Полет Птитса

Глава 16

Два капитана

— Сегодня двадцать второе февраля 997 года, и на острове Высокая гора прекрасное утро. День обещает быть ярким и солнечным, а море — тёплым и спокойным. Поблагодарим же Императора за то, что Он сотворил такой чудесный остров.

Карл проснулся от звуков радио и открыл окно. В комнату вместе с приятным ветерком залетели гвалт и шум с пляжа. День только начался, но лазурное море и жёлтый песок заполонили отдыхающие. Туристы с Глизе и Рейвенхольда, Кригсхайма и Великородины. Тупые овцы, имперское быдло, живущее примитивными ценностями и не задумывающееся о том, что происходит вокруг — так характеризовал их Птитс. Прямо над казармами прожужжал прогулочный флаер и исчез в голубом небе.

За год уединённый остров в океане превратился в цивилизованный курорт, как и ожидал Карл. Фахверковый городок теперь занимал половину острова. На скале, где когда-то приземлился корабль Пикселя после первого задания, построили небольшую церковь с разноцветными витражами в окнах. Космопорт теперь защищали башни форта с лазерными орудиями. Рядом с таверной разросся парк со смотровой башней в центре, а на севере от него разместились «лабиринты» — жилой район с извилистыми улочками. Все здания, кроме военных, где была своя станция, питал энергией плазменный генератор на северном берегу.

Карл влез в военную форму и пошёл во дворец губернатора. На площади перед казармами медленным прогулочным шагом тянулись к пляжу отдыхающие, и Птитс мысленно ругал их за неспешность. Среди них было много маленьких детей с надувными игрушками и сахарной ватой. Они часто кричали и ревели, а в ответ их родители кричали и грозились побоями. Карл поневоле вздрагивал, видя такое жёсткое, но крайне распространённое в Империи воспитание.

Капитана Птитса во дворце ждали Фокс и горы бумажно-компьютерной работы. Колония развивалась, и управлять ей стало сложнее, но сидеть с бумагами для Птитса было предпочтительнее, чем бегать на зекарисской жаре посреди толпы отдыхающих. К тому же после работы губернатор преподнёс Карлу приятный сюрприз: с Зекариса на следующий день должен был отправиться торговый корабль «Стелла-Мария», которому нужно сопровождение и защита от пиратов.

Космос в системе Зекариса стал практически безопасным — одно имя Пикселя вселяло ужас в сердца многих космических разбойников. Корсар давно стал знаменитостью и даже героем в глазах местных жителей и отдыхающих — они видели его атлантом, на плечах которого держался Зекарис в опасных космических пучинах. Губернатор Фокс назначил Карла Птитса «главным по Пикселю», и эту обязанность, в отличие от прочих, капитан выполнял с неподдельным удовольствием. С того вечера в таверне Карл подружился с корсаром, и каждый раз назначение нового задания сопровождалось посиделками в каюте на борту пинка. Довольно часто двух капитанов можно было увидеть в таверне, и солдаты поражались неожиданным переменам в поведении своего командира. Строгий, надменный и замкнутый Птитс в присутствии Пикселя оживал, улыбался и смеялся, а когда возвращался в казарму, то снова приобретал привычный суровый вид.

Радуясь возможности повидать друга, Карл пошёл к космопорту мимо фермерских участков. Улица между фермами была полна народа — дневная жара уже спала, и любители позагорать возвращались с пляжа, уступая его любителям искупаться. Через заборы свисали на ветках большие красные яблоки и спелые синие сливы. Отдыхающие, особенно дети, обрывали их и ели, к вящему недовольству фермеров. Женщина лет пятидесяти громко отчитывала маленького мальчика, который сорвал яблоко. На свою сторону она привлекала Бога-Императора и адские муки. Карл подумал, что сам он объяснил бы то же самое ребёнку, упомянув интересы фермеров. Или же упрекнул бы самих фермеров, которые не едят растущие над дорогой плоды и другим не дают.

В сторону казармы промаршировал военный оркестр в алой гвардейской форме, играя весёлую мелодию, которая резко контрастировала с тем, что видел Птитс — отдыхающие уже успели забросать пляж окурками и мусором, а от некоторых из прохожих несло перегаром и табачным дымом. Два жирных мужика в футболках и шортах — должно быть, пьяные, подрались друг с другом за безвкусно накрашенную девицу, наверняка считавшую себя красавицей из-за тонн макияжа на пресном и глупом лице. Карл жалел об отсутствии подземного хода между казармой и космопортом — будь сам Птитс губернатором Зекариса, он бы потратил большие средства только ради того, чтобы не видеть этих тупых невыносимых лиц и не слышать этого животного гомона, который многие считали признаком радости жизни.

Вход в космопорт был стилизован под окружающие фахверковые домики — стеклянный фасад, крыша с коричневой черепицей и большие двери для пассажиров. Рядом стоял столб, указывающий местоположение таверны, церкви, дворца и смотровой башни для туристов, хотя все эти объекты были в пределах видимости. Но Карлу ничего из этого не было нужно — его путь лежал к примыкающему к входу в космопорт двухэтажному домику верфи. У двери красовался деревянный знак в форме парусника, на которых люди бороздили моря Древней Земли. Карл нажал на кнопку звонка. Внутри что-то пискнуло, дверь из досок сама открылась, и капитан Птитс вошёл в тесное, мрачное помещение.

В полутёмной, заставленной инструментами и материалами мастерской возился с деталями Билл — хозяин верфи. Низкорослый и приземистый старичок с седыми взъерошенными волосами и заметной щетиной, по мнению Карла, походил на ежа. Увидев Птитса, Билл провёл его через обставленный компьютерами и моделями кораблей второй этаж в док, где обычно стоял корабль Пикселя.

— Он тут, а с ним еще Босс и Михаил, — хриплым голосом сообщил хозяин верфи, — «Аркан» повреждён чуток, и нужна починка.

Билл открыл автоматическую дверь, нажав на кнопку, и перед Карлом предстал обширный ангар. В нём не было ничего особенного — серые стены из металлических панелей, подмостки, по которым капитан с хозяином верфи спустились вниз, и большие жёлтые лампы на потолке. За открытыми воротами плескалось море.

Космопорт и доки были рассчитаны на лодки, тартаны и корабли шестого класса. Более мощные суда швартовались и чинились на орбите и спускались на планету лишь в исключительных случаях. Корабль Пикселя стоял посередине ангара над ремонтной ямой, и над его обшивкой трудились механики в серых робах, управляя большими жёлтыми манипуляторами. Жужжали дрели, стучали молотки, и отовсюду летели искры от сварки и циркулярных пил.

По спущенному трапу Карл взобрался на борт, протиснулся через тесный серый коридор, вдоль которого тянулись трубы, поднялся по металлическим ступенькам и очутился в каюте капитана. В этом небольшом помещении, которое было меньше даже комнаты Карла в общежитии Тёмного Замка, отдыхал и спал капитан корсаров. Маленький железный столик, на котором стояли банки пива «Хайдеггер», был прикручен к полу. Кровать тоже была металлическая, откидная, а из-под коричневого покрывала виднелось грязное, желтоватое постельное бельё. Шкафы, как и экран компьютера, были встроены прямо в серые стены. Сам хозяин каюты раскачивался на стуле, положив ноги на стол, и смотрел фильм — скорее всего, комедию. Он их любил.

За этот год Карл и Пиксель многое узнали друг о друге. Корсар поведал о своём детстве на Сэхримнире, о своих родителях — конструкторах космических кораблей — и старшем брате. В 986 году, незадолго до того, как Карл попал в Тёмный Замок, на родной мир Пикселя напали космоварвары и оставили в живых из всей семьи только его самого. Что произошло дальше, Птитс примерно знал — будущий капитан пинка оказался в тюрьме на дальней планете, приобрёл новых друзей и вместе с ними совершил побег. Как выяснилось из рассказов Пикселя, тюрьма представляла собой бывшие имперские казармы, обнесённые забором с колючей проволокой. Через этот забор космоварвары пропустили электрический ток. Пиксель и компания всё равно проделали в дыру в ограде и вышли за пределы тюрьмы. Последним через забор пролезал «хороший дворянин» Лейба Майер, с которым Грюнвальд любил сравнивать Карла, и космоварвары застрелили его. Оставшиеся в живых направились к посадочным площадкам и выбежали к мосту над каньоном, и Антимон взорвал его с помощью украденной взрывчатки, отрезав преследовавших их космоварваров. Знание кораблей пригодилось Пикселю, чтобы поднять в воздух лодку чужаков, которая всё же была сделана по человеческим технологиям, и выйти через гиперпространство к ближайшему имперскому миру. Именно тогда он понял, что полёты — это его призвание, и вместе с Боссом и Михаилом пошёл во флот. Но пробыл там недолго — армейская дисциплина быстро надоела Пикселю, и он, отслужив положенный срок и освоив нужные навыки, подался в вольные странствия.

Товарищи корсара поначалу сторонились Карла, считая его имперской ищейкой, но через год сомнения остались только у тех, кто не чувствовал себя частью команды и работал только ради денег. Поскольку Пиксель доверял Птитсу, то остальные, в особенности Босс, Михаил и Антимон, даже не сомневались в решении своего капитана. Так Карл подружился со всей корсарской братией.

— Привет, Пиксель.

— Здорово, Карл.

Приятели пожали друг другу руки. Карл сел на край кровати.

— Дай угадаю — у дяди Сэма есть для меня работа? — Пиксель приостановил фильм и повернулся к Птитсу.

— Именно. Завтра вылетает торговое судно «Стелла-Мария», и ему нужно сопровождение.

— Эх, эти пираты как блохи, а Зекарис — кошка, — подмигнул офицеру корсар, — а я ветеринар и зарабатываю на борьбе с ними. Кстати, наш дядюшка говорил что-нибудь о награде?

— Три тысячи империалов, как обычно.

— Круто, — Пиксель поднял вверх большой палец и улыбнулся, — а что ты такой грустный? — корсар обратил внимание на задумчивый вид Карла.

— Мне надоел Зекарис. Эта жара, толпы отдыхающих, и я приставлен к тупому губернатору с Глизе.

— Ну выше нос, друг! — подбодрил Птитса Пиксель, — раскрой глаза шире и улыбнись.

— Увы, оптимизму нет логичного и рационального оправдания, — обречённо произнёс Карл, — но пессимизму, замаскированному под реализм, оно всегда найдётся.

— А ты ищешь в жизни логику, Карл? Наслушался Грюнвальда?

— Нет, Пиксель. Логика надёжна, на неё можно положиться. А всё необоснованное когда-нибудь развалится, и не стоит цепляться за него.

— Тебе нужна девушка, Карл, — с видом знатока заключил корсар.

— Как и тебе, Пиксель, — усмехнулся Птитс, — однако я уже давно понял, что подавляющее большинство женщин — какие-то пустые и скучные. Да и большинство мужчин тоже — возьми дядю Сэма, например. Они, то есть женщины, готовы отдать свою женственность, но не свою душу, потому что души у них нет. Одни программы, как у роботов, только закреплены они не кодом, а эмоциями, инстинктами. И им не нужны мужчины. Им нужна мужественность как функция. Вспомни, что ты мне говорил о Хелен.

— Она любила меня, потому что могла на меня опереться, — повторил Пиксель, — а я не любил её, потому что нам было нужно от жизни слишком разное.

— И она это тоже знала и ушла с Цапфером, потому что он разделял её ценности, но при этом любила только тебя.

— Верно, Карл.

— Ты говоришь об этом так, как будто это было вчера…

— Знаешь, после Хелен у меня были женщины, но я к ним как-то иначе относился. Прошли мимоходом, наверное. Но всё же, разве не эмоции делают нас людьми?

— Эмоции делают нас животными, Пиксель, — отрезал Птитс.

— А что ты предлагаешь? Я слышал об одном учёном-предателе, который превращал людей в бездушных киборгов.

— Лорд Кибертроник? Я тоже о нём наслышан, — сказал Карл, который изучал информатику в Тёмном Замке по его учебникам, — я имел в виду другое, Пиксель. Я говорил о приоритете рационального. Инстинкты человека ему не принадлежат, эмоции принадлежат частично, а разум — полностью.

— Не занудствуй, друг. К чему привела тебя такая установка? Ты испытываешь эмоции, но это только недовольство, злоба и гнев. Ты мне порой напоминаешь ядовитую змею. Слушай, а не разрушитель ли ты часом?

Карл словно провалился на мостик похожего на замок корабля Серпентиры, где она десять лет назад сказала ему: «Мы с тобой весьма похожи, Авис». Тогда он не поверил ей, а сейчас понял, что медленно, но верно становился таким, как она — озлобленным и безжалостным, ненавидящим людей лишь за то, что они люди. И только Пиксель обратил на это внимание.

— Нет, — с горьким смехом солгал другу Карл, — но меня часто сопровождает ощущение, что мне не нужно вообще было рождаться. Я пытался заставить себя быть оптимистом и радоваться жизни, но разве кнут сделает раба счастливым? Тот будет лыбиться как безумный, говорить, что всё нормально и даже больше, но внутри ему будет адски больно.

Птитс говорил эмоционально, выразительно, не переходя на крик. В его негромком, но полном чувств голосе послышались грусть и боль.

— Кстати, Карл, фальшивая улыбочка была у Цапфера, — ответил ему Пиксель, — у него большие проблемы с семьёй: мать — религиозная фанатичка, а отец — просто козёл. Дэн воспринял нападение космоварваров на его родной мир и тюрьму как милость Императора. Он и стал разрушителем, потому что хотел бежать от того, что ему надоело.

А разве сам Карл не поэтому остался в Тёмном Замке, а не отправился назад со стёртой памятью? Возможно, он не желал идти по проторённой дороге, потому что она казалась ему слишком скучной и пресной?

— Я не знаю, что делать, Пиксель, — Карл посмотрел в глаза корсара, — я чувствую, что нахожусь в тюрьме, но тюрьма эта из мыслей. Я не могу оттуда выбраться.

— Терпение, — Пиксель отпил «Хайдеггера», — просто так из неё не выберешься, но это возможно. Поверь мне, я тоже сижу в тюрьме, и сторож в ней — я сам. Я не такой бравый корсар, как все думают. И меня одолевают сомнения, но я хочу жить. И наслаждаться жизнью.

— Не знаю, чем в ней можно насладиться.

— Ну, как самое простое — любимым фильмом под «Хайдеггер». А в космосе я наслаждаюсь боем — и тем, что в нём участвую.

Карл вяло улыбнулся — ему не было близко ничего из перечисленного.

— Кстати, у меня есть новые выпуски «Лучшего смешного видео», — продолжил корсар, — в Империи такого, ясен перец, не снимают, но я бываю и на независимых планетах. Давай посмеёмся?

— А давай.

И два капитана: один — корсар, а другой — шпион с фальшивым дипломом Военной Академии на Северусе, громко смеялись над падающими флаерами и дурачащимися людьми, и звуки передачи и их звонкий смех заглушили вездесущий скрип ремонтных машин Билла.

— Ты будешь танцевать с моей дочерью, Птитс.

Через несколько дней должен был состояться бал по случаю первой годовщины колонизации Зекариса, и на планету прилетели высокопоставленные гости, в том числе жена губернатора и его дочь Софи. И капитану Птитсу полагалось танцевать с ней в паре.

— Посмотрим, господин губернатор, — ответил Карл нависшему над ним массивному глизеанцу в чёрном костюме. Адъютант сидел за столом и занимался бумажной работой, когда правитель планеты вошёл в кабинет.

— Не посмотрим, а всё уже решено, капитан, — с налётом доброжелательности, но твёрдо произнёс Фокс.

— Да, господин губернатор.

Карлу претила мысль танцевать с Софи Фокс. Он сталкивался с дочерью губернатора во дворце и успел сформировать о ней впечатление. Она была неглупа, но внутри неё была, как всегда получается, пустота. Однако, к счастью для Птитса, не все разделяли его мнение — кое-кому Софи очень понравилась…

— Это было круто, Пиксель, — Софи по трапу вышла из пинка, и корсар вывел её из ангара через коридоры верфи Билла, — не думала, что управлять этой посудиной — тоже искусство.

Дочь губернатора была чуть младше Пикселя и чуть старше Птитса. Большие карие глаза, острый нос и хвост каштановых волос придавали ей сходство с белкой.

— Как скачки на эквиноидах? — спросил Пиксель, когда они вышли на площадь и миновали фонтан с ангелом.

Софи была первоклассной наездницей и фехтовальщицей. Пиксель с улыбкой смотрел на её гибкое спортивное тело и упругую грудь. Сейчас на девушке были красная майка и шорты. Резвая как белка, Софи будто излучала жизненную энергию и была готова поделиться ей со всеми. Корсар размышлял, чем она не угодила Птитсу.

— Когда седлаешь зверя, чувствуешь себя как в полёте, — увлечённо рассказывала Софи, — я пробовала ездить и на земных лошадях, но они не такие шустрые, как эквиноиды.

Пиксель заметил, что у девушки появился огонёк в глазах. Софи явно получала удовольствие, говоря о том, что ей интересно. Или же ей было важнее рассказывать это тому, кто ей интересен…

— То же самое чувствуешь и на космическом корабле, — подхватил её слова Пиксель, — люди видят груду железа и электроники, а на самом деле в бою чувствуешь его дыхание. Как будто это один большой живой организм, а мы в нём — органы…

Пиксель и Софи гуляли вдоль северного пляжа, а со смотровой площадки, откуда был виден весь остров Высокая гора, за ними наблюдал Птитс. Карл согласился на словах танцевать с дочерью губернатора, но будет неправильно, если он станет вальсировать на балу с ней, а капитан корсаров, которому она нравилась, останется на корабле смотреть смешное видео.

Проводив Софи до губернаторского дворца, Пиксель пришёл на берег к Карлу. Они стояли на песке и смотрели на пенящиеся волны, а сзади раскачивались на ветру деревья. Над синевой моря кружили чайки. Вдалеке виднелись дворец, казарма с поднятым имперским флагом и огромная гора, бросающая тень на белый городок.

— Как тебе она? — спросил Карл.

— Ты и сам знаешь, — Пиксель поднял большой палец и улыбнулся, — конечно, порет чушь, как все женщины, но без этого нам, мужчинам, было бы скучно.

— Я с тобой категорически не согласен.

— Тебе что, нравятся мужеподобные бабы без этой женской… изюминки?

— Эх, Пиксель… Ты хотел бы с ней танцевать на балу? — Карл сменил тему.

— Конечно, я был бы не против.

— Вообще-то танцевать с ней должен я, но у меня есть идея преподнести губернатору сюрприз. Что ты об этом думаешь?

— Это было бы шикарно. А ты сам с кем будешь танцевать?

— Наверное, ни с кем, — Карл поднял с земли камень и бросил вдаль, в океан.

— Это почему же? — усмехнулся Пиксель.

— Ты слышал моё мнение о женщинах. И я его не скрываю.

— Не умеешь танцевать?

— Не люблю со школы, — неохотно признался Карл.

— Так нельзя, Карл, — Пиксель посмотрел на друга, — так мимо тебя пройдёт вся жизнь со всеми её прелестями. Найди себе кого-то. Среди солдатни уже ходят слухи, что мы с тобой того, — он поводил большим пальцем правой руки по кольцу из пальцев левой.

— Я не слышал.

— Даже я, корсар, крыса космическая, знаю, о чём говорят твои же солдаты. Что ты за человек?

— Я Карл Птитс, — максимально серьёзно сказал Карл и бросил ещё один камень навстречу волнам.

Имперский капитан вернулся в казарму поздно, когда стемнело. Карлу не спалось — в голову лезли различные мысли, и мозг работал как ядерный реактор. Он включил компьютер в своей комнате и активировал камеру наблюдения. На площади у фонтана Пиксель и Софи кружились в вальсе. Они оба над чем-то смеялись. Карл улыбнулся и выключил компьютер.

Над казармами взвился жёлтый имперский флаг с буквой «I». Военный оркестр играл бравурный марш. У стены старого форта выстроилась почти вся рота дворцового гарнизона — солдаты в зелёной форме и гвардейцы в алых мундирах. Два шагохода класса «Крестоносец» подняли пушки в небо и оглушительно выстрелили. Вперёд вышел капитан Карл Птитс. Ради такого случая он надел белый, идеально выглаженный парадный мундир Имперской Армии с эполетами и аксельбантом. Остановившись на середине дороги, Карл вынул из ножен церемониальную саблю и покрутил в руке. «Знали бы они, как часто я её ронял у себя в казармах», — подумал он.

Гости заняли свои места на балконе в гостевом домике за двумя зданиями дворца. В честь годовщины колонизации на Зекарис прилетел почти весь высший свет Империи. Здесь были гегемон Марса Понтиус Ригель и его давняя спутница Вивьен Роше, генерал Хонориус Х. Хонорик, охранительница Ирен де Жен — дочь министра Мишеля де Жена — и многие другие известные на всю обитаемую Галактику люди.

После военного парада все собрались в зале на первом этаже дворца. У стен стояли столики с яствами, среди которых были фрукты с местных ферм. Роботы-слуги в красных ливреях носили подносы с вином. Карл хорошо видел всех участников этого фарса. Полный губернатор в чёрном смокинге шумно беседовал с такой же дородной женой, одетой в малиновое платье. Толстые короткие пальцы миссис Фокс украшали кольца и перстни, при виде которых невозможно было не вспомнить Лорда Констриктора, а из её шляпки по последней моде торчали пушки, похожие на орудия военных кораблей. Понтиус Ригель, старый и тощий как скелет, вёл за руку актрису Вивьен Роше — такую же худую, только молодую и не сгорбленную. Спутница гегемона Марса обладала холодной красотой — светлые, почти белые волосы, голубые глаза и длинное тёмно-синее платье. Её противоположностью была Ирен де Жен. Давняя неприятельница Хардред была энергична и общительна. Она щебетала с женщинами и кокетничала с мужчинами. В это время Софи Фокс стояла у выхода и ждала Пикселя. На ней было кремовое платье с кружевами, а на её руках — бежевые перчатки.

Оркестр заиграл вальс в стиле имперской неоклассики, и люди освободили центр зала. Губернатор кивнул Карлу, чтобы тот подошёл к его дочери. Но тут открылись двери, и появился Пиксель — в чёрных брюках, белой рубашке и… красной корсарской куртке. В лакированных ботинках на каблуках он казался выше, чем обычно. Корсар был чисто выбрит — от бородки не осталось и следа. Софи протянула ему руку, и он её поцеловал.

— Ах, проказник, — сказала миссис Фокс мужу.

— Настоящий корсар, — не без гордости ответил губернатор.

Пиксель и Софи под звуки вальса прокружились через весь зал, и остальные не сводили с танцующих глаз. Карл тихо хлопал в ладоши.

— Это как в книжках о пиратах, — сказала Пикселю Софи, — дочь губернатора и капитан пиратского корабля.

Оркестр начал вторую тему, и к первой паре присоединились остальные. Сэмюел Фокс вальсировал с женой, Понтиус Ригель — с Вивьен Роше, а Ирен де Жен — с одним из охранителей. Карл уже потерял из виду Пикселя и Софи и взял со стола виноградную гроздь.

— Скучаете?

Он оглянулся. Рядом с ним стояла та, кого он меньше всего ожидал увидеть на балу — Ефросинья Пронина. Без брони охранительница выглядела несчастной. На синем платье, едва обтягивающем большой живот, бросалось в глаза большое тёмное пятно от пролитого вина. Пронина держала в руке бокал, и Карл заметил, что её ногти были очень длинными и грязными.

— Нет. Мне интересно, — без энтузиазма ответил Птитс, — очень.

— Но я вижу, что вы скучаете, — резкий голос Прониной походил на карканье, — как, впрочем, и я.

На её круглом лице проступили грусть и усталость. Но при этом Ефросинья казалась живее, чем глянцевые, похожие на роботов красотки вроде де Жен или Роше. В ней было что-то… подлинное, чего Птитс не видел почти ни у кого из имперцев.

— В развлечениях нет ничего интересного — одна скука, — Карл решил, что спорить с Прониной не было смысла.

— Именно. Когда работаешь, то чувствуешь себя полезной людям, а здесь — нет.

Полезной? В чём же польза от охранителей? Население Аримана ещё припомнит тебе всё хорошее, что ты сделала! Всех тех, кого ты посжигала!

— Вам не кажется, что я вас где-то видела? — допытывалась Пронина.

Карл замер. Неужели она помнила, кто он такой? Тогда их глаза встретились на мгновение перед телепортацией, но в то время Лорд Авис выглядел совсем иначе.

— Наверное, нет, — непринуждённо ответил Карл, — на разных планетах полно офицеров, и все они, возможно, на одно лицо…

— Вы — нет.

— … я наслышан о ваших победах, госпожа охранительница, но раньше не имел чести вас увидеть, — закончил Карл, не обратив внимания на последнюю фразу Прониной, — тогда если вы скучаете, то почему всё же здесь?

— Я поклялась защищать общество от врагов, поэтому я должна разделять с ним и горе, и здравие, — убеждённо ответила Ефросинья.

— Звучит благородно, — усмехнулся Карл.

Про себя он подумал, какую же чушь она только что сказала. Но в этих словах Птитс почувствовал горечь — похожую на ту, что испытывал он сам. Возможно, не будь он разрушителем, а она — охранительницей, они бы сошлись поближе и нашли общий язык?

— А вы знаете, что у де Жен под платьем жирные ноги, а Роше — на самом деле робот? — резко сменила тему Пронина.

Эти вопросы шокировали Карла. Пронина определённо была необычным человеком — и странным. Она любила обсуждать внешние недостатки других, хотя её внешность далеко не соответствовала стандартам бельфлёрских модельеров. И сначала хвалила общество, а затем затеяла игру в школу злословия. Словно внутри её раздирали противоречия…

— Я лично с ними не знаком, поэтому не могу судить, — отмахнулся Карл.

В его кармане завибрировал передатчик в виде ангела. Птитс всё же обрадовался поводу оставить Ефросинью — дальнейшее общение с охранительницей могло быть чревато последствиями для всей его операции на Зекарисе.

— Разрешите, я отойду на минуточку? — натянуто улыбнулся он.

И быстро вышел из дворца. Оказавшись во тьме губернаторского сада, Карл вытащил и включил передатчик.

— Лорд… Авис… пш-ш-ш, — раздалось в микрорации в его ухе, — это п-шшш Высший Лорд Корвинус. У меня неприятности п-ш-шшш, но я отправляю на Зекарис своего агента с Кригсхайма. Её зовут п-ш-ш-ш Барбара ш-ш-ш Винтер. Она прилетит ш-ш-ш-ш завтра и будет вашим ш-ш-ш новым напарником.

Карлу было сложно расслышать голос Корвинуса из-за помех, шума и автоматных очередей. Похоже, Высший Лорд говорил с Птитсом прямо на поле боя.

— Лорд Корвинус? — переспрашивал Карл, пытаясь выделить отдельные слова, — агент? Барбара?

Ответа не последовало. Карл слышал лишь шум взрывов и выстрелов.

— Лорд Корвинус? Милорд? Милорд? — отчаянно переспрашивал Авис в надежде дождаться ответа, — понятно, буду ждать её прибытия, — вздохнув, заключил он, и его ответ потонул в шипении передатчика. Связь с Корвинусом прервалась.

До отлёта Карла на Зекарис похожий на ворона Высший Лорд вёл кампанию в Селкийской системе. Наверное, сейчас Корвинус оставил Тёмный Замок и принял личное участие в мятеже. Но зачем тогда на Зекарис прислали второго агента и что она вообще собой представляет? И почему Карла предупредил именно Корвинус, с которым они едва знакомы, а не Ребеллия и не Серпентира? Размышляя над этими вопросами, агент Разрушения спрятал статуэтку ангела в карман и вернулся во дворец.