Подарок коллекционера

5

НОЭЛЬ

Я сильно кусаю губу. Я не могу думать об этом, если я это сделаю, я сойду с ума. Когда я встречу этого Кайто, я изложу ему свое дело. Я знаю, у меня нет причин думать, что ему будет не все равно, но я должна цепляться за какое-то подобие надежды.

Вместо того, чтобы думать о наихудшем возможном сценарии, я сосредотачиваюсь на том, что мне нужно сделать сейчас, а именно принять ванну. Я беру туалетные принадлежности и аккуратно раскладываю их на краю деревянной ванны, прежде чем подойти к краю и погрузиться в прозрачную, исходящую паром воду.

Я тихо выдыхаю, когда тепло проникает в мою кожу, расслабляя мышцы и успокаивая меня, когда я погружаюсь по шею. Пахнет свежестью и травами, и я замечаю несколько веточек какой-то травы, плавающей в воде, что-то мне не знакомое. Это невероятно, и меня переполняет чувство вины за то, что я могу хоть немного насладиться этим, находясь так далеко от дома.

Я пыталась все исправить, и теперь Джорджи один и, вероятно, в ужасе, гадает, что со мной случилось. Я ненадолго закрываю глаза, молясь, чтобы он не сделал ничего настолько безрассудного, как отправиться на поиски ростовщиков, чтобы потребовать информации о том, что со мной случилось. Я сделала это, чтобы обезопасить его, и если Гарри сдержит свое слово, то, по крайней мере, этого должно хватить. Возможно, меня не будет, но никто не причинит ему вреда, если Гарри сочтет долг оплаченным.

Рискованно доверять человеку, который раздел меня, накачал наркотиками и отправил через полмира, но это все, что у меня есть. Если я не смогу поверить, что это чего-то стоит, я развалюсь на части, особенно когда я знаю, что то, что должно произойти со мной, только началось.

Я остаюсь в ванне так долго, как могу, умываясь древесным мылом и шампунем с цитрусовым ароматом. Все это роскошнее, чем я когда-либо могла себе представить, начиная с ванны под открытым небом на балконе с видом на дворец и заканчивая шелковистым мылом и маслами. Я подплываю к краю ванны, вглядываясь во внутренний двор внизу. Павлины расхаживают по саду в центре, и я мельком вижу нечто похожее на пруд с рыбками. Я вижу фигуры в черных костюмах повсюду, вероятно, охрана, но я не обращаю на них слишком много внимания. У меня нет шансов спастись, я это знаю, и я не настолько глупа, чтобы пытаться, по крайней мере пока. Мне нужно знать, кто такой этот Кайто, чего он от меня хочет и что намерен со мной сделать, прежде чем я смогу даже начать придумывать что-то похожее на план.

Когда я чувствую, что приближается время, когда женщина вернется за мной, я, наконец, выскальзываю из ванны и тянусь за огромным пушистым полотенцем, чтобы вытереться. Я беру флакон с бархатистым лосьоном и распределяю его по каждому дюйму своей кожи, не в силах устоять перед искушением. Часть меня жалеет, что я не проявила упрямства и не явилась на встречу с Кайто непричесанной и с запахом, бросив прямой вызов этой ужасающей картине, в которую меня втянули. Тем не менее, в глубине души я знаю, что в этом нет смысла. Злость на него не поможет моему делу, даже если я все еще чувствую укол вины за то, что позволила себе здесь какую-то роскошь. Я не могу отрицать, что чувствую себя новым человеком после роскошной горячей ванны и дорогих средств, которые я никогда раньше не пробовала. Я говорю себе, что после того, что я только что пережила, я заслуживаю небольшого удовольствия.

Это не твоя вина, твердо говорю я себе. Ты не могла знать, что он так поступит. Я не могу отделаться от ощущения, что мне не следовало сломя голову бросаться в бар в попытке все это исправить, но в то же время, какой у меня был выбор? В конце концов, они пришли бы за мной, когда не смогли бы выжать из Джорджи больше крови без того, чтобы она не превратилась в деньги.

Я провожу расческой по мокрым волосам, надеваю шелковый халат и завязываю его поясом. Он доходит мне до середины бедра, короче, чем мне хотелось бы, учитывая, что под ним на мне ничего нет, но, по крайней мере, я наконец прикрыта. И как раз вовремя. Дверь открывается через несколько мгновений после того, как я застегиваю халат, и внутрь заходит та же женщина, в ее глазах читается облегчение от того, что я вымылась и оделась. Это еще раз заставляет меня задуматься, кто еще был в этой комнате, отказались ли они сотрудничать и что с ними случилось. При этой мысли у меня по спине пробегает дрожь, и я внезапно рада, что пока подыграла, даже если это не самый смелый выбор.

— Пройдемте со мной, пожалуйста, — это все, что говорит женщина, указывая на дверь, и я следую за ней, деревянный пол холодит мои босые подошвы, а сердце в груди подпрыгивает само по себе.

Меня ведут через то, что можно описать только как особняк, хотя я слишком выбита из колеи и боюсь многого в нем замечать. Я пытаюсь делать глубокие вдохи, подавляя панику, которая продолжает угрожать подкрасться, но, когда женщина открывает двери из красного дерева с позолотой, как будто мы входим в тронный зал, я чувствую, что у меня начинают дрожать руки. И затем, когда я захожу внутрь вслед за ней, я замираю на месте от открывшейся передо мной сцены, изо всех сил пытаясь осознать все это.

Комната выложена мрамором с золотыми прожилками, а стены увешаны обоями с витиеватым рисунком и гобеленами. Задняя часть комнаты представляет собой лес растений в горшках и деревьев, обрамляющих огромный бархатный шезлонг с золотой каймой, перед которым стоит длинный стол из мрамора и золота, на котором стоит поднос с различными закусками, расписные керамические чашки и кувшины с чем-то вроде алкоголя. Несколько женщин бродят по комнате, все бледные, темноволосые, стройные и красивые, на них нет ничего, кроме множества золотых цепочек, накинутых поверх. В центре всего этого — самый потрясающе великолепный мужчина, которого я когда-либо видела, томно раскинувшийся на шезлонге. Он одет в длинную черную шелковую мантию, распахнутую до середины груди, с тиснеными на ней золотыми узорами, на его гладкой коже множество золотых и черных кожаных ожерелий, к некоторым из них прикреплены золотые и нефритовые подвески. Его длинные светлые волосы ниспадают на плечи, и пока я в шоке смотрю на него, я понимаю, что две женщины, стоящие на коленях рядом с шезлонгом, с золотыми цепочками, продетыми через проколотые соски, играют с его длинным, твердым, обнаженным членом.

И это даже не самое шокирующее.

В углу комнаты, развалившись рядом с набором растений, как домашний кот на солнышке, лежит гребаный тигр.

Я не могу пошевелиться, разрываясь между ужасом при виде гигантского кота, изумлением от роскоши комнаты и шоком при виде двух красивых женщин, обслуживающих этого потрясающего мужчину. К моему вечному стыду, я чувствую легкую пульсацию между ног при виде декадентского показа, предательской картинки, на которой я присоединяюсь к ним. Все до единой женщины бледные, стройные и черноволосые, как и я, и я вдруг совершенно уверена, что этот мужчина — тот, кому меня продали.

— Черт, это так чертовски хорошо, — стонет он, откидывая голову назад, когда его бедра выгибаются вверх, толкаясь в рот одной из женщин. Его рука хватается за бортик шезлонга. — Притормози, малышка. Я пока не хочу кончать…

Один его глаз внезапно открывается, как будто он услышал звук нашего прихода в комнату, и его рот кривится.

— Что ты здесь делаешь? — Он срывается, слова переходят в новый стон, когда одна из женщин, склонившись над ним, начинает ласкать кончик его члена.

— Простите меня, Кайто-сан, — быстро говорит женщина, стоящая передо мной, торопливо кланяясь в пояс. — Вы просили меня привести сюда новенькую, чтобы вы могли ее увидеть.

Новенькую. Я была права в том, что были другие, которые прошли через то, что пришлось сегодня мне. Женщины, слоняющиеся по этой комнате, вероятно, так и сделали, каждая из них, и мой желудок сжимается от дурного предчувствия при мысли о том, чтобы присоединиться к ним, прислуживать этому красивому и волнующему мужчине, на котором нет ничего, кроме цепей.

— Ах, да. — Он внезапно садится, оттесняя женщин, его член все еще торчит наружу, когда он раздвигает ноги. — Не останавливайтесь, — приказывает он им, его руки небрежно запускают пальцы в их волосы, когда он тянет их назад к своей напряженной эрекции. — Не останавливайтесь, черт возьми, пока я вам не скажу.

Мой желудок снова сжимается при звуке его резкого, командного тона, но не от возбуждения. Этот человек в тысячу раз привлекательнее любого в игорном притоне Гарри, его особняк в тысячу раз роскошнее, и все же здесь я чувствую больший страх. Я смотрела на тех мужчин свысока, считала их ниже себя, но я знаю, что этот мужчина мог раздавить меня так же легко, как букашку, если бы я вызвала его неудовольствие. Даже проще.

Что, если он просто хочет скормить меня тигру?

— Это тебя прислали из Лондона, верно? — Кайто наклоняет голову, его темные глаза блуждают по мне. — Я не могу вспомнить твое имя.

Женщина передо мной отходит в сторону, и я знаю, что теперь моя очередь говорить. На мгновение я боюсь, что не смогу, у меня пересыхает во рту от страха, но я выдавливаю из себя слова.

— Я Ноэль Джайлс, — выдавливаю я. — И я здесь не по своей воле, что бы там ни говорил тебе Гарри. Я…

Кайто смеется.

— Я не знаю, кто такой Гарри. Но мои люди каким-то образом раздобыли тебя, и ты подходишь именно под то, о чем я просил, при условии, что ты девственница. — Он прищуривает глаза. — Ты девственница, да? — Он ухмыляется мне, шире раздвигая ноги, как будто хочет показать свой член и женщин, играющих с ним. Я понимаю, что он хочет шокировать меня, и он хочет увидеть мою реакцию.

Мое сердце снова замирает. Что произойдет, если я совру? Дикая мысль проносится в моей голове, возможность побега, если я скажу ему, что я не девственница, как он просил. Откуда ему вообще знать наверняка?

Тигр урчит, переминаясь на своих массивных лапах, и я мгновенно меняю свое решение.

— Да. — Я запинаюсь на словах, поднимая подбородок несмотря на то, что уверена, что сейчас заметно дрожу. Мои щеки краснеют, и я не могу оторвать глаз от того, что происходит передо мной. Сцена в подвале бара была отвратительной, но это нечто иное: демонстрация беспричинной похоти и гедонизма, которая кажется почти искусной, как римская живопись. — Я никогда ни с кем не спала. Всего несколько поцелуев, давным-давно.

Улыбка Кайто становится шире, и он отталкивает двух женщин, когда встает, запахивая халат, когда его член исчезает из виду. Я все еще вижу его очертания на ткани, когда он подходит ко мне, его походка раскатистая и дерзкая, его глаза все еще блуждают по мне, как будто он представляет, как я выгляжу обнаженной.

Он останавливается прямо передо мной, и я улавливаю запах мускуса и цитрусового одеколона, запах мужского возбуждения и силы, окутывающий его, как вуаль. Это снова вызывает во мне странную, смущающую дрожь, и я молча молюсь, чтобы я ошибалась, чтобы я не отдавалась этому мужчине. Я не думаю, что смогла бы это вынести.

— Я Кайто Накамура, — говорит он с сильным акцентом в голосе, когда протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки длинными пальцами, поворачивая мое лицо то так, то сяк. — Но я думаю, ты это уже знала, Ноэль.

Его рука скользит вниз по моей шее, в ложбинку между грудями под коротким шелковым халатиком, его пальцы дергаются, чтобы раздвинуть его достаточно, чтобы он мог видеть маленькие изгибы моей груди.

— Ты очень красива, — бормочет он. — Ты идеально впишешься в мой гарем. — Кончики его пальцев ласкают мою плоть, почти благоговейно, и мне приходится сдерживаться, чтобы не отпрянуть. — Я думал о том, чтобы оставить тебя для себя…

Думал? Появляется проблеск надежды, и я хватаюсь за него обеими руками. Может быть, он не так доволен мной, как кажется. Может быть, он отправит меня обратно, а Гарри вернется к моему плану А, несколько ночей отрабатывать долги моего отца, а потом свобода…

Эта маленькая надежда рушится в считанные секунды.

Кайто убирает руку, расправляя плечи.

— Но у меня есть для тебя лучшее применение, маленькая девочка. У меня есть старый друг, которому нужен подарок, а ты… — Он широким жестом указывает на меня. — … идеальна.

Мое сердце падает.

— Нет, — выдыхаю я, понимая, что моя аудиенция с ним подходит к концу. Я уже вижу, как он отстраняется, оглядывается на ожидающих его женщин, нетерпеливо опускающихся на колени возле его шезлонга, чтобы закончить обслуживание его члена. — Пожалуйста— Я машинально протягиваю руку, хватая его за рукав мантии, и Кайто поворачивается ко мне с испепеляющим взглядом.

— Не прикасайся ко мне! — Рявкает он. — Я уже решил, куда ты пойдешь. Отвали. — Он отталкивает меня, и я чувствую, как в уголках моих глаз выступают слезы.

— Пожалуйста, у меня есть брат, я не соглашалась уезжать из Лондона. Я предложила себя, для работы там, а не быть проданной и стать объектом торговли людьми … пожалуйста! Я нужна моему брату. — Мне кажется, что сейчас я что-то бормочу, слова вырываются наружу, но он, кажется, едва слышит меня. Он машет рукой, и рука женщины в кимоно сжимает мое предплечье, на удивление сильная для ее маленького роста. — Пожалуйста! — Кричу я, когда она тянет меня назад, ужас переполняет меня, все мои тревоги о том, как успокоить его, исчезли. — Пожалуйста, я не могу здесь оставаться. Я не могу… я должна идти домой! Я должна…

Кайто уже сидит на шезлонге, откинувшись на спинку, распахивая халат, когда две женщины снова опускаются на него. Последнее, что я вижу, как он откидывает голову назад, светлые волосы рассыпаются каскадом, когда звуки сосущих ему женщин наполняют комнату. Затем двери закрываются, и моя аудиенция с Кайто Накамурой окончена.

— Пойдем. — Женщина тянет меня за руку. — Ты должна вернуться в свою комнату.

— Я не могу. — Я поворачиваюсь к ней, умоляя, надеясь, что у нее появится хоть какое-то сочувствие. — Пожалуйста, помоги мне. Ты тоже женщина… тебя это не должно устраивать. Моему брату всего шестнадцать, и он совсем один дома. Он не знает, куда я уехала. Пожалуйста, помоги мне уехать, помоги мне вернуться в Лондон. У меня нет денег, но я найду способ вознаградить тебя…

Женщина грустно и сочувственно улыбается мне.

— Мне очень жаль, — осторожно говорит она и тянет меня обратно в том направлении, откуда мы пришли. — Я служу дому Накамура, и теперь ты собственность Кайто Накамуры. Не мне указывать, куда тебе идти.

Я, спотыкаясь, иду за ней, в груди закручивается паника. Я здесь никого не знаю. У меня нет денег. Уйти невозможно, и единственный человек, который в силах мне помочь, отмахнулся от меня как от ничтожества. Даже он не хотел меня. Он планирует подарить меня какому-то другому неизвестному мужчине в неизвестном месте.

Моя жизнь больше не принадлежит мне.

— Подожди здесь, — говорит женщина, провожая меня обратно в комнату, где я проснулась. — Еду и воду принесут. Ты можешь снова принять ванну, если хочешь. Я… — Она выпрямляется, ее лицо превращается в гладкую маску. — Мне очень жаль, Ноэль Джайлс.

Мое имя звучит странно из-за ее акцента. Все здесь странно. Я начинаю что-то говорить, умолять еще раз, но дверь закрывается, и я слышу звук поворачивающегося замка. Выхода нет. Я чувствую, как горячие слезы наполняют мои глаза, когда я падаю на пол, мое тело подкашивается, когда последние крупицы надежды покидают меня. Я в ужасе за себя, за то, что будет дальше, но еще больше я боюсь за Джорджи, за то, что случится с ним сейчас, когда меня не будет рядом, чтобы позаботиться о нем и обеспечить его. Вся его семья исчезла, теперь, когда меня там больше нет.

Я потерпела неудачу, с горечью думаю я, рыдая на полу. Выхода нет.

Моя жизнь, какой я ее знала, подошла к концу.