Потоки горные

Сильный в немощи

Когда Грановский лежал больной в тоскливой хатенке южной Америки, однажды пришел к нему диавол. Он не постучался в дверь и не уронил приветствия больному, а прямо ударил его в слабое место.

- Николай, я говорил тебе раньше. Помнишь с отцом твоим тебя уму-разуму учили? Я говорил тебе, что религия это самообман человека, дело пустячное. А ты все сердце ей отдал. Вот и имеешь, венец заработал. Калекой стал, да еще, в чужой дичавине. Придумал, просвещать людей. Чудачок ты миленький. Вот отец тебе тогда правду говорил, - знания держись, света, науки, а не иллюзий религиозных. Он ведь профессор, отец твой, и мы с ним хорошо дружим. Все о нем знают, но ты болен и не буду тебя 'тревожить. А помочь тебе могу, честное слово даю тебе. Хочешь, будешь ходить через неделю! Только о Христе замолчи. Возвращайся в Америку, скажу тебе, где твой старик отец профессорствует. Деньгами тебя засыплет и выведет тебя в люди. Вера замуж не вышла, помнишь? Ха-ха... Она докторша теперь. Клянусь тебе собою, что будешь счастлив с нею до конца своей жизни, которую ты так безумно испортил. Николай, я спешу. Меня ожидают люди. Но помни слова мои, твоего друга, а не врага. Я несчастный дух, я скиталец в мире. Вот потому и пришел несчастному помочь. -

Николая Николаевича от неожиданности бросило в холодный пот. Он слышал слова, как человеческие. Но звук их, сила были иные. Какая-то магнетическая власть чувствовалась в той речи, милозвучность, сверхъестественность. Только почему-то повеяло от речи невидимого гостя неожиданным холодом и тоской, как тоска гробов. Слова влекли, хотелось сказать - да. А холод и тоска бросили его в лихорадочную дрожь.

Грановский хотел поднять руку и сказать: - Отойди от меня сатана. Но даже и левая рука, которой он владел, не поднялась. Однако он успел сказать, как будто во след сатане: Не приходи. По твоему не будет. А уста бледно-синие начали шептать молитву, - вечно буду славить Тебя, Боже, и уповать на имя Твое, ибо оно благо. Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня.

В это время отворилась дверь, и тихо, почти на цыпочках, вошли три старых индейца. Лица их бронзовые, морщинистые, а косы смолисто-черные. У одного в руках была деревянная шкатулка. Только одного из них помнил Грановский.

- Белый благодетель, Дух прислал нас исцелить твоя. - Заговорил знакомый индеец.

- Меня исцелит мой Учитель - Дух Иисуса.

- Он будет тебя долго исцелять, а наш дух сразу. Как прыжок черной птицы, раз и там.

- Спасибо, добродетели. Спасибо. Мне лучше. Иисус так хотел, чтобы я заболел. Помнишь, и Он болел. Кровь на руках и ногах.

- Только скажу одно слово духу лесов, белый человек. Только воскурю травы гор и кость таинственную. Ты встанешь сегодня и будешь ходить, - заговорил индеец со шкатулкой, вероятно их колдун.

- Белый непокорник, берегись гнева духа лесов. Я лежал вот, как ты теперь, но покорился ему и теперь бегаю, как дикая коза. Наше сердце горит, что ты болен. Знаю, ты горишь для нас добрым духом. Да воскурит он и да скажет слово! -

В это время этот третий индеец упал на колени перед лежащим в холодном поте Грановским и начал умолять его, начал визжать и бить себя в сердце. Комната наполнилась необъяснимой тяжестью воздуха. Грановский слабел, им начал овладевать незнакомый ему страх перед невидимыми, но реальными духами демонов, окружавших его келию на полосе фазенды брата во Христе. Этот брат с семьей жил неподалеку и, заметив прошедших индейцев, решил прервать свою работу и пойти посмотреть, что там делается у Грановского. Он еще застал сцену визгов и исступления незнакомого индейца.

- О брат Тимофей. Я так хотел тебя иметь здесь в эти минуты. Христос да возвеличится во тьме. Молись, Тимофей, всем сердцем, как никогда раньше. Да воссияет свет великий! Было тихо пару секунд в избе. Индеец поднялся с пола. В это время Грановский решительно и благоговейно замолился:

- Христос Иисус. Свет мира. Прославь Себя Самого во тьме. Разреши мне встать и. ходить пред сими бедными во тьме. Благодарю Тебя. Я чувствую силу во мне.

И вдруг, на удивление всем и себе, он спокойно поднялся на постели и осторожно протянул правую руку, которой не владел. Потом он опустил ноги с кровати и стал на пол. Медленно, с сиянием славы неземной на лице, больной миссионер осторожно прошел к двери. Вышел на поляну. Изумленные индейцы и Тимофей молча шли за ним. На дворе радовалось солнце в голубых просторах и звенел лес от пения многоголосного хора пернатых. Но пел еще один хор, неземный хор ангелов, ликуя и прославляя Агнца и царя миров.

Нет, это было не минутное проявление сил в расслабленном теле Грановского, это было чудо исцеления от Господа. Он посрамил противника истины. Далеко покатилось эхо этого происшествия во славу Христа Спасителя по лесам 'и горам этого края. Смирились сердцем белые. Удивлялись этому и сомневались в самих себе краснокожие.

Николай Николаевич постепенно окреп и был приглашен посетить большие города приокеанские. Говорил он в больших собраниях верующих христиан на португальском языке. Плод служения Духа Святого был радостен и велик.

Во время той поездки и случилась неожиданность, которой мы и закончим этот рассказ. Во время одного из многолюдных собраний в центре большого города сидело также несколько американцев, - два мужчины и три женщины. Их интерес в проповеднике был очевиден, но Грановский не помнил их. По окончании Богослужения мужчины подошли к нему и благодарили его искренне за все, что они слышали. Когда народ разошелся, на ступеньках храма кого-то поджидала американка средних лет. При выходе Николай Николаевич прошел мимо неё и машинально поклонился ей.

- Николай, Вы не узнали меня? - заговорила дама.

Он стоял, как вкопанный. Друг его пастор отошел в сторону, чтобы не мешать разговору.

- Вера! Какими судьбами? Боже мой, как непостижимы пути жизни.

- Да, это она. Ровно двадцать пять лет не виделись. Все толкаюсь по миру, смысла жизни ищу. Помните последние дискуссии? Путешествую с друзьями. Увидела ваше имя в газете, глазам своим не верила. Сознаю, что и это чудо. А в джунглях и я не помогла бы вам, хотя докторша я. Спас вас Бог.

Разлучились, чтобы опять увидеться. Победоносно проникал свет Христов в усталое сердце Веры Каран. Вместо удовольствий мира в южной Америке она нашла нечто большее, вечное, что успокоило её метавшийся дух. Она приняла Христа верой в сердце.

Последние страницы жизни Грановского читаются, как страницы Деяний Апостольских: испытания на пути служения, победы, радости, явление великой славы Божией в устройстве госпиталя на том месте, где он лежал больной под деревом. Где смертельно-ядовитая змея готовилась окончить его жизнь. Где он слышал сладкий голос Учителя: Николай, разве ты не узнал, Кто говорит с тобою...?

Госпиталем заведывала миссионерка, доктор медицины, его жена Вера, полная счастья в новой жизни. Добрая Анна Штучкина в округе С. постепенно старела и часто говорила друзьям: - Хотя бы раз еще взглянуть на них. Теперь две свечи так ярко горят для Христа. Говорила же вам, что Бог его особенно любит, такую милость явил! Ах, велики дела Его.