Попаданец в Дракона 4

Глава 27

— Это… приемлемо… — с трудом выдавила великий дух жизни, смотря за тем, как порождение магии жизни Аргалора делает свои первые неловкие шаги. — Но всё равно, как же это убого!

— Убого, не убого, главное, работает! — самодовольно высказал дракон, рассматривая небольшого зверя, отдаленно напоминающего лысого чихуахуа.

Думов не собирался говорить, что изначально он планировал создать сильного и опасного пса, но итогом всех его стараний стала эта маленькая и хилая собачка.

Тем не менее прогресс уже был на лицо. Получившийся конструкт пока ещё был жив и не превратился в вонючую слизь или кислоту, как это происходило с большей частью творений Аргалора.

За прошедшие практически сто лет своего общего существования Лев большую часть жизни потратил на улучшение и тренировку своей магии. Именно поэтому, когда Думов взялся за освоение в некотором роде третьего духа, то он считал, что особых проблем не будет, хоть это и был отнюдь не обычный дух.

Вот только дракон глубоко ошибался. Его успехи в магии огня, как оказалось, заключались в его родословной. Огненная суть дракона делала из Аргалора великолепного пироманта, способного с легкостью делать с пламенем такие вещи, о которых гуманоидные повелители огня могли лишь только мечтать.

Были у Льва успехи и с Зарой, духом зарослей. Но здесь тоже имелся свой смысл. Хоть Зара и относилась к подвиду жизни, но она в том числе имела связь с другим аспектом, а именно аспектом злобы. Учитывая, что даже самый большой драконофил, не назвал бы последних добродушными существами, то всё встает на свои места.

Именно поэтому, когда Лев столкнулся со стихией, с которой его суть не имела никакой связи, то он сразу почувствовал, каково это учиться, как обычный смертный, а может, даже чуточку ниже.

Горящий внутри Аргалора огонь всеми своими фибрами не терпел вкрадчивую энергию жизни. Если огонь любил яркость, быстроту и живость, то жизнь наоборот предпочитала последовательность, неспешность и основательность.

Будь Эви каким-нибудь обычным духом, то Думов мог бы и плюнуть, посчитав бессмысленным тратить такое количество сил на направление, в котором он был столь бездарен.

Однако его останавливали две вещи. Первая, его гордость. Если уж красный дракон за что-то взялся, то он был решительно настроен довести это до конца. Второй же вещью являлась полезность магии жизни в его будущих планах. Ведь хоть Аргалор уже представлял нешуточную опасность, но он всё ещё состоял из плоти и крови. Да, его чешуя с каждым годом становилась всё прочнее и прочнее, но этого было недостаточно против тех же магически начинённых стрел и болтов. Именно поэтому Льву очень требовался способ быстрого и безболезненного лечения.

И если первые годы успехи были откровенно паршивыми, но постепенно магия жизни начала ему поддаваться, всё послушнее реагируя на его команды. Возможно, причиной было постепенно улучшающиеся отношения между Эви и Аргалором.

Высокомерный великий дух жизни долгие годы лишь проклинал и оскорблял своего пленителя, отказываясь идти на контакт. Однако развлечений в полностью экранированном от внешнего мира каменном складе было немного, а единственным хоть чем-то новым оказался сам дракон.

Глядя на грубые и бессмысленные попытки Аргалора подчинить своей воле её стихию, Эви чувствовала лишь отвращение. Именно поэтому она сделала всё, чтобы немного выправить навыки своего тюремщика, дабы его действия не вызывали у неё метафорическую рвоту.

Но годы шли, и волей-неволей, но дух не могла не признать, что упрямство дракона в желании овладеть стихией, что составляла всю суть её жизни, не могло её не привлекать.

Да, стихия жизни всё ещё была для него одним из самых нелогичных выборов, но даже так он всё равно продолжал вникать в неё. И это буквальному воплощению данной стихии пришлось по душе.

Конечно, воспринимающая время совсем иначе Эви, могла бы сидеть в этом подвале и дальше. В конце концов, сотня другая лет для духа, чья продолжительность жизни насчитывала тысячи лет — это лишь досадная оплошность. Однако одно дело терпеть неприятности, сражаясь с истинным врагом, и совсем другое противостоять тому, кто, в целом, не так уж и плох.

Кроме того, от великого духа жизни не ускользнул тот простой факт, что её тюремщик не простой человеческий шаман, чей срок жизни исчислялся в самом лучшем случае несколькими сотнями лет. О нет, её пленитель был драконом, который мог случайно забыть о ней на тысячелетия, и вот это уже было опасно.

Так, потихоньку два невероятно высокомерных и гордых существа и общались, потихоньку изучая друг друга и наводя мосты.

Иронично, но у них даже появилось несколько общих тем, которые они с радостью готовы были обсудить.

— И у него там дела? — жадно спросила Эви, от нетерпения подавая даже больше магии жизни, чтобы медитирующему дракону было легче собрать всю эту энергию. — Уверена, этот дурак страдает не меньше моего!

— Плохо у него дела. Как и у Аргозы тоже, — с маленькой ухмылкой сказал Аргалор. Он хотел улыбнуться и сильнее, но боялся нарушить концентрацию. — Кто бы мог подумать, но дух смерти так же плохо соотносится с золотыми драконами, как дух жизни с красными! Поэтому магия смерти бесполезно разлетается, и толку ноль.

— Так ему и надо! Если бы он не вёл себя, как самодовольный дурак, то ничего бы этого не случилось. А теперь пусть мучается!

Лев лишь усмехнулся на эти слова, правда, никак не став их комментировать. Сам дракон считал, что виновата в случившемся исключительно лишь дух жизни. Если бы не её глупые закидоны, то гнилые слова шамана хаоса не смогли бы пустить столь глубокие корни в её разум.

Впрочем, в оправдание великого духа можно было сказать, что последователи хаоса обладали поразительным даром убеждения, подкреплённым их силой. Хаос, как одна из главных сил вселенной, нёс в своей основе столь заманчивый для любых созданий Порядка образ, что они сами тянулись к нему, словно мотыльки на огонь.

Шел тысяча шестой год от уничтожения Литуина, континента, ныне известного своими лучшими моряками и стремительно растущей корпорацией Шитачи.

С момента, как Аргалор вместе с Аргозой захватили великих духов прошло вот уже десять лет и противостояние неумолимо растущих корпораций лишь нарастало.

Впрочем, рос и Арголориум, а также краса и гордость дракона, новое его творение — Аргалор-Бург.

Когда прислужники узнали новое название будущего города, они лишь молча покачали голова, предварительно, понятное дело, убедившись, что рядом нет самого дракона. Многие подозревали, что если дать Аргалору волю, то он начал бы переименовывать многие привычные вещи в Аргалор-аналоги. К примеру, воины бы дрались арго-мечами, арго-сталь продавалась бы на рынках, а арго-импланты делали калек сильнее.

Но вернёмся к Аргалор-бургу. Несмотря на всё сложности препоны, у Асириуса всё же получилось наладить взаимовыгодный путь между герцогством Нихаген и побережьем.

Помогала и Аргоза. Лев не знал, как она умудрилась убедить своего отца, но часть доходов от её собственного графства шли на постройку пары улиц и торговых домов на Каросе.

Золотая драконица сумела так удачно показать себя перед Серебряным крылом, поэтому он расширил её владения до графства.

За прошедшие десять лет сам остров хоть и не изменился кардинально, но принял свою долю изменений.

Одной из самых главных мыслей главного прислужника, стал вопрос, почему именно лишь они одни должны вкладываться в довольно далёкий остров? Заручившись этим вопросом Асириус занялся поиском тех, кто тоже мог бы вложиться.

И хоть и Аргалор был не особо рад, подобному исходу, он не мог не отметить его полезность.

Как итог, хоть остров, как и земля, продолжали находиться в собственности дракона, ради чего он с хрустом зубов заплатил взятки в имперской канцелярии, но часть из прибрежных зон были проданы на несколько сотен лет сразу нескольким новым владельцам.

И нетрудно было догадаться, кто ими мог быть. Для осваивающей все океаны Шитачи существование Кароса хоть и не было манной небесной, но решало несколько логистических проблем. Некоторым кораблям ванов Литуина не было нужды идти до континента и было куда дешевле и проще остановиться во владениях дракона.

Именно благодаря им началось строительство второго крупного порта, обращенного в сторону разрушенного континента.

Не могла подобное проигнорировать и корпорация Нур-шах, расположенная в жарком Анхалте. Обладающая огромным промышленным и горнодобывающим потенциалом, Нур-шах предпочёл самостоятельно отправлять свои товары во все континенты Тароса, с чём, что удивительно, не согласились корпораты Шитачи.

Ваны Литуина мнили себя единственными истинными правителями морей, поэтому смело атаковали корабли Нур-шаха. Правда последние не стеснялись отбиваться. И хоть Шитачи обладали лучшими по качеству кораблями, да и их моряки с водяными магами были опытнее, но Нур-шах компенсировал это количеством, отправляя хорошо укреплённые и многочисленные караваны.

Не желая давать Шитачи столь удобный порт, они тоже купили землю и основали свой порт, направленный уже на восток.

Надо ли говорить, что хоть обе корпорации и воевали, пусть неофициально, но наличие единого для них обоих порта создало удобную возможность для торговли. Таким образом, хоть члены двух корпораций и ненавидели друг друга, но продолжали торговать, улыбаясь друг другу сквозь зубы.

Аргалор же, как владелец острова и собиратель налогов, получал хоть и относительно небольшую, но чистую прибыль. Более того, Шитачи и Нур-шах осторожно старались перетянуть относительно небольшую корпорацию на свою сторону. Правда делали они это не особо активно, ведь ни один из них не хотел ссориться с Гномпромом.

Что на Литуине, что на Анхалте тоже жили свои богатые и могущественные общины гномов, чьи интересы оказались вплетены в обе корпорации. Тем не менее не стоило считать, что из-за родства они являлись послушными собачками Гномпрома.

Пустынные гномы Анхалта и островные гномы Литуина давно ушли от континентальных родственников Форлонда, поэтому они блюли интересы своих новых родин.

Поговаривали, что корпорация Тирбист тоже заинтересовалась столь необычно привлекательным островом, но пока медлила, не желая злить Шитачи, ведь лишь через них с Реусса поставлялись ценные ингредиенты.

Впрочем, была у происходящего тёмная сторона. Столь быстрый рост никому не известного до сего момента острова невольно привлёк внимание всех ближайших герцогов. Уже сейчас многие из них оббивали пороги императора, заявляя, что этот остров всегда был в их владениях. И не важно, что от их берегов, этот остров даже не видно.

К счастью, Аргалор озаботился регистрацией куда раньше их всех. Да и императорская канцелярия, к удивлению многих, продолжала почему-то упорствовать, несмотря на все предлагаемые взятки и давление. Поговаривали, что в этом имелась руку то ли императора, то ли его ручного вампира.

Сами же герцоги не могли ограничить поток товаров по земле в Аргалор-бург потому, так как и их товары всё чаще прибывали на Карос. Да и корпорация дракона тоже стала серьёзной величиной, с которой так просто никто не хотел иметь дел.

Пока что злящиеся на ящерицу-выскочку аристократы надеялись отделаться малой кровью, воспользовавшись моментом, когда Гномпром покончит с Аргалориумом. Но чем больше проходило времени, тем выше становился шанс того, что они ударят всей силой, не дождавшись конца чужого боя.

Аргалор уже собрался было вновь продолжить свою медитацию — у него оставалось мало времени, скоро придут посланцы от Асириуса, чтобы продолжить подписывать документы, но раздавшаяся над Ольборгом сирена заставила дракона резко раскрыть глаза.

— Повелитель! — двери в зал с трудом открылись, ведь они предназначались под драконью стать и внутрь вбежал запыхавшийся кобольд.

— Что случилось, кто нападает⁈ — взревел Аргалор, чьи чувства настороженно взвыли. Всё его существо ощетинилось и предупреждало о некоей опасности.

— Драконы, повелитель! — на одном дыхании выпалил кобольд, пытаясь перевести дыхание. — Драконы нападают на город!

— Ты сказал «дракон-Ы»⁈ — вот теперь Аргалору стало совсем не до шуток. — Сколько их⁈ Почему их никто не увидел раньше и не поднял тревогу⁈ Что ты молчишь⁈

— Их т-трое! — ответ кобольда погрузил зал в полную тишину. — Трое цветных драконов летают прямо над городом и требует отдать им все свои богатства!