Полет Птитса

Глава 9

Мятежеведение для начинающих

— Мы на позиции. Взрывчатка наготове.

— Генеральский флаер под аркой через две минуты. Удачи!

Чёрный блестящий флимузин летел по ночной улице, освещённой редкими огнями. Внутри сидел высокий худой человек и кричал в открытое окно с отчётливым милославским акцентом:

— Я ваш ге́нерал! По́винуйтесь мне!

Длинный роскошный флаер направлялся в сторону двух небоскрёбов, соединённых аркой.

— Три…

— Я ваш ге́нерал!

— Два…

— По́винуйтесь мне!

— Один…

— По́винуйтесь мне! По́винуйтесь!

БАБАХ!

Заряды, заложенные в опорах арки, взорвались, и флимузин оказался под обвалом из кусков железобетона. Антигравитационный привод и реактивный двигатель перестали работать, и флаер стремглав полетел вниз, на нижний уровень города.

— Ура, Карл!

— Получилось, Фридрих!

Два подрывника спрятались в одном из небоскрёбов. Через большое стекло они видели взорванную арку.

— Неплохо, ничего не скажешь, — послышался женский голос из наушников Карла, — не высший балл, конечно. Можно считать, что вы получили зачёт.

— Есть! — Карл запрыгал на месте.

— Потише, Карл, — попросил его Фридрих.

Завизжала сирена. На глазах Карла и Фридриха город стал призрачным, а затем и вовсе ушёл в небытие. Они стояли в просторной комнате с ровными серыми стенами, а их чёрные плащи превратились в костюмы с датчиками.

— Авис, Рубер, — в комнату вошла Ребеллия, — что ж, вы готовы посеять страх в большом городе.

Карл и Фридрих переглянулись.

— Но наука революции состоит не только из террора, — произнесла Высшая Леди, — наоборот, многие из нас считают, что он вреден. Я тоже так полагаю.

Первый год Карла в Тёмном Замке подходил к концу. Учёба оказалась сложной — она требовала гораздо больше усилий, сообразительности и концентрации, чем подготовка к имперским экзаменам. Мало того, что занятия длились так же долго, как и в университетах Империи, так и сами предметы, которые здесь изучались, были трудными и необычными. А в конце каждого семестра проводились зачёты и экзамены, где от инициатов требовали выложить все свои знания. Не сдавших не отчисляли — в Замке и так было очень мало людей, но это оставалось для них плохой рекомендацией на всю жизнь.

Высшая Леди Ребеллия любила подчёркивать, что самой главной наукой для будущих разрушителей является мятежеведение. Оно состояло из двух частей — теоретической и практической. В классных комнатах в Главном корпусе инициаты в группах из двадцати человек изучали историю восстаний — от Французской и Октябрьской революций на Древней Земле до переворотов на Великородине и Кригсхайме. Леди Ребеллия учила обращать внимание на тактику и стратегию революционеров, на приёмы, которые они использовали. После этого приходила очередь практики. В подземных коридорах Леди Брунгильдия занималась с инициатами физической подготовкой. Учитывалось состояние и здоровье каждого, поэтому всех распределили по разным группам и более-менее представляли, кто будет сражаться на передовой, а кто — заниматься пропагандой и агитацией. Более специализированная подготовка проходила в трансформере — комнате, создающей виртуальное пространство, где совершались реальные движения. Именно там Карл вместе со своим другом Фридрихом Грюнвальдом взрывали голографический флимузин ненастоящего генерала Хонорика.

Кроме мятежеведения, немало хлопот доставляли и естественные науки. Математику вёл Лорд Хэттер — молодой, сильно заикающийся мужчина с глазами, горящими от увлечённости своим делом. Он носил потёртый костюм непонятного цвета и большой цилиндр. На первом занятии Хэттер сказал:

— П-поначалу мат-математика ум в п-порядок п-приводит, а потом только с ума с-с-сводит. П-п-пусть в-вас никто не об-обязывает изучать её так же долго, как я, однако относиться к моему предмету в-вы должны с-серьёзно, ведь многие на-науки построены именно на м-математике.

Главным по точным наукам был Высший Лорд Штейнштейн, поэтому в расписание включили очень много часов химии. Раньше этого эксцентричного преподавателя звали Мойше Фойерштейн, и он был уважаемым профессором Имперской Академии Наук. Но после окончания работы над новым химическим оружием его научную группу распустили, результаты исследования передали охранителям, а к нему самому и ещё нескольким руководителям проекта отправили группы захвата. Мойше встретил отряд штурмовиков у себя дома во всеоружии — ему помогли избежать смерти собственноручно изготовленные ядораспылители и спрятанные в стенах газовые ловушки. Второпях покинув Землю, Фойерштейн осел в Тёмном Замке, где за ним быстро закрепилась репутация настоящего маньяка. И теперь на лекциях в Аудиториуме Штейнштейн рассказывал о боевых отравляющих веществах так, будто в них есть что-то забавное.

— Зоман — яд нейропаралитического действия, — пищал Лорд-учёный на одном из своих занятий, — вы ни за что не поверите, но он пахнет яблоками, так что будьте осторожны, поедая яблоки. Может быть, вас хотят отравить?

От подобных перлов одни инициаты недоумённо переглядывались, а другие смеялись — как правило, вымученно, чтобы поддакнуть преподавателю. Карл же порой находил цитаты учёного забавными и записывал в свою тетрадь рядом с химическими формулами и реакциями.

— Я вроде не заполнял Аудиториум веселящим газом, — хихикал Штейнштейн, глядя на своих учеников, — так что вы должны молчать и слушать меня внимательно.

А больше всего радости учёному приносили занятия в лаборатории. Инициаты синтезировали разнообразные ядовитые и взрывчатые вещества, и каждый взрыв или отравление вызывали у него щенячий восторг.

— О-хо-хо! — воскликнул он, когда Леди Эскулапия обрабатывала очередному пострадавшему ожоги, — взрыв означает, что на выходе получилось правильное вещество, но! — он отпил спирта из колбы, — вы допустили ошибку в методике.

В это время Карл застыл от ужаса, отчаянно проверяя, правильно ли он сам выполнил все шаги. Вдруг он добавил в свою колбу чего-то лишнего, и она разлетится на мелкие осколки? К счастью, этого не произошло — Авис во всём старался следовать методике, не позволяя себе даже незначительных неточностей.

Но самым запутанным и непонятным предметом оказалась философия и космология пространства. Стены кабинета, в котором её изучали, были такими же, как и везде в Тёмном Замке, только никто не мог их разглядеть за изображениями пагод, иероглифами, красными фонариками и дымом от благовоний. Занятия вёл Высший Лорд Хотеус, который выбрал себе имя и образ в честь бога счастья из одной забытой религии Древней Земли. Это был добродушный спокойный толстячок с постоянной улыбкой до ушей. Однако ходили слухи, что раньше он был могучим воином Империи Синто — одного из немногих независимых государств людей. Хидео Будай — так его тогда звали — защищал свою страну от имперских миссионерских флотилий. А теперь он вместе с инициатами пил чай и рассуждал, что такое бытие и что можно считать существующим. Карл запутался в этой онтологической философии, да и она не была ему особенно интересна, поэтому он просто наслаждался чаем и слушал занятные байки Хотеуса:

— Я сижу себе, медитирую, ищу просветления, а тут Кендзи, мой приятель, подкрадывается сзади и давай дубасить палкой по спине. Вот тогда-то я и понял, что это истинное просветление — внезапное. На следующий день я поделился своим открытием с Кендзи…

Концепции, которые можно применить в реальном мире, привлекали Карла сильнее, чем абстрактные и отвлечённые ветви философии. Он любил слушать лекции по истории, которые читал Лорд Вальдемар. Этот толстый и бородатый мужчина, который заплетал длинные седые волосы в хвост, походил на добродушного имперского профессора. На занятия он приходил в коричневой мантии поверх серого делового костюма.

Кредо Лорда Вальдемара было «Думайте!». Он говорил, что большое количество противоречий в имперских школьных учебниках остаётся незамеченным только потому, что учеников не учат думать и анализировать прочитанную информацию. Ни для кого не было секретом, что школьный подход к истории был нацелен на зубрёжку, но никто не представлял себе иного способа изучать эту дисциплину.

В Тёмном Замке Карл узнал множество фактов, которые в Империи тщательно скрывались. Оказывается, его родная планета Великородина не сразу стала имперской. Первые колонии на ней были основаны учёными, которые улетели с Земли после Восхождения Императора. Раньше планета носила красивое имя Алиса, а спутники, ныне известные как Пётр и Павел, назывались Циолковский и Королёв — в честь древних основоположников космонавтики.Учёные построили утопию, которая, увы, длилась недолго.Вскоре до Алисы добрался Имперский Флот, и она вошла в состав общечеловеческой семьи. Наряду с Землёй, Глизе, Рейвенхольдом, Бельфлёром, Кастароном, Беллармино, Нео-Афоном и Кригсхаймом планета стала одним из Девяти центральных миров Империи. Однако власть Бога-Императора на Великородине продержалась недолго — век спустя ушедшие в подполье сторонники прежнего режима взяли реванш и устроили революцию. Но они не создали новую утопию, а установили на Великородине авторитарный режим, во многом похожий на имперский — ВССМ. Своего апогея тот строй достиг при Айнуре Алмазове. Злодеяния великого диктатора в имперских учебниках не были преувеличены, однако Лорд Вальдемар привёл иные точки зрения на его роль в истории Галактики. Одни говорили, что Алмазов поднял производство и качество жизни на планете, предварительно очистив её от вредных элементов. Другие — что он создал силу, способную потягаться с Империей на равных и продержавшуюся более семисот лет. Карл не ожидал, что он когда-нибудь проникнется если не симпатией, то уж точно уважением к этому призраку прошлого — одновременно кровавому палачу и гениальному реформатору.

О причинах возвращения Великородины в состав Империи спорили даже разные имперские историки, но один факт ими повсеместно умалчивался. Все, кто носил костюм чиновника, мундир офицера, рясу священника или плащ охранителя, прежде занимали высокие посты в правительстве ВССМ и уверяли всех в своей преданности идеалам революции совершенно так же, как сейчас — в верности Императору. Долгим экономическим застоем Великородина была обязана не коварным разрушителям, а губернатору Ракову и центральным властям Земли, которых вполне устраивало положение планеты как поставщика ресурсов и человеческой силы для Империи. Карл поразился, как хорошо работала имперская пропагандистская машина. Несмотря на вопиющие логические дыры в официальной риторике, все, включая его самого в прежние времена, были уверены в непогрешимости губернатора и причастности разрушителей ко всему плохому, что происходило вокруг.

Но наиболее интересны Карлу были становление Империи и сопутствующие войны на Древней Земле. Из свидетелей тех событий остались в живых лишь Философ и Серпентира. Понимая интерес учащихся, Верховный Владыка сам прочёл лекцию о древней эпохе. Но, к вящему разочарованию Карла, он ограничился лишь общей информацией. Ещё в школе юноша знал, что до пришествия Императора на Земле господствовала ересь под названием либерализм, которая ставила свободу человека выше традиций и веры в Бога. В результате люди стали мелочны и эгоистичны, среди них распространились извращения, которые привели к смертоносным эпидемиям. Потомки истинно верующих потеряли страх перед высшей силой и отдали свои земли язычникам. Согласно официальной версии, Бог-Император вернулся в мир людей, чтобы вершить Свой суд, защитить человечество от скверны, распространённой Змеем Разрушения, и спасти людей от гибели. Были уничтожены целые страны и народы, а континенты превратились в бесплодные пустыни после ядерных войн. Итогом этой эры кровопролитий было основание единого государства — Священной Империи Человечества. Такой была официальная история, изложенная в школьных учебниках, а Верховный Владыка лишь пересказал эти же события, но с точки зрения разрушителей — группы изгоев, которым не нашлось места при новом имперском порядке. Они объединились вокруг Философа и построили на Луне — той самой, земной Луне — Тёмный Замок, запустили его в космос и скрылись в дальних областях Галактики, периодически нанося удары по ненавистной системе. Старец уточнил, что на самом деле Император был простым человеком и, вероятно, давным-давно умер от старости, а Империей с тех пор правили двенадцать министров и сотни сенаторов, поколения которых сменяли друг друга на протяжении почти тысячи лет. Все эти властители утверждали, что слышат Его голос, но Верховный Владыка в это не верил. По словам Философа, имперская верхушка уже давно прогнила и лишь цинично пользовалась лучшими побуждениями своих подданных, которых держит в узде. Люди не сомневались в божественном праве имперских министров и сенаторов на власть, и открыть людям глаза было одной из первостепенных задач разрушителей.

Поскольку в Тёмном Замке существовало множество идеологических направлений, совершенно не похожих друг на друга, разные мировоззренческие концепции и религиозные верования представляли разные люди. Высший Лорд Велес читал о язычестве — египетском, греческом, скандинавском и особенно славянском, изучению которого он, бывший имперский археолог, посвятил большую часть своей жизни. Высшая Леди Керулея рассказывала об астрале и оккультизме, Высший Лорд Хотеус — о буддизме и синтоизме, Высший Лорд Бельфегор — о сатанизме, а Высший Лорд Самеди познакомил аудиторию с культом вуду. Высшему Лорду Валдоро достался анализ монотеистических религий и Культа Императора, хотя он не имел отношения ни к тому, ни к другому. Нерелигиозные течения тоже были представлены: Штейнштейн преподавал научный атеизм, а Ребеллия — неомарксизм и коммунизм. Карлу эти занятия показались намного интереснее, чем основы почитания Императора — особенно с Кальман. В Тёмном Замке имело право на существование любое мнение, а не только утверждённое каким-нибудь Галактическим Собором в первые годы существования Империи.

За последний год Карл сильно изменился и внешне. Он отрастил длинные волосы — исполнил давнюю мечту, которую ему не разрешали осуществить дома из-за непонятных предубеждений. Авис не выделялся своим обликом среди остальных — в Тёмном Замке порицалось отсутствие оригинальности, и порой это даже доходило до абсурда. Однажды Карл обедал в трапезной, и его окликнул сидящий напротив:

— Ты кто? — голос звучал высокомерно и презрительно.

Говорил юноша с грубыми чертами лица и длинными светлыми волосами. Он носил куртку из змеиной кожи, а шею обмотал шарфом в виде питона. На руках блондина блестели серебряные кольца с изумрудами.

— Меня зовут Авис, — представился Карл, по интонации собеседника понимая, что ничего хорошего от него ожидать не следует, — с кем имею честь? — спросил он в ответ.

— Я Констриктор, — ответил его собеседник.

— Конструктор?

— Констриктор, — резко поправил блондин, — учи биологию — на Земле была такая змея. Я сын Лорда Эпикратуса и Леди Кобрины. Я разрушитель в третьем поколении.

— Я за тебя рад, — Карл представил себе, что вырасти в семье разрушителей — как минимум интересно.

— А ты ешь суп ложкой, — продолжил Констриктор.

Только сейчас Карл заметил, что блондин почему-то ковырял свой суп вилкой.

— И что? — удивился он.

— Ложкой суп едят в Империи. Это значит, что ты родился и вырос там.

— А что из этого? — Карл слегка повысил голос, — большинство из нас родились на этой помойке, но это ещё ничего не значит!

— Большинство, но не все, — Констриктор поднял голову, — я родился здесь, в Тёмном Замке, поэтому в большей степени разрушитель, чем ты. Серпентира говорила моим предкам, что равенство всех Лордов и Леди и всех идеологий — сказки, и что все недоразрушители должны подчиняться истинным детям Замка.

Карл промолчал. Серпентира одним видом вызывала у него чувство отвращения, а сама мысль о том, что одни могли быть лучше других лишь по факту рождения в Тёмном Замке, казалась ему дикой. Безусловно, имперцы в большинстве своём животные, и ростки надежды разбросаны по Империи, как ложки мёда в огромной бочке дёгтя. Но принимать этот мёд за дёготь только потому, что он хранился среди дёгтя, было просто неосмотрительно. Разрушители должны сплотиться против Империи, а не бороться друг с другом, и если бы Философ этого не знал, то Тёмного Замка уже давно бы не существовало. Оставшееся время Авис и Констриктор ели молча, и Карл облегчённо выдохнул, когда разрушитель в третьем поколении покинул трапезную, опираясь на чёрную трость с набалдашником в виде змеиной головы.

Однако подобные шовинистские воззрения среди инициатов были довольно редки. В целом атмосфера Замка больше подходила Карлу, чем школьная. В своей учебной группе он познакомился с многими хорошими людьми, преданными идеалам Разрушения. Но ни с кем он не подружился так сильно, как с Фридрихом Грюнвальдом, или Рубером. Они учились в разных группах и столкнулись совершенно случайно в пустом тёмном Аудиториуме. Карлу поначалу казалось, что все элементы внешности Фридриха не подходят друг другу — большие тёмные глаза, чёрные волосы до плеч и нос картошкой. Грюнвальд обычно носил чёрный кожаный плащ, как у агентов Охранительного Бюро, и Карл позже узнал, что одногруппники давно прозвали Рубера «Охранителем».

Прошлое Фридриха оказалось полно горя и лишений. Он вырос в трущобах Заксенвельта — одной из колоний Кригсхайма. Карл вообразил голодную жизнь в вечной тени небоскрёбов и монорельсовых путей и понял, почему Грюнвальд так ценит своё нынешнее положение. Если Авис ещё мог что-то потерять в Империи, то Руберу терять было нечего.

Когда Фридриху было пятнадцать лет, на Заксенвельт напали космоварвары. Эта нечеловеческая раса была открыта на заре Эры Империи миссионерским флотом Ордена святого Себастьяна. Вместо того, чтобы по обыкновению выжечь чужаков священным пламенем, монахи по необъяснимым причинам принялись учить полуразумных обезьян имперскому языку и наукам. Космоварвары почему-то не поняли благих намерений людей, алишь перерезали всю экспедицию и съели трупы. Кое-как овладев элементарными техническими знаниями, полученными от монахов, они скопировали имперские корабли и оружие и отправились в открытый космос захватывать человеческие планеты. Несмотря на примитивную технику и полное отсутствие понятий о тактике и стратегии, космоварвары брали числом и грубой силой, и поэтому имперцам приходилось с ними считаться.

На Заксенвельте чужаки зарубили родителей Фридриха топорами с электрифицированными лезвиями, а самого его забрали на одну из своих планет-тюрем. Там, в захваченных имперских казармах, космоварвары сталкивали самых сильных людей в гладиаторских поединках, а остальных держали в качестве прислуги. Фридрих был мальчиком на побегушках у бойца по прозвищу Шер-Хан. Грюнвальд видел, насколько жестокими могли быть человеческие подростки, и вскоре нашёл друзей, вместе с которыми он смог сохранить себя и противостоять тем, кто погрузился в звериное бешенство.

— Нас было несколько: Пиксель, Босс, Михаил, Антимон, Цапфер, Хелен, Лейба и я, — рассказывал он Карлу, — мы всегда старались держаться вместе, что бы ни случилось.

Авис удивился, что Рубер чередовал имена и прозвища.

— Босс был гладиатором — видел бы ты его мышцы, — продолжил Грюнвальд, — но все остальные стали слугами. Однажды мы решили, что с нас хватит, и сбежали из тюрьмы. Мы угнали лодку и улетели в сторону ближайшего имперского мира. За наше спасение стоит благодарить Пикселя — его родители были конструкторами кораблей и научили его управлять всякими посудинами и разбираться в гиперпространстве. А потом наши пути, к сожалению, разошлись. Вместе со мной в Замок из наших попали только Цапфер и Хелен, остальным это не надо было.

Друзья шли по длинной галерее с высоким потолком. Справа от них висели движущиеся портреты знаменитых Лордов и Леди Разрушения, а слева тянулись ряды готических окон, за которыми виднелся космос.

— А как вы сюда попали? — поинтересовался Авис.

— Ты мне порой напоминаешь Лейбу, Карл. Такой же мягкотелый, хороший дворянин. Увы, Лейба погиб во время побега — славный был человек. А вот Дэниел Цапфер лучше бы не выжил. Скользкий тип. Ещё раньше он был знаком с Валдоро: они породнились на почве всяких сектантских штучек типа поля сознания и всего такого. О, кстати, вот и Цапфер с Хелен.

Фридрих показал на одно из окон в галерее. На толстом каменном подоконнике сидели два человека. Рыжий кудрявый юноша в сиреневой рубашке и чёрных блестящих брюках оживлённо беседовал со светловолосой девушкой в салатовом платье, расшитом узорами трав и цветов. Он попытался поцеловать её, но тщетно — она его резко одёрнула.

— Я не хочу тебя больше видеть, сволочь! — услышал Карл её крик.

— Это неудивительно, — с умным видом заметил Фридрих, — Цапфер — тот ещё придурок. Решает все свои проблемы за счёт других и с головой уходит во всякие идиотские теории. Хелен всегда его презирала — она любит Пикселя.

— А это имя? — спросил Карл.

— Нет, прозвище. Он ещё в тюрьме себя так называл. Полнейшая посредственность, ну просто эталон вечной серости. Почему таким прекрасным девушкам всегда нравятся какие-то Пиксели? — на миг глаза Грюнвальда стали печальными, — она красива не только снаружи, но и внутри, а такое бывает очень редко. Храбрость, решительность, духовность. «Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть» — так она говорит. Хотя я сомневаюсь, что это она сама придумала. Она зачитывается книгами вроде «Властелина Колец».

— А что это?

— Одна древняя книга. Я тоже читал и тебе советую. Она как раз о борьбе добра со злом — мы же сами этим и занимаемся. Увы, потом Пиксель вместе с Боссом и остальными ушёл в Имперский Флот. Ну, а Хелен до недавнего была вынуждена терпеть Цапфера — поначалу она дружила здесь только с ним, не считая меня. Но теперь она нашла себе новых друзей. Что ж, я рад за неё.

Цапфер исчез, а Хелен ушла в компании четырёх парней в одежде с такими же, как у неё, природными мотивами. Один из них нёс гитару. Заметив Грюнвальда вдалеке, Хелен подмигнула ему.

— Прям мыльная опера какая-то, — заметил Карл.

— А ты думал? — поднял бровь Фридрих.

Рубер вечерами сидел в комнате Ависа, и они вместе изучали сеть Тёмного Замка — с первого сентября браузер больше не ворчал. Несмотря на своеобразный стиль многих публикаций, Карл нашёл там много полезной информации из разных областей. А однажды Грюнвальд принёс ему карту памяти и запустил игру, в которой он узнал «Паладина Добра». Но вместо борца за справедливость в белых сверкающих доспехах он увидел на мониторе орды Зла.

— Я взломал код, и теперь можно играть и за злые силы, — пояснил Рубер — я даже написал для них кампанию. Вот, полюбуйся, — он нажал на кнопку «Старт».

Тёмный Властелин в чёрных доспехах, покрытых шипами, ревел узнаваемым голосом Фридриха:

— Склонитесь предо мною, смертные, ибо пришло время Тьмы!

Авис расхохотался — он не мог смотреть без смеха на персонажа игры, озвученного другом.

— Жаль, что по «Властелину Колец» нет игр, — сказал уже настоящий Грюнвальд.

— Может, и были, но давно утеряны? — предположил Карл.

— Кстати, напомни мне принести книжку. Она есть в сети, но не знаю, как тебе, а мне больше нравится бумажный носитель.

У Карла порой возникало ощущение, что его друг что-то недоговаривает. Он иногда произносил фразы вроде «Тебе этого не понять», «Тебе это знать рано». Карла сильно раздражала эта напускная загадочность, но Фридрих вечно увиливал от ответов на его вопросы.

— Когда-нибудь я тебе всё расскажу, — обещал Грюнвальд.

Но всё же продержал Ависа в неведении вплоть до конца первого учебного года. В конце концов Рубер собрался рассказать обо всём другу сразу же после того, как они обрушат мост на флимузин Хонорика и сдадут зачёт по мятежеведению. Когда довольные результатами друзья попрощались с Леди Ребеллией, сняли костюмы с датчиками и надели обычную одежду, они направились в корпус общежитий. Грюнвальд остановился у своей комнаты, открыл дверь и произнёс:

— Заходи, Карл. Пришло время всё узнать.