Последний конвой

Глава 18 Лидия

22 февраля 32 года (вечер)

Первое время я опасалась нового нападения, но потом немного успокоилась и открыла жалюзи. Пейзаж за окном практически не менялся. Песок, камни, дюны на горизонте и однообразный гул двигателя из-под капота. Впереди ржавая водовозка с разбитым левым поворотником, позади — покрытый пылью дряхлый бортовой КрАЗ. Время от времени шипела и потрескивала рация, но на связь никто не выходил. Мимо проскочили какие-то развалины, возможно, остатки хижин местных жителей. Впрочем, рассматривать было нечего: камни, песок, куски цветного пластика, изуродованные металлические балки, битый кирпич и гранитная плитка, — перемешены в огромную беспорядочную груду строительного мусора. Все это пронеслось мимо за пару секунд и вновь за окном однообразный унылый пустынный пейзаж. Скучно!

Конвой остановился только через два часа. Эмиссар приказал сделать краткий осмотр состояния автомобилей, заправить топливо, пополнить запасы воды. На пикапе подвезли двух бойцов с легкими ранениями и самодельными повязками. Осмотрела, обработала, перевязала как положено, проинструктировала и отправила обратно.

Арсений заправил «скорую», принес канистру свежей воды, и вновь забрался на сиденье в ожидании команды к отправлению. Вышла и я, прогулялась вдоль стоящей колонны, слегка размяла ноги. Солнце медленно клонится к западу, появился легкий ветерок, стало чуть легче. Неужели ночью эта адская жара наконец спадет? Одежда уже откровенно пахнет потом, а принять душ я смогу еще очень и очень нескоро.

Василий отчаянно машет руками, значит Эмиссар скомандовал по рации подготовку к старту колонны. Две минуты у меня есть гарантировано, так что сломя голову не побегу. Вернулась к машине, забралась внутрь, расположилась поудобнее.

Дорога отвратительная, а подвеска у машины еще хуже, трясет, швыряет и кидает на ухабах. Придется привыкать, потому что ехать нам еще очень далеко. Глаза слипаются от однообразия за окном, но лучше не спать. Это же будет не сон, а одно мучение. И как Арсений только держится? День был длинным и тяжелым, а впереди еще длиннющая бессонная ночь, и не менее продолжительное утро.

Вновь по обочинам дороги потянулись развалины какого-то небольшого поселка. На чудом сохранившейся стене обрушившегося жилища видна цепочка пулевых отверстий. Концы ржавой арматуры торчат из бетонных обломков, груды битого кирпича усеивают улицы, обугленные остатки строений непонятного назначения. Гнетущее впечатление. Целых домов практически нет, но кое-где видны жалкие попытки ремонта, впрочем, не особо увенчавшиеся успехом. Даже в самые тяжелые времена Метрополия выглядела на порядок лучше.

Увидела парочку аборигенов, правда мельком, издалека. Среди развалин прикрыв глаза ладошкой от слепящего Юпитера появилась маленькая девочка лет восьми. Из одежды только набедренная повязка и самодельные бусы на груди. Ноги по колено в засохшей грязи, коленки сбиты, волосы спутанной паклей. Тело не просто худое, а какое-то совсем изможденное, словно прямиком из концлагеря — ребра торчат, ключицы выпирают, живот к позвоночнику прилип. Стоит, смотрит, как мимо проносятся огромные ревущие автомобили, окатывая развалины клубами едкого сизого дыма. Глазищи огромные, черные, и в них ни капли страха, а только беспросветная тоска, безысходность и отчаяние.

Когда «скорая» почти поравнялась с девчонкой, появилась высокая худая негритянка, схватила ребенка в охапку и мгновением позже скрылась среди бетонных столбов. Рассмотреть мамашу как следует не удалось, но в глаза бросился длинный рубец шрама на обнаженной спине. Развалины опять сменились пустыней, и я вздохнула с видимым облегчением. Даже трудно представить, каково им живется в этом кошмаре мертвого континента. Чем питаются? Как выживают в шестидесятиградусную жару? Не представляю…

Сдох один из Камазов. Что-то случилось с двигателем, неремонтопригодное в полевых условиях. Эмиссару пришлось остановить колонну чуть раньше запланированного по графику. С приговоренного автомобиля сняли все что можно — на запчасти. Груз распределили по другим машинам. Почти два часа вынужденного простоя.

От «скорой» отходить далее десяти метров категорически запрещено. Личный приказ политрука. Не оспоришь.

Подъехал пикап мобильной кухни, привез ужин. Сушеный планктон, по кусочку вяленой рыбы, кипяток и самодельные лепешки. На десерт — листовые водоросли комбу, приправленные морской солью. Завариваются кипятком и получается традиционный японский напиток — комбучи. Имеет необычный солоноватый вкус и специфический аромат умами. Вкуснятина!

Впрочем, ничего удивительного что так сильно проголодалась, последний раз принимали пищу утром, еще на барже. Развела планктон кипятком, получилась не очень аппетитная на вид баланда. Суп не суп, каша не каша, но на вкус — вполне терпимо. Лепешки очень вкусные, уже слегка подсохшие из-за жары. Оно и понятно, приготовлены еще утром, на корабле. Ладно, выбора все-равно нет, будем есть что дают.

По рации скомандовали начало движения колонны. Ветер разошелся не на шутку, швыряется пригоршнями песка, пришлось плотно закупорить все окна. Сразу стало душно. Небо постепенно заволакивает плотными облаками, наверное, ночью будет дождь.

Подумать только — дождь в пустыне. Совсем природа с ума сошла! А чему я удивляюсь? Побережье недалеко, в нескольких десятках километров. Настоящая пустыня еще даже не началась. А то, что растений нет, так их и в других местах планеты почти не осталось, а в Египте и раньше было не очень много. Это же не Уганда.

С растениями сейчас во всем мире дела обстоят очень плохо. Что не вымерзло, то засохло или сгнило. Поговаривают что с Севера идет в наступление ядовитая синяя трава. Плавно отвоевывает болота, затягивает целиком, словно паутиной, вытесняя привычные виды растений. Сама не видела, но подозреваю, что ничего хорошего, раз ведут разговоры о необходимости возобновлении промышленного производства гербицидов.

Как-то незаметно завязался разговор, к которому присоединился даже малоразговорчивый Арсений. Просто так сидеть скучно, хоть какое-то развлечение. Не молчать же всю дорогу? Василий принялся за длинную и скучную историю, которые у него почему-то ничем конкретным не заканчивались. Рассказывал он, если честно, довольно неплохо, но неимоверно нудно, с массой второстепенных деталей и не имеющих отношения к сюжету подробностей. Увлекался, уходил в сторону, подчас начисто забывая с чего начал, или перескакивал с одной прошлой темы на другую без предупреждения. Дополняя вышесказанное дополнительными подробностями, которые позволят познать всю глубину выстроенного сюжета. Чтобы понимать, о чем идет речь в данный момент, нужно было внимать следить за рассказом с самого начала.

Иными словами, я очень быстро потеряла нить повествования. Потянуло в сон. Не в силах сопротивляться, я на секунду смежила веки…

…и почти сразу проснулась от рева сигналов колонны — экстренная остановка. Впереди кто-то пробил скат, — причину остановки объявили по рации, чтобы зря не пугать народ. Эмиссар приказал не глушить двигатели.

Минут десять ждали пока водитель с помощником в ускоренном темпе поменяют пострадавшее колесо на запаску. Снова тронулись в путь. Последний лучик солнца скрылся за горизонтом, наступила ночь. Включили фары и прожектора, но толку от них немного. Метров на десять видно хорошо, а дальше все растворяется в плотном мраке.

Страшная духота, но окна открывать нельзя, и так песок на зубах скрипит.

Немного жутковато, когда вокруг мгла мертвого континента. Но единственное время, когда можно спокойно передвигаться по пустыне — это ночь. Днем слишком жарко — двигатели перегреваются и могут выйти из строя. Да и люди не железные.

С этого и началось…

Кто-то пожаловался на жару, кто-то послал лучи проклятия в новую звезду. Василий не смог молчать и возразил, что мол Земля получает от Юпитера не больше трех с половиной процентов тепла. И что нечего мол несчастный Юпитер оскорблять, он и так пострадал больше всех. Можно сказать, защитил Солнечную систему собственной грудью, приняв все разрушительное воздействие межзвездной атаки. И нужно радоваться, что вообще устоял в неравной схватке. Хоть и очень сильно пострадал, но так и не оставил свой пост и продолжает защищать внутренние планеты Солнечной системы от пришлых чужаков.

Я, само собой, уцепилась за слова и формулировки и немедленно потребовала подробных объяснений. Тут Василий скис, и объявил, что не астрофизик, а версию инопланетного расстрела кометами только что придумал от скуки и паршивого настроения. И что объяснять ничего не будет, так как это чистейшей воды фантазия, сгенерированная перегревшимся мозгом уставшего до чертиков младшего научного сотрудника.

Ну нет, от меня так просто отвертеться не получится. Вцепилась ему в горло, аки болотный клещ. Давай, говорю, дружок, уж коли заикнулся — рассказывай и показывай хотя бы на пальцах. Делать нечего, повздыхал немного, поворчал недовольно и принялся объяснять. Как всегда, в своей нудной манере, переполненной специфическими терминами и жаргонизмами речью. Без перевода не обойтись, честно говоря, я и половину не поняла. Так что перескажу в вольной интерпретации.

Суть вот в чем.

Юпитер, как самое массивное тело Солнечной системы является своего рода гравитационным щитом, перехватывающим всех межзвездных скитальцев — метеориты, астероиды, кометы и прочие блуждающие тела инозвездного или межзвездного происхождения. Таким образом, они не могут проникнуть во внутренний пояс малых планет и нанести ощутимый вред Земле. Однако, бесследно эти атаки не проходят. И хотя для Юпитера падение кометы наносит вреда не более чем булавочный укол, катастрофа неизбежно отдается эхом на нашем главном светиле — Солнце.

Планеты Юпитер и Земля находятся в постоянном космическом взаимодействии и магниторезонансе. И если бы человек умел видеть магнитное поле Юпитера, то этот диск был бы диаметром больше видимого размера Луны и сиял на небосклоне вторым Солнцем. И привел в качестве примера комету «Шумейкер — Леви — 9», врезавшуюся в Юпитер в июле 1994 года. На падение кометы Солнце отреагировало необычно высокой и продолжительной геомагнитной активностью.

А если, говорит, на пальцах объяснять, то Солнечную систему можно представить в виде огромного волчка. И если ткнуть пальцем в ободок, то волчок начнет скакать и раскачиваться, но все равно вернет себе прежнее вертикальное положение. На этом принципе основаны приборы — гироскопы.

Так что повышением среднегодовой температуры на Земле, мы обязаны исключительно нашему родному солнышку, которое вот таким вот образом отреагировало на нокдаун Юпитера. Со временем баланс восстановится, магнитные поля успокоятся, и солнечная активность снизится. Но будет ли к тому времени еще существовать человечество, никто не знает.

А что касается биосферы, так ничего сверхъестественного не произошло. Просто закончилась наконец-то Кайнозойская эра, длившаяся два с половиной миллиона лет. А на смену ей пришла другая, название которого он не знает, потому что биологию в школе изучал посредственно, так как непрофильный предмет. И что теперь, весь окружающий нас животный и растительный мир кардинально изменится. Но произойдет это не за один день, и даже не за одно столетие. А продолжаться будет, как минимум, несколько миллионов лет. Поэтому если человечество не сумеет быстро приспособится к новым условиям жизни, ему следует придумать, как немедленно покинуть эту планету, дабы избежать полного вымирания.

Потом мы очень долго ехали в молчании, до самой стоянки. Я все пыталась переварить услышанное, но так до конца и не поняла последней фразы. Космонавтика и раньше была чересчур дорогой, технически сложной, и катастрофически ненадежной. А в нынешних условиях, технически и финансово Метрополия не потянет даже вывод на орбиту искусственного спутника. А о массовой межзвездной экспансии, даже мечтать не приходится. Тут в Африку конвой с огромным трудом собрали, а наивные мечтатели что-то о космосе лепечут…

Снова заправка, мелкий ремонт, опять погрузочно-разгрузочные работы, с перераспределением части груза по колонне. Эмиссар злой как черт, костерит по чем зря грузчиков набранных из числа морячков и механиков. Ослепительно яркие прожектора снуют по барханам, их провожают хищные стволы пулеметов. Вокруг растянувшейся на добрых полкилометра колонны, мотается пикап охраны. Что-то истерично вопит политрук, пытаясь перекричать рев двигателей грузовиков, но слов не разобрать.

Одним словом, жизнь конвоя идет в соответствии с какой-то своей внутренней логикой, мне увы, недоступной.

23 февраля 32 года (ночь)

Стояли долго, почти целый час. Сломанную машину разгрузили, зацепили и поволокли на тросе. Скорость движения конвоя резко упала. Не ехали, а ползли, как сонные мухи по несколько метров в минуту. Примерно через час мучений, нашему руководству надоело, и обочина дороги обзавелась еще одним брошенным автомобилем, а колонна наконец-то набрала крейсерскую скорость и поехала дальше.

Открыли все окна настежь, ветер почти стих и перестал швыряться песком. Потихоньку накрапывает дождик. Даже холодно стало, пришлось натягивать кофту. Хотя времени до утра еще полным-полно, делать мне совершенно нечего, можно было бы выспаться всласть. Но с такой дорогой, не уснуть. «Скорую» кидает по ухабам и колдобинам, как старый цыганский тарантас. Мотор натужно ревет. Арсений отчаянно сражается с рулевым колесом. Впереди маячит водовозка, окутывая нас клубами вонючего дизельного выхлопа. От этого всепроникающего запаха, начинает слегка подташнивать.

Василий не выдержал пытки тишиной, и первым прервал молчание, начав какой-то очередной бесконечный рассказ. Я его не слушала, молчала, уставившись в окно и спокойно думала о своем. Мысли крутились, вращались, перескакивали с одного на другое, и опять меня занесло куда-то не туда.

Зачем Быков приказал взорвать баржу?

Если рассуждать хладнокровно, отринув эмоции, то получается, что она нам больше не нужна. «Летящий» должен был дождаться возвращения экспедиции из похода и доставить нас обратно в Метрополию. Мои подозрения связанные с ограниченным количеством топлива, которого может не хватить на обратный путь только усилились. Техника старая, расход горючего превышает все мыслимые и немыслимые нормы. В связи с изменением первоначального маршрута, расстояние, которое придется преодолеть конвою в пути выросло многократно. Солярки и так было в обрез, а по новому маршруту, дай бог, если хотя бы в один конец хватит.

И как тогда поступил Быков?

Забрал с баржи людей и все ценное, а потом взял, да и подорвал ее к чертям собачьим. Логика прослеживается просто железная, топлива мало, возвращение экспедиции под большим вопросом. Значит баржа нам больше не нужна. А чтобы бандитам не досталась, и не была превращена в пиратское судно, лучше всего ее утопить.

Прямо мороз по коже от мысли, что придется остаться на этом мертвом континенте навсегда. Во имя чего? Что мы везем настолько ценное и зачем? Стоит ли оно наших жизней, положенных на алтарь «мудрым» руководством Метрополии?

Василий, прекрасно осведомлен о цели нашего путешествия. Однако же, рассказывает, о чем угодно, но только не о главном. Наверняка запугали, застращали и с десяток очень важных бумаг с гербовыми печатями подписать заставили, в которых синем по белому написано, — «болтать не смей, а не то…»

А не то, что? Расстреляют? В болота сошлют?

Не думаю, что на болотах будет прямо намного хуже, чем в пустыне. Как мне кажется, нарваться на случайную пулю от африканских бандитов намного вероятнее, чем пасть жертвой «свинорылых» мутантов. А уж, загнуться от тропической лихорадки, гипотермии, дизентерии, Эболы или какой другой геморрагической лихорадки, как нефиг делать.

Чем запугали?

Нет, тут что-то иное…

В глазах младшего научного сотрудника нет ни капли страха. Скорее наоборот — фанатичный блеск первооткрывателя, исследователя, спасителя человечества. То бишь, мотивация для учёного, самая, что ни на есть правильная — идейная. Как-то исхитрились найти подход к молодому «научнику», навешали лапши с три короба, наобещали славу, богатство и стремительный взлет карьеры. Вот и повелся на красивую сказку.

Да, за идею многие готовы рискнуть собственной шкурой и здоровьем…

А с другой стороны, может все совсем не так? Может быть я, как дура, ломаю голову и не имею ни малейшего понятия, насколько важной является экспедиция? А вдруг это действительно последний шанс для загибающегося человечества? Знать бы еще, что за груз мы везем, кроме пресловутых генномодифицированных семян, которых никто не видел, да бесчисленного количества ящиков с патронами, словно мы собрались спонсировать небольшую войну на африканском континенте.

Нужно осторожненько так, ненавязчиво, подвести разговор к нужной мне теме. А потом сделать вид, чтобы вопрос как бы сам по себе сформулировался, без моего на то участия.

Или не мудрить, а прямо в лоб спросить?

Мол, — «какого рожна, Василий Семеныч, ты с нами за тридевять земель тащишься на ржавой колымаге, башку под пули подставляешь и от жары маешься?»

А потом и добить вторым вопросом, — «а в курсе ли вы, Василий Семенович, что возвращение экспедиции не гарантировано? И чем вы в аду планируете остаток жизни заниматься? Внедрять среди туземцев колесо? Или хотите создать семью с аборигенкой, детишек черненьких наплодить и обучить их умению строить шалаши из говна и палок?»

А я сама?

Зачем поперлась к черту на кулички? Не хотела же! Не могла отказаться? Да смогла бы, если бы очень сильно захотела. Ну вот чтобы они мне сделали бы? Вызвали в «управление», пропесочили как следует. Может быть отстранили от работы на пару недель. И все! Даже на болота не сослали бы.

А зачем тогда поехала?

Ну во-первых — клятва Гиппократа. Не знаю для кого как, а для меня она имеет немаловажное значение. Жизни людей в экспедиции зависят от врача. И я сделаю все, чтобы люди их сохранили.

Во-вторых, Африка чем-то завораживает. Страшно — до жути, омерзительно — до зубного скрежета и все-равно притягательно. Прямо до дрожи в коленках хочется всю эту красоту увидеть собственными глазами. Бескрайние пустыни, скалистые горы, джунгли, экзотические виды животных.

Не могу объяснить, что являлось «последней каплей» для принятия решения. Наверное, то самое, пресловутое любопытство, которое кошку погубило. Слишком велик соблазн, чтобы его упустить из-за собственного упрямства и недальнозоркости. Умом понимаю, что кроме трудностей и проблем, ожидать нечего. А сердце подсказывает, что судьба всей Метрополии зависит от результатов экспедиции.

Знать бы еще, с какой целью все это затеяли?

И еще я прекрасно понимаю командование, — «у этой бабы за плечами три успешные экспедиции на болота, большая практика лечения в „полевых условиях“, и с огнестрелом она на ты».

А кого послать вместо меня?

Интерна? Это просто смешно! От теории до практики, как пешком от Краснодара до Луны.

Да, у всех бывают неудачи, и я не исключение. У каждого врача имеется свое личное маленькое кладбище. Люди разные, индивидуальные особенности организма имеют первостепенное значение. Всех не спасти и не вылечить, это просто невозможно. Но отправить интерна без опыта, значит приговорить всех. Со временем, он, конечно, получит необходимую практику и навыки, вот только будет слишком поздно. Экспедиция будет обречена.

А если бы знала, что назад не вернемся, поехала бы?

Да!

Ну не могла я отказаться! Это все равно, что отправить людей на верную смерть собственными руками. Я же после этого ночами спать не буду, кошмары замучают, совесть заживо сгрызет.

Господи, что за бред мне в голову лезет?

Да не буду я Василия пытать, сам все расскажет, если захочет, и, если имеет на то право. А если не расскажет, то и не надо. Иногда счастье в неведении.