлым грузом висит тот факт, что соотечественников и братьев по оружию я этим не вернул. Да, не позволил ему творить зло дальше. С одной стороны – месть и превентивный удар, а с другой…

– Пустота? – закончил я за Сергея Казимировича. – Как будто всё зря?

– Может быть. В конце концов, убивать врагов во время боя это одно, а когда враг сдался на твою милость – совсем другое.

– Я, когда был военным корреспондентом на нынешней войне с КЧС, видел, как некоторые наши добивают врагов. Без пыток, но всё-таки картина не лучшая.

– Плохо это. Излишняя жестокость развращает, обезглавливает. Я и сам тому свидетель, как и ты.

– Давайте лучше сменим тему, Сергей Казимирович. Погода сегодня слишком хороша для хмурых разговоров о войне. Это когда-то был наш с вами общий ратный труд, но сами понимаете.

– Трудно спорить. Давай пройдёмся, что ли, раз уж погода хороша.

Шли по чистой мостовой, подогреваемой летним солнышком. Среди крупных зданий промышленных комплексов я всё равно чувствовал себя вольготно, пусть меня и тревожил запах гари, серы и пороха. Шум кое-как получилось перебороть. Таблички на русском языке рассказывали о том, что меня окружает: «По левую руку вы можете наблюдать патронный завод «Предприятие-3», чуть за ним – реплику амфитеатра Флавиева, или Колизея…»

– Надо же, даже не разрушенный, как на картинках обычно представляют, – сказал я, посмотрев на величественный амфитеатр. – Евгений не соврал, сказав, что собрал здесь многие памятники архитектуры.

– Будь открыт третий мир-измерение не только для некоторых избранных и Посвящённых, это было бы самое популярное туристическое место среди людей в нашей галактике. Тут настолько много всего ныне утерянного, что просто с ума сойти можно.

– Я так полагаю, за целостностью зданий следят роботы?

– Конечно. Драконы когда-то придумали имитацию интеллекта и ныне занимаются совсем другими делами, им не до ручной работёнки. Технологии, понимаешь ли.

Я усмехнулся.

– При этом они всё равно печатают методички и заматывают раны бинтами. В ваше время, кажется, много было трудов про то, как искусственный интеллект будет управлять всем и делать грязную работу, а люди – только бамбук курить.

– Ага. Дурная мечта ленивых людей западного склада ума. Сами работать не хотят, поэтому нужен раб, который будет вкалывать, пока они будут мечтательно сидеть под виноградным кустом и размышлять о смысле своей жалкой жизни, не забывая подточить это дурманящими препаратами да извращениями. Против такого склада ума мы однажды сражались и победили. Я, кстати, взглянул не столь давно на современные русские книжки – ни одной по-идиотски фантастической не нашёл. Удивительное ли дело?

– Удивительного мало, в наше время предпочитают писать не о выдуманных героях, а о настоящих. Подвигов, как военных, так и гражданских, в наше время выше крыши, пиши – не хочу. Кстати, о препаратах и извращениях. А у наших русских драконов такое встречается? Вы с ними очень много прожили, вдруг что-то видели?

– Высшие существа в принципе бессмертны, им не с руки привносить в свою жизнь лишние краски. Кроме того, психика русских драконов работает по-другому, препараты на неё не действуют. А моральные устои у них крепче космической корабельной стали. Например, даже простой поцелуй в губы у них считается актом, что просто так совершать не дозволено. Это мы, люди, целуем своих любимых часто, ибо мы скоротечны, хотим многое взять от жизни, – Сергей Казимирович еле заметно улыбнулся. – А по поводу извращений я тебе вот что скажу. При всей моей неприязни к драконам, к какой группе они бы ни принадлежали, трудно не записать в плюс, что они не позволяют себе того, что с лёгкой руки могут себе позволить люди. Инцест, гомосексуализм обоих полов, садомазохизм, гедонистическая ксенофилия и другие практики сексуального плана – всего этого здесь не было с самого начала времён, нет поныне и не будет никогда. Отнюдь не только потому, что здесь незримо правит и довлеет Пенутрий, но и потому что каждый и каждая из высших существ свято чтит простейший закон природы – лишь от мужчины и женщины рождается новая жизнь, лишь мужчина и женщина могут испытывать друг к другу истинную супружескую любовь. Иных путей не было, нет и не будет.

– По вашей логике, Сергей Казимирович, Пенутрий и сам должен быть не одинок. Он же как-то родил всех высших существ.

– Он не одинок, да. У него есть жена. Имя её – Пену́трия, известна ещё как Великая Мать. У неё есть интересная особенность – рождает она только мальчиков. Каждый из них затем создаёт себе жену и называет по образу своего имени. Евгений – Евгения, Владимир – Владими́ра, Анугира́сус – Анугира́за…

– Ко́герт Вар – Коге́рта Вара́ри, – закончил я, назвав всплывшее в памяти имя жены Когерта Вара. – Интересная взаимосвязь. И всё же, чуть возвращаясь. А вот, например, Света-дракони́ца. Она любит меня и явно хочет, будучи не человеком. Что же это, как не нарушение постулата о недопустимости извращений?

– Это интересный случай. С одной стороны, извращения нет, ибо у неё много от человека, но с другой…

Сергей Казимирович взглянул на меня хитро, я не смог удержать смешок.

– Ей ещё многому предстоит научиться. Многое предстоит понять. Если, конечно, она захочет быть настоящей крепкой личностью, а не беспринципной сволочью.

– Вы так много знаете, товарищ Омаров, завидую прямо. И при этом чувствую себя законченным незнайкой, который постоянно задаёт вопросы.

– В этом нет ничего плохого, Виталий. В конце концов, ты не задаёшь глупых вопросов. Хуже было бы, не спрашивай ты ничего и не интересуйся ты окружающим миром. С другой стороны, чуткий Евгений такого бы точно не избрал себе в Посвящённые.

Проходящий мимо торопливой походкой дракон, носящий очки, поздоровался с нами. Я ему ответил, а Сергей Казимирович в привычной своей манере лишь кивнул ему головой, ничего не сказав.

– Невежливый вы человек, – сказал я. – К вам тут так добродушно относятся, а вы только нос воротите. Неужто миллионов лет не хватило, чтобы свыкнуться?

– Нет, не хватило, – ответил Сергей Казимирович. – И вряд ли каких-либо лет хватит в принципе. Мало того, мне предлагали принять обличие местных и взять кого-нибудь себе в жёны. Вариантов много, тут очень много пока что незамужних дракониц.

– С внешностью ладно, я бы и сам не согласился. А почему жену себе не взяли? В конце концов, могли бы и договориться, чтобы она не становилась драконом. Вдвоём всяко веселей, чем одному.

– Суть бы не поменялась. Во-первых, я и так женатый, со своей женой я до самой смерти не расходился. Кроме того, она есть где-то в пятом мире-измерении, а значит её смерть крайне условна. А во-вторых, если дракон станет человеком, то он всё равно останется драконом. Ну, и, в-третьих, Света меня бы не поняла. Да и Ваня тоже, будь он жив. Особенно Ваня.

– Ваш сын, если я верно помню, да?

– Да, Света тебе рассказывала. Молодец был, тоже солдат, как и я. Пришёл из Африки победителем. Жаль, что его сегодня нет с нами, мог бы быть образцовым гражданином.

Гуляли мы долго, разговаривая о всяком. В один момент ко мне подлетел почтовый робот и передал просьбу Евгения подойти к Форуму. Делать нечего – пошли, куда приказали.

Евгений уже ждал нас. Он был в человеческом облике. Ждала вместе с ним и Евгения.

– Сергей Казимирович, мне с тобой нужно переговорить, – сказал Евгений. – А тебе, Виталий, пора бы уже заселиться. Евгения тебя проводит.

В моё владение выдали целый двухэтажный дом. Он был большой, каменный, очень красивый. И куда же без знамени Евгения прямо над входом! На мой справедливый вопрос, зачем мне столько жизненного пространства, Евгения ответила:

– Большому человеку – большие хоромы. Кроме того, ты явно будешь тут жить не один.

– Не один? – сперва не понял я. – В каком это смысле?

– Ты же когда-то умрёшь, – спокойно (даже чересчур) сказала Евгения, – И твоя будущая жена Светлана – тоже. Вот и будете делить пространство. Наслаждайся.

– Постойте, Евгения, – остановил я её. – Я думал, вы что-то важное скажете, раз уж удостоили меня такой чести.

– С чего бы? – Евгения повернулась и вопросительно выгнула бровь. – Ты почётный гость, почему бы мне тебя не проводить? А всё важное я тебе уже сказала и даже выдала, – она кивнула на методичку, которую я до сих пор держал в руках. – Хорошего дня.

Оставшись в одиночестве, я оказался немного растерянным – банально не знал, что мне посередь таких излишеств делать. Тут тебе и большущая спальня, в которой, наверное, три моих разом уместится, и кухня с личным роботом-поваром, и целая баня прямо за стеной от обширной ванны, и домашний кинотеатр. Такую роскошь даже государственные деятели себе не позволяли – аскетизм. Сам дом построен был, исходя из человеческих размеров, дракон бы тут не поместился при всём желании. Ну, может, только свернувшись ёжиком. И разрушив парочку стен.

Осмотрев дом от подвала до чердака, я принялся скрупулёзно изучать методичку, читая каждое предложение вслух и перечитывая каждый абзац по три раза. Повторение – мать учения, как никак!