Последний Паладин. Том 9

Глава 3

В свое время Тадао был сильнейшим кандидатом в «буси». Подавляющая сила, бесстрашный нрав, мастер копья, что на голову превосходил любого из других кандидатов в Самураи.

Пусть при рождении его потенциал был ниже среднего, а место в системе ранжирования едва-едва позволило ему попасть на обучение в Воины, Тадао с лихвой компенсировал нехватку потенциала упорством.

Ни о каком ранжировании мальчишка тогда не знал, а потому получив десяток отказов, все же сумел пробиться на обучение сначала прислугой, а потом и настоящим рекрутом.

Будучи сиротой, Тадао вырос на улицах, перебиваясь от одной семьи к другой. Однако пусть кровных родных у мальчика и не было, к нему относились тепло, и в итоге повзрослев, дитя улиц Тадао считал своей семьей весь Дом Идэ и отдавал тренировкам всего себя. Стремление защищать ближних и родные улицы двигало его вперед. Упорный парнишка стремился отплатить городу за доброту и, несмотря на низкий потенциал связи со стихией воды, рос в званиях быстрее прочих.

Словно не замечая собственной посредственности и не видя никаких препятствий, Тадао семимильными шагами дослужился сначала до дозорного стены, потом добрался до внешних патрульных, и в итоге попал в Храм как один из тысячи кандидатов в «буси».

Именно там Тадао впервые и приметил Старейшина.

Парнишка сильно выделялся среди прочих тем, что не цеплялся за сладкое место кандидата в «буси», не бахвалился им как прочие, а пахал, не желая останавливаться на достигнутом. Пахал и двигался наверх.

Старейшина никогда прежде не встречал послушников со столь низким рангом потенциала, что забирались бы так высоко. Шутка ли, не будь мальчишка сейчас на обучении, его бы еще полгода назад сослали в подвалы, но он был здесь. Среди лучших бойцов поколения и потом и кровью пробивался сквозь конкурентов на самый верх.

Внимание Старейшины не разбаловало Тадао, а наоборот, он стал стараться еще больше, и в один прекрасный день его взяли на миссию с элитным отрядом «безмолвных». Единственный отряд Дома Идэ, который находился вне общей военной иерархии, тренировался и базировался отдельно от всех.

Именно из командиров «безмолвными» были наибольшие шансы перерасти из кандидата в «буси», в настоящего Самурая.

Туда мечтали попасть все, и юный Тадао не был исключением.

Однако день, который должен был стать для него величайшим прорывом, стал днем величайшего разочарования.

Задачей отряда «безмолвных», к которому на одну ночь примкнул Тадао как стажер, было поймать сбежавших из плена врагов Дома Идэ. Диверсанты, шпионы и убийцы, вот кем были беглецы, а потому Тадао не колебался и жаждал наказать тварей.

Парнишка проявил в вылазке свои лучше качества и сиял от радости, так как трех из пяти беглецов он поймал лично. Это была шваль, угрожающая его родному городу, и он не питал к ним никакой жалости. Тадао не обращал внимания на то, что выглядели беглецы странными и безумными, а к приказу поймать их живыми относился спокойно. Допросы ведь никто не отменял.

Однако то, что Тадао увидел, когда привел беглецов в подвалы тюрем, навечно отпечаталось в душе впечатлительного парня. Сотни людей в клетках. Крики, ужас и пытки… Все это вовсе не походило на простые допросы, и Тадао впервые подумал, что куда гуманнее было бы убить тех, кого он поймал.

Однако по настоящему «сломало» парня не это. А пришедший туда одновременно с ними, другой отряд «безмолвных». Этот отряд также привел пятерых людей, только вот в их случае это оказались никакие не беглецы или уголовники.

Это были обычные люди. Обычные жители города. Два старика, две женщины и один мужчина. Мужчина, в котором Тадао с ужасом узнал своего соседа, что пропал неделю назад. Мужчина был обычным рыбаком. Счастливым мужем и отцом двоих детей, которых Тадао еще вчера убеждал, что найдет их отца.

И Тадао нашел, только вот совсем не так, как хотел.

Сосед его не узнал, так как Тадао был в боевом облачении и черной маске, но вот сам Тадао его узнал, хоть и не подал вида.

Подавленный Тадао в итоге не задал никаких вопросов и молча ушел оттуда. О случившемся парнишка так никому и не рассказал, но лицо соседа не выходило из его головы, и он твердо решил найти ответы сам.

Осторожно. Методично. Не привлекая внимания.

Однако все нити, что Тадао удавалось найти, вели к отрядам «безмолвных». Поняв, что ответы он получит только там, Тадао стал тренироваться еще упорнее, чем прежде. Стал буквально одержим обретением силы и попаданием в этот отряд.

Параллельно он заботился о вдове и детях соседа. Помогал деньгами и едой. Это притупляло чувство вины, но не сильно.

В итоге Тадао удалось. Сначала он дослужился до рядового бойца, а потом и до капитана одного из отряда «безмолвных».

И чем больше Тадао узнавал про подвалы и их назначение, тем больше понимал, что эта тайна куда глубже, чем ему казалось. Тадао постепенно осознавал, что, даже став капитаном, он ничего не может изменить. Однако смириться с этим он тоже не мог.

Поэтому отряд под командованием Тадао вскоре стал единственным, который специализировался на поимке чужаков и врагов. Они стали лучшими в этом.

Тадао искренне верил, что если закрыть «потребности» подвалов рабами и чужаками, то и жителей города трогать не придется. Верил и пахал ради этого как проклятый.

Пахал, чтобы ни одному жителю его «семьи» не пришлось страдать в этих проклятых подвалах.

Однако в один из дней, на вечернем брифинге Тадао увидел в списках семью того рыбака. Причем в полном составе. И вдова, и дети подлежали «зачистке». Он понимал, что это приказ Старейшины. Что раз они оказались последними в списке, их участь неизбежна.

Понимал лучше прочих, но Тадао было плевать.

Он самовольно покинул брифинг и устроил засаду в парке напротив дома вдовы рыбака. Отряд «безмолвных», который взял эти цели, Тадао вырезал собственными руками. Убил каждого, кто пытался отнять его семью. Следом пришел его собственный отряд. Однако не чтобы уговорить своего капитана сдаться, а чтобы его убить.

Тадао сделал свой выбор, и пути назад уже не было. Он убил и их. И был готов убивать всех, кто посмеет подойти к дому. Убивать, пока еще бьется сердце, а руки способны удержать копье.

Однако вместо третьего отряда убийц к нему внезапно пришел Старейшина.

Впервые Тадао встретил этого могущественного человека лично. До этого его покровительство было отдаленным, едва осязаемым, незримым.

Тадао, что убил к этому моменту десяток «безмолвных» и нарушил приказ, был уверен, что Старейшина пришел забрать его жизнь. Но вместо этого тот протянул ему руку и предложил место военного советника.

Старейшина заявил, что если Тадао хочет что-то изменить и следовать своим идеалам до конца, то самый эффективный вариант, делать это сверху. Заявил, что став военным советником, Тадао получит в распоряжение все ресурсы Дома Идэ, чтобы воплотить свою мечту заполнить подвалы только чужаками.

Тадао согласился, назвав всего одно условие. Чтобы семья рыбака, которую он так рьяно защищал, никогда больше не попадала в самый низ списка.

«Пока ты жив и верен мне, так и будет», — ответил тогда Старейшина и ушел.

С тех давних пор прошло двадцать лет. Тадао стал сильнейшим кандидатом в «буси». Его уровень и навыки давно превзошли Самураев, от статуса которого он отказывался ежегодно.

Вместо этого Тадао бился в первых рядах. Продвигал со своего поста как мог идеологию, показывал личным примером путь молодым, бился с системой, не щадя себя, и верил, что вот-вот добьется перемен…

А в итоге он сидел сейчас на коленях перед затопленным входом в катакомбы военного района. Сидел и пустым взглядом смотрел, как бурлит и пузырится темная вода, под которой похоронены проклятые подвалы. Тадао прогонял всю свою жизнь в голове, и ему не требовалось залезать в планшет, чтобы сказать, насколько изменился за эти годы процент загоняемых туда местных жителей.

Ни на сколько. Вот ответ.

Ноль целых, ноль десятых. Борьба всей его жизни не имела никакого смысла. А будущее теперь затянуто таким мраком отчаяния, которое Тадао никогда и не снилось.

Единственным утешением военного советника было то, что он смог защитить от подвалов вдову и детей того рыбака, чьего имени он уже и не помнил…, но утешение ли это?

За годы на посту военного советника он был так занят, что перестал их навещать. Да что там навещать… Тадао даже не помнил их лиц и не знал, живы ли они вообще. Хватает ли им денег на еду? Не убил ли их какой-нибудь грабитель или не сожгло дом грозой?

Тадао долгие годы хватало того, что имена вдовы и ее детей не попадались в низах списка, а сейчас… сейчас уже слишком поздно.

Военный советник сидел на коленях и не знал, что ему делать. Впервые в жизни. Он чувствовал бессилие и всепоглощающую пустоту.

Старейшина погиб от рук неизвестных, а первый советник не пережил падение ракеты «Посейдона». Следующим преемником по правилам Дома Идэ являлся именно Тадао.

Казалось бы, военный советник жаждал смерти Старейшины долгие годы. В глубине души искренне верил, что когда его не станет, все изменится.

Однако сейчас, когда вся власть вдруг оказалась в руках Тадао, он осознал, что это было лишь удобной иллюзией.

Как оказался иллюзией и смысл всей прожитой жизни Тадао.

Единственный приказ, который он отдал своим подчиненным после смерти Старейшины, это бросить попытки вытащить со дна потопа долбанный «Посейдон» и переключить все силы на помощь пострадавшим в потопе людям.

Все члены Дома Идэ, кто мог стоять на ногах, сейчас не покладая рук трудились над ликвидацией последствий взрыва, разбором завалов, поиском тел уцелевших и переносом их в безопасное место.

Единственным, кто во всем городе бездействовал, был сам Тадао, который сидел перед проклятыми подвалами, не желая принимать на себя непомерную тяжесть груза, что свалился на его плечи.

Так и сидел Тадао без движения, пока сбоку вдруг не послышался посторонний звук. Военный советник поднял свой взор и увидел стоящий на обломках силуэт молодого человека. Наглый взгляд, снисходительная полуулыбка, в руках надкушенное ярко-красное яблоко, а одежда с ног до головы заляпана кровью Старейшины, узнать которую Тадао не составило труда.

И хоть в руках у чужака не было оружия, а поза была расслабленной, все нутро опытного воина Тадао затрубило о тревоге. Однако военный советник не потянулся к своему верному яри. Копье осталось лежать рядом, а Тадао склонил голову и прошептал, — бей.

***

Я беззаботно доедал очередное яблоко и смотрел на безоружного мужика в темно-синем военном облачении. Силенок у него было не в пример больше, чем у тех, кого я встречал в городе до этого. Пожалуй, он сейчас оставался единственным, кто еще мог сражаться несмотря на разрушенный Храм.

— Безоружных не бью, — тем не менее ответил я и, переступив расстелившегося по земле мужчину, шагнул дальше.

— А так?! — вдруг раздался грозный рык позади.

Я лениво обернулся через плечо и увидел, как восточник держит в руках короткое копье, лезвие которого доходило практически до середины древка и угрожающе отливало синевой.

Ну да, держать он оружие в руках может, и силенки остались даже применить его по назначению. Но по глазам вижу, атаковать не собирается, хотя играет неплохо. Я почти поверил.

— Слушай, я не специалист, но слышал, что харакири делается острием в себя, — дал я ценный совет.

— Тц, — закусил губу копейщик.

Я видел всю глубину его ненависти в глазах. Такая мерзкая, тяжелая и с горьким привкусом отчаяния.

Это ненависть к себе в сильнейшем ее проявлении. В том, при котором смерть кажется единственным возможным спасением.

Но как и все, что касается романтизации смерти, это полный бред.

Смерть — это просто смерть. В ней нет ничего романтичного, хорошего или плохого. Она просто есть. Как факт. А человек, стоящий передо мной, на самом деле хочет не умереть, а тупо сбежать.

Поняв, что я не собираюсь ему в этом помогать, копейщик перехватил копье и прислонил синеву лезвия к своей шее. Проступили капли крови, мужчина скривился, но последний в своей жизни шаг сделать отказывался.

И отказывался не из-за страха.

Занятно.

— Знаешь, почему ты не можешь? — спросил я.

— Потому что слабак, знаю, — брезгливо выплюнул мужчина и сжал лезвие двумя руками.

Алые ручейки крови потекли по рукам, но последний шаг был все еще не сделан.

— Нет, — после короткой паузы хмыкнул я, — потому что ты хочешь жить.

— С чего ты взял, чужак?! — облизнулся кровью мужчина, — что ты можешь обо мне знать?!

— Например, то, что ты отдал всем военным приказ помогать людям, — пожал я плечами, — а нахрена тот, кто не хочет жить сам, станет это делать?

Еще минуту потребовалось мужчине, чтобы, наконец, сдаться, после чего тот с рычанием выбросил копье в воду и бессильно опустив голову, сел обратно на влажную землю.

— Знаешь, почему я отдал приказ помогать людям? — тихо произнес он, — потому что после случившегося, туда надо будет загнать тысячи из них. Загнать живыми, понимаешь? — слегка истеричным голосом добавил мужчина и указал дрожащим пальцем на вход в затопленные подвалы.

— Ложь, — спокойно ответил я, — будь это так, я бы тебя уже убил.

— Ты ведь безоружных не бьешь? — нервно ухмыльнулся тот.

— Это касается только людей, — пожал я плечами, — те же, кто создали и поддерживали это место, раковая опухоль на теле человечества. Таких я за людей не считаю.

— Так я как раз один из них, — хмыкнул мужчина.

— Тадао, верно? — спросил я больше для него самого.

Так-то в воспоминаниях Старейшины я уже нарыл нужную мне информацию по этому человеку. Не всю, конечно, но самую важную. Краткую характеристику, так сказать.

Было несложно, так как Тадао был единственным, кого боялся наш дохлый Старейшина, и его образ отпечатался там довольно четко.

Старейшина тайно пытался убить аномального по всем показателям Тадао с десяток раз, но каждый раз тот становился только сильнее. Тогда Старейшина решил попытаться убить его сам, но Стихия отказалась выполнять его приказ.

В итоге Старейшина поступил весьма умно. Стал держать единственного человека, к которому испытывал страх, при себе. Посадил на цепь ярчайший пример несостоятельности своей поганой системы возвышения.

Тупой, чего говорить.

Вместо того, чтобы разобраться и понять, почему один из «низов» рейтинга вопреки системе стал сильным, Старейшина сделал все, чтобы вогнать этот уникум обратно в систему, так и не сделав никаких выводов.

Именно поэтому Старейшина — безмозглая тварь, и у меня язык не повернется назвать эту тварь человеком.

В отличие от того, кто сидел сейчас передо мной. Того, кто был единственным шансом этого грешного сообщества на выживание, искупление и будущее.

— Так вот, Тадао, что ты сделаешь, если я скажу тебе, — после короткой паузы вновь заговорил я, вынимая из теневого кармана плаща очередное яблочко, — скажу, что ваша система полное дерьмо и я могу исполнить мечту всей твоей жизни и избавить вас от нужды подвалов за один день?

Сначала сидящий передо мной мужчина нервно засмеялся, но увидев мое посерьезневшее лицо, понял, что я не шучу, и впервые за все время разговора робкая искра надежды появилась в его мрачном взгляде.