Потерянная невинность

Глава 29

Эбби в полной темноте застыла на стуле в углу веранды. На одном плече, всем тельцем прижавшись к ее шее, сидел уцелевший попугайчик, а на коленях она держала пистолет. Электричества у нее не было. Ее бизнес был уничтожен. Одна из ее птиц погибла, а вторая бесследно исчезла. Третья была настолько испугана, что сажать ее в клетку было бы слишком жестоко. Грейси забралась под шатер волос Эбби и наотрез отказывалась оттуда выходить. Эбби ощущала прижатый к ее коже клювик и мягкие дрожащие перышки.

— Маленькая моя, моя хорошая… — шептала Эбби.

По ее щекам катились слезы.

Птичка издавала едва слышные звуки, замирала, потом снова начинала что-то бормотать. От жалости и чувства вины сердце Эбби разрывалось на части. Ей страшно было представить, какой ужас пережили ее совершенно беспомощные перед стихией птицы. Она с тоской думала о Джей Ди. Где он? Если он еще жив, то станет мишенью для ястребов и орлов. К тому же он не умеет самостоятельно добывать пищу.

Эбби дрожала, как и ее единственный теперь питомец. Приступы рыданий накатывали на нее подобно внутренним торнадо. Она оплакивала не бизнес. Ей было не жаль досок, гвоздей и стекла. Теплицу можно восстановить. Для этого, в конце концов, существует страховка. Цветы и кустарники вырастут снова. Она оплакивала не теплицу и дрожала не от страха. Ее предостерегали относительно мародеров, но она презрительно фыркнула, не поверив в то, что кто-то явится сюда, чтобы порыться в куче разбитых глиняных горшков и раскрошившихся гнилых досок. Сестра и подруги хотели остаться с ней, но она отправила их по домам, которые, кстати, тоже могли пострадать во время урагана. Рекс собирался прислать к ней своего заместителя, но она отклонила и это предложение.

— Митч в городе, — сообщил ей Рекс.

— Я знаю. Я его видела.

— Я тоже.

— Вы… разговаривали?

— Поздоровались… Не более того, — покачал головой Рекс. — А ты?

— Нет. Я вообще сомневаюсь, что он меня заметил. Больше они к этому вопросу не возвращались. У каждого были проблемы посерьезнее.

И теперь, сидя на веранде, Эбби ничего не боялась. И поджидала она вовсе не мародеров.

Пистолет она приготовила для Патрика. Он заходил в дом в ее отсутствие. Но не днем. Когда она приехала домой и застала в кухне подруг, солнцезащитные очки еще были на столе. Когда она увидела стол в следующий раз, очки исчезли. Было ясно, что Патрик приезжал в промежуток времени между тем, как они все уехали в город, и тем, когда они примчались обратно уже после удара смерча. Наверное, он привозил сено. Возможно также, он хотел убедиться, что с ней все в порядке. Он ей не звонил.

Патрик ненавидел птиц. Только сегодня утром он сказал;

— Выбирай, Эбби, они или я.

Он грозился их убить. И она видела, что он не шутит. И торнадо, несмотря на всю свою загадочность и непредсказуемость, не умеют открывать запертые на замок двери.

Когда он наконец появился, то не подъехал к самому дому.

Эбби услышала приближающийся шум двигателя. Потом машина припарковалась на дороге. Раздался негромкий стук дверцы. Еле слышные шаги направились к дому. Видимо, он надеялся, что она не проснется. Он хотел незаметно пробраться в дом и скользнуть в ее постель. Он был уверен, что птицы в панике улетели, и опасаться ему больше нечего. Он также понимал, что должен приехать, как и раньше: открыть дверь, стараясь не скрипнуть петлями, снять сапоги и на цыпочках пройти мимо клетки, как будто не зная, что она опустела.

Наконец она услышала шорох гравия. Он был совсем близко.

— Я здесь, — окликнула она, — На веранде.

Она знала, что этими словами не на шутку его перепугала. Он, наверное, подпрыгнул от удивления и чувства вины. Если только Патрику вообще знакомо такое чувство. Эбби в этом сомневалась. Как мог человек поступить так, как поступил он сегодня вечером, и при этом остаться человеческим существом, способным на муки совести, подобные тем, которые сейчас испытывала она? Ведь она сама позволила ему войти в ее жизнь и в ее дом, не говоря уже о ее постели и теле!

Она увидела очертания высокой и широкоплечей мужской фигуры.

Эбби осторожно сжала пистолет обеими руками, навела дуло на дверь и медленно, почти бесшумно, сняла с предохранителя. Средний палец ее правой руки лег на спусковой крючок. Она не собиралась его убивать. Она всего лишь хотела его напугать и заставить убраться прочь.

Высокая темная фигура бесшумно поднялась по ступеням крыльца.

Он нашарил ручку, медленно потянул дверь на себя и шагнул через порог.

Эбби подняла пистолет, прицелившись фигуре в грудь.

— Стоять, Патрик. Ни с места.

— Эбби? — изумленно произнес он.

Услышав этот голос, она вздрогнула и едва не выстрелила. Она поспешила опустить пистолет, чтобы ненароком не убить вошедшего в дом человека. Мужчина, нервно поглядывая на пистолет, сделал еще два шага вперед. Эбби замерла и даже дышать перестала.

Перед ней стоял не Патрик.

— Митч… — произнесла она, и это был не вопрос.

Митч остановился.

— Я не ожидал тебя увидеть. Я хотел… Я просто…

— Ну да, подумаешь, случайно проехал мимо моего дома в два часа ночи, — холодно откликнулась Эбби. — Тут многие в это время ездят.

— Я слышал, что ты пострадала от смерча…

— Так значит, ты для этого приехал через семнадцать лет? Предложить мне помощь, или как?

Она поразилась своей способности так спокойно с ним разговаривать, сохраняя при этом ледяной тон. Ей даже удалось не пристрелить его вместо Патрика. Они оба этого заслуживали. Но она разозлилась на себя за число «семнадцать», так легко сорвавшееся с языка. Она сразу дала ему понять, что совершенно точно знает, сколько лет он отсутствовал.

— Какого черта ты здесь делаешь, Митч?

Он кивнул на пистолет.

— Беру на себя ответственность за собственную жизнь.

Эбби промолчала, но поставила пистолет на предохранитель.

— Ты и в самом деле собиралась застрелить своего мужа?

— Кого? Патрик мне не муж, — презрительно произнесла она. Пусть думает, что у нее есть какой-то другой муж. — С чего ты это взял?

— Не знаю, я только…

Он снова замолчал. Эбби тоже молчала, упрямо не желая нарушать тишину.

«Это не входило в мои планы», — думал Митч, стоя на темной веранде и пытаясь сообразить, что еще он может сказать Эбби Рейнолдс, которая, похоже, вообще не хотела с ним общаться.

Он хотел просто покататься по проселочным дорогам, пока усталость не возьмет свое. Но каким-то образом все дороги вели на север и на восток. Он свернул на шоссе и оказался в компании огромных трейлеров, доставляющих грузы из Канзас-Сити в Вичиту и дальше. Ему это быстро надоело, и он свернул на первом же перекрестке. По стечению обстоятельств это была дорога с зеленой стрелкой.

«Конечно, случайность», — решил он.

Затем любопытство взяло верх, и он решил, что обязан выяснить, действительно ли торнадо, который он видел, нанес удар по дому Эбби. Он хотел просто проехать мимо, вот и все. Да, он проедет мимо, убедится, что все в порядке, и вернется домой. Осознав, что он назвал загородный домик родителей «домом», он быстро скорректировал формулировку.

Но когда он остановился на обочине рядом с участком Эбби, то понял, что здесь что-то изменилось.

Он видел ее дом только дважды, и то проезжая мимо. И поэтому не сразу понял, чего здесь не хватает. И вдруг… О господи! Он понял, что теплица полностью разрушена. На том месте, где должны были виднеться очертания довольно просторного строения… не было ничего. Он почувствовал, как сердце учащенно забилось от страха, и поспешно взглянул в сторону дома. «Слава богу, хоть он на месте!» Это было единственной мыслью, которую ему удалось различить за шумом в ушах.

Света в доме не было, но у входа был припаркован лишь один грузовик.

Митч опознал в нем второй грузовик из двух, которые видел утром. Неужели это было совсем недавно? Ему показалось, что с тех пор прошла целая вечность. Грузовик, на котором отсюда уехал Патрик Шелленбергер, был новым и красным. Автомобиль, стоявший перед крыльцом, был черным и старым. Это машина Эбби?

С ней все в порядке? Она была дома, когда опустился смерч?

«В настоящий момент она, скорее всего, спит в этом темном доме…» — думал Митч. И, судя по всему, без Патрика. Или она отправилась ночевать к кому-то из друзей, или…

Он не мог проехать мимо. Оказалось, что он не в состоянии этого сделать. Он должен был узнать… хоть что-то.

Митч выбрался из машины. Казалось, его вытащили невидимые руки.

Эти же призрачные руки не позволили ему хлопнуть дверцей, а потом подтолкнули вперед, заставив шагнуть на дорожку, ведущую к ее дому.

«Неплохой способ нарваться на пулю», — подумал он, вспомнив о Патрике.

Но невидимые руки продолжали увлекать его вперед, и он безропотно им повиновался.

Когда Митч услышал «Я здесь, на веранде», то одновременно удивился и обрадовался. Эбби! Охватившее его чувство облегчения было огромным и всеобъемлющим. Она не ранена! Она жива! Он понял, что узнал бы ее голос где угодно, даже если бы не слышал его этим утром, даже если бы услышал его в свой последний день на земле. Он совершенно точно знал, что, окажись он на смертном одре, если в этот миг зазвонит телефон и она произнесет «Привет!», одного этого слова будет достаточно. Он ее узнает!

Он не хотел вдумываться в то, что означает охватившая его радость.

Если бы это было в его силах, он вообще запретил бы ей означать хоть что-нибудь.

В конце концов, речь идет о женщине, вышедшей замуж за этого ублюдка, Патрика Шелленбергера.

Митч напомнил себе, что его собственные чувства в данный момент не означают ровным счетом ничего. Повинуясь ее приказу, он начал подниматься на крыльцо. Ее слова подразумевали «Иди сюда!». Он заверил себя, что его бурная эмоциональная реакция указывает только на то, что он все-таки не бесчувственный мерзавец, которым привык себя считать. Что даже он способен радоваться тому, что кому-то удалось уцелеть под ударом стихии.

«Ну да, конечно! — иронизировал над собой Митч, открывая ведущую на веранду дверь. — Еще бы! Вот именно это она и подразумевает. Если ты в это веришь, то ты просто полный идиот!»

Глядя на стоящего напротив мужчину, Эбби осознавала, что у нее в голове осталось всего две мысли. Одна: «Боже, как он прекрасен!» И вторая: «Я похожа на чучело».

Митч откашлялся.

— Ты сказала, что Патрик не твой муж. У тебя есть кто-то еще?

Она чуть не засмеялась.

— Нет. Насколько я знаю, ты женат.

— Разведен.

— А-а…

— У меня есть сын.

— Я слышала.

— Ему шесть лет.

— Мило.

«Это действительно мило», — думала она. Но ее горло сжалось от горя при мысли о детях, которых она когда-то мечтала иметь с этим мужчиной и которые так и не родились.

— А ты как?

— Что как? — переспросила она, сделав вид, что не поняла вопроса.

— У тебя… — Кажется, у него в горле тоже что-то застряло. Он откашлялся. — У тебя есть дети?

«Это просто нелепо, — думала Эбби. — Я не желаю играть в эту игру».

Несколько мгновений она упрямо молчала, но потом все же смягчилась.

— Нет.

Митч стоял, переминаясь с ноги на ногу и не зная, что делать дальше.

Он поднял голову и посмотрел туда, где была теплица.

— Здесь прошел смерч.

— Похоже, что да, — сухо отозвалась она.

Он снова обернулся к ней.

— Эбби..

— Что?

Теперь наступила его очередь погрузиться в молчание.

— В этом месте положено сказать, что ты очень сожалеешь, — вырвалось у Эбби.

Судя по выражению его лица, эти слова удивили не только ее. Митч явно тоже этого не ожидал.

— В этом месте положено объяснить, почему ты меня бросил, Митч.

Минувший день был до отказа наполнен драматическими событиями. Человек, которому Эбби доверяла… или почти доверяла… поступил с ней низко и подло. Ее переживания были свежи, как открытая рана, а появление Митча высыпало на эту рану несколько ведер соли. Дамбу, которую она пыталась возвести на пути своих слов, прорвало, и уже ничто не могло сдержать обрушившегося на Митча потока чувств.

— Какого черта ты здесь делаешь, Митч! Зачем ты приехал? И как… объясни, бога ради… как ты оказался у меня дома в два часа ночи?

Это прозвучало как крик души. Это и было криком души, как и взгляд, которым он ей ответил.

Эбби отложила пистолет и вскочила на ноги.

— Как ты мог? — беспомощно воскликнула она. — Почему ты уехал?

И разразилась громкими безудержными рыданиями.

Митч за долю секунды преодолел разделявшее их расстояние и протянул к ней руки.

Прежде чем поцеловать Эбби, он вытер с ее щек слезы, пригладил ее растрепанные волосы и прошептал:

— Прости. Ты и представить себе не можешь, как я сожалею обо всем, что произошло.

Он повторил это бессчетное количество раз.

— Осторожно! — вдруг шепнула Эбби и отстранилась.

Она бережно обхватила пальцами крохотное тельце у себя на плече и извлекла его из-под волос. Митч широко раскрыл глаза, но даже в темноте Эбби заметила в этих глазах улыбку. Эбби обхватила Грейси второй рукой. Теперь попугайчик находился в надежном коконе ее пальцев и никого не мог укусить. Она подняла глаза на Митча и позволила ему снова себя обнять, уже вместе с птицей в руках. Он склонился и наконец-то ее поцеловал.

«Я совершаю ошибку», — говорил себе Митч, целуя Эбби со страстью, в которую он вкладывал всю свою тоску и все горе. До этого момента он даже не подозревал, что все еще испытывает эти чувства. «Смерч в любую секунду может стереть с лица земли и тебя, и твой дом, — говорила себе Эбби. — Любимые люди могут исчезнуть из твоей жизни. Никто не знает, что может случиться уже в следующую секунду. Если ты не воспользуешься этим моментом, он может уже никогда не повториться».

— Подожди! — снова отстранилась она, но только для того, чтобы посадить Грейси в клетку. — Я уже не девственница, — прошептала она, увлекая его за собой в дом.

— Я тоже не девственник, — ответил Митч, послушно идя за ней.

Семнадцать лет назад они были бы осторожны, нежны и ласковы.

Семнадцать лет спустя они очень спешили. Они очень боялись, что между ними снова что-нибудь встанет. Этого не должно было случиться. Когда они добрались до кровати, их подхватила буря эмоций и чувств. Они яростно толкались и дергали друг друга за одежду, как будто злились на жизнь, на судьбу, на себя. Они занимались любовью, как будто сражались, как будто выясняли, кто же все-таки виноват во всем, что с ними случилось, кто должен за все это заплатить, может ли хоть что-то компенсировать им их потерю и могут ли зарубцеваться все еще кровоточащие душевные раны.

Он через голову стянул с нее футболку. Она нащупала пряжку его ремня. Он рванул пуговицу и молнию на ее шортах, тут же скользнувших вниз. Она расстегнула его ремень, пуговицу на поясе джинсов и потянула вниз замок молнии. Затем просунула руки ему под рубашку и прижала ладони к его груди.

Резким движением он перевернул ее на спину.

Она впилась пальцами ему в затылок и заставила его опустить лицо к ее лицу и поцеловать ее.

Он ладонями раздвинул ее ноги. Он опустил руки под ее трусики и ниже, на бедра, между ног.

Он вошел в нее, и она приняла его в себя.

Они были агрессивны и неистовы. Эбби чувствовала, что в ее груди нарастает небывалое давление, которое наконец прорвалось криком, рвущимся как будто из самой глубины души. Из ее глаз хлынули слезы. Они продолжали заниматься любовью, а слезы продолжали течь. Ее тело сотрясали мучительные рыдания, а он еще крепче прижимал ее к себе. Его объятия причиняли ей боль, но вместо того, чтобы сопротивляться этой боли, она ее принимала и не пыталась его остановить. Он снова и снова повторял ее имя, но она очень боялась поверить в то, что не ошибается, что в его голосе действительно звучит мольба. Наконец все закончилось, но они продолжали прижиматься друг к другу, как будто покрывающий тела пот навечно соединил их воедино. Постепенно их руки разжались, it они выпустили друг друга из объятий.

Митч откатился на спину и уставился в потолок.

Эбби слегка отодвинулась от него и отвернулась лицом к стене.

Спустя несколько минут она спросила:

— Почему ты уехал?

Он не ответил.

«Это было ужасной ошибкой», — думали оба.

— Я принимаю противозачаточные средства, — произнесла Эбби после того, как молчание затянулось.

«Я бы не возражал, если бы ты их не принимала», — чуть не вырвалось у Митча. Эта мысль повергла его в шок.

Он не произнес это вслух. Вместо этого он повернулся и снова попытался ее обнять.

Эбби не позволила ему этого. Прижав ладони к его обнаженной груди, она села в постели.

— Ты должен уйти.

— Что?

— Рано утром сюда придут рабочие. Они будут помогать мне расчищать руины и строить новую теплицу.

— Ты не хочешь, чтобы они узнали, что я здесь был?

— Да, не хочу, — твердо ответила Эбби, пристально глядя ему в лицо. — Никто и никогда не должен об этом узнать. — Она сглотнула, борясь с разрывающей сердце болью. Она заставила себя вспомнить все страдания, которые он ей причинил, и ее голос окреп. Он по-прежнему не желает ничего объяснять! — Митч, это случилось всего один раз. Вот и все. Мы просто сделали то, что собирались сделать много лет назад. Это совершенно ничего не означает. Больше ничего не будет.

Ему показалось, что она ударила его ножом.

— Ты права, — кивнул он.

Эти слова дались ему так трудно, что прозвучали слишком резко.

— Я знаю. — Эбби так отчаянно пыталась взять себя в руки, что от нее повеяло холодом. — Сделаем вид, что мы с тобой даже не общались.

— Хорошо. — Он поднялся и начал собирать одежду. — Отлично.

— Замечательно, — подтвердила она, глядя на его обнаженную спину и борясь с подступающими слезами.

«Больше ты со мной так не поступишь, — думала она. — Я тебе этого не позволю».

У двери Митч обернулся, чтобы посмотреть на сидящую в постели Эбби. Он чувствовал себя так, словно его ударила молния, ослепив его и погрузив окружающий мир во тьму. Он с болью в сердце вспомнил свой последний взгляд на окно ее комнаты в ночь, изменившую всю его жизнь. Сейчас, как и тогда, свет покинул его жизнь, вспыхнув на считаные мгновения и снова погаснув. Он знал, что не сможет любить ее, не причинив ей страшной боли, поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как попытаться не любить ее вообще. К тому же было ясно, что за эти годы она успела его разлюбить. Позволив ему любить себя, занявшись с ним сексом, она всего лишь удовлетворила потребность, возникшую много лет назад и все это время не дававшую ей покоя.

Он не знал, как попрощаться с ней, не унизив того, что между ними произошло, сильнее, чем уже унизили. Поэтому он не стал прощаться. Он вообще ничего не сказал. Он просто вышел из ее спальни, а потом и из ее дома.

Патрик стоял в тени тополя неподалеку от дома Эбби и видел, как с крыльца спустился высокий мужчина. Было четыре часа утра, и солнце еще не взошло. Патрик приехал два часа назад и заметил на дороге незнакомый роскошный автомобиль. Он проехал мимо, свернул в первый же поворот, припарковал грузовик и пешком вернулся к дому, чтобы выяснить, что все это означает. Среди знакомых Эбби не было владельцев «сааба» последней модели. Ха! Среди ее знакомых вообще не было владельцев «сааба». В Смолл-Плейнс на таких автомобилях не ездили, и не потому, что не хотели, а потому что любой ремонт неизбежно превратился бы в проблему.

Только когда высокий мужчина подошел поближе, Патрик его наконец-то узнал.

Митч Ньюкист! Патрик даже не особенно удивился. Он слышал, что Митч вернулся. Его не удивило и то, что Эбби его приняла. Он только не ожидал, что это произойдет так быстро. С момента возвращения Митча прошло не больше двух дней, и он уже спит с ней?

Удивление в душе Патрика боролось с желанием кого-нибудь убить.

Он уже много лет не испытывал приступов этой холодной и одновременно жгучей ярости. В последний раз подобные чувства охватили его, когда младший брат со злорадной усмешкой сообщил ему, что Сара Фрэнсис хочет не его, Патрика Шелленбергера, а Митча Ньюкиста. Патрик решил, что больше он ничего подобного не допустит. Он слишком много поставил на эти отношения, чтобы позволить этому ублюдку вот так запросто явиться обратно и прибрать все к рукам.

Когда в пять часов утра Эбби вышла в кухню, Патрик уже был там.

Она никак не ожидала его там увидеть. Сказать, что она разозлилась, значило не сказать ничего.

— А ты что здесь делаешь? — враждебно поинтересовалась она.

При звуке ее голоса он обернулся.

— Ты сердишься на меня, Эб? Ты хочешь спросить, почему я явился сейчас, а не вчера вечером, когда тебе нужна была помощь? Прости, пожалуйста, я просто не смог приехать. Ураган кое-что поломал на ранчо, и я застрял там до поздней ночи. Я пытался тебе дозвониться, но связи не было. Я не знал, что у тебя здесь такие разрушения, иначе все бросил бы и примчался на помощь.

На его лице отразилась смешанная гамма чувств. Эбби разглядела раскаяние, сочувствие, удивление тем, как она с ним разговаривает, а также что-то похожее на досаду.

— Слушай, прости, что говорю о таких мелочах, когда у тебя весь задний двор завален обломками теплицы, но раз уж мы здесь… Ты не видела мои очки?

— Что?

— Солнцезащитные очки. Они обошлись мне в пятьдесят баксов, и я не хотел бы их потерять.

Эбби молча уставилась на него, а Патрик нагнулся и заглянул под стол.

— Я вчера оставил их здесь, когда… Ага!

Патрик бросился к холодильнику, сунул руку в щель между ним и кухонным столом и извлек оттуда свои очки. Он выпрямился, надел их и с улыбкой обернулся к Эбби.

— Как они там оказались? Должно быть, это сделали твои чертовы птицы. Они специально их спрятали! Я говорил тебе, что они меня ненавидят!

Эбби продолжала молча смотреть на его улыбающуюся физиономию.

— Эбби? Что случилось? Ты же знаешь, что я просто шучу. На самом деле я не думаю, что твои птицы спрятали мои очки. — Она не отвечала, и Патрик забеспокоился. — С тобой все в порядке?

— Мои птицы, — прошептала она и, опустившись на пол, разрыдалась.

Патрик поднял очки на лоб и поспешил ее утешить.

— Да что стряслось?

— Лави умерла.

— Умерла?

— Во время бури. А Джей Ди улетел и не вернулся. Грейси никак не оправится от шока. Я думала, это сделал ты, Патрик! Я была уверена… Я точно знала, что вчера утром ты оставил очки на столе. Я видела их своими глазами. Когда я днем вернулась домой, они все еще лежали там. Но после бури их уже не было. Я подумала, что ты вернулся и забрал их. Я знала, что ты ненавидишь моих птиц, и решила, что ты воспользовался этой возможностью, чтобы…

— Обидеть их? — в ужасе перебил ее он. — Может, я их и ненавижу, но не способен причинить им вред.

— Здесь были моя сестра, Шейла, Мэри и Сьюзан. Должно быть, я видела очки кого-то из них. Я была расстроена из-за… Не имеет значения, из-за чего. Наверное, я сама не понимала, что вижу.

— Может, скажешь мне, что тебя расстроило?

— Это не имеет значения, — упрямо повторила Эбби и снова начала всхлипывать.

Патрик немного подождал, позволив ей поплакать в его объятиях, прежде чем сказать:

— Знаешь, кто вернулся в город? Твой бывший приятель, Митч Ньюкист. Или ты его уже видела?

Эбби на мгновение прижалась лицом к его плечу и прошептала:

— Нет.

Он напрягся, но скрыл это, еще крепче ее обняв.

— Выходила бы ты за меня замуж, Эбби.

Она отстранилась и заглянула ему в лицо.

— С чего это вдруг?

Он кивнул на разоренную теплицу за окном.

— Видишь ли, одному человеку со всем этим не справиться. Я понимаю, что ты сильная, но все равно для одних плеч это слишком много. Когда происходит что-то подобное, всегда хочется на кого-нибудь опереться. Разве не так? Кроме того, ты получишь не только меня, но и всю мою семью, которая уже тебя любит. — Уголок его рта приподнялся в кривой усмешке. — Они любят тебя даже больше, чем меня. — Он нежно поцеловал ее мокрое от слез лицо. — Ты не можешь всю жизнь оставаться одна.

— Почему?

— Потому что ты не создана для одиночества, Эбби.

— Я всегда считала, что ты только для этого и создан.

— Так и было. Пока я не встретил тебя. — Он снова поцеловал ее и ощутил аромат свежего мыла. Не кожа была еще влажной после душа. Душа, который она приняла где-то между четырьмя и пятью часами утра. — Бедная моя Эб, — приговаривал Патрик, гладя ее по голове. — Я знаю, что ты любила этих птиц.

Оставив Патрика у себя дома, Эбби села за руль грузовика и долго бесцельно кружила по окрестностям, высматривая в небе вспышку красного цвета. Она заказала плакаты с фотографией Джей Ди и расклеила их по всему городу. Она попросила Рекса сообщить своим заместителям о пропаже попугая и лично обошла весь центр города, беседуя с прохожими и стучась в двери с просьбой сразу сообщить ей, если кто-то случайно увидит большую красную птицу. Повинуясь странному порыву, она даже заехала на кладбище и коснулась могилы Девы, умоляя ее помочь найти Джей Ди или хотя бы уберечь его от беды.

Наконец, окаменев от своей потери и осознания чудовищности совершенного несколько часов назад поступка, Эбби вернулась домой, где ее рабочие вместе с Патриком уже начали убирать последствия урагана.