Под крыльями высших существ

Глава 15. Чёрная Арена

Стоя у врат Чёрной Арены поздним утром следующего дня, я всё никак не мог избавиться от ощущения затаившегося где-то там внутри подвоха, что может легко привести к моей смерти. Мимо меня проходили многочисленные анугиры, бросая косые и заинтересованные взгляды, а я всё глядел наверх. Над вратами виднелись уже знакомые слова:

Место, где смелые показывают себя с самых лучших сторон

«Всё храбришься, Виталий?» – спросил Сергей Казимирович.

«Собираюсь с мыслями, – ответил я. – Такое ощущение, что я совсем забыл, чему меня учили».

«Не волнуйся. Я тоже через это проходил. Стоя перед молодым драконом-карателем из семьи Градоктазуров, я тоже немного растерялся. Всё вспомнишь, а я помогу, если что. А теперь, Виталий, давай же войдём на эту проклятую арену».

Кивнув, я пошёл вперёд. Коридоры на пути непосредственно к полю битвы освещали яркие синеватые лампы, где-то поодаль звучали рычащие голоса. Совершенно очевидно, что принадлежали они местным анугирам.

Арена сильно преобразилась с момента, когда я был тут в последний раз: множество маленьких арен преобразовалось в одну огромную, представляющую собой местность с лесом, холмами и даже стоявшей на реке пустой деревушкой с крупной каменной вышкой. Сразу меня захватило вольготное ощущение свободы, ограничивавшееся, однако, огромными трибунами, с которых на меня смотрели сотни… Нет, тысячи глаз анугиров различного вида.

Это превеликое разнообразие нелегко уместить на бумагу, но я постараюсь упомянуть хотя бы часть. Были тут и знакомые каждому человеку анугиры из семей Мефоярос, Сангвоморсад и Риптумор, были тут и киборги, и роботы, и механические, и даже часовые драконы, словно сошедшие со страниц фантастических книг. Были тут и такие, что словно бы вышли из кошмаров, их взгляды были страшными и жестокими: покрытые похожей на кровь жидкостью, слизью, имеющие несколько голов, с изорванными крыльями, с двумя челюстями, змеящиеся, вздрагивающие от лопающихся на коже миазмов, с множеством глаз. Были также и воистину красивые представители, что имели вид гораздо более благородный: немного похожие на бабочек с красивыми крыльями и пушком на груди, покрытые перьями, покрытые красочным мехом на спине, с красивым рисунком чешуи, похожие на морских обитателей с перепонками на конечностях, с прекрасными гребнями и коронами из рогов. И все они сейчас сосредоточили свои взгляды на меня.

На самом почётном месте, окружённый самыми близкими анугирами, сидел сам Анугиразус, одетый в некое подобие лёгкой брони, покрывающей лишь самые уязвимые точки. На поясе у него висел боевой рог, такой же, как у меня, но большой и имеющий немного другую форму. Разглядеть столь мелкие детали сидящего далеко от меня дракона мне позволили глазные импланты.

– Всё же явился, Виталий Чудов! – громогласно прокричал мне Анугиразус усиленным голосом. – Славное дело! Не будем зря разглагольствовать, мои сыновья и дочери желают зрелища, равно как и я!

Я тоже усилил свой голос и прокричал ему в ответ:

– Тогда выходи на битву, Анугиразус! Сразимся лицом к лицу и поймём, кто сильнее – человек или дракон!

Анугиразус театрально злобно рассмеялся.

– Не торопи события, Виталий Чудов! Сначала нужно понять, достоин ли ты чести сразиться со мной. Пусть с тобой сразится моя гвардия – Сыновья Человечества. Если дойдёшь до той деревни и найдёшь один очень важный для начала нашей дуэли предмет, тогда и посмотрим.

– Какой ещё предмет? Хочешь, чтобы я принес то – не знаю что?

– Твой внутренний голос подскажет. Иди же! Доставь нам удовольствие своим умением сражаться!

Оглядев трибуны, я заметил пустое пространство, посреди которого находился лишь один дракон. Это была Света-драконица, смотревшая на меня с волнением и уверенностью одновременно. Вокруг неё в радиусе тридцати метров не было ни одного анугира. Попросила ли сделать так сама Света-драконица или так решил Анугиразус, я так и не узнал, но знание, куда смотреть, мне очень помогло в битве.

«Что ж, Сергей Казимирович, раз уж нам надо что-то найти, значит надо этим заняться».

«Именно так. Давай осмотримся».

Внезапно я будто бы взмыл в небо на высоту птичьего полёта. Оказалось, что Сергей Казимирович поднял моё сознание вверх и позволил смотреть своими «глазами».

«Нам туда, – навёл он мой взгляд на деревню с вышкой. – Перепрыгнуть всю эту арену мы не сможем, да и пробежать его на высокой скорости – тоже, ибо само испытание подразумевает победу над всеми противниками. Смотри, сначала нам меж тех холмов, затем в лес, потом перейти ту реку вброд, а уж затем мы сможем попасть в деревню».

«Вижу. Начнём наш путь?»

«Начнём. Будь начеку».

Спустившись обратно в своё тело, я почувствовал взгляд тысяч пар глаз, смотрящих на меня почти вплотную. Похоже, окружающие нас анугиры воспользовались похожим приёмом, чтобы смотреть на меня не с расстояния в километры, а гораздо ближе.

Дорога между холмов беды, на первый взгляд, не предвещала. Дул прохладный ветерок, цвели цветы, зеленела трава, протоптанная дорога вилась туда-сюда. Минут через пять нашего пути я заметил поодаль от себя идущий навстречу отряд.

«Рыцари, – заключил Сергей Казимирович. – Раз, два… Пятеро. Двое на коне, трое – рядом».

«Герои средневековья, значит? Да, вижу сияющие доспехи, вижу лик Анугиразуса на них, вижу драконьи морды. Шлемов не носят, это хорошо».

«Без шлемов у них защиты будет не особо меньше, а обзора – гораздо больше. Не забывай, что это – военные профессионалы, которые нам спуску не дадут. Приготовься».

Мы шли вперёд, пока отряд не встал почти перед нами. Один из рыцарей, сидевший на бронированной лошади, вытянул покрытую латной перчаткой руку и сказал по-русски с французским акцентом:

– Стой, чужестранец. Куда ты путь держишь?

Этот рыцарь был одет роскошно: его латы покрыли позолотой, на груди висела красная ткань с чёрным ликом Анугиразуса, на поясе висел кинжал, на боку лошади висел красивый красно-чёрный щит, а рядом – полуторный меч. Такие обычно держали двумя руками, но сил одного из Сыновей Человечества вполне хватало и для одноручного хвата.

На столь вежливый вопрос я хотел ответить столь же вежливо, но Сергей Казимирович не разделял моего настроя, взял под контроль моё тело и демонстративно вытащил саблю. Трое пеших солдат, вооружённые копьями, сразу опустили их, готовясь к атаке, один из рыцарей поднял лошадь на дыбы, чтоб запугать меня, и таким образом допустил большую ошибку.

Сергей Казимирович подтолкнул меня энергией и, резко пронёсшись мимо пехотинцев, вонзил стоячей лошади саблю прямо в грудь. Удар был настолько могуч, что лошадь не удержалась на задних ногах и упала спиной наземь, придавив наездника. К сожалению, не насмерть.

«…К слову, лошади, в отличие от их наездников, тогда были настоящими, а не роботизированными. Не знаю, был ли в этом какой-то смысл…»

Отведя удар одного из пехотинцев-копейщиков в сторону, Сергей Казимирович на мгновение остановился, дабы оценить обстановку. Сейчас прямо перед нами стояли трое пехотинцев, чуть позади из-под остывающей лошади пытался выбраться один из латных рыцарей, а второй, заметив мою прыть, понял, что может повторить судьбу своего соратника и решил слезть с лошади.

«Правильно делает, – подметил Сергей Казимирович. – С лошади его легче свалить, а на земле стоять он будет твёрдо».

Сняв с лошади щит и булаву, рыцарь погнал её прочь и по-французски приказал пехотинцам окружить меня. Сергей Казимирович рванул назад так, чтобы вся группа была перед нами.

«Почему не добили того рыцаря, что барахтался под лошадью?» – спросил я.

«Потому что он бы перехватил саблю на лету, – ответил Сергей Казимирович. – Не забывай, что опыт этих бывших людей насчитывает миллионы лет».

«Почему ж тогда они позволили свалить лошадь вместе с всадником, раз они такие опытные?»

«Потому что ты – их первый противник, умеющий управлять энергией. Такого быстрого рывка они не ожидали. Ничего, сейчас втянутся, мы устроим анугирам зрелище».

Сергей Казимирович подманил врагов саблей и позволил попавшему под лошадь рыцарю встать на ноги.

«Маловато их, конечно, для полноценного отряда, – заметил я. – Но тем легче для нас, что они не смогут встать в полноценный боевой порядок».

«Они и не собираются, – Сергей Казимирович обратил внимание на то, что говорит самый украшенный из рыцарей. – Вот этот позолоченный хочет драться с тобой один на один… А эти будут следить… Если ты победишь в дуэли, оставшиеся четверо перейдут под твоё командование».

«Надо же, как интересно, – я усмехнулся. – Очередное проявление местных «логичных» порядков?»

«У Сыновей Человечества своя, марсианская логика. Точнее, ахтургирская. Но идти супротив неё нам будет вреднее, нежели подчиниться. Победим позолоченного – будут союзники».

Пехотинцы и железный рыцарь окружили нас, сформировав подобие кольца, а позолоченный приготовился к бою. В его пламенных живых глазах с вертикальными зрачками виделся азарт, желание битвы и победы.

«Рыцарь в латах и со щитом против меня, у которого нет видимой брони и есть одна лишь сабля? – спросил я. – Это, без сарказма, равная битва. Нужно же ему как-то компенсировать отсутствие таланта к энерговедению».

«У тебя прекрасное оружие, Виталий. Зарядив его энергией и нанеся несколько хороших ударов, мы победим его».

Позолоченный рыцарь медленно приближался. Он был напряжён, следил за каждым моим движением. Сергей Казимирович чуть дёрнулся вперёд, чтобы заметить, насколько он хорошо реагирует и остался доволен результатом – рыцарь мгновенно приготовился отражать какой бы то ни было удар с моей стороны.

«Хороший противник, – кратко подытожил Сергей Казимирович. – Не настолько хорош как анугиры, но тоже хороший».

«Тем, что хорошо реагирует?»

«Тем, что готов биться до конца. Я чувствую это, улавливаю малейшие нити его неполноценного сознания».

«И это что-то для вас значит?»

«Значит лишь то, что биться мы будем с тобой в полную силу. Поблажек нам не дадут. Приготовься!».

Замысел Сергея Казимировича стал мне ясен сразу – он хотел сразиться с рыцарем, используя оборонительные приёмы и выжидая момент, когда тот подставится сам. Рыцарь множество раз пытался быстро ударить и кольнуть меня мечом, несколько раз хотел ударить меня щитом, чтобы я потерял равновесие и даже старался пихнуть меня ногой, но Сергей Казимирович выверенными движениями не позволял врагу даже коснуться меня. Рыцарь, в свою очередь, очень умело отражал своим щитом мои атаки саблей, столь же выверенными движениями не позволяя себе даже на мгновение открыться. Красивая дуэль зашла в тупик уже на четвёртой минуте.

«Выучка видна сразу. А ну-ка, давай посмотрим, что он скажет на это!» – сказал Сергей Казимирович и зарядил левую руку энергией, да настолько сильно, что я почувствовал немного болезненный жар.

Удар по железному (на минуточку!) щиту оказался сильным настолько, что тот просто разлетелся на куски, едва не ранив ими окружавших нас бойцов, а рыцарь едва не потерял равновесие. Мгновенно отбросив то, что раньше называлось щитом, он взял меч в обе руки и с необычайной скоростью метнулся ко мне.

– Ай, пошла, родимая! – крикнул Сергей Казимирович моими устами и бросился в бой.

Сверкающие на солнце клинки зазвенели, ударяясь друг о друга. Выверенные сотнями тысяч лет тренировок движения смотрелись со стороны завораживающе, ноги приглушённо топтали траву, оба дуэлянта вздыхали, когда клинки проносились мимо их лиц: я вздыхал рефлекторно, рыцарь – по привычке, ибо кислород ему не нужен. К слову, в этих грузных на первый взгляд латах он двигался очень и очень грациозно, совсем не уступая мне.

Сергей Казимирович был в своей стихии, сразу видно, что он обожает дуэли, обожает использовать этот залихватский стиль, чтобы поразить врага.

Я и сам почувствовал азарт, а также почувствовал, как во мне начинает говорить кровь анугиров. Чем дольше шла дуэль, тем явственнее был её шёпот. Это смутило меня. Оставив контроль над телом Сергею Казимировичу, я погрузился внутрь себя и стал подавлять эту чужеродную силу, желавшую разъярить меня, заставить броситься в объятья злобы. У этой силы пока не было лица, но я ощущал её жёсткость, неудержимость и жажду крови.

Понятно, что если я решу кормить эту чужеродную кровь своей яростью и злобой, то она не уснёт, а захочет большего. Выход был у меня лишь один – подавить её, не дать даже капли жестокости.

Азарт Сергея Казимировича был неагрессивен, это был чисто человеческий непорочный азарт, что помогал ему в битве, кровь анугиров не могла им питаться. Но я всё равно ощущал, что она что-то поглощает из нас обоих. Хотя нет, не обоих. Из меня одного.

Минуты размышлений было достаточно, чтобы понять истину – циркулирующая во мне кровь анугиров это своеобразная ловушка для человеческой сути, не очищенной сотнями тысяч лет доведения до совершенства. В этом и было фундаментальное отличие меня от Сергея Казимировича – он являлся личностью, близкой к высшим существам. Эдаким полубогом, если угодно. В этом и состоял план анугиров, разгадать который мне было суждено лишь в пылу судьбоносного боя.

Я поясню. «Высшесть» высших существ состоит не только в идеальном умении управлять энергией, но и в том, что они лишены тех самых «эмоциональных утечек». Когда злится возвышенный человек, вроде Сергея Казимировича, его злоба совсем не похожа на злобу анугира или русанара, у неё совсем другой код, который никто не мог поглотить, кроме Хомо Сапиенса, вроде меня. Сам не желая того, я поглощал эту энергию, она преобразовывалась внутри меня в другой вид энергии, уникальный, который, в свою очередь, благодаря тройному разнообразию крови, становился читаемым и поглощаемым сразу тремя живущими внутри меня «сущностями». Вот она – моя брешь. Я могу хоть трижды научиться не злиться и сдерживать ярость, но даже банальный чужой человеческий азарт, что преобразуется внутри моего триединого разума в понятную анугирской крови структуру, что будет питать её, будет её усиливать и приведёт в конце концов к последствиям.

Самым страшным было то, что эту брешь я не смог бы закрыть никак, ничем и никогда, ибо неспособен отфильтровать свою кровь и удалить из неё именно анугирскую. Хладнокровный разум анугиров, что придумал такой способ контролировать меня, знал это и легко воспользовался этим, подсадив меня навечно на иглу ярости и злобы, в которую преобразуется всё, что я чувствую. Даже если я буду просто радоваться победе, то анугирская кровь сожрёт эту радость, как если бы это была злоба.

Что делать, я понял сразу – нужно было сократить длительность боя до минимума, чтобы испытывать как можно меньше эмоций. Именно это я тотчас предложил сделать Сергею Казимировичу.

«Но зачем, Виталий? – спросил он меня сразу, продолжая биться с рыцарем. – Драконы хотят зрелища? Они его получат».

«Вы не понимаете, Сергей Казимирович, – сказал я быстро. – Чем дольше мы сражаемся, тем сильнее питается кровь анугиров. Азарт, радость, любовь – всё это она пожирает так же, как если бы это была ярость и боль. Я могу её пока что сдерживать, но если мы переступим черту, то…»

«То ты потеряешь контроль над собой, – закончил за меня фразу незнакомый глубокий мужской голос, отдалённо напоминающий голос Евгения. – Ты перестанешь быть человеком и превратишься в Сына Человечества».

«Это ещё кто? – спросил я, чуток опешив. – Кто ты?»

«Русанарская часть твоего сознания, – ответил мне голос. – Я существую ровно с того мгновения, когда тебе впервые влили кровь русского дракона. Я был молчалив, но именно я направлял тебя к тем многим поступкам, что делали тебя не просто человеком, а настоящим Посвящённым».

«Гляжу, твоя голова стала эдаким проходным двором, Виталий? – спросил Сергей Казимирович, уклоняясь от мощного удара мечом. – У тебя имя-то есть, «русанарская часть его сознания»?»

«Разумеется. Это не секрет. Меня зовут Вита́рисом. Я – драконья сущность Виталия. Именно я был «инстинктом», что заставил его возлечь со Светой-драконицей. Именно я обратил его в дракона…»

«Остановись» – прервал Сергей Казимирович Витариса.

Я мгновенно почувствовал, как азарт битвы улетучился. Сергей Казимирович подзарядился энергией и кардинально изменил тактику ведения боя. Хватило пять искусных ударов, чтобы рыцарь пал на землю с отрубленной головой. Трибуны взорвались аплодисментами.

«Вот так. А теперь, если вы позволите, пришло время…» – хотел было сказать Сергей Казимирович, но его перебили.

«Пришло время и мне явить себя, – прозвучал внутри головы ещё один глубокий мужской голос, но на этот раз более близкий к Анугиразусу. – Пришло время и мне начать говорить словами, а не только возмущениями».

«А ты ещё кто такой? – спросил я. – Тоже драконья сущность? Только теперь – сущность анугиров?»

«Ты чрезвычайно догадлив, Виталий, – ответил голос. – Зови меня Абдоцерием».

«Надо же, как интересно музыка заиграла, – сказал Сергей Казимирович. – И повалились драконы из головы человека… Чем обязаны такому неожиданному появлению? Отвечайте сущности, но только по очереди».

«В первую очередь тем, что внутри Виталия течёт кровь анугиров и русанаров, – ответил Абдоцерий. – Мы набрались сил и теперь готовы рулить его решениями напрямую».

«Чем ты там рулить собрался, голос? – спросил я резко. – Сил-то у тебя хватит? Пупок не развяжется, а, разжигатель ярости?»

«У меня нет пупка, Виталий, я же анугир, – смеясь, ответил Абдоцерий. – А вот у Витариса есть. Ему и задавай такие глупые и наглые вопросы, а ко мне обращайся уважительно».

«И не подумаю. Ты, сука анугирская, хочешь мне худо сделать. Хочешь, чтобы я свалился в пучину злобы и ярости. Хочешь заместить меня, поставить себя и управлять уже Сыном Человечества».

«Именно так, – ответил, как ни в чём не бывало, Абдоцерий. – Может быть. Я, как и каждый анугир, ненавижу тех, кто не является мной. Я ненавижу тебя, Виталий, ненавижу Витариса, ненавижу Омарова. Разве тут есть что-то удивительное?»

«Тут – нет. Но удивительно то, что ты вообще решил подать голос, когда тебя не просили. И тем более, когда ты в окружении врагов».

«Ха! Оглянись, Виталий, посмотри на трибуны, вспомни, где находишься. Это не меня с вами тут заперли. Это вас со мной заперли…»

«Чудно, – сказал Сергей Казимирович. – А теперь заткнись. Много болтаешь».

Внутри моей головы послышался щелчок – Сергей Казимирович буквально заткнул Абдоцерия, заблокировав ему энергией голос.

– Вы, за мной! – сказал Сергей Казимирович моими устами пехотинцам и второму рыцарю. – Продолжаем путь.

«А теперь давайте переговорим в более спокойной обстановке, – Сергей Казимирович обратил голос в сознание. – Рассказывай, Витарис, почему вы оба решили столь внезапно дать о себе знать».

«Как бы это странно ни звучало, но самим своим подсознанием я почувствовал, что пришла пора явить себя, – сказал Витарис. – Абдоцерий, видимо, просто последовал за мной. Мы оба могли разговаривать и раньше, но решались лишь подавать знаки».

«А что это за «пора» такая пришла? – спросил уже я. – Неужели помощи Сергея Казимировича может не хватить и понадобится помощь драконьей сущности?»

«Не в этом суть, Виталий, – ответил Витарис. – Тебе просто нужно познакомиться с другим собой. Это позволит тебе раскрыть в самом себе нечто новое».

«Драконьей мудрости ещё не хватало, – сказал Сергей Казимирович. – Чему может научить копия человеческого сознания, завёрнутая в чешуйчатую оболочку?»

«Ответ до крайности прост, – Витарис загадочно помолчал пару секунд. – Может научить самостоятельности».

«Эка сказал, дракон-копия, – Сергей Казимирович усмехнулся. – Самостоятельности Виталий ещё с ранних лет научен. А если ты вкладывал в свои слова нечто другое, то перестань сейчас же юлить и скажи прямо, чему ты можешь научить юнца».

«Я не могу сказать большего, Сергей Казимирович. У меня просто нет на это права».

«Если ты не можешь отвечать на вопросы и помогать тут же, Витарис, то прошу тебя не лезть, – сказал я. – Нам предстоит тяжёлая битва с Анугиразусом».

«Я понимаю. И тотчас же замолчу, как ты просишь».

Витарис растворился где-то в моём разуме, а заткнутый Абдоцерий всё ещё безуспешно пытался вырвать «кляп» из собственной пасти.

«Плохо, когда посреди боя норовят влезть всякие лишние голоса, – сказал Сергей Казимирович немного с нетерпением. – Не разум у тебя, а гнездо какое-то».

«Не паясничайте, Сергей Казимирович. Думаете, я сам этому рад? Витарис пусть и из «русскодраконьей» крови сделан, всё равно говорит мутно. Что может значит «самостоятельность», как считаете?»

«Да всё что угодно. Русские драконы имеют свою философию по этому поводу. И вряд ли тебе бы она очень понравилась, поскольку означает как раз прямо противоположное».

«Зависимость?»

«Да. Но и та не полностью в человеческом смысле. Я тебе поясню как-нибудь потом. А пока что давай защитим себя и друг друга. Особенно от этих внутренних голосов».

Впереди показался густой лес, дорога вела нас туда. Почувствовав неладное, я приказал бойцам окружить меня неплотным кольцом и следить за любыми движениями вокруг нас. Лес встречал нас тихим шёпотом качающихся деревьев и шуршащих на них листьев.

«Как считаете, Сергей Казимирович, – спросил я, – это хорошее место для засады?»

«Хорошее. Даже очень. Я пока не чувствую чужих сущностей. Живы тут только мы с тобой, пехотинцы и деревья…»

Сергей Казимирович вдруг остановил меня и повернул голову направо. Глаз сам приблизил картинку настолько сильно, что меня от скорости масштабирования едва не зашатало. Посреди листьев я тут же заметил мёртвый глаз с вертикальным зрачком, глядящий на меня не моргая.

Из моей руки лавиной повалила энергия, сдувающая всё на своём пути. «Глазом» оказалась лишь игра света и тени, сложившаяся в то, что было до крайности похоже на око анугиров.

«Чёрт, – ругнулся Сергей Казимирович. – Либо я на мгновение преисполнился паранойей, либо что-то и правда не так в этом лесу».

– Что-то не так, господин? – спросил рыцарь, сопровождающий меня.

– Пока что всё в порядке, – ответил я. – Будьте начеку.

Спустя пять минут пути сквозь густой лес я обратил внимание на то, что тропинка, во-первых, начала сужаться, и, во-вторых, на то, что «глаз» постепенно становилось всё больше. Сергей Казимирович «сдувал» каждый, не пропуская ни одного.

«Совершенно очевидно, что нам дурят голову, – сказал я. – Нам бы ускорить шаг и поскорее пройти сквозь поганый лес».

«Дурят, я согласен, – Сергей Казимирович прорычал что-то невразумительно, но затем продолжил. – Либо тут никого нет, либо кто-то хочет усыпить нашу бдительность».

«Иногда, пройдя часть пути, стоит оглянуться, – заговорил Витарис. – Вдруг вы не обратили внимание на что-то, что может спасти вам жизнь?»

«Иногда, выдавая дельную мысль, стоит не говорить загадками, – сказал Сергей Казимирович. – Учись не плодить сущности, Витарис».

Витарис ничего не ответил и лишь растворился, а я решил последовать совету дракона-копии. Лес позади нас стал темнее, тени сгустились.

«Это галлюцинации, – сказал Сергей Казимирович. – С тобой всё хорошо, Виталий?»

«Не знаю, – ответил я. – Но что-то странное всё равно происходит…»

Меня злили эти странные галлюцинации, буквально выводили из себя. Злили и эти странные глаза повсюду, злило то, что я вообще нахожусь на этой проклятой Чёрной Арене…

Но морок быстро спал, и я успокоился. Странный накат эмоций, конечно. Воздействие чужой крови?

Так или иначе мы вышли к той самой деревушке.

– Простите, господин, но дальше мы идти не сможем, – сказал командир-рыцарь. – Удачи.

Я не стал спрашивать, почему так, и просто пошёл вперёд. Хотелось поскорее закончить с этим кошмаром.

«Нам к той башне и в её подвал, – сказал Сергей Казимирович. – Я что-то чувствую там».

Мы вошли в ветхую серую каменную башню, внутри которой было пусто и пахло сыростью. В левом углу пробежала полудохлая крыса, в правом – закопошился паучок. Было два пути – наверх и в подвал.

Я сменил восприятие окружающего мира на бесцветный вариант, позволяющий видеть всё. Голые стены, холодные скользкие ступени – всё это злило меня, но нужно быть спокойным, холодным, расчётливым. Тысячи глаз продолжали следить за мной.

Спереди снизу вдруг дунуло теплом, послышался треск дров. Там почувствовался кто-то живой. Во всяком случае, кто-то с живым разумом. Мы вышли к некой тесной комнатке, где на добротном табурете, сгорбившись и с интересом читая бумажную книгу без названия на русском языке, сидел драконоголовый человек. На трещащей горящими брёвнышками жестяной печке стоял чайник, на стене висел «Девятый вал» известного и по сей день художника Ивана Айвазовского. Не оригинал два на три метра, конечно, а уменьшенная копия, но тем не менее.

Где-то в углу я заметил несколько маленьких светящихся глаз. Пригляделся, увидел маленького робота-паука, подозрительно похожего на ту плюшевую игрушку в ранце брата Светы. Кажется, этого паука звали Витей.

– Добрый день, – сказал «человек», не отрываясь от книги. – Вы очень вовремя, чай почти готов. Присаживайтесь.

Голос драконоголового был вкрадчив и крайне вежлив. Я опёр руку на рукоять сабли.

– Кто ты?

– Иван Сергеевич Омаров, Сын Человечества на службе Анугиразуса и ваш бывший соотечественник.

Он повернул голову и взглянул на меня левым драконьим глазом серо-зелёного цвета. Глаз был живой настолько, что я на мгновение засомневался в том, что это робот с разумом человека.

– Вас я знаю, можете не представляться, – Иван мягко хлопнул книгой и отложил её в сторонку на столик. – Виталий Александрович Чудов, военный корреспондент, что волею случая взошёл на почётный пост. И Сергей Казимирович Омаров, сильнейший энерговед человечества, загнанный ненавистными им драконами на тот пост, которого он не желал. Мой отец.

Сергей Казимирович вздохнул.

«Я подспудно ждал такой подставы, – сказал он. – Но не думал, что это будет настолько гадливо – увидеть собственного сына таким».

«Может, это лишь копия? Обман?»

«Нет. Посмотри на его одежду, на эту картину, книгу. Я это всё своими глазами видел. Форма военная, двадцать первого века, картина – Айвазовский, самый его любимый художник, книга – «Судьба человека», самая интересная, по его мнению. Я успел заметить по тексту».

Голос Сергея Казимировича стал упавшим. Ему давно стало привычным терять близких, жить без них, но присутствие перед ним сына, да ещё и в обличии драконоголового человека, повергло его в минутную слабость.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, – говорил Иван. – Время нашей дуэли ещё не подошло. Давайте выпьем чаю, как цивилизованные граждане.

«Я чую подвох, Сергей Казимирович. По крайней мере, по сидячему проще попасть».

«Ты энерговед, ты успеешь уклониться. Давай присядем. Хотя бы из интереса».

– Как дорога, Виталий Александрович? – спросил Иван вкрадчиво. – Лес был тих на этот раз?

– Подле деревни который? Кажись, да. Никто нас не тревожил.

– Повезло. Обычно там прячутся ловкие убийцы. С ними очень тяжело драться. А ты, папа, как поживаешь? Чую, ты не очень счастлив здесь находиться.

Сергей Казимирович мысленно вздохнул и заговорил моими устами.

– Как ты до жизни-то такой докатился, Вань? Как твоя душа вообще к этих треклятым ящерицам попала?

В глазах Ивана загорелся хищный огонёк.

– Не называй анугиров ящерицами! Называй их так, как они называются, иначе познаешь их гнев.

– К чёрту гнев этих уродов. Мне плевать на то, что они там считают. Потрудись ответить на отеческий вопрос.

– Случайность – вот и весь ответ. Или, быть может, не она повинна в моём нынешнем положении. В любом случае, анугиры завладели моим разумом, и теперь я честно служу им.

– И чего? Неужели гордишься своим положением бесправного раба? Оковы не жмут руки и ноги?

– Я в своих оковах свободнее тебя, папа. Я больше не раб собственных принципов и окружающей меня действительности. Я занимаюсь тем, для чего рождён был – битвой.

Сергей Казимирович покачал головой. Слова Ивана и правда звучали очень противоречиво.

– Ты не за тех и не с теми сражаешься, Ваня. Эти анугиры лишь развлекаются, глядя, как вы друг друга режете. Тебе надо вернуться домой. В Россию.

Иван на секунду опустил взгляд.

– Россия осталась в прошлом. Семья осталась в прошлом. Всё там осталось. Я принял это давным-давно. И теперь не вижу смысла ни в чём, кроме верного служения.

– А ведь когда-то ты, Ваня, храбро сражался за нашу с тобой страну. Голову был готов за неё сложить. А теперь что? Гладиатором подрабатываешь?

– Всяк находит себе труд по душе. Раньше я довольствовался тем, что убивал американцев в Африке, теперь же довольствуюсь тем, что мне выпала честь стать Сыном Человечества. Это тоже почётный труд.

Разговор явно не клеился. Меня постепенно начинало злить это топтание на месте, и я перехватил управление собственным устами.

– Мы разве не должны сражаться, Иван? Чего мы тогда ждём?

– Нет, не должны. Моя задача совершенно в другом. Я должен сделать твою битву с Анугиразусом честной.

Иван встал, я встал вслед за ним, готовый в любой момент достать оружие.

– Так, стоять. Это в каком ещё смысле?

– Дуэль есть дуэль. Сражаться должны двое. А в твоей голове, Виталий Александрович, заключены тоже двое. Как итог – два против одного. И это поправимо.

Я не успел среагировать на внезапно обернувшие мои конечности «щупальца». Не успел по той причине, что боевой модуль «Провидец» не смог просчитать намерения идеальной боевой единицы. Сергей Казимирович это мгновение, похоже, тоже пропустил.

Кроме всего прочего, эти «щупальца» состояли из какой-то другой энергии, той, что неподвластна мне была на тот момент. Я просто не мог её развеять, хотя всеми силами пытался. Тогда мне и в голову не приходило, что:

«…Энергия при всей её первичной однообразности является вещью настолько гибкой, что её можно «зашифровать», как внутри разума. Она может быть подобна радиочастотам, где смена значения позволит тебе пробиться сквозь радиоэлектронную оборону врага. Это уровень очень опытных энерговедов, меня такому, к превеликому сожалению, не учили…»

Подойдя ближе, Иван потянулся к моему лицу рукой. Я был полностью заблокирован, даже придать себе второе обличие у меня не получалось. Сперва в голову ударила паника, затем начала нарастать злоба. Когда внутрь моего разума полезли чужеродные «щупальца», я хотел откусить их, вырвать из собственной головы, но они играючи отвергали мои усилия.

Сергей Казимирович молчал, он просто не мог говорить. В те мгновения я пережил одно из самых ужасных ощущений, какое только может испытать энерговед, – лишение тебя второго разума, укоренившегося в твоей голове. Казалось, будто из меня вытаскивают внутренние органы, будто меня лишают естества, отрывают куски моей личности. Я не мог кричать физически, зато кричал разум. И не просто кричал, а визжал от страшнейшей боли. На секунду сознание покинуло тело, но тут же вернулось.

Иван уже отстоял от меня на два метра и тянул что-то блестящее к своему верному роботу-пауку. Я, безвольной тряпкой висящий на до сих пор держащих меня «щупальцах», смотрел, как робот-паук убегает прочь с разумом моего наставника, друга и родственника. Дыхание моё сбилось, со лба тёк пот, тело заметно ослабело.

– Какая же ты всё-таки сволочь, – вырвалось из моих уст.

– Я лишь верный служитель, Виталий, – спокойно сказал Иван. – И я чту правила. Дуэль есть дуэль, вы должны показать, что умеете. И без помощников.

– Но ты ведь… – я прервался, желая перевести дыхание. – Разве ты не понимаешь, что ставишь под удар всю Россию? Я же не смогу победить Анугиразуса без помощи Сергея Казимировича. Ты знаешь, что будет, если я проиграю?

– Знаю. Евгений просто найдёт себе новую игрушку и выставит её на поле боя вместо тебя. Думаешь, высшее существо не сможет найти себе претендента получше, чем ты?

Мой взгляд преисполнился злобой, но в его словах была и доля правды. Ведь и правда, я далеко не единственный кандидат в России на получение звания энерговеда и Посвящённого. Моя смерть и правда мало на что повлияет. Да, жаль потраченных ресурсов и времени, но…

Нет. Я не имею права сдаться. Да, я слабее Анугиразуса, гораздо слабее, но разве это повод отступать, сдаваться на милость победителя? Разве это не позор – сдаться, не начав сражаться? Мне не даруют жизнь в обмен на сотрудничество, меня просто уничтожат, насмехаясь.

Место Сергея Казимировича в тот миг быстро занял Абдоцерий, моя анугирская сущность. Он шептал мне:

«Тебя предали и покинули все, Виталий. Омаров не поможет тебе. Твоя жена не поможет тебе. Евгений и Владимир бросили тебя. Анугиразус уничтожит тебя…»

Раз за разом он повторял это, как мантру. И, что удивительно мне до сих пор, эти слова разжигали во мне самую настоящую ярость. Ту самую, что анугиры используют для своих нужд. Кровь кипела во мне, энергия стала кружиться вокруг меня. Я высасывал её из пламени, греющего только что вскипевший чайник, настраивался на ту новую «частоту» «щупалец» Ивана и готовился вырваться из ловушки.

«…Энерговедов среди Сыновей Человечества чрезвычайно мало. Умение управлять энергией – показатель элитарности и великого умения. Такие не сражались с теми, кто не склонен к энерговедению, и развлекали анугиров на высочайшем уровне…»

Осознав нужную «частоту», я мгновенно вырвался, столь же мгновенно вытащил саблю и проткнул сердце Ивана насквозь. Мои глаза тогда горели зелёным пламенем, зубы оскалились в злой улыбке, а руки сжимали саблю крепко настолько, что на ладонях остались отпечатки. Взгляд моего врага не изменился, его тело почти не шелохнулось. Он лишь обхватил лезвие сабли и прошептал мне:

– Молодец…

Глаза Ивана потухли, и он осел на землю. Хотелось пнуть его со злости, отрубить ему голову, но со стороны выхода проревел боевой рог.

«Вперёд, наверх! – шептал Абдоцерий. – Туда, где битва!»

Злоба сама вела меня туда. Наполовину я потерял контроль над собой, мной управляла чистая ярость и анугирская кровь.

Мой боевой рог, до сих пор висевший на поясе, обозначил принятие вызова уже летающего в небесах Анугиразуса. Это чёрное пятно вызывало во мне тогда жгучую ненависть. Именно из-за этого треклятого дракона у меня отобрали спутника, советника и помощника!

Да, это точно был план. Анугиразус совсем не хотел умирать. Даже отсюда я видел эту ухмылку, эту сияющую уверенностью в собственной победе морду, расслабленное тело, держащееся в воздухе благодаря кинетической энергии, эдаким ветром поддувающей под его крылья.

Я выжидал, позволяя Анугиразусу сделать первый ход. Вскоре он спикировал прямо на меня. Я еле успел ускользнуть из-под его гигантской туши.

– Ну что, Виталий Чудов, ощущаешь себя пустым, не так ли? – пробился его голос прямо в мою голову. – Готов сражаться по-честному?

– Называешь честной битву профессионала и ученика, Анугиразус? – спросил я с вызовом. Из моих глаз потекли яростные кровавые слёзы. – В тебе чести столько же, сколько в твоих Сыновьях Человечества!

– Я не знаком с понятием человеческой чести, для меня это пустой звук. Я думал, ты это давно понял.

За громоподобным смехом дракона-карателя последовал резкий выпад. «Провидец» не подвёл, и я успел рвануть в сторону. Кое-какое преимущество, конечно, у меня было – я всё-таки официальный киборг с боевыми системами.

Поединок застопорился.

– И какова тогда твоя честь, Анугиразус? – вопрошал я. – Ослабить и раздавить? Где ж тут честная битва?

– Битва честна уж тем, что я вышел против тебя один на один, – рычал в ответ Анугиразус. – А ведь я мог бы направить против тебя всех своих Сыновей Человечества, а затем, когда они тебя максимально ослабят, сожрать заживо в назидание всей вселенной!

Очередной выпад не заставил себя долго ждать. Я увернулся, но затем последовал ещё один очень резкий удар когтистой лапой, который получилось загасить встречной энергией, чтобы его смогла сдержать чешуя. Меня отбросило в сторону. Трибуны ликовали.

– Ну же, дерись со мной, Чудов! – кричал Анугиразус. – Чего ты ждёшь?

Утерев кровавые яростные слёзы, я украдкой взглянул на то место, где сидела Света-драконица. Она была напряжена и взволнована, её губы шептали что-то. Одного этого взгляда мне хватило, чтобы мне пришла в голову трудновыполнимая, но вполне неплохая затея.

Я воззвал к крови русских драконов. Витарис – русанарская часть моей крови – не ответил мне вслух, но энергией созидания отозвался согласием с моей задумкой. Я дождался момента, когда Анугиразус нанесёт очередной удар, и разделил себя на два десятка собственных копий. Дракон-каратель чуточку растерялся, такого хода он явно не ожидал. Наделив одну из них выделяющимся энергофоном, я водил его за нос и наносил неожиданные удары саблей. Его чешую пробить я пока что не мог, но постепенно у меня должно было получиться добить до мышц и внутренностей.

Анугиразус сражался технично, но очень расслабленно. Он совершенно не ожидал того, что я смогу ему нанести хоть какой-то урон. Но план у меня был.

Публика, наконец, оживилась. Глядя на нас тысячами восхищённых глаз, она радостно ревела, желая великого действа.

Моя копия орудовала «щупальцами», отбивалась от атак и едва не гибла от ударов Анугиразуса. Вдруг послышался голос Абдоцерия:

«Обмани его. Обмани и нанеси сильнейший удар. Ну же, давай…»

В голову сама залезла мысль, что можно сделать. Я бы догадался и без анугирской сущности, но раз уж она решила мне подсказать…

Анугиразус нанёс копии смертельный удар. Все остальные копии, включая меня настоящего, вдруг остановились и с ужасом посмотрели на остывающее тело «Виталия». Копии стали одна за одной распадаться на миллиарды частичек, последним распался настоящий я. Лицо Анугиразуса на миг приняло победоносное выражение, но только на миг. Быть может, он додумался, что его обвели вокруг пальца. Я хотел собраться в человека и попробовать пробить чешую дракона-карателя саблей, заряженной энергией, но вдруг заговорила анугирская кровь:

«Нет, нет, стань собой настоящим… Ну же, стань…»

Я не успел выпасть из наваждения, разум, поглощённый битвой и яростью, сам сформировал другое тело. На глазах радостной публики из миллиардов частей прямо из воздуха сформировался краснокожий дракон – моё второе обличие.

С неимоверной силой и жутким грохотом я, выставив когтистые лапы вперёд, врезался в Анугиразуса. Траву окропила горячая кровь – у меня вышло пробить бок дракона-карателя. Но тот даже не вскрикнул, не простонал, не захрипел от боли. Тут же выскочив из-под моего грузного тела, он рванул в сторону и оглядел раненый бок.

– Ха… – то ли усмехнулся, то ли вздохнул Анугиразус. – Примечательный поворот. Решил уравнять шансы, Виталий? Хорошо…

Губы Анугиразуса растянулись в жуткой улыбке. Кровь, не переставая, хлестала из его бока, его белые зубы окрасились в красный. Дракон-каратель злился всё сильнее и сильнее, я злился вместе с ним, настраивая себя на последнюю битву не на жизнь, а на смерть.

– Не жди пощады, Чудов, – цедил сквозь зубы Анугиразус. – Дерись до конца.

Дракон-каратель провёл поперёк шеи своим острейшим когтем, повторяя человеческий жест, показывающие намерение перерезать оппоненту горло. По чёрной чешуе полилась алая кровь, в нос мне ударил знакомый запах смерти.

«Прошу тебя, Виталий, не злись так сильно, – тихо заговорил Витарис. – Ты можешь потерять над собой контроль».

Но я не мог тогда не злиться, не мог не питаться яростью, которую с удовольствием пожирала анугирская часть моей крови. То был мой единственный шанс победить – взять столь явно маячащую передо мной силу.

Я смело вдохнул запах анугирской крови, этот отвратный запах смерти. Мои глаза загорелись, сердце забилось в бешеном темпе, форсируя все системы моего организма. Въевшиеся в мозги импланты горели, разжигая во мне азарт битвы, железная нога дрожала, отбивая некий ритм, жёсткое дыхание иссушало и разбрызгивало кровь, что текла между острых зубов.

Я был готов ко всему. Готов был сражаться, готов был рвать в клочья эту отвратную анугирскую чешую, готов был лить кровь литрами, извергать адское пламя, готов был и победить, и принять поражение. Отступать нельзя, на меня взирает вся вселенная, с трибун смотрят Света-драконица и сотни анугиров, а позади меня незримой сущностью стоит Россия – страна, ради которой я трудился и проливал свою кровь. Страна, благодаря которой я здесь, на почётном месте бросившего вызов лидеру анугиров и ненавистного ему и мне КЧС. Страна, благодаря которой я познал истину и любовь.

Кровь прекратила течь из моих глаз и красить белые зубы. По щекам прокатились простые, чуть солоноватые слёзы. То были слёзы не печали, но счастья. Я был счастлив, что нахожусь здесь, что могу на что-то повлиять. Мою душу обволокло чувство настоящей, истинной любви. Той самой, что мудра и знает собственные границы. Мужской любви к Свете, сыновьей любви к родителям, дружеской любви к Сергею Казимировичу, истинной любви к Родине.

Слепая и безудержная ярость обратилась в благородную. Агрессивное желание чужой крови обратилось в желание защищаться, обдуманно нападая. Желание принять участь, какой бы она ни была, сменилось желанием победить во что бы то ни стало. Сдаваться нельзя, нужно встать намертво.

В тот миг конфликт кровей ненадолго прекратился. Анугирская кровь перестала науськивать меня на необдуманные действия, но дала силу, русанарская кровь прекратила молчать и даровала мне спокойствие, а человеческая – ясность ума и веру в собственные силы.

Из разума Анугиразуса тянулись тысячи «щупалец», устремлённые в сторону его детей. Я понял быстро – он отдавал им приказы и давал советы. Ещё больше тонких «щупалец» тянулись в сторону огромного города и вверх, в сторону Ахтургиры. Он продолжал управлять своими владениями и семьёй и во время боя.

Мы сражались долго, проливая литры своей и чужой крови, извергая пламя и ломая друг другу кости. Анугиразус делал ставку на стремительность и силу, я делал ставку на силу и стремительность. Звучит странно? А по-другому драконы сражаться и не умеют.

Каждый удар отдавался по огромной арене эхом. Мы уже давно сровняли деревушку с землёй своим дыханием и грузными телами, падающими на дома. Публика рукоплескала, когда один из нас наносил другому травму, например, ломал какую-то кость. У меня уже была сломана ключица, раздроблено левое запястье, в железной ноге теперь зияла дыра, пробитая лапой Анугиразуса, а часть рёбер уже давила своими разломанными кусками на мои лёгкие.

Анугиразус тоже сильно пострадал. Я ему сломал правую руку, раздробил левую ступню, изорвал шею и выдрал два правых глаза.

Анугирская кровь постепенно возвращала себе лидирующую позицию. Она толкала меня в драку, заставляла принимать необдуманные решения, принимать удар за ударом, убеждая меня, что так будет лучше.

Несмотря на это, мы оба всё ещё сражались, пусть и с меньшим остервенением. Анугиразус, похоже, и правда уравнял наши шансы, он мог легко раздавить меня своей энергией, обратив против меня саму арену и раздавив мне сердце, но, похоже, всё же решил следовать плану Пенутрия. Драконы и правда невероятно выносливые существа. Было больно, но боль легко переводилась в творящую или кинетическую энергию, иногда мы, останавливая поодаль друг от друга, начинали борьбу разумов: «щупальца» сплетались и пытались передавить друг друга, обжечь сознание. Анугиразус пытался пугать меня галлюцинациями, но я оказался стоек к его трюкам.

Но вечно так продолжаться не могло, у каждого есть свой предел. Земля уже стала бордовой, когда постепенно я начал слабеть. Постепенно всё больше ран стали появляться на моём теле, всё сильнее размывалась картинка перед глазами.

«Раздави его… – шептал Абдоцерий. – Уничтожь его…»

Анугирская кровь вновь подала свой голос. Каждая минута давалась мне всё тяжелее, тот запал, что я получил недавно, начинал истощаться, взгляды на Свету-драконицу перестали вдохновлять меня, а благородная ярость начинала принимать обличие безудержной и слепой. Русанарская кровь медленно, но верно уставала.

«Раздави его… Уничтожь его…»

Анугирская кровь, ведомая желанием выжить продолжала давить на мозг. Я совершил очередной выпад, Анугиразус уклонился, и я свалился на землю в изнеможении. Разум гудел, сердце прыгало от перенапряжения, мышцы застыли в тетанусе. Дышать стало слишком тяжело. Лишь глаза в тот миг слушались меня, я видел, как Анугиразус медленно подходит ко мне. Весь в крови, изорванный, хромающий, но до сих пор бодрый. Вокруг него витала энергия, огромное её количество. Откуда у него её столько?

– Вот и всё, Виталий Чудов, – прохрипел Анугиразус. – Твоё поражение очевидно всем и каждому, присутствующему на Жаркаде...

«Раздави его… Уничтожь его…»

Я хотел сражаться, но не мог встать. Моё тело постепенно умирало, лишь разум был способен принимать хоть какие-то мысленные решения. Мускулы одеревенели, сердце замедляло темп, раны истекали кровью уже не так интенсивно, ибо становилось её всё меньше и меньше.

«Раздави его… Уничтожь его…»

– Теперь ты навеки станешь моим рабом, – продолжал хрипеть Анугиразус. – Будешь исполнять мою волю…

«Раздави его… Уничтожь его…»

Тело моё умирало, но разум жил. Более того, он всё сильнее и сильнее разгорался в адской злобе к этому самодовольному дракону-карателю. Хотелось встать, раздавить его голову, уничтожить его разум…

«Раздави его…»

Мысль пришла ко мне неожиданно, словно её подсунул кто-то другой. В мгновение ока я украл витающую вокруг Анугиразуса энергию, вскочил и молниеносным движением ухватил его длинную шею. Дракон-каратель не успел уклониться. Или не захотел уклоняться.

«Уничтожь его…»

Ещё мгновение, и челюсть, многократно усиленная чистой кинетической энергией, раскусила шею. Голова Анугиразуса пала на землю, тело медленно осело. Я осел вместе с ним. Мой разум постепенно слабел, его брал под свой контроль Абдоцерий.

Я осознал тогда, зачем он бросал меня в пучину битвы. Он питался каждой эмоцией, каждым моим движением, каждой мыслью. Его не мог остановить ни я, ни Витарис, эта сущность оказалась гораздо более сильной, чем казалось на первый взгляд. И теперь он хотел вытеснить меня из моей собственной головы.

Краем глаза я успел заметить, что отделённая голова Анугиразуса, казавшаяся уже мёртвой, вдруг устремила на меня взгляд уцелевших глаз. Из его чуть приоткрытого рта тихо прозвучало:

– Прекрасная битва. Прощай.

В тот миг я мог умереть навсегда, распылённый Абдоцерием на бесконечное число частей. Он разрушал меня, пытался стереть мои воспоминания. Получись у него, Абдоцерий излечился бы всё ещё витающей вокруг тела Анугиразуса, встал и прямо на глазах местной публики родился бы очередной анугир. Не чистокровный, но преданный их делу.

Но Человек не мог дать волю резвиться этой поганой сущности. План анугиров был безупречен, но он забыл учесть одну маленькую деталь – русские не сдаются.

Я знал, что не смогу выжить. Но мне нельзя было дать себя уничтожить. Нельзя было дать родиться новому дракону-карателю. Я собрал все свои оставшиеся силы и рассыпал своё тело на миллиард частей. Не для того, чтобы собраться заново, а наоборот, чтобы никто не смог меня собрать. Что-то подхватило меня и унесло в пятый мир-измерение. Кровь анугиров и русанаров потеряла свою власть, Абдоцерий и Витарис погибли, превратившись в первоначальную энергию. А я принял свою первую настоящую смерть.