Под крыльями высших существ

Глава 7. Учёба

«…В мире снов тоже можно устать. Сознание в нём, как и тело в реальном мире, не резиновое, чрезмерные нагрузки легко могут ему навредить. Сон внутри сна вскоре стал для меня обыденностью, как и постоянное пребывание в виртуальной реальности, в которую меня помещали с помощью тех самых портов в голове…»

Процесс обучения напоминал мне службу. Всё шло в строгой последовательности: физическая и умственная зарядка, теория и практика по энерговедению, различные испытания. Зарядка была нужна для укрепления духа и улучшения работы мозга, а вовсе не для поддержания здорового образа жизни, теоретические занятия нужны для понимания основ, а практические – для их закрепления. Испытания, в свою очередь, призваны были показать, насколько хорошо я усвоил материал, и проводились раз в неделю в субботу.

Договорились заниматься шесть дней в неделю, как в России и заведено последние сто лет. Сначала, конечно, мне предлагали пять дней, но я не согласился. А зря! Кто же знал, что обучение будет отнимать у меня столько сил? Никто заблаговременно не сказал мне, что управление энергией требует повышенную трату её же манипулятором. Законы физики не отменяются даже при использовании определённого рода «магии». В энерговедении действует простой закон: «Хочешь поднять камень – будь добр потратить столько энергии, сколько потратил бы, взяв его рукой». Многие приёмы напоминали чистой воды телепатию, только производились гораздо более понятным физически образом, нежели пустое волшебство с помощью волшебной палочки.

Универсальной единицей для воздействия энерговеда на окружающие его объекты является «энергощупальце» – творение «нейтральной» энергии, которое никто, кроме энерговедов, не видит и которая способна вытворять самые разные вещи. С её помощью можно передвигать объекты, воздействовать на живых существ и на себя, изменять агрегатное состояние и даже атомный состав. Последним могли похвастаться лишь воистину продвинутые специалисты. И это лишь верхушка айсберга. Истинный потенциал настоящего энерговеда настолько обширен, что уместить его на бумаге – задача нетривиальная. Однако кратко охарактеризовать его умения я могу с лёгкостью – энерговед отчасти подобен Богу.

Искусство управления энергией включало в себя и умение запасать и экономить эту энергию. Меня учили тратить не сотню калорий, а пятьдесят или того меньше, воздействовать так, чтобы не «расплескать» энергию, а сконцентрировать её в нужных точках, действовать на расстоянии и даже без зрительного контакта. И всё это только в первую неделю, по четырнадцать часов в сутки.

Света говорила мне, что я «очень даже способный» ученик. А ведь и правда, мне процесс давался не то чтобы тяжело. Да, я часто обжигался, да, часто по-солдатски сквернословил, отчего слуховые щели Светы нередко «начинали звенеть от накала похабщины», но что-то у меня да получалось. Ожоги, кстати, я тогда заработал довольно глубокие, обширные и болезненные, но впоследствии, когда меня научили воздействовать на самого себя, мне не захотелось их убирать. Я превратил эти шрамы от моего обучения в небольшое достоинство – сделал их подобными языкам пламени. И красоты себе добавил, и напомнил себе, какова цена моих умений.

Первое испытание мне показалось глуповатым. Нужно было растопить подвешенный куб льда внутри прозрачной морозильной камеры. В распоряжении у меня был открытый источник огня и ядерная батарейка, чтобы брать из них нужную энергию, а не из себя. Всё бы ничего, но мне поставили условие – не растопить льда на стенках самой камеры, чтобы даже капли не пролилось.

– Смеёшься, что ли? – спросил я у Светы, походив вокруг да около морозильной камеры. – А каким образом мне это сделать? Я не смогу скопить энергию, не нагрев внутренности этого морозильника. И передать тоже.

– Думай, – кратко сказала Света, а затем добавила. – Умей приспосабливаться.

Я знал, что если провалю испытание, то меня просто откатит к началу. Света, сидя в своей привычной манере на пятой точке, нависала надо мной, нейтральным взглядом глядя то на меня, то на морозильник.

Сперва решил пойти в лоб – просто вытянул энергию из пламени и направил её потоком сквозь стенку морозильника по направлению к кубу льда. Через четыре секунды время повернулось вспять. Света шумно поскребла когтями по чешуйчатой шее, как будто что-то хотела сказать, но продолжила молча следить.

Думал я недолго, вполне очевидным стал способ нагреть кубик льда изнутри. Тут-то мне и пригодилась ядерная батарея – энергия в ней, в отличие от открытого пламени, упорядочена, её легко превратить в аккуратную ниточку, которую можно пропустить сквозь стены морозильника и ледовый панцирь внутри него и скопить энергию внутри нужного кубика.

На бумаге всё это выглядит красиво и просто, но подводных камней у этого способа тоже имеется немало. Если опускать малозначительные, то самым крупным будет малая скорость «прокачки» энергии. Легко провести сравнение с реками: по широкой реке может пронестись целый теплоход и не один, а по узкой речушке – лишь лодка. Вот и тут, целая река тепла – это, конечно, быстро и эффективно, но не в том случае, когда она легко может снести ледяную плотину. Именно поэтому я маневрировал даже не тёплыми речушками, а тёпленькими ручейками с бумажными корабликами, ибо лишнее движение заставит меня вернуться назад.

Несведущий ничего не увидит со стороны, но я видел, как от батарейки ко мне, а затем к морозильнику тянутся многочисленные фиолетово-рыжие «щупальца». Энергия проходила через меня, а потом, после моих мысленных «наставлений», осторожно обволакивала камеру, проникая вовнутрь. Я чувствовал себя кукловодом, управляющим десятком кукол во время спектакля, чувствовал некий азарт, когда одёргивал «щупальца», чуя опасность ненужного нагрева, чувствовал какой-то потусторонний голод. Последнее значило одно – я медленно уставал. Проходящая сквозь меня энергия высасывала и силы моего тела.

Мой разум видоизменился, я знал это. Я чувствовал, как меня посещают словно бы чужие мысли. Проносятся и мгновенно исчезают. Мои сны перестали концентрироваться лишь на мне, я иногда будто видел чужими глазами, смотрел на себя со стороны.

Это повторилось – я вдруг буквально на мгновение вырвался из собственного тела. Увидел, что меня охватывает истощение – моя жизненная аура, на фоне обширной ауры Светы, заметно угасла. Мысль пришла быстро – надо вытянуть энергию из пламени. Меня научили насыщаться теплом. Еду так не заменишь, в пламени нет витаминов и питательных веществ, но как временное решение – сойдёт. Мне что-то рассказывали про клеточный уровень и АТФ, но я особо не слушал тогда. Плохо понимал всю эту биохимию.

Я не заметил, как прошло целых пять часов. Не заметил я и того, что Света уже давно читает свой любимый журнал двухвековой давности про ранние космические исследования, лишь иногда краем глаза поглядывая, как у меня дела. Прикид свой она так и не поменяла, на ней была всё та же накидка и драконья юбка, Света несколько дней назад подсказала мне, как называется этот причудливый элемент одежды. Почти полную тишину иногда прерывали её смешки, вздохи, скрежет когтей по чешуе и железным пластинам и шуршание ползающего по полу массивного хвоста.

Удивительно, но я втянулся в процесс. Время летело незаметно, а тепла внутри льда копилось всё больше и больше. Я постоянно смещал «щупальца», иногда убирал их полностью, ледяной панцирь даже на половину не успевал нагреться. Только сейчас я полностью осознал, насколько сильно всё же изменилось моё сознание, ведь будь я простым человеком, не смог бы анализировать и осознавать настолько много подробностей о такой простой на первый взгляд вещи – о льде, который нельзя нагревать.

Сейчас, спустя много лет, я со смиренной улыбкой вспоминаю момент, когда я всё-таки ошибся и меня вернуло назад, в самое начало. Громкое и очень гнусное ругательство сотрясло воздух. Нутром почувствовал я, как Света оторвала взгляд от чтива, услышал затем, как она вздохнула и как зашелестели страницы закрывающегося журнала. Да, именно бумажного журнала, а не копии в электронном планшете, как было бы логично сделать. Странновато это.

– На сегодня всё, – сказала она уставшим голосом. – Попробуешь ещё в следующий раз.

– А вот ни хрена! – воспротивился было я. Кровь так и кипела во мне праведным возмущением. – Я хочу сейчас!

– И речи быть не может, ворчун. Твоё внимание уже не соответствует требованиям. Это будет бессмысленной тратой времени…

– Ничего не знаю, у меня всё получится… Ох, а с чего же я начинал?

– Вот видишь? Всё, хватит уже.

***

«…Никому не пожелаю жить в драконьих жилищах. Чувствуешь себя не человеком, а клопом. Мало того, что помещения слишком просторные, так ещё и не функциональные. Чего только стоят высоко поставленные панели управления и непропорциональные предметы мебели. Благо, что хотя бы в моей комнате большая часть интерьера была сделана для меня…»

Я смотрел на необычайно высокий серый потолок спальни и размышлял о своих ошибках. Обучение на собственных ошибках, как-никак, самый лучший способ учиться. Не научившись падать, не научишься подниматься, верно? Я был уже спокоен и не так зол на Свету, как вчера, когда снова и снова упрашивал её повторить мою попытку растопить злосчастный лёд. Мои слова тогда упирались в бетонную стену, на котором было выведено простейшее слово «нет» и прочие его вариации. И злило меня это тогда очень сильно. Мне хотелось учиться, хотелось исправить свою ошибку, а мне не давали! Это ж безобразие!

Ах, эмоции, эмоции. Мне говорили, что эмоции – тоже энергия, что эмоции по коэффициенту полезного действия равны паровому двигателю, где большая часть энергии улетает «в трубу», что нужно уметь подавлять эмоции… И это говорит мне та, кто эти самые эмоции испытывает постоянно. Уж чья бы корова мычала!

Совсем забыл упомянуть помощника, носящего имя СЕКАЧ – Служитель Евгения Качественный (эка самоуверенность!). Его мне подсадили в голову на пятый день занятий, чтобы он помогал в обучении. Вот только он пока ещё даже не давал о себе знать, молчал, как покойник. Только я об этом вновь подумал, как вдруг внутри черепной коробки прозвучал мужской голос с роботизированными нотками:

«Здравствуйте, товарищ Чудов! Вас приветствует внутримозговой помощник…»

– Ух ты! – я едва не подпрыгнул на кровати. – Заговорил, железка! Ещё один искусственный интеллект.

«К вашему сведению, товарищ Чудов, вы можете разговаривать со мной мысленно, не используя речевой аппарат. Я способен считывать вашу речь прямо из мозга. Кроме того, я не искусственный интеллект, а скорее его имитация».

«Допустим, – я попытался говорить мысленно, – но как ты будешь понимать, что я говорю, а о чём просто думаю? Мысли же не так однозначны, как речь вслух».

«Я способен определять это по направлению энергопотоков. Речь внутри мыслей упорядочена, размышления – нет. Размышления неподвластны моим вычислительным мощностям».

«Хоть какая-то радость. Не хочется, чтобы мои мысли утекали к кому-либо».

«И всё же сейчас ваши мысли изучаются в лаборатории «Павлов» с помощью ЭВМ «Турбина». Точнее, их эхо. Это нужно для внедрения технологических новшеств в ваше тело, которые позволят управлять энергией в первом мире-измерении без обучения длительностью в миллионы лет».

«Технологических новшеств? Каких таких?»

«Например, укрепление скелета сверхтвёрдым сплавом ГТПС-58, установление гормон-продуцирующих имплантов для оптимизации внутриклеточного метаболизма, имплантация в мозговую ткань дополнительных устройств, вроде меня, и…»

«Так, понятно. А где вообще этот «Павлов» находится?»

«Планета Восьмигорье, Красный Сектор».

«Правда, что ли? Это же моя родная планета. Откуда там быть каким-то лабораториям?»

«Таких лабораторий много по всей территории России. Немногие знают о них. Лаборатория «Павлов» является частью научного комплекса «Технология», в котором изучаются возможности искусственного улучшения человеческого тела и продления жизненного цикла».

«Киборгизацию делают, что ли? Как у корпоратов? У нас вообще-то на уровне закона запрещено производить «усовершенствование» человеческого тела по варианту Корпоративного Человеческого Союза».

«Да, запрещено. В «Технологии» это понимают, поэтому разрабатывают новую, извините за тавтологию, технологию, основанную на умении владеть энергией, похожем на умение варсайллимов владеть «вар-магией». Эти разработки одобрены высшим руководством и носят пока что испытательный характер».

Я нервно усмехнулся.

«Испытательный? А вероятность летального исхода есть?»

«Пятьдесят процентов» – ответил СЕКАЧ мгновенно и без эмоций. В груди похолодело.

«Ни хрена себе! А чего так много?»

Да уж, стоило бы и поменьше мне тогда сквернословить. Впрочем, учитывая неожиданность ответа…

«Проверка модуля юмора. Это шутка, товарищ Чудов. Всё будет зависеть исключительно от вас. Ваши намерения не просчитать математически».

«Ничего себе шутки. Не шути так больше. А от чего я погибнуть-то могу?»

«От нежелания усваивать учебную программу. Следствие – повреждение разума, не совместимое с жизнью. Сущность по имени Анугиразус пытается прогрызть защитную оболочку вашего сознания, и пока вы находитесь под защитой Евгения, вам нужно в кратчайшие сроки усвоить всё, чему вас учат. В этом вам помогут сыворотки-стимуляторы, а также моя помощь и помощь СВ-0М-Ж».

«А, ну да, точно, Анугиразус этот. Ты, кстати, почему раньше голос не подавал? Тебя вроде в пятницу мне поставили».

«Я проводил калибровку, мне нужно было время. Интегрирование в ваше сознание – отнюдь не быстрый процесс».

«Что ж, чудесно, теперь у меня есть полноценный голос в голове. И какой у тебя функционал?»

«Я являюсь внутримозговым помощником, к которому вы можете обращаться, если у вас возникнут какие-либо вопросы. Кроме того, я могу помочь вам при различных форс-мажорных ситуациях, а также помочь в оценке обстановки с помощью технологии «Третий глаз». Предсказывая ваш вопрос – да, это технология, родственная военному «Соглядатаю», с помощью которого вы сможете учитывать обстановку на все триста шестьдесят градусов. Отличие в том, что она интегрирована внутрь вашего тела».

«Это что же, из меня хотят какого-то нового солдата сделать?»

«Испытания, проводимые на вас, действительно могут повлиять на военную науку и подготовку солдат. Но напоминаю – у вас есть задание, и состоит оно из двух частей: убедить Владимира присоединиться к Евгению, а затем устранить Анугиразуса. В первом случае боевые умения вам вряд ли пригодятся, но точно будут не лишними во втором…»

«Постой, постой, что сделать? Убедить Владимира присоединиться к Евгению? А сам Евгений не может просто попросить его? Они ведь братья. Да и я мало на дипломата похож».

«После успешной попытки создания Посвящённых Владимиром Евгений стал враждовать с ним и прекратил любые контакты. Это одно из проявлений борьбы за власть. После исполнения долга перед Россией Владимир заперся в своей крепости и не особо интересуется происходящим в мирах-измерениях».

«Понятно теперь, почему его не видно и не слышно. Вот же обморок, мог ведь продолжать нам помогать».

«На вашем месте я бы не был столь резок. Владимир исполняет ровно то, что требует от него Всеотец Пенутрий. Если Владимир не даёт о себе знать, значит так ему приказали».

«И что теперь? Мне проникнуться его проблемами? Да мне-то что до них? Остальным миллиардам моих соотечественников тоже нет особого до этих проблем дела. Его нет и всё тут. Остаётся надеяться, что и Евгений нас в трудную минуту не оставит. Всё, хватит мне уже лежать, а то на занятие опоздаю».

«Сегодня воскресенье, как вы помните, по вашей договорённости со Светланой – это выходной день».

«Правда? Затянуло, похоже, аж остановиться не могу. Что ж, пойду да найду её. Не с одним же тобой мне разговаривать».

«Она проживает в отсеке номер восемь, от вашей комнаты направо».

«Да знаю я, знаю».

Подземный дом Светы включал в себя как лабораторию, где меня вводили в виртуальную реальность, так и жилые помещения с несколькими комнатами различного назначения. В самой глубине отсека находилось жилище, собственно, хозяйки, дверь в неё украшала надпись: «Без разрешенья не входить, а то очень больно укушу!». Снизу краской нарисована улыбающаяся рожица.

«СЕКАЧ, какова вероятность того, что меня и правда укусят, если я войду? Ты ведь способен подсчитать?»

«Учитывая несерьёзность надписи, вероятность минимальна, хотя я бы всё же не советовал нарушать покой драконицы».

«Это ещё почему? Она же вваливается в мою комнату, когда захочет, чем я хуже?»

«Тем, что вы её подчинённый».

«Ага, вот ещё! А звание у неё есть? Она только лишь учит меня и всё. Я к ней даже на «вы» не обращаюсь, а она и не против».

«Делайте, как считаете нужным, товарищ Чудов. Но потом не говорите, что я вас не предупреждал».

«На совесть давишь, значит? Хорошая попытка, молодец».

Кое-как дотянувшись до панели с кнопками, я беззвучно открыл дверь и вошёл внутрь тёмного помещения.

«С вашего позволения я включу режим ночного зрения» – послышался голос СЕКАЧа, и через секунду тёмное помещение превратилось в бесцветное, но хотя бы имеющее форму.

«Надо же, какой фокус. А в реальности я смогу так делать?»

«Да. Это следствие хирургического изменения сетчатки ваших глаз, теперь вам не страшна тьма».

Я сразу увидел Свету, лежащую под огромным одеялом на вмонтированной прямо в пол и не выступающей над ним «кровати», которую я предпочту называть лежанкой. Слышалось редкое, но шумное дыхание. Меня окружали отнюдь не хоромы: на стенах висело несколько полок с различными статуэтками и цветочными горшками да несколько картин с неизвестными рисунками – ночное зрение отключает цветовое восприятие, поэтому я видел только пустые холсты. Вот, собственно, и всё.

«Светлана сейчас спит, вряд ли у вас получится её разбудить».

«Жаль. Ладно, делать мне тут явно нечего. Пойдём отсюда. А то вдруг всё же проснётся и правда укусит. Уж больно зубы у неё острые… Слушай, а куда вообще идти? В этом комплексе почти нечего делать».

«Быть может, вам интересно будет прогуляться по улице. Иных интересных деятельностей для вас я не наблюдаю».

Улица так улица. Не особо-то мне хотелось гулять по наполовину высохшему лесу, тем более полуобнажённым. Света почему-то настаивала на том, чтобы я не надевал на себя футболку или куртку, поэтому я до сих пор ходил с голым торсом. Так или иначе, гулять всяко лучше, чем быть запертым внутри четырёх стен.

Лифт быстро поднял меня на верхний уровень, увиденное после открытия дверей заставило ужаснуться – лес, что окружал вход, пылал ярким пламенем.

– Твою-то мать, это что ещё такое?! – воскликнул я, схватившись за голову.

«Это пожар, товарищ Чудов» – как ни в чём не бывало ответил СЕКАЧ.

– Да знаю я, чёртова ты железка! Это от моего костра, что ли? Или тут диверсанты какие есть?

«Вполне вероятно, что от костра. Костры иногда имеют свойство разрастаться до более широких масштабов».

– Света убьёт меня. Чёрт возьми, снаряжение всё ставлю на то, что убьёт.

«Вероятность этого события крайне низка. Это не ваша вина. Да и вряд ли этот высохший лес имел для неё какое-то значение».

– Впервые вижу такой пожар… Слушай, а ведь это очень даже красиво. Ты посмотри, сколько энергии зря пропадает!

Я вышел из лифта и медленным шагом стал подходить к яркому пламени. Гигантскими языками пожар взмывал в небо, исторгал из себя дым, чёрным куполом накрывающий окрестности. Я носом вдохнул воздух и неожиданно для себя насладился опьяняющим запахом гари.

«СЕКАЧ, в мире снов можно отравиться угарным газом?» – спросил я.

«Нет, такой вариант исключён. Однако если вы войдёте в огонь, то ваше сознание будет повреждено чрезмерным потоком информации».

«С чего бы такая избирательность?»

«Объясняется учебной программой. В угарном газе мало энергетического смысла, поэтому его влияние на организм убрано. Вы и сами знаете, что с вами случится, надышись вы им. А вот огня лучше бояться и использовать только по назначению».

«А чего его бояться? Красота ведь! А ну-ка…»

Я попробовал поманить к себе энергию, позволить проникнуть внутрь меня. По телу пробежало приятное тепло, сердце забилось чаще, на лице расплылась довольная улыбка. Меня настигло чувство, будто я насыщаюсь большой силой, что она теперь течёт по моим кровеносным сосудам, омывает каждую клеточку мышц, костей, сердца, мозга. От удовольствия я прикрыл глаза, перед ними начали крутиться неясные образы.

«Ваше сознание так и бурлит, товарищ Чудов» – сказал СЕКАЧ.

«Это хорошо?»

«Да. Вы хорошо усваиваете энергию. Даже лучше, чем предполагалось исследователями».

«Со мной что-то делают в реальности, я так понимаю?»

«Да, сейчас в кисти ваших рук устанавливают устройство НЭМ-1 «Ловец». Оно нужно для манипуляций с энергией в первом мире-измерении. Человек физиологически плохо приспособлен к этому, вам помогут технологии».

Я открыл глаза и заметил, что руки и правда изменились: теперь их покрывала почти незаметная сеть проводов, в нескольких точках, примерно на выступах пястных костей с внутренней стороны ладоней, виднелись маленькие, еле заметные углубления, а в суставах исчез хруст, который преследовал меня всю жизнь. Попытавшись поманить энергию, я удивился, насколько легче стало это делать, насколько больше энергии входит внутрь меня и копится где-то там.

«СЕКАЧ, а куда вообще девается эта энергия внутри меня?»

«Она распределяется по всему телу, в первую очередь во внутренних органах. Будьте осторожны, товарищ Чудов, не переусердствуйте. У вас есть свой предел».

«И что будет, если я переусердствую?»

«Тогда наступит состояние, которое называется энергетической перегрузкой. Из-за неё наступает смерть от перегрева. В худшем случае можете сгореть заживо».

«Логичный исход… Гляди-ка, а это ещё кто?»

Странное зрелище возникло предо мной – прямо из пламени горящего леса ко мне шло несколько выделяющихся чернеющих фигур. Отсюда было не разглядеть, но каждый из них нёс что-то длинное, напоминающее винтовку давно минувших веков, на голове у каждого был округлый предмет, напоминающий старинную каску, а на теле виднелось что-то вроде шинели. Слышны были их тяжёлые шаги, эхом возвращающиеся ко мне со спины, где стояла дверь. На душе повисло неприятное ощущение опасности.

– СЕКАЧ, не молчи! – сказал я вслух. – Ты можешь их, не знаю, просканировать?

«Это определённо люди, товарищ Чудов, пусть и явная симуляция. Из настоящих людей здесь только вы, я и Светлана».

«Света – дракони́ца, а не человек. Да и ты мало на человека похож. Не ошибайся, железка».

«В общих чертах так, но… – СЕКАЧ внезапно обратил внимание на другую деталь. – Будьте осторожны, они вооружены!»

«А они что, стрелять по мне будут?»

«Не могу знать, я не умею читать чужие мысли. Судя по схожести с моими архивными данными, это люди в немецкой военной форме начала двадцатого века с соответствующим оружием».

«К чему это дурацкое ретро? Что происходит-то вообще? Почему они прямо из огня выходят, а им хоть бы хны?»

«Это симуляция. И у неё есть какая-то цель».

«Какая?»

«Не могу знать. У меня нет полного доступа к данным ЭВМ «Турбина», товарищ Чудов».

«И что теперь делать? Коль уж форма немецкая, значит под ней немцы. Я не знаю их языка, не поговорю с ними».

«Пока не знаете. Но в обозримом будущем вам установят языковые модули, чтобы вы могли говорить на других человеческих языках и понимать их».

«Обозримое будущее вряд ли означает следующие десять секунд… Чёрт возьми, а ведь немцы в меня целятся».

Я видел отблеск стёкол на их противогазах и четыре направленных на меня дула, слышал приглушённые разговоры, которых я не понимал. По-немецки, так уж сложилось, я тогда знал только «Хэнде хох!», «Швайк, зонст бисту тот!» и «Ферштейн зи русиш?». Ей-богу, как будто из окопов Первой мировой только-только вышли. Понятно было одно – сейчас мне не поздоровится, если я что-то не предприму.

«К вашему сведению, товарищ Чудов, я являюсь носителем боевого модуля «Провидец», который позволяет предсказывать действия противника с помощью анализа его телодвижений, направления взгляда…»

«Я понял, железка, хватит лекций. Скажи лучше, к чему ты клонишь?»

«Клоню к тому, что простыми вычислениями мне стало ясно следующее – всё происходящее это проверка модуля, запущенная с «Турбины». Приготовьтесь к бою, товарищ Чудов».

«Один на четыре? Безоружный я против четырёх вооружённых солдат? Какой дурной ум из лаборатории это придумал?»

«Вы владеете энергией, товарищ Чудов. Правильное её использование может заменить любое личное оружие».

«Каким образом-то? Меня же никто не учил ею пользоваться как оружием!»

«Меня учили. Я вам помогу».

Сил моего разума было пока недостаточно, чтобы успевать отклонять энергией пули, летящие на меня стремительнее, чем я бы успел среагировать, но зато вполне достаточно было вычислительных мощностей СЕКАЧа. Он умел управлять моим телом и направлять энергию куда нужно. В винтовке у каждого немца было по пять патронов, и как только они закончились, у меня появилась возможность перейти в контратаку.

Только сейчас я почувствовал, насколько техничнее стали мои движения и насколько сильнее стал я бить. Не без помощи СЕКАЧа, разумеется. В боевых приёмах, что я использовал, не было ничего хитрого, всему этому меня учили ещё в армии (однако, разумеется, вовсе не для того, чтобы применять это на поле боя). В то мгновение почувствовался металл в моих костях, когда удачный удар по лицу немца заставил одно из стёкол противогаза вместе с металлическими деталями буквально прогнуться вовнутрь.

С одним я справился, но оставалось ещё трое. Второй хотел со спины пробить мою грудь длинным штыком, но СЕКАЧ перенаправлением энергии его удара заставил пройти винтовку прямо под мышкой, а затем, взяв управление моим телом, вырвал её из рук врага и отбросил в сторону. Не ожидавший того немец попытался ударить меня кулаком, но я оказался быстрее, сделав захват и перекинув его через себя. Вот только немец оказался не пальцем деланый – умудрился утянуть меня на землю за собой.

Ситуация стала принимать нехороший оборот, когда я внезапно оказался под грузным телом немца, а двое других стремительно приближались ко мне, бросив перезаряжать оружие. Уверенность в безграничных силах быстро иссякла, когда пара ударов уже по моему лицу заставила появиться мушки в глазах. Кое-как выбравшись из-под немца и дважды отклонив удары вражеских штыков, я отступил, чтоб получить хотя бы несколько секунд на передышку и собраться с мыслями.

Теперь и меня покрывала липкая грязь. Не совсем, правда, ясно, откуда она взялась – на улице сухо. Лишь потом я это скинул на ошибку в формировании реальности, характерную для сна – у меня однажды уже менялся внешний вид мебели и цвет одеяла, под которым я сплю.

Немцы решили поступить по-умному и стали обходить меня с флангов. Не желая давать им возможности занять выигрышную позицию, я рванул вперёд и решил навязать одному из них ближний бой – единственный доступный мне тогда вариант. В этот момент СЕКАЧ полностью перехватил управление над моим телом и нанёс крайне необычный удар в прыжке ногами вперёд. Я такие видел в кино, но в жизни – никогда. То ли немец не ожидал, то ли меня самого заметно утяжелили, а я и не заметил, но удар по его груди пришёлся такой силы, что страшный хруст и крик боли, сотрясший мои уши, до сих пор явственно слышится в моей черепной коробке.

Дальнейшее действо, по моим прикидкам, заняло ещё целых пять минут. То ли мне так «повезло», то ли так и было задумано, но каждый последующий немец оказывался всё более и более профессиональным бойцом. Четвёртый так и вовсе оказался каким-то невероятным фехтовальщиком на сапёрных лопатках! Вышло наверняка очень зрелищное действо. И смертельно опасное. Вряд ли, конечно, в начале двадцатого века солдаты умели управляться с оружием ближнего боя на уровне постановочных боевиков давно минувших лет, но немец всё же заставил меня вспотеть, причём вперемешку с кровью. Когда бой окончился трудной, но всё же победой, я осмотрелся вокруг – лес всё ещё горел, но уже менее интенсивно, солдаты не подавали никаких признаков жизни, на земле лежали винтовки, сапёрные лопаты, нож и сбитая с головы одного бойца каска. Я стоял посреди всего этого беспорядка изрезанный и побитый и тяжело дышал, зажимая болезненную рану на боку.

«Хорошая работа, товарищ Чудов, – сказал СЕКАЧ. – Модуль прошёл проверку, но ему ещё нужна доработка».

«Неплохой модуль, да. Эффективный очень, я бы сказал. Здорово, когда умеешь предсказывать и изменять вражеские движения».

«Соглашусь с вами. Даже мне, имитации интеллекта, понравилось пользоваться модулем».

«Что ж, давай лучше… Ох ты, болит-то как… Давай лучше вернёмся домой…»

Прихрамывая, я поплёлся в сторону лифта. Дотянуться до кнопки вызова оказалось трудновато. Меня шатало, картинка в глазах стала размываться, сгустились краски. Не сразу я догадался, что на кнопку можно нажать «щупальцем».

«СЕКАЧ, что со мной? Крови много потерял?»

«Так и есть, товарищ Чудов. Кроме того, вы получили лёгкую черепно-мозговую травму. Необходимо получить первую помощь».

«Что-то я сомневаюсь, что смогу себе её сейчас оказать. И аптечку не знаю где искать. Переливание надо бы ещё. И рентген, по-хорошему. Хотя тут, наверное, и поновее что-нибудь есть… Ты можешь Свету вызвать? Вдруг у вас связь какая-то есть».

«Я могу попробовать, одну секунду… Я нашёл её, но она…»

СЕКАЧ внезапно замолчал. Я разозлился.

«Что она? Чего молчишь-то, железка?»

«Она спит, товарищ Чудов».

Я разозлился ещё сильнее.

«Ясен пень, что спит, сейчас же утро! Чего же сразу не сказал?»

«Хотел убедиться. Особенности чело… То есть драконьего разума не позволяют однозначно обозначить его состояние, велика вероятность ошибки».

«Почему ты постоянно оговариваешься? Неужто железному мозгу так сложно запомнить, что Света – дракони́ца?»

«Архив выдаёт противоречивые данные. В этом нет моей вины, но извините, что случайно ввожу вас в заблуждение».

«В каком ещё смысле «противоречивые»? В твоих архивах что, есть несколько Светлан Омаровых?»

«Да. На поверхности лежит описание той Светланы Омаровой, что именуется СВ-0М-Ж, а в глубине – упоминания некой Светланы Омаровой, что жила триста лет назад и являлась участником первой колониальной экспедиции, а также одной из управляющих Новой Москвы, вставшей на сторону «Союза Самостоятельного Развития».

«…«Союз Самостоятельного Развития», напоминаю, являлся политическим движением, выступающим за культурную и экономическую независимость от любых других государств, особенно от англичан и немцев. Именно это движение реформировало старую Российскую Федерацию в Российскую Федерацию Планетарных Комиссариатов…»

«Нормальная женщина была, значит, раз в ССР была. Но не может же быть такое, что это один и тот же человек! Совпадение слишком уж натянутое, как по мне. С управляющей ясно всё, но у Светы-то имя от её акронима создано, это же очевидно. И сама она это говорила».

«Я тоже склоняюсь к версии, что это лишь совпадение. Отныне я не буду допускать ошибок».

Двери лифта открылись, и передо мной явилась Света. Вот так неожиданность! Нависающая надо мной, она сперва посмотрела на меня взглядом, с каким мать обычно смотрит на нашкодившего сына-шалуна, но затем ужаснулась моему внешнему виду.

«…При всех явных особенностях строения драконьего лица, вроде треугольной формы, оно удивительно ярко отражает большинство человеческих эмоций. Одного случайного взгляда на анатомический атлас дракона мне однажды хватило, чтобы удивиться сложности его строения. Строение это, пожалуй, даже более сложное, чем у человека…»

«Ты говорил, что она спит, СЕКАЧ». – сказал я.

«Приношу свои извинения. Всё же вероятность ошибки была не нулевой».

– Господи, что с тобой? – воскликнула Света и мигом опустила голову, глядя на меня едва ли не вплотную. – Как тебя угораздило-то?

– Подрался, – отрезал я. В тот миг я не нашёл ответа лучше, чем тот, каким я отвечал однажды собственной маме много-много лет назад на похожий вопрос.

– С кем это ты подрался? – недоверчиво спросила Света.

– А ты не в курсе? – спросил я в ответ немного с вызовом. – Ты ведь местный искусственный интеллект, должна знать всё, что происходит в твоём маленьком мире.

– Я не могу следить за всем, что выдаёт «Турбина». Не ко всему у меня есть доступ.

– Тогда я довожу до твоего сведения, что… – я едва не рухнул на колени и схватился за бок, зажмурившись от нахлынувшей боли. В глазах потемнело. – Да что ж такое! Болит!

– Боже мой, тебе скорее нужно в раствор.

– Какой ещё раствор?.. Ай, да осторожнее ты!

Света вдруг схватила меня и побежала в сторону отсека, который я пока ещё не посещал. От тряски и боли меня едва не начало тошнить, а сознание едва не вылетело прочь из головы. Внутри отсека я увидел бассейн с серовато-металлической жидкостью.

– Раздеться сможешь? Хотя бы брюки снять?

– Смогу, отчего бы и нет?

Я не без горечи взглянул на свои грязные изорванные брюки. Пару раз мне всё-таки полоснули по ногам, да и сам характер движений был не то чтобы размеренный и спокойный – на коленях из-за этого зияла пара дыр. Кое-как стянув с себя одежду, я взялся было за резинки на исподнем, но Света остановила меня:

– Не раздевайся догола. Не надо будоражить женский разум.

Я сперва смутился, не поняв, к чему она это сказала, а затем усмехнулся.

– С каких это пор драконов стало интересовать человеческое тело? М? Чего ты улыбаешься?

– А почему бы драконице и не поинтересоваться телом человеческого мужчины? Ты мной тоже можешь полюбоваться, я против не буду. Но ты, ворчун, сперва в раствор залезь.

– Что это за раствор-то?

– Он затянет твои раны. С точки зрения логики ЭВМ – это очищение твоего сознания от лишних факторов влияния. С точки зрения физиологии сна – самое что ни на есть лечение.

– А, так это «РаЗаж-21», что ли? Не признал, в реальности он пожиже выглядит, да и не похож на ртуть.

– Что-то вроде того, – Света кивнула в сторону бассейна. – Давай, полезай, каждая секунда на счету. Основательно тебя побили, разум так и пляшет…

Ничего не поделать, пришлось лезть в «ртуть». Меня сразу передёрнуло – раствор оказался холодным и очень неприятным. Обволакивая мою кожу, он будто облизывал меня тысячью склизких языков. Одно лишь желание поскорее вылечиться и толкало меня вперёд.

– Не против будешь, если я составлю тебе компанию? – спросила Света, уже приготовившись расстёгивать накидку. Её глаза вдруг засветились. – Я ни на что не намекаю, если что, просто раствор хорошо действует на мой код.

Я взглянул на неё, приподняв бровь.

– Интересное предложение. Вряд ли у меня есть право отказывать, – я пожал плечами. – Что-то мне подсказывает, что моим мнением ты вряд ли будешь интересоваться в любом случае, если тебе чего-то захочется.

Света издала звук, что являлся смесью смешка и рыка, такой мог издать только дракон. Этот «звук сарказма» звучал как раз в те мгновения, когда Света реагировала на различные мои выпады, вроде прозвучавшего только что.

– Эка сказал! – Света села и вскинула руки. – Вообще-то ирония хороша без отрыва от реальности, а ты только меня зря демонизируешь.

– У меня не забалуешь, – я поводил в воздухе пальцем в отрицающем жесте. – А если серьёзно, то я не могу говорить как-то иначе, видя перед собой могучее существо, вооружённое зубами, когтями да шипами. Я уж не говорю про инструментарий в твоих руках. И, наверное, про огненное дыхание. Ты больше на машину для убийств и мучений похожа, чем на светскую даму из театра «Звёздочка».

– Светскую даму? – Света чуть затормозила, видимо пытаясь понять, про что я говорю (на самом деле, я тогда отсылался к одноимённому спектаклю, который когда-то смотрел), но затем продолжила. – Правда на сей раз твоя. Но какой родилась, такой родилась. Но и ты не будь столь ко мне критичен, ворчун. Мы, драконы, можем быть и очень нежными и заботливыми, если понадобится. С твоего позволения я разденусь. Негоже освежаться одетой.

Света сняла накидку и юбку и предстала передо мной в своём «первобытном» состоянии. В одежде она выглядела красивее, но без неё смотрелась мощнее и более хищно, не в последнюю очередь благодаря костяному гребню, обилию шипов на спине и двум парам уходящих кзади и кверху рогов. Я так и знал, что ничего, относящегося к первичным половым признакам, не увижу – всё закрыто чешуёй да металлом. Или, как вариант, отсутствовало вообще. Искусственному интеллекту вряд ли нужно иметь различные придатки для деторождения. Да и не хотел я ничего такого видеть. Что я, извращенец какой-то, что ли, чтобы смотреть куда ни попадя? Тем более, не у человека.

Вот только что-то всё равно тянуло к ней мой взгляд. И даже ясно, что именно тянуло – необычность и даже некая сказочность её внешнего вида. Стоит заметить, что движения Светы без стесняющего костюма были преисполнены определённой грациозности: её тело, хвост и крылья покачивались в такт движениям, многочисленные крепкие мускулы, видимые невооружённым глазом, напрягались и расслаблялись, её лапы ступали уверенно, с громким цокотом когтей по плитке. В растворе она, в отличие от меня, даже не подумала замедляться – шла, даже не замечая его плотности. Она была воистину красива, как и подобает существу, созданному могучим разумом высшего существа. Как итог, я засмотрелся.

«Вы смущены, товарищ Чудов» – сказал СЕКАЧ. В его роботизированном голосе послышалась то ли издёвка, то ли намёк.

«Разве? – спросил я. – Скорее удивлён тому, что в её движениях слишком заметна типично человеческая женственность. Взгляни, как она двигает бёдрами и передними лапами, как выпячивает грудь, как гордо поднимает голову. Чёрт возьми, прямо вижу это. У нас так многие женщины-госслужащие ходят…»

«Госслужащие не ходят на четвереньках» – справедливо заметил СЕКАЧ и словно бы усмехнулся.

«Так в том-то и дело, СЕКАЧ, что даже на четвереньках эта походка видна. Ты же, наверное, знаешь, что её придумали не ради того, чтобы совращать, а ради того, чтобы женщины могли чувствовать себя увереннее и здоровее. Как ты там говорил про Светлану Омарову? Управляющая времён колонизации и при этом член ССР? Эта мода как раз ими и была запущена».

«Так и есть» – ответил СЕКАЧ.

«Во-от, – протянул я, подумал с минуту, а затем сказал. – Слушай, что-то я совсем ничего не понимаю. Точнее, понимаю, но в голове это уложить никак не могу».

«Вы допускаете, что СВ-0М-Ж является той самой Светланой Омаровой, о которой я упоминал?» – задал наводящий вопрос СЕКАЧ.

«Допускаю, внезапно для себя. И при этом всё равно не оставляет ощущение, что это чушь. Ну не может быть такого…»

«В конце концов, вы можете спросить напрямую. Есть, конечно, вероятность, что о вас подумают не совсем хорошо, но она не столь велика».

«Что ж, ладно, я попробую».

Сидя в растворе и глядя на лежащую в нём же неподалёку от меня Свету, я всё никак не мог подобрать слов, с которых стоит начать разговор. СЕКАЧ посоветовал спросить сразу в лоб, но я решил начать издалека.

– Свет, сейчас я буду много вопросов задавать, ты же не против?

– Нет, конечно, – ответила Света, повернув ко мне голову. – Спрашивай, что хочешь.

– Каков смысл твоего существования? – таков был первый мой вопрос.

– Прямо вот так, сразу, значит? – спросила Света в ответ, усмехнувшись. – Хорошо. Отвечаю – служить Владимиру. Раньше. А сейчас – Евгению.

– А почему перешла на сторону последнего? – спросил я следом.

– Владимиру я стала не нужна уже через три года после моего создания, вот Евгений мне и предложил поработать на него, стать частью его большой семьи, – быстро ответила Света.

– Отчего так? – спросил я.

– Евгений – хороший дракон, человеколюбивый, – уже подумав, ответила она. – А Владимир – своенравный. С ним тяжело всё-таки мне было.

– А до своего создания ты была кем-то? – спрашивал я, подбираясь к сути.

– Была, конечно. Пустотой, – Света подмигнула. – Ой, это же большой секрет. Ха-ха!

Я решил действовать более напористо и через минуту спросил:

– А у тебя есть доступ к каким-нибудь архивам? Мне тут попалась некая Светлана Омарова – подозрительно похожая на тебя именем-фамилией женщина, участвовавшая в колонизации планеты Новомосковия, нашей нынешней столицы, и бывшая одной из управляющих. М? Что скажешь?

– А что я могу сказать? – спросила Света и пожала плечами. – Совпадение – не более. Сколько там сейчас в России миллиардов человек живёт? Думаю, ты не один десяток подобных мне Омаровых найдёшь. Не будешь же ты говорить, что я и они – это одно и то же лицо. Моё имя сделано из акронима, вот и всё.

«Ну вот, видишь, как она теперь на меня смотрит? – спросил я у СЕКАЧа. – Как на дурака какого-то…»

«Не согласен, этот взгляд обычно принадлежит тому, кого неожиданно разоблачили, – сказал СЕКАЧ. – Взгляните сами на брови, на губы…»

«Я не умею читать мимику дракона, – чуть раздражённо сказал я. – Особенно такую тонкую».

«Тогда остаётся поверить мне на слово, товарищ Чудов» – как ни в чём не бывало сказал СЕКАЧ.

«А ты, случаем, не преследуешь какую-то цель, пытаясь «разоблачить» Свету?» – спросил я с подозрительной интонацией.

«Моя функция – позволить вам смотреть на мир истинным взглядом, какой мир бы сейчас перед вами ни был, – ответил СЕКАЧ. – Понимать намерения других людей, уметь анализировать различные факты…».

«В разоблачении Светы есть какой-то смысл? – твёрдо задал я вопрос. – Отвечай».

«Это позволит вам воспринимать её иначе, пусть и явно не так, как задумывалось Евгением» – терпеливо ответил СЕКАЧ.

«Кто знает, кто знает…»

– Что-то ты завис, – прервала мой разговор с мыслями Света. – Всё ещё прикидываешь, могла ли я быть в действительности человеком?

– У тебя походка человеческая, – выкинул я эту фразу словно бы рефлекторно. – Под одеждой незаметно было, но сейчас – заметно.

– Сову на глобус натягиваешь, ворчун, – Света нахмурилась. – У меня не может быть человеческой походки, я на четырёх лапах хожу.

– А я говорю – может.

Не успел я среагировать, как в моё лицо полетели крупные капли раствора. Послышалось шипение, с каким растворяется под его воздействием спёкшаяся кровь.

– Что-то много ты говоришь, ворчун, – сказала Света и горделиво подняла голову. – Выдумываешь тут всякое да наговариваешь на меня. Может, тебе линзы выдать? Или очки, на крайний случай? Посмотри на меня и скажи, что во мне человеческого? М? Ну же, чего молчишь?

– Смотря что ты подразумеваешь под человеческим, – рассуждал я. – Ты говоришь по-русски, ровно так же мыслишь, читаешь наши журналы, спишь как человек – под одеялом на лежанке, а не на голом полу, хотя тебе уж наверняка без разницы, а ещё носишь одежду. Тебе достаточно?

– Я не про привычки, – быстро сказала Света. – Я про внешность.

– Тут ты меня, конечно, своим аргументом уделываешь всухую, гражданка дракони́ца, – саркастически заметил я. – Но всё равно неубедительно. Знаешь, почему? Потому что основа – это не внешность, а те самые привычки. И они не формируются на пустом месте. Чтобы делать всё, как гражданин России, надо им быть изначально. Такие вещи не создать даже сверхразумам вроде Евгения и Владимира. Ты можешь быть хоть трижды дракони́цей, но русскую женщину из тебя не вытравить.

Света терпеливо выслушала меня и в конце лишь вздохнула.

– Догадливый ты, ворчун, – сказала она. – И внимательный очень. Хорошие черты.

– И что, я прав в итоге оказался? – спросил я упавшим голосом.

Света кивнула. Я уткнул взгляд в «ртутную» гладь.

– Здорово, что уж тут…

Странно, но от раскрытого секрета я не почувствовал даже отдалённого ощущения удовлетворения. Скорее наоборот, почему-то в голове возникла мысль: «А зачем, собственно, допытывался? Неймётся же мне секреты чужие разгадывать».

– Как так вышло-то вообще? – спросил я.

– Что именно? – спросила Света в ответ.

– Что ты в ЭВМ попала, что ты дракони́цей стала… Да вообще всё.

– Давай расскажу, деваться всё равно уже некуда, – сказала Света и начала рассказ. – Я действительно жила ещё на Земле, стала участником первой колониальной программы, полетев на судне «Афанасий Никитин» на Новомосковию. Тогда она называлась по-другому – планетой Новая Нулевая. Помнишь, наверное, это из учебников не убирали. Потом, после неудачной попытки связи с Землёй, я стала членом Союза Самостоятельного Развития, была одним из администраторов, а затем стала комиссаром Новой Москвы во времена Второй Гражданской войны. Войсками не управляла, не мой это профиль, но хорошо справлялась со сложностями в распределении имеющихся ресурсов. Это не я себя нахваливаю, это обо мне при вручении ордена говорили, – лицо Светы во время рассказа было нейтральным, как будто ей было совсем не интересно о себе рассказывать. – Что там дальше? А дальше долгие годы работы и смерть. Мужа у меня не было. Детей – тоже.

– Отчего так? Бесплодие? Я читал, что у некоторых людей после смены экосистемы попала под удар репродуктивная функция.

– Дурой я была – вот тебе и весь ответ, – ответила Света. – Никакая экосистема тут не при чём. Я считала, что нужно ставить труд выше личного счастья и будущего моего рода. Работала не покладая рук, несмотря на уговоры, дескать, мне бы замуж выйти да ребёнка родить. Только будучи уже здесь, в этом маленьком личном мире, созданном для меня Евгением, я осознала, что другие были правы. Баланс нужен. Иначе можно остаться одиноким навсегда.

– А как ты вообще сюда попала-то? – продолжал я задавать вопросы. – А дракони́цей каким образом стала? Ты так и не ответила.

– Знаешь, мне просто повезло, – ответила Света. – Владимир случайно ткнул пальцем и попал в меня. Вырвал моё сознание из мира мёртвых, то есть пятого мира-измерения. Эксперимент у него был по переводу человеческого сознания из одного мира-измерения в другой, чтобы потом Посвящённых можно было туда-сюда мотать. Сперва я оставалась человеком, получила «имя» СВ-0М-Ж, выполняла нехитрую умственную работёнку, а затем оказалась просто-напросто им брошена. Тогда Евгений и предложил мне перейти на свою сторону. Моё тело и сознание преобразовали в сложнейший биологический код, совместимый с системами ЭВМ. Уже под началом Евгения мне предложили измениться, отринуть прошлое и стать полноценной единицей на службе ему. Внешний вид он предложил мне выбрать самостоятельно.

– И на основе чего ты решила выбрать именно такой? – спросил я, окинув взглядом выступающие над раствором части тела Светы. – Внешний вид, конечно, у тебя интересный – белая, как снег, дракони́ца, полная имплантов.

– В своё время я была очень гордой, красивой и грациозной. Прямо как драконица, – Света впервые улыбнулась. – Да, имплантов во мне много, но все они для работы. Если вдруг я когда-то предстану перед тобой в другом мире, но в обличии драконицы, никаких имплантов уже не будет. А видовая принадлежность Евгения так и просила меня уподобиться ему. Это обличие я самостоятельно взрастила в себе и позволила в один момент вырваться наружу. Мыслеворот с моим преобразованием до сих пор хранится на почётном месте самых дорогих моему сердцу.

«…Любые преобразования человека во что бы то ни было воспринимались тогда мной как фантастика, ибо не придумали мы ещё технологий, которые способны изменять клеточный состав организма. Протезы – да, биотехнологии для изменения обличия – нет. Однако в этом гораздо дальше продвинулись высшие существа, повадившись изменять избранных личностей по своему образу и подобию, используя энергию и фундаментальные знания о поведении материи…»

– Больно было? – спросил я.

– Нет, – ответила Света. – Это быстрый и почти безболезненный процесс. Почти.

– И что в нём такого?

– То, что именно в тот момент я почувствовала себя иначе. Не как госслужащая, а как свободный человек. Ну или драконица, если быть точной. Почувствовала себя свободной ото всех обязанностей, что несёт за собой жизнь в человеческом обществе, и смогла отдаться самой себе…

– Полагаю, что в один момент что-то пошло не так? – спросил я. – Одиночество – это бич, а не благо.

– Ты прав, – ответила Света. – Видишь ли, жить в одиночестве хорошо ровно до того момента, пока тебе не захочется с кем-нибудь поговорить. Несмотря на мой внешний вид, я всё равно внутри оставалась человеком. Единственными моими собеседниками были книги и личный журнал, который я веду уже который век. Не знаю, дам ли я тебе его когда-нибудь почитать, но, поверь, там на несколько романов о настоящем одиночестве может хватить.

– А отчего не дашь? Что там такого секретного?

– Я же говорю, не знаю, дам ли почитать. От настроения будет зависеть.

– Хозяин – барин. Но ты уж постарайся. Интересно ведь. Давай-ка лучше сменим обстановку, тут уже неловко становится. У меня, кажись, всё уже зажило.

– Так и есть. Что ж, тогда вперёд одеваться.

Пошли в очень просторную и красивую гостиную. По правую руку от входа в неё располагался большой (едва ли не во всю стену) телевизор, по центру – широкая лежанка по размеру как раз для Светы, а слева – несколько больших шкафчиков. На полу лежало несколько расписных ковров, комнату освещало несколько мощных ламп. Стены здесь, в отличие от большинства других отсеков, были не только увешаны пейзажами, но и обклеены бежевыми обоями. В общем и целом, здесь было уютно.

– Где прикажешь присесть? – спросил я, детально изучив помещение. – Тут только на одну тебя местечко есть.

– Решение простое, – сказала Света, улеглась на лежанке, сформировав телом полукруг, и кивнула в его центр. – Сюда.

Сначала я сел прямо в центре полукруга, но Свете это не понравилось, и она осторожно подтащила меня массивной лапой поближе, позволив опереться спиной о её удивительно приятный чешуйчатый живот.

Это, кстати, был первый раз, когда я коснулся другой её части тела, а не лапы. Удивительно слеп я был раньше, только сейчас заметив изумрудный отблеск на её чешуе. По спине пробегала приятная вибрация от работающего внутри драконьего тела сердца-реактора. Света положила голову на лежанку так, чтобы смотреть на меня правым глазом. Тот слабо засветился.

– Слушай, Свет, вот у меня такой вопрос, – сказал я. – Раз уж ты жила ещё на Земле, то расскажи – какой была Россия тогда?

– Большой и сильной державой, – ответила Света, улыбнувшись. – Очевидно ведь, раз мы в космос полетели. Тебе это может вполне точно любой учебник истории рассказать. Может и не такой напыщенно богатой она была, как когда-то её западные соседи, потреблявшие больше ресурсов, чем весь остальной мир вместе взятый, но зато люди у нас были с чистым разумом. Большинство, во всяком случае. После победы в Третьей мировой мы стали одним из двигателей прогресса, освободившись от иностранных парадигм «прогресса ради потребления». Нам повезло, что дегенерация коснулась народа лишь по касательной. Ты прекрасно знаешь, что именно мы первыми изобрели диахроновый двигатель и открыли путь человечеству к далёким звёздам. Однако… – тут Света замолчала на секунду, а её взгляд стал ненаправленным. – Однако нас всё равно пытались сделать культурно зависимыми от наших бывших врагов. Да и союзников тоже. Не полностью, но корни пытались прорастать.

– Это почему? Не слыхал о таком.

Я тогда соврал. На самом деле, я читал о деятельности западных спецслужб, направленной на разжигание внутренних распрей, попытки введения в Россию идеологических установок западных стран и многих других отрицательных вещей. Мне хотелось услышать, что скажет Света.

– За те тридцать лет, что прошли с распада СССР, успели взрастить не одно поколение, для которых вкусно есть и сладко спать – единственное, к чему надо стремиться. А какая культура этому способствует? Очевидно же – западная культура потребления и идея «золотого миллиарда». А потом началась тяжёлая Третья мировая – очередная развязанная не нами война. После нашей победы уже в нас решили взрастить эту идею, дескать, мы достойны того, чтобы грабить других ради собственного благополучия. Но те, кто пытался это продвинуть, плохо знали наш менталитет. Поэтому всё ограничилось атакой на культуру. Наши враги жаждали реванша и, зная, что не смогут нас победить на поле боя, пытались сломать изнутри. Доктрина у них такая была. Но благодаря таким людям, как мой папа, удар получилось смягчить.

– А кто он был, твой папа?

– В два слова не уместишь, придётся рассказывать подробно. Начну сперва издалека. Мой любимый папа, Царствие ему небесное, участвовал в Третьей мировой войне, был морским пехотинцем, сражался на западной границе Белоруссии, отражая агрессию западных стран. Герой России, между прочим! Сражался он не только ради искоренения возрождённого фашизма, но и ради восхождения России, защиты её культуры. Очень любил русский язык и очень не любил тех, кто его искривляет дурными и бесполезными новоязами. Вернувшись домой после войны, он решил писать рассказы для детей. Объяснял им что хорошо, а что плохо, вдохновлял на героические поступки и труд, говорил им, что Родину надо любить, иначе супостаты её уничтожат. Меня он на собственных книжках и воспитывал. Именно благодаря его стараниям я выросла аскетичной и патриотичной женщиной, для которой нет языка красивее русского и нет страны более любимой, чем Россия…

В словах Светы наконец появилось тепло, а сама она загорелась энтузиазмом. Она с вожделением рассказывала мне о своём прошлом, о подвигах своего отца, о трудолюбивой матери, что безуспешно пыталась найти для дочери жениха, о брате Иване, который продолжил дело отца и боролся с западным империализмом в Африке. Я слушал с интересом, не смея её перебить даже маленьким вопросом.

Когда она начала рассказывать про период колонизации, её голос стал напряжённым. Когда она говорила про Вторую Гражданскую, он становился полным злобы. Когда она упоминала злодеев-вождей Движения за Всестороннее Развитие (ДВР) и их солдат – рычала и ругалась.

«…Тёмные страницы истории современной России не замалчивались, но воспоминания о них никого не радовали. Та война – торжество жестокости внутринациональной борьбы, где погибло шестьдесят четыре тысячи человек из восьмисот тысяч поселенцев. Свидетелей той войны уже давно нет в живых, но различные их свидетельства до сих пор заставляют стыть кровь в жилах моих современников…»

– Ладно, Свет, давай лучше оставим эту тему, – сказал я, когда эмоциональный накал в словах драконицы достиг своего пика. – Я помню всё это. Мы все помним. И не забудем никогда, к чему может привести стремление дегенератов-гедонистов причаститься к гибельной иностранной культуре за счёт других. Каждый русский проклинает тех, кто предал собственный народ ради набитого брюха. И смеётся над каждым, кого новые хозяева в один момент выбросили на обочину истории, подобно протухшей тряпке, когда они перестали быть нужны. Не знаю, можешь ли ты видеть происходящее вне этого маленького мира, но мы больше не зависимые. Времена изменились. Мы боремся с чужим влиянием, а не позволяем ему проникнуть в наше сознание по причине «свободы мысли». Мы давим вражескую пропаганду и распространяем свою, чтобы враг сомневался в себе и переходил на нашу сторону, ведь русский – не только национальность, но и образ мысли. Мы не дадим повториться той истории, которую ты мне рассказала.

Света приблизила голову ко мне и аккуратно потёрлась об меня своим вытянутым лицом, подобно кошке. Его озарила добрая и искренняя улыбка, глаза загорелись ещё ярче.

– Твои слова греют мне душу, Витя. Очень надеюсь, что это и правда так.

– Я не обманываю. Обман – не есть добродетель.

– Говоришь словами Евгения? Значит, и правда не врёшь.

Я хотел прикоснуться к голове драконицы, лежащей на моих коленях, провести рукой по её длинной шее, но меня вдруг остановил вопрос – а сколько вообще лет ей было на момент смерти? Вопрос, в общем, риторический – совершенно очевидно, что рядом со мной вообще-то лежит отнюдь не молодая женщина, с которой я мог бы фривольничать. На секунду даже стало стыдно за то, что я обращаюсь к ней на «ты».

«Смею заявить, товарищ Чудов, – подал голос СЕКАЧ, – что СВ-0М-Ж после смерти и попадания её души к Владимиру прошла ментальную трансформацию. Формально она та же самая Светлана Омарова, но на самом деле – её версия около тридцати лет от роду, ныне фактически вечно молодая».

«Очень непонятно выражаешься, железка. Давай-ка попроще».

«Иными словами, товарищ Чудов, вы можете не смущаться из-за мыслей о её возрасте. Психологически она молода, как вы. Старческие проявления низведены умельцами Владимира».

«Откуда тебе знать? Это вовсе не общеизвестный факт, записанный в архивах».

«Мне удалось получить ограниченный доступ к цифровой матрице СВ-0М-Ж. Информация оттуда».

«Что за самодеятельность, железка? – спросил я возмущённо. – Я запрещаю тебе лезть в головы других. Секреты должны оставаться секретами».

«Слушаю и повинуюсь, товарищ Чудов! – живо ответил СЕКАЧ. – Больше такого не повторится».