Последний полет Гагарина

Глава 16

16

Отсидеться в кустах мне не позволили. Мой доклад мы полировали с Келдышем, и хоть оба не любили доносительство, ничего другого не осталось в ситуации, когда разные фракции вознамерились топить друг друга. В качестве жертвы наметили сбитого лётчика, уже достаточно серьёзно больного и, в принципе, неплохого мужика — министра обороны. В вину ему ставил одно — слушал не тех советчиков, что соответствует истине.

— Слово предоставляется делегату конференции от Вооружённых сил, заместителю начальника Центра подготовки космонавтов Герою Советского Союза лётчику-космонавту СССР подполковнику Юрию Алексеевичу Гагарину.

Я легко взбежал к трибуне, контрастируя с медвежьей поступью делегатов-чиновников из гражданских сфер.

— Товарищи делегаты! Уважаемые гости партийной конференции! К славному юбилею двадцатилетия Великой Победы советского народа над фашистской Германией наша страна добилась уникальных успехов в освоении космического пространства. Но как коммунист и человек хорошо осведомлённый в делах космической отрасли я вынужден заявить: далеко не всё у нас организовано должным образом, ослаб партийный контроль за целесообразностью использования выделенных народных средств. В результате неоправданного дублирования усилий по созданию тяжёлой ракеты-носителя, предназначенной для достижения Луны и планет Солнечной системы, а также создания на орбите Земли долговременной космической станции сложилась неприемлемая ситуация. Одно из предприятий отрасли, его головная дирекция находится в Украинской ССР, истратило два с половиной миллиарда рублей на создание ракеты, заправляемой чрезвычайно токсичными веществами, а также её стартового комплекса. В результате спешки, желания доказать собственную значимость и элементарного очковтирательства наши товарищи чрезвычайно поспешили с запуском этой ракеты. В результате взрыва полностью уничтожена как сама ракета, так и пусковая установка на Байконуре, подверглись загрязнению, опасному для жизни людей, обширные территории Казахской ССР. Я спрашиваю, товарищи, почему допущены столь безответственные и разорительные для экономики эксперименты? Ответ очевиден. К сожалению, многие члены действующего ЦК КПСС избраны на предшествующем съезде партии голосованием на основании списка, волюнтаристски составленного лично Никитой Хрущёвым, в силу возраста, состояния здоровья и иных личных качеств они не способны проводить политику партии во вверенных им министерствах и ведомствах. Как коммунист, я не могу не остановиться на работе партийных организаций Министерства обороны СССР…

Шелепин не видел текст моего спича. Не знаю, одобрил бы, он лишь дал прямое указание — топить заподозренных в прохрущёвском лобби, не смущаясь, что на публику вылезут крайне неприятные факты. Некоторые из них, на самом деле, составляют гостайну, как-то расходы на космос и катастрофа «Протона». Но ради великой цели — сохранения у власти — нынешняя верхушка Президиума ЦК была готова на такие жертвы.

Мне не оставили выбора. Дорвутся до руля поплечники Никиты, он получит роль серого кардинала, меня спихнут и из отряда космонавтов, и из Совета главных конструкторов, сохранив лишь декоративно-представительскую функцию, вот Алла обрадуется. Поэтому я демонстративно топил Малиновского, с ним и весь остальной военный корпус в ЦК КПСС, которых Никита протащил на съезде в шестьдесят втором.

Самый главный маршал, главная мишень моих нападок, налился пунцовым цветом. Он сидел в первом ряду и прекрасно просматривался с трибуны. Глушко и Челомея я не видел среди делегатов. Вряд ли мою речь покажут по телевизору полностью, да и в советской прессе не напишут многого, зачем простому человеку, выживающему на восемьдесят рублей в месяц, знать, что какие-то гении космоса похоронили миллиарды. Но главное до любителей гептила дойдёт, и мои слова станут для них похоронным маршем. Либо ничего не получится, и отдачей меня самого закатают в асфальт.

А какая альтернатива? Взять больничный и самому отсидеться перед телевизором?

Никак. Я — Гагарин! Пусть даже поддельный.

Не думаю, что моя обличительная речь стала чем-то решающим, но свою роль наверняка сыграла. В протокол конференции внесли резолюцию, обязывающую ЦК навести порядок в военно-космической сфере. Первое же заседание ЦК, а затем заседания Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров повлекли кардинальные изменения в составе Президиума ЦК, а также в Министерстве обороны. Малиновский и два его зама отправились в почётную отставку, министром стал Вершинин, Каманин, перепрыгнув через несколько голов выше его в иерархии ВВС, занял пост командующего воздушными силами. В ЦК КПСС образовалась когорта пенсионеров (по возрасту) во главе с Хрущёвым — из Центрального Комитета не выведены, но, лишившись постов в партии и госаппарате, прежнего веса не имеют. Косыгин удержался, и план на следующую пятилетку будет свёрстан, исходя из его политики рыночной социалистической экономики. Что касается Брежнева, то хитрый царедворец очень вовремя учуял, что ветер норовит повернуть не в ту сторону, и вовремя устранился от борьбы. Иными словами, сделал ровно то, что Келдыш советовал мне.

В чисто советских традициях ЦК и Совет Министров сформировали очередную комиссию по разборкам в делах ракетных, но уже с чётким посылом: ядовитые ракеты предназначены только для войны со странами НАТО.

Это никак не означало, что нам дадут семь «семёрок» на многопусковый полёт к Луне. Сам сказал с высокой трибуны об излишестве многомиллиардных затрат — получи и распишись.

Отряд космонавтов, включая тройки поляков, венгров и граждан ЧССР, продолжал тренироваться, но ближайшие пилотируемые полёты не просматривались. Мы не вывели на орбиту станцию, к которой имело смысл летать, а научные эксперименты в кабине «Восхода» не особо спланируешь из-за мизерности объёма. На Луну лететь не на чем.

У соперников дела обстояли не лучше. Глушко и Челомей из-за моего доноса лишились постов. Работы по «Протону» заморозились, хоть ежу понятно — «вонючку» не так сложно научить летать, а тяжёлая ракета Советскому Союзу нужна и даже очень. Продолжались разработки баллистических ракет на высококипящем топливе и окислителях, но это уже другая история, к космонавтике отношения не имеющая.

В июле на втором пусковом устройстве для тяжёлых ракет состоялся старт, никак не освещавшийся в прессе. В космос ушла двухступенчатая ракета с одним двигателем РД-700 в первой ступени и менее мощным РД-0109 во второй, оба на паре кислород-керосин. Мы с Василием Павловичем обнялись в Центре управления пуском.

— Вернусь в Москву — положу букетик на могилку Сергею Павловичу, — Мишин разомкнул объятия, он, похоже, готов был разрыдаться от счастья, услышав, что вторая ступень отработала штатно как и первая, а массогабаритный муляж пополнил сообщество орбитального мусора. — Мне не стыдно теперь смотреть в его глаза на портрете!

Кроме прессы, существовали и другие способы передачи информации. Как только я повернул ключ в двери квартиры, услышал женские голоса. Алла бросилась навстречу, чмокнула, потом предупредила: у нас Зина в гостях.

— Значит, ты уже всё знаешь.

— Да! У вас есть ракета для Луны! — супруга пригнулась и спросила шёпотом: — Она пришла разведать, есть ли шанс отправить в полёт её мужа.

— Решаю не я, а Госкомиссия. У Нелюбова два полёта, не все из первого и второго состава хоть раз там побывали. Вряд ли.

— Но он — самый опытный!

Понятно. Если на Луну отправится Григорий, я останусь на Земле. Как же ты не утомилась сдерживать меня за эти пять лет! Тем более знаешь — не получится.

— Сейчас главное — катать товарищей из братских стран.

Это её чуть успокоило. Я точно не отношусь к немцам, чехам или полякам.

Потискав детей, сел за стол, слово за слово…

— Зин, что случилось?

— Ничего…

— Это когда Алла мне заявляет «ничего», а сама дуется, точно — пустяки. Тебя гложет что-то серьёзное.

Она гордо вскинула голову, намереваясь отрицать. Но в уголке глаза блеснула слеза.

— У меня не будет детей.

Шум Ксюхи и Андрея за дверью был как-то некстати. Словно подчёркивалось: у нас-то всё в порядке, завидуй.

— Вы же это вроде знали до того, когда приехали в Москву в шестидесятом?

Алла чуть кивнула. Они явно это уже обсудили, и моя не встревала. Молчащая женщина — чудо природы, говорю без всяких шуток.

— Да. Но тогда был спокоен, думал только о космосе. Сейчас состоялся, Дважды Герой. Квартира, машина, майорские погоны, как старший космонавт-инструктор скоро получит подполковника. В тридцать один год столько добился! А детей нет — из-за меня.

— Точно из-за тебя, он проверялся?

— Я лично проверяла, — встряла Алла, разрушив идеал. Тут же спохватилась от двусмысленности: — Он принёс пробирку, смотрела под микроскопом. Специалисту тоже показала. А Зина болела в юности, потом ещё травмы от прыжков с парашютом. Женщинам они не очень показаны, вспомни Иру.

— Ясно, девочки. Говори прямо, Зина, он намерен тебя бросить и уйти к способной рожать? Тогда ему не то что третий полёт не светит, и новая звёздочка под вопросом. Будет очень пешеходным Дважды Героем. Поговорить с ним?

— Не надо. Вот если бы занялся подготовкой к новому полёту…

— То отвлёкся бы от дурных мыслей? Зинуль, брось и постарайся потерпеть. Открою тебе тайну, что и Шелепин не знает. Лунная ракета выведет на околоземную орбиту большую станцию. Внутренний объём — половина нашей квартиры. Вот в ней космонавт будет находится от нескольких месяцев до года, и готовиться к такой миссии нужно тщательно. Что такое полёт на Луну? Он опасен и не совсем предсказуем, хоть мы отрабатываем отдельные этапы порознь. Но там сплошь сработает автоматика, люди только на крайний случай. На станции программа экспериментов будет постоянно меняться, на год вперёд не спланируешь, вот тут и нужен опытный, с гибким мышлением. Ещё раз, не я лично решаю, только пишу представление. Вижу Нелюбова начальником такой станции, но не командиром лунного корабля. Прости за откровенность.

— Завидую тебе, Алка, — призналась Зина, уходя. — У Юры всё прямо, конкретно, даже если не очень приятно на слух. Мой постоянно уходит от ответов, глаза уводит, иной раз думаю — не любовницу ли завёл? Вы к Егорову на свадьбу придёте?

Супруга вопросительно посмотрела на меня, я кивнул. Уж моя роль в сводничестве звёздного жениха со звёздной актрисой такова, что не откажешься. А Алла попробует осуществить давнюю мечту: затмить Фатееву. Ну-ну…

В ресторане гостиницы «Националь», куда отправились после церемонии бракосочетания, улыбчивые юноши предлагали рассесться за длинным свадебным столом. Что любопытно, нас с Аллой разместили довольно далеко — человек за двадцать до брачующейся пары, сказать «до молодых» язык не поворачивается, у обоих второй брак. Видимо, кинозвезда не хотела рядом с собой молодых да ярких, сама выглядела сногсшибательно в белом, Егоров по обыкновению тушевался, он в штатском чёрном однобортном костюме смотрелся белой вороной среди космонавтов, мы, его коллеги, были сплошь в офицерской парадной форме. Чёрно-белая ворона, прошу прощения за каламбур.

Алла с любопытством разглядывала киноартистов, до этого виденных лишь на экране. Когда к ней подошёл Василий Лановой, статный красавец, намного выше ростом любого из присутствовавших военных, представился и поцеловал ей руку, радостно воскликнула:

— Вот теперь вижу, в «Полосатом рейсе» вы гораздо более похожи на себя, интеллигентный породистый мужчина. Как Павел Корчагин вы не столь эффектны.

— Вынужден согласиться, сударыня. Зато благодаря «Корчагину» меня заметили и начали давать роли. Сейчас играю Анатоля Курагина в «Войне и мире», заранее приглашаю на премьеру!

— Только с мужем.

— Значит — с мужем… Если не отобью вас до премьеры.

Он удалился, уверенный, что заставил меня взволноваться. Роль Курагина, повесы и соблазнителя, шла ему, на мой взгляд, куда больше, чем главная в фильме «Офицеры». Уж точно сам себя сыграл в «Семнадцати мгновениях весны» — обергруппенфюрера СС.

Упс… Значит, я в самом деле ревную, если так гадко о нём думаю.

Разговоры в компании космонавтов были куда веселее. На вопрос кого-то из гостей, почему Титова больше не пускают в космос, за него ответил Григорий:

— Когда в первый раз нас привели к макету корабля «Восток», присутствовал Королёв Сергей Павлович. Он говорит: садитесь внутрь, осваивайтесь. Герман влез и возмущённо спрашивает: где штурвал, где РУД, то есть рукоять управления двигателем? Королёв, столько вложивший в автоматизацию управления, аж побелел от злости. Кричит: «Штурвал? РУД? Педали? Может, тебе ещё вожжи дать?» Кто же после такого отправит Титова во второй раз? И за единственный спасибо.

Я знал, что это всего лишь байка, одна из бесчисленных, сам присутствовал при знакомстве Главного с отрядом космонавтов, ничего подобного не происходило. Но Нелюбов так сочно интонировал, что хохотнули даже свидетели той встречи.

Потом танцевали, я чувствовал себя рядом с супругой как Пушкин с Натальей. Когда пригласил её первый раз, в Клубе текстильщиков в Чкалове, она, по крайней мере, не носила каблуки.

— Юра! Помнишь, как ты меня впервые позвал на танец? И зенитчик такой стоит, руку тянет, высокий, широкоплечий, румяный. Даже предположить не мог, что выберу тебя.

Надо же… Мысли материальны. Иначе не объяснить, как они совпали.

— И почему ты выбрала меня?

— Энергичный, дерзкий. Напористый. Сразу поняла — ты любые преграды грудью снесёшь, хоть грудь и маленькая. Ради меня, ради нас!

В узком платье до пят, но с вырезом до колен, тщательно и со вкусом накрашенная, запах дорогих духов чуть слышен, а не сшибает с ног как гептил, моя супруга была необычайно сексуальна. Меня вдруг пробрало такое желание, что плотнее прижался к ней, заодно скрывая, что это желание видно через брюки.

Она поняла правильно. Лишь танец кончился, мы выскользнули из зала ресторана и поднялись на верхний этаж, где были сняты комнаты для иногородних гостей. Увидев парочку, держащуюся за руки, привычная ко всему дежурная по этажу обо всём догадалась и, получив десять рублей, немедленно открыла одну из дверей.

Душ? Расстелить постель? Я вас умоляю!

— Гагарин! Ты меня порвёшь и задушишь!

— Не насмерть. Ты мне ещё много раз нужна. И много лет!

Именно так, на порыве, были зачаты наши дети. Двух вроде бы достаточно… Я не загадывал.

Мы составили компанию новобрачным в Форосе, познакомившись поближе с Натальей. Ездили в Ялту и Севастополь. Красотки вышагивали на пару, производя шокирующее впечатление, особенно на встречных мужчин, смотрелись как две подруги. Правда, Алла мне призналась, что у Фатеевой тяжёлый характер, у Бори гораздо мягче, вряд ли выдержит её долго. Что Наталья шептала своему мужу в супружеской постели, понятия не имею.

После Фороса и на фоне обнадёживающих новостей о подготовке следующей лунной экспедиции я пребывал в наилучшем расположении духа. В сентябре наша ракета «Энергия» взлетела уже в трёхступенчатом варианте. Два боковых ускорителя отработали по девяносто секунд, после чего средний дал полную тягу, а третья ступень вывела спутник на геостационарную орбиту. Полётом управляла мини-ЭВМ «Роботрон», причём, на случай её выхода из строя, на борту имелась дублирующая. Что-то интуитивно подсказывало: можно лететь и человеку, но не стали рисковать. «Восход» с Владимиром Комаровым и польским космонавтом Зеноном Мачульским взлетел на привычной «семёрке», «Энергия-3» забросила в космос ЛК и разгонную ступень, используемую в полёте до Луны и обратно.

Наиболее волнующие моменты наступили, когда лунный корабль отстыковался и пошёл на снижение. Управляемый БЦВМ, он шёл к избранной точке в Океане Бурь, но подтверждение команды на посадку должны были отдать люди, оставшиеся на орбите. Они, как и мы в Центре управления полётами, смотрели на приближающуюся поверхность глазами телекамер, но почти без запаздывания сигнала.

По экранам, напоминавшим телевизионные, пробегали горизонтальные полосы помех, но в целом картинка была чёткая. Океан Бурь, с большого расстояния напоминавший тёмное пятно на ярко освещённой дневной части Луны, предстал камерам отнюдь не как идеальная равнина. Чем ближе, тем чаще мелькали кратеры размером от здоровенных цирков до небольших углублений.

Когда отработало ТДУ, и мы убедились — спускаемый аппарат замер в устойчивом положении на всех четырёх лапах, счастье в ЦУПе буквально висело в воздухе и казалось настолько материально плотным, что хоть нарезай его на куски и продавай в виде торта в «Елисеевском». Эх, почему Сергей Павлович этого не видит… Не бурчит в обычной своей манере: рано радуетесь, ещё взлететь надо.

Правда, далее не получилось столь гладко. Грунт оказался плотнее расчётного, бур долбал его, аж ЛК накренился в противоположную сторону, но набрал не особо много. Мы не гнались за килограммами: сколько ни привезёт — это мировой рекорд, ещё никакому аппарату не доводилось отколупнуть и доставить на Землю образцы.

Когда поисковики обнаружили экипаж, ТАСС торжественно сообщило об окончании экспедиции. Косыгин отправил официальное предложение NASA взять у нас сотню грамм лунного грунта и независимо исследовать. Американцы не торопились с ответом. Наверно, не понимали — это действительно жест помощи или стёб. Они начали наземные боевые операции во Вьетнаме, что очень осложнило отношения между двумя странами, в Хайфон двинулись советские корабли, полные оружия для уничтожения высадившихся морпехов и американской авиации.

Мы не дождались ни согласия, ни отказа. Через двое суток Ил-18 с Комаровым и Мачульским после взлёта потерпел катастрофу на пути к Москве, никто не выжил, контейнер с лунным грунтом разрушился, драгоценная добыча перемешалась со степными песками.

Наверно, у Комарова такая несчастливая планида в любой реальности. Да и вообще всё, что связано с космосом, крайне редко протекает без сучка и без задоринки.

Похороны вылились если не во всенародный, то всемосковский траур. Королёва так не провожали, потому что он был рассекречен только после смерти, основная масса граждан даже не поняла, кого потеряла страна.

Список погибших полностью не публиковался, упомянутый среди пассажиров злосчастного рейса полковник ВВС Святослав Григорьев не относился к числу известных. Между тем, именно он пару месяцев как возглавил Центр подготовки космонавтов и лично отправился в Казахстан встречать Комарова и Мачульского.

Иначе туда летел бы я. А проводы первого космонавта Земли затмили бы гибель экипажа «Восхода-4».

Как бы то ни было, космическая часть полёта прошла достаточно успешно. Не раскрылась одна солнечная панель у ЛК, что никак не повлияло на полёт беспилотника. И надо же, когда казалось, что всё закончено…

Поэтому заседание Государственной комиссии по организации пилотируемого полёта на Луну проходило с отчётливо слышимой минорной интонацией. Докладывал командующий ВВС, на новом посту отвечавший за всё летающее и порхающее, кроме РВСН и ракет ПВО, но по-прежнему плотно опекавший космонавтов. Поскольку речь ему готовил я, ничего неожиданного не услышал, Николай Петрович рассказал, что люди отправятся на орбиту в многократно проверенном корабле «Восход-5», всё остальное выведет тяжёлая ракета «Энергия-3», сценарий полностью отработан во время предыдущей экспедиции, более того, если всё будет протекать столь же успешно, от пилота спускаемого на Луну аппарата потребуется минимальное вмешательство, основные команды управления поступают от бортовой ЭВМ и из ЦУП с Земли. Первый человек на Луне соберёт образцы грунта, укрепит флаг СССР, оставит вымпел с портретом Сергея Королёва и обеспечит фотосъёмку торжественного момента. Я бы добавил — сделает селфи, но в шестьдесят пятом это слово не укоренилось. Затем генерал приступил к главному для меня — рекомендациям по персоналиям.

— Командование ВВС считает наиболее подготовленным, морально устойчивым и подходящим с политической точки зрения кандидатом для полёта в качестве командира корабля и спускаемого лунного аппарата Героя Советского Союза лётчика-космонавта подполковника Гагарина Юрия Алексеевича. Вторым членом экипажа рекомендуется Герой Советского Союза лётчик-космонавт подполковник Леонов Алексей Архипович. Дублёры — Быковский Валерий Фёдорович и Шонин Георгий Степанович.

Комиссия, пусть не столь представительная как Президиум ЦК КПСС, но всё же составленная из весьма влиятельных лиц, председательствовал Косыгин, заседали в его кабинете, явно не ожидала, что я наберусь скромности предложить свою кандидатуру на самую почётную миссию в истории человечества на сегодняшний момент. Славы первокосмонавта мало?

— Уверены, Юрий Алексеевич? — спросил Келдыш.

— Так точно! В своё время это доверие мне обещал оказать Сергей Павлович. Я хочу выполнить его завещание.

— Но это опасно… — проскрипел Суслов. — Можем ли мы рисковать Гагариным? При всём моём наилучшем к вам отношении, Юрий Алексеевич.

Наступило некоторое замешательство, паузу прервал министр обороны.

— Товарищ подполковник, из соображений этики прошу вас удалиться на время обсуждения состава экипажа.

— Есть!

Вроде Вершинин за меня, почему выгнал?

Минут двадцать изображал оловянного солдатика в коридоре, успокаивая нервы. Если командование ВВС уверено в моей подготовленности, то обсуждается исключительно политическая составляющая. Самая непредсказуемая. Как говорит Келдыш, не поддающаяся математическому расчету.

Наконец, из приёмной выглянул помощник Премьера.

— Юрий Алексеевич, вас просят зайти.

Постановление Госкомиссии зачитывал лично Косыгин.

— Командиром экипажа космического корабля «Восход» назначается лётчик-космонавт СССР Юрий Алексеевич Гагарин, дублёр — лётчик-космонавт СССР Георгий Степанович Шонин. Посадкой пилотируемого аппарата, спускаемого на Луну, управляет лётчик-космонавт СССР Алексей Архипович Леонов, дублёр — лётчик-космонавт СССР Валерий Фёдорович Быковский. Пуск космического корабля «Восход» и ракеты-носителя «Энергия-3» с лунным космическим кораблём произвести не позднее марта тысяча девятьсот шестьдесят шестого года.

Пол подо мной показался вдруг зыбким и мягким.

Я не попаду на Луну⁈

Разве что по профсоюзной путёвке, как когда-то обещал Алле.

Тайну совещательной комнаты мне позднее раскрыли Каманин и Келдыш. Основными противниками идеи позволить именно мне сделать «маленький шаг для человека, большой шаг для человечества», стали партчиновники ЦК и особенно «друг» Суслов.

Всё ясно. Они помнят мою небольшую, но всё же запомнившуюся роль в свержении Хрущёва, обличительную речь на Партконференции, соответственно, опасаются, что наберу излишний политический вес. Конкурент — молодой, популярный в народе, активный, пользующийся поддержкой силовиков, им такой абсолютно не нужен. Так что не Хрущёву одному я неудобен.

Моё назначение в полёт, но без высадки, получилось результатом компромисса, за меня стояли Вершинин, Каманин, Келдыш, идеологи — против, Косыгин стал на сторону вторых и тем самым решил исход дела.

— Милый, что случилось? — спросила Алла, подавая ужин. — Выглядишь, словно под машину попал.

— Под каток-асфальтоукладчик под названием ЦК КПСС. На Луне высажусь не я, а Леонов.

— Слава богу! Хоть не верю в бога, а помог. Нелюбов? Что Зине сказать?

— Даже не рассматривался.

— Ох-х-х… Спасибо партии и правительству, что ты не летишь.

— Почему? Останусь на орбите Луны и обожду Леонова.

Тарелка с салатом грохнулась на доски пола и разбилась. Нет, супруга не швырялась посудой, просто пальцы разжались. Она действительно очень переживает за меня.

Ну а что? Квартира в центре Москвы останется, машина. У неё приличная работа — хоть без высшего образования, но старший лейтенант медицинской службы. Сама как картинка, предмет заочного обожания тысяч советских мужчин, Алла не пропадёт, если что. И дети за ней как за каменной стеной, родители помогут — мои и её.

Но я вернусь. Надеюсь.