Потерянная невинность

Глава 7

23 января 2004 года

К востоку от Смолл-Плейнс произошла серьезная авария: во время пурги перевернулся трактор с прицепом, что надолго обеспечило работой как Рекса Шелленбергера, так и его заместителей. К восходу солнца он уже настолько устал от битвы с непогодой, что единственное, о чем он мечтал, — это сытный горячий завтрак. Но Рекс даже не успел представить себе яичницу с беконом, потому что его мобильный снова зазвонил.

Это был судья Том Ньюкист. Срывающимся от отчаяния голосом он сообщил шерифу, что не может найти Надин.

Долг полицейского взял верх над усталостью.

— Как вы думаете, судья, куда она могла пойти?

«Не видать тебе, Рекс, ни отдыха, ни яичницы с беконом», — мысленно вздохнул шериф.

— Если бы я знал, где она, я бы и сам ее нашел! Она в таком состоянии, что могла отправиться куда угодно. Логику в ее поведении искать бесполезно.

— Вы уверены, что ее нет в доме?

Одной рукой Рекс вел машину, ощущая под пальцами холодный пластик руля, а второй прижимал к уху металлический прямоугольник телефона. Дорога была очень скользкой, а снег по-прежнему шел так сильно, что он предпочел бы держать на рулевом колесе обе руки.

— Я знаю, что дома ее нет! — рявкнул судья. — Дверь кухни была открыта, и в дом задувало снег.

«Черт!» — подумал Рекс, но вслух ничего не сказал. Если человек, страдающий болезнью Альцгеймера, заблудится в такую погоду…

— Посмотрите за дверью, судья. Там нет следов? Может, удастся проследить, куда они ведут?

— Я уже смотрел. Там ничего не видно.

«Черт побери! И еще раз черт побери!» — подумал Рекс. Это означало, что с тех пор, как она ушла, прошло определенное время и снег замел следы.

— Уже еду, — пообещал он судье. — Только вы, пожалуйста, не отправляйтесь сами на поиски! В такую погоду ничем хорошим это не закончится. — Он понял, что только что сказал, и немедленно об этом пожалел. — Простите судья, я не хотел этого говорит!;.

— Я думал, что ей уже лучше, — ответил судья, проигнорировав бестактное замечание шерифа. — Я даже отправил ее сиделку на ночь домой. Надин вполне связно разговаривала. Она самостоятельно себя обслуживала. Она перестала постоянно плакать. Я подумал, что не будет ничего страшного в том, что сегодня ночью она поспит одна, без присмотра.

То, что страдающие болезнью Альцгеймера ночью блуждают гораздо чаще, чем днем, являлось общеизвестным фактом. Если судья был не готов иметь с этим дело, ему давно следовало поместить жену в клинику.

— Джефф дома? — поинтересовался Рекс.

Джеффри был их младшим, приемным сыном, появившимся в доме восемнадцать лет спустя после рождения Митча. Поговаривали, что Джефф заменил им Митчелла. Поинтересоваться, провел ли он ночь дома, было совершенно нелишне. Джефф оканчивал школу, а этой породе молодых людей Рекс категорически не доверял. Наверное, в основном благодаря тому, что слишком хорошо помнил свой собственный выпускной класс. Но либо он помнил только хорошее, либо Джефф вел себя еще хуже, чем когда-либо Рекс или кто-нибудь из его друзей в этом возрасте. Ситуацию никак не улучшало то, что его мать страдала слабоумием, а судью по-прежнему не интересовало ничего, кроме работы. Рексу слишком часто приходилось вытаскивать Джеффа из мест, в которых он не должен был находиться, и отвозить к родителям, которые даже не замечали его отсутствия.

Судья заверил его, что Джефф спит у себя в комнате.

Рекс удержался от вопроса «А вы его там видели?». Хватит с судьи тревоги за одного члена семьи. Если Джефф где-то гуляет, то он, скорее всего, выживет. Прогноз относительно шансов на выживание его матери был гораздо менее оптимистичен.

— Ты скоро приедешь? — спросил судья.

— Я поеду коротким путем через кладбище.

— Ты разве к нам не заедешь?

В голосе судьи звучало возмущение.

— Я еду к вам кратчайшим путем, — успокоил его Рекс.

Участок Ньюкистов выходил в сторону кладбища, так что существовала высокая вероятность того, что именно туда Надин и отправилась.

Пока он говорил с судьей, в трубке раздался сигнал еще одного звонка, но Рекс его проигнорировал. К тому времени как разговор с Томом Ньюквистом был окончен, его мысли были лишь о том, как найти Надин. Забыв о втором звонке, он бросил телефон на соседнее сиденье и сосредоточился на дороге. Но какой бы скверной эта дорога ни была, она не смогла отвлечь его внимание от ужасной иронии происходящего. «Интересно, осознает ли ее судья?» — мелькнула у него мысль. Сегодня было двадцать третье января, на улице мела метель, он отправлялся на розыски. И это было не впервые. Он от всей души надеялся, что сегодня все закончится лучше, чем в прошлый раз.

На то, чтобы добраться до кладбища, у него ушло больше двадцати минут.

— О боже…

Прямо напротив ворот он заметил черный пикап «форд». Изрядно помятая машина застряла в водосточной канаве. На пассажирской дверце белыми большими буквами значилось «Лужайки и ландшафты от Эбби». Чуть ниже виднелся номер телефона и адрес сайта.

— Нет! — завопил Рекс, пытаясь подъехать как можно ближе к грузовичку. — Нет!

К своему ужасу, на водительском сиденье он заметил прислонившуюся к окну человеческую фигуру.

Рекс почувствовал, что его сердце начинает рассыпаться на мелкие осколки, также как в тот январский день много лет назад. Он никогда не был влюблен в Эбби, не считая короткого промежутка времени, когда ему было семь лет, а ей пять. Уже тогда у нее были такие же, как сейчас, длинные вьющиеся белокурые волосы и большие синие глаза. Ее было очень легко любить. И это было еще до того, как она обрела красивую фигуру и начала носить тесные джинсы и облегающие блузки. Но он отдал свое сердце маленькой рыжеволосой девчушке, совсем недавно появившейся в их городе, а потом длинной веренице других девчонок, большинство из которых не платили ему взаимностью. Таким образом, привилегия любить Эбби досталась Митчу, и с этой задачей он справился из рук вон плохо.

Рекс распахнул дверцу внедорожника, схватил перчатки и выпрыгнул наружу. Забыв захлопнуть дверцу собственной машины, он бросился бежать к потерпевшему аварию пикапу.

Рекс поскальзывался и спотыкался, одновременно выкрикивая имя Эбби и молясь о том, чтобы она была жива. Он любил Эбби как сестру и не пережил бы ее смерти. Ему невероятно тяжело далось расставание с Митчем, но гибель Эбби его бы просто сокрушила. Добежав до грузовика, он рванул на себя водительскую дверцу.

— Эбби!

Услышав голос Рекса, она начала приходить в себя. Первым делом она увидела белое, наклоненное под очень странным углом небо. Затем поняла, что сидит в кабине собственного грузовика, удерживаемая ремнем безопасности. Левая рука и вся левая часть головы пульсировали болью. К тому же от холода Эбби совершенно не чувствовала своего тела. Она обернулась, чтобы посмотреть, кто ее зовет, и окружающий мир качнулся, вызван приступ тошноты. Сделав над собой усилие, она сфокусировала взгляд на приятном открытом лице с расширившимися от ужаса глазами. Судя по выражению этого лица, в кабине грузовика Рекс обнаружил как минимум Годзиллу.

— Эбби, скажи что-нибудь! Ты открыла глаза… Скажи, сколько безобразных шерифов ты видишь перед собой?

— Троих.

Рекс запаниковал, но Эбби улыбнулась.

— Шучу. Такой, как ты, может существовать только в единственном экземпляре.

— Фу! Больше никогда меня так не пугай. Что с тобой случилось?

Эбби осторожно поднесла левую руку ко лбу, а отняв ее от лица, увидела на перчатке кровь. Тело занемело и отказывалось ей повиноваться. Подняв правую руку, она опустила козырек и открыла крышку зеркала. Взглянув на свое отражение, она испугалась собственной бледности, расширенных зрачков и стекающей по щеке струйки крови. Схватив с соседнего сиденья солнцезащитные очки, она осторожно водрузила их на нос. Потом, сдернув с головы черную шерстяную шапочку, начала разглядывать примятые и окрашенные в красный и розовый цвет локоны.

— Я похожа на панка, — еле слышно пробормотала она. — Только английской булавки в брови не хватает.

— Надень шапку, пока не заработала воспаление легких.

— Хорошо, папочка, — кивнула Эбби.

Несмотря на сарказм, она выполнила его просьбу, хотя при этом левую руку пронзила острая боль, заставившая ее зашипеть сквозь зубы. Заметив, что кофе выплеснулся из стаканчика, и не слыша характерного запаха, Эбби решила, что отморозила нос. Но тут Рекс наклонился, чтобы осмотреть ее израненную щеку, и она вздохнула с облегчением, ощутив резкий запах кожаной куртки.

— Ты перепугала меня насмерть, Эбби, — укоризненно сказал он. — Когда я увидел твой грузовик в канаве…

Окно было цело, и ее голова тоже. Во всяком случае, хотелось на это надеяться, хотя было ясно, что кожу она все же рассекла. Боль окончательно привела Эбби в чувство, и на нее обрушились воспоминания о том, как она вместе с грузовиком очутилась в канаве.

— Что с машиной? Помоги мне отстегнуться. Ты нашел Надин?

— Нет. Откуда ты знаешь о Надин?

На этот раз в ужас пришла Эбби.

— Ты не прослушал мое сообщение?

— Нет, я просто проезжал мимо…

— О боже, Рекс! Надин на кладбище. Она шла туда в одном халате…

Шериф выпрямился и посмотрел туда, куда она показывала.

— Господи! — встревоженно прошептал он. Поспешно отвернув манжету левой перчатки, он посмотрел на часы. — Восемнадцать тридцать две. В котором часу ты попала в аварию?

Эбби уже пыталась выбраться из кабины, используя высокую сухопарую фигуру Рекса в качестве рычага. Она осторожно опустилась на землю и тут же очутилась по колено в снегу.

— Часов в шесть, наверное, — ответила она. — Боже мой, Митч, целых полчаса назад!

— Митч? Эбби, ты назвала меня Митчем!

Она посмотрела в знакомые карие глаза, в которых зарождалось нечто похожее на гнев.

— Правда, я назвала тебя Митчем? Ну и что? Там его мать. Какая разница, Рекс? С таким же успехом я могла бы назвать тебя Фредом или Харви. Идем, нам надо ее найти. Помоги, у меня кружится голова…

— Ты останешься здесь. У тебя, похоже, сотрясение мозга…

— Заткнись, Рекс! Я замерзаю. Мне надо двигаться. Я могу показать тебе, где ее видела.

У нее в глазах потемнело, и она схватилась за Рекса.

— Да, я вижу, от тебя будет много пользы, — съязвил он.

Эбби чувствовала, что он все еще сердится.

— Надо спасти Надин! — напомнила она, дергая его за рукав куртки.

Он обхватил ее за плечи и помог выбраться из канавы. Ступая очень медленно, они направились к внедорожнику. Они то и дело поскальзывались, и лишь сила Рекса позволяла им удерживаться на ногах. Эбби твердо решила, что одного его не отпустит, потому что не верила в способность мужчин найти хоть что-нибудь. Даже если речь шла о Рексе. Даже если объектом была шестидесятитрехлетняя женщина в ярко-розовом халате на белом снегу.

— Когда я увидела ее в первый раз, она была вон там.

Эбби махнула рукой, указывая на место футах в ста от ворот кладбища.

— Скорее, скорее, скорее! — торопила она, хотя прекрасно понимала, что идти быстрее она и сама не в состоянии. — В последний раз она была не намного дальше. — При этих словах голос Эбби дрогнул. Рекс ободряюще сжал ее ладонь и поспешил вернуть руку на руль. — Она одета в яркий халат, Рекс, поэтому найти ее должно быть нетрудно. — С надеждой в голосе она добавила: — Может, она не понимает, что ей холодно? Может, она думает, что сейчас лето? Может, ей кажется, что она идет в гости к моей маме?

— Может быть, — пробормотал Рекс в ответ на эти фантазии, не пытаясь ее разубедить.

Эбби очень нравилась эта черта Рекса. Она понимала, что он реалист, но он никогда и никого ни в чем не пытался разубедить. Люди могли нести полный бред, но он лишь вежливо кивал головой и говорил: «Интересно». Разумеется, это позволяло собирать множество полезной информации, которую он затем мог использовать в каком-нибудь расследовании. В этом Рекс кардинально отличался от матери Митча, которая с легкостью могла заявить что-нибудь вроде «Что за чушь!», нимало не заботясь о чувствах собеседника. Из всех ближайших друзей родителей Эбби Надин всегда была единственной, кто ей не нравился, и единственной, кого она побаивалась. Шериф, отец Рекса, обращался с сыновьями грубовато, судья тоже умел нагнать страху на окружающих, но и тот и другой были ласковы и нежны с Эбби. С Надин все было иначе. У нее был острый язык и четкие представления о том, как должен быть устроен мир. Альцгеймер только усугубил ситуацию, обнажив всю ее стервозность. Когда Эбби жаловалась матери, та, как правило, отвечала что-нибудь вроде «Видишь ли, я знакома с Надин всю жизнь. Кроме того, мы живем в маленьком городке, а значит, не имеем права разбрасываться друзьями».

Надин и Марджи часто ссорились и, случалось, по нескольку дней не разговаривали. После отъезда Митча они не общались несколько недель. И все же всякий раз дело оканчивалось примирением, и они снова усаживались за один карточный стол. Надин была умной женщиной и обладала язвительным чувством юмора, поэтому мать Эбби предпочитала иметь ее в числе друзей. Впрочем, Налип умела быть доброй, особенно если это позволяло ей предстать перед окружающими в наиболее выгодном свете. Вот только доброта никогда не была ее естественной реакцией, ее жизненной позицией, как, например, у Марджи или Верны, матери Рекса.

— Рекс? — окликнула шерифа Эбби.

У нее все еще кружилась голова, но холод быстро приводил ее в чувство. Они ехали по кладбищу, осматривая заснеженные могилы. Захоронения в этой, ближней к дороге, части кладбища датировались девятнадцатым веком. Надгробные плиты здесь были тонкими и отполированными временем. Но дальше, на противоположной стороне холма, старинные элегантные памятники сменялись простыми современными надгробиями.

— Она может умереть, так и не увидев больше Митча, — добавила она.

— Мы все умрем, так и не увидев больше Митча, — пробормотал Рекс.

«Может, теперь она его и не узнала бы», — хотела сказать Эбби, как вдруг заметила на снегу яркое пятно.

— Смотри, Рекс! — указала она.

Скрипя шинами по снегу, он остановил внедорожник. Они поспешно выбрались наружу и, поддерживая друг друга, начали пробираться по занесенному глубоким снегом кладбищу к яркому розовому пятну между рядами покосившихся надгробий. Подойдя поближе, они увидели, что Надин Ньюкист лежит на левом боку и ее уже припорошило снегом. Еще несколько минут, и они вообще не смогли бы ее найти.

Несмотря на то что Эбби этого ожидала, зрелище все равно повергло ее в шок.

Здесь было так холодно и одиноко.

Она ощутила запах дыма, донесшийся сюда из чьей-то трубы, и на ее языке осталась его горечь. Контраст между уютом очага и ледяным холодом кладбища поразил ее своей невыразимой жестокостью.

Рекс опустился на колени, коснулся плеча Надин и осторожно перевернул ее на спину. Ее открытые глаза безжизненно смотрели на окружающий серо-белый мир. Порядка ради, а вовсе не потому, что надеялся на то, что она еще жива, он приложил ухо к ее груди, положил пальцы на ее шею и запястье, проверяя пульс. Под розовым халатом на ней была лишь тонкая ночная сорочка. Рекс покачал головой.

— Господи, да как она вообще сюда дошла? Она, наверное, уже была едва живая от холода.

Эбби стояла, засунув руки глубоко в карманы куртки, и смотрела на длинные, костлявые босые ноги старой женщины. Каштановые волосы, красить которые Надин всегда ездила в Канзас-Сити, не доверяя свою прическу местным парикмахерам, успели отрасти, обнажив седые корни.

— Ты ведь знаешь, что скажут люди? — дрожащим голосом спросила Эбби.

Рекс изумленно вскинул голову и посмотрел на ее хорошенькое личико с распухшей и покрытой запекшейся кровью левой щекой.

— Нет. А что они скажут?

Эбби указала в сторону, на памятник, надпись на котором сейчас была скрыта под снегом.

— Они скажут, что Надин пыталась добраться вон до той могилы. Что если бы она преодолела эти несколько футов, то была бы спасена.

Рекс обернулся и уставился на занесенную снегом могилу, на которую указывала Эбби.

Он хорошо знал эту могилу. Именно для нее и предназначались его цветы.

В этой могиле лежала девушка, которую семнадцать лет назад он вместе с отцом и братом обнаружил на заснеженном ранчо. Тогда ее убийство привело в ужас всех жителей Смолл-Плейнс, как и тот факт, что ее не удалось опознать. Они совместно оплатили расходы на погребение и, принарядившись, пришли на ее похороны. Именно те события и положили начало легенде. Многие утверждали, что неопознанная убитая девушка исцеляет больных и помогает тем, кто отчаялся. По их мнению, она делает это в благодарность за заботу о себе.

— Да ну? — воскликнул Рекс и тут же пожалел о том, что это прозвучало слишком жестко. — Что ж, люди часто несут всякую чушь.

— Рекс!

Он нахмурился.

— Ты ведь сама не веришь в это?

— Я не знаю…

— О боже! — возмутился он. — Забудь об этом. Идем отсюда. Я отнесу Надин в машину, и мы отвезем ее домой.

— Хороню. — Эбби помолчала. — Рекс, Надин была бы в ужасе. Это все так… неблагородно.

— А у нас есть выбор?

— Пожалуй, нет.

Рекс снова обернулся к могиле, о которой они говорили.

— Что? — насторожилась Эбби.

— Ты помнишь, какой сегодня день?

— Понедельник.

— Нет, я имею в виду, какое число. Двадцать третье января. — Он смотрел на Эбби, как будто чего-то ожидая от нее, и, не дождавшись, пояснил: — Как и тогда, когда мы ее нашли.

Эбби нахмурилась, но потом поняла, о чем он говорит.

— Правда? О господи, Рекс! Я вечно забываю, что это ты ее нашел.

— Не только я. Там был мои папа и… Мой папа тоже там был.

Теперь Эбби тоже не сводила глаз с заснеженного памятника на могиле неизвестной девушки.

— Я совершенно выпустила это из виду, Рекс. Я понимаю, что это звучит ужасно, но тогда меня занимали совершенно другие события. Когда тебе шестнадцать, ты ощущаешь себя пупом земли и центром вселенной. Даже если бы на Смолл-Плейнс упал метеорит, я бы этого не заметила. — Она смотрела на него, сдвинув брови, словно пыталась решить какую-то загадку. — Кроме того, мы с тобой тогда почти не общались.

Он кивнул.

— Наверное, я, как и ты, прятался.

— Прятался? — удивилась Эбби. И вдруг, глядя на него, она внезапно поняла то, что совершенно упустила тогда, семнадцать лет назад. — Бог ты мой, Рекс, тебе ведь тоже было ужасно тяжело! Сначала ты нашел ее тело. А потом уехал Митч… — На ее глаза навернулись слезы. — Прости, Рекс. Я должна была понять все это раньше. Я должна была поговорить с тобой… А я думала только о себе.

— Ты шутишь? — отмахнулся Рекс. — Я ведь тоже оказался тогда не на высоте.

Эбби шмыгнула носом.

— Я рада, что мы хотя бы сейчас с этим разобрались.

— Да. — Рекс улыбнулся, но улыбка быстро сползла с его лица. — Идем отсюда. Мне хочется делать это не больше, чем тебе, но выбора у нас все равно нет.

— Для тебя это ужасное дежавю.

— Не совсем. С тех пор я подобрал много других насмерть замерзших людей.

— Вот везунчик. И все равно странное совпадение.

Рекс присед на корточки, не сводя глаз с мертвого тела матери своего лучшего друга.

— Очень странное, — задумчиво произнес он.

— Жизнь вообще странная штука.

— Неужели?

— Может, это моя мама ее убила? — прошептала Эбби.

Рекс вздрогнул и поднял голову.

— Что?

Эбби коснулась поцарапанной щеки и поморщилась.

— Когда Митч уехал из города, Надин не очень хорошо со мной обошлась. Мама тогда сказала, что убьет ее за это. — Она попыталась улыбнуться, но это оказалось так больно, что она оставила эти попытки и продолжила: — Может, это мама из могилы заманила ее сюда, чтобы наконец отомстить.

— Иногда ты тоже ведешь себя очень странно, — заметил Рекс, настороженно глядя на Эбби снизу вверх.

— Да ты и сам хорош.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего. — Эбби указала на руку Надин. — Что это, Рекс?

— Что?

— Что это у нее?

Рекс осторожно повернул ее руку. Закоченевшие пальцы стискивали фотографию Джеффа.

Эбби прижала ладони к груди.

— Как это грустно!

Это стало последней каплей, и она разрыдалась. Пока они разыскивали Надин, она испытывала тревогу и страх. Но сейчас ее охватило неизбывное горе. Она всхлипывала, понимая, что оплакивает не лежащую перед пей в снегу женщину, а свою маму и всех остальных покинувших ее людей. И все же… Надин была не очень приятным человеком, но она пошла на смерть, сжимая в руке фотографию своего приемного сына.

Рекс поднял с земли худое легкое тело и бережно, как ребенка, понес к машине. Эбби бежала рядом, одергивая ночную сорочку и халат, помогая маме Митча и после смерти не изменять скромности и чувству собственного достоинства.

С Надин на руках Рекс вошел в дом Ньюкистов.

Судья проводил его в расположенную на первом этаже спальню для гостей.

— Я подумал, что будет лучше, если я привезу ее сюда, — обернулся шериф к Тому, бережно уложив его жену на кровать.

Судья стоял в двери спальни, и из-за его широкой спины Эбби не видела ни Рекса, ни Надин.

— Я решил не отвозить ее в похоронное агентство в таком виде. Я подумал, что вы захотите позвонить Мак-Лафлинам, чтобы они забрали ее из дома, — продолжал Рекс.

Том Ньюкист молча кивнул.

С тех пор как они приехали, он не произнес ни слова, не считая короткого вопроса «Где вы ее нашли?».

Впуская их в безупречно ухоженный дом, за порядком в котором Надин следила столько лет, он выглядел усталым и измученным, но не шокированным. Как и остальные, он давно знал, что добром это все равно не закончится.

Глядя на его рослую фигуру, на все его шесть футов четыре дюйма, Эбби обратила внимание, что неизменно прямая спина судьи выражает то же, что и всегда, а именно: этот большой человек готов нести на своих плечах большую ответственность.

Входя в дом, Эбби необъяснимым образом нервничала, как будто этот человек мог обвинить ее в смерти своей жены.

Том Ньюкист отступил в сторону, пропуская выходящего из комнаты шерифа.

— Вы славитесь тем, что всегда запираете дверь, — услышала Эбби голос Рекса, когда мужчины, пройдя мимо нее, направились в кухню. — Каким образом она оказалась открыта на этот раз?

— Чертовы сиделки! — ответил судья.

Прислушиваясь к их удаляющимся шагам, Эбби тихонько вошла в спальню и подошла к кровати, на которой лежала подруга ее покойной матери. Увидев на постели свернутое шелковое одеяло, Эбби развернула его, высвободив аромат пот-пурри, и аккуратно, по самые плечи, накрыла маму Митча. Она пригладила ее все еще влажные от снега волосы. Глаза Надин Рекс закрыл еще на кладбище.

Ее правая рука по-прежнему стискивала фотографию Джеффа.

Эбби стояла и смотрела на женщину, которая при жизни никогда ей не нравилась, но к которой ее приучили относиться с большим уважением. Потом она наклонилась. С ее волос тоже стекала вода. Не обращая на это внимания, она поцеловала Надин в холодный лоб. Эбби не пыталась обмануть себя. Этот поцелуй не был жестом прощения. Она сделала это за свою маму и за Митча. При этом Эбби не переставала корить себя за мысль, промелькнувшую в голове, когда она убедилась, что женщина мертва. Это не была мысль о том, что пришлось пережить Надин перед смертью. Это не была мысль о судье. Это было последним, о чем она хотела бы в настоящий момент думать. Но оказалось, что она не властна над своими мыслями, и эта мысль явилась к ней без ее приглашения и согласия.

«Может, он приедет на похороны…»