Глава 18
Я отступаю назад, положив обе руки ему на грудь.
— Подожди.
Его черты лица искажаются.
— Я не отказываю тебе в сексе, хорошо? — говорю я.
— Тогда что?
— Если Танатос все еще бегает по улицам, хотя ему следует сидеть в тюрьме, то сейчас не время для беременности.
— В смысле?
Я потираю виски, сдерживая очередной приступ разочарования. Почему он всегда так быстро решает, что я его отвергаю?
Может быть, потому что он знает, что я хочу выкрутиться из нашего соглашения. Я люблю детей и всегда хотела стать матерью, но мысль о том, чтобы отдать их и уйти из их жизни, немыслима. Всю свою взрослую жизнь я мечтала создать семью с Сайласом. Даже если бы он свалил, дети все равно остались бы со мной.
— Если этот ублюдок придет за мной, то я должна быть готова. Я не могу защищаться с тошнотой, усталостью, опухшими лодыжками и чувственной грудью.
Он поджимает губы. Ничего не отвечает, потому что знает, что я права.
— Утром я удвою охрану, — говорит он.
— Он должен быть за решеткой. Неужели никто ничего с ним не сделает?
Голова Лу дергается в сторону.
— Что? — спрашиваю я.
— Он неприкасаемый, — рычит он.
— Потому что его отец объявит войну, если мафия начнет его преследовать?
Он кивает.
— А греки?
Его плечи опускаются.
— Они ищут его. Возможно, они вывезут его из страны и заявят, что он умер.
— Но он все еще здесь.
Лу ворчит.
— Как бы я не хотел, не могу выступить против него публично.
— Как думаешь, он останется здесь? — спрашиваю я.
Он молчит, и с каждым ударом сердца мелкие волоски на моей шее встают дыбом. Что же такого ужасного заставляет его задуматься?
— Скажи мне, — шепчу я. — Что бы это ни было, я вынесу правду.
Лу выдыхает, его голова наклоняется к моей.
— Я знаю этого психопата с десяти лет. Если он на что-то нацелился, никто не сможет заставить его остановиться. Он не уйдет, пока не добьется своего.
— Или пока кто-нибудь его не уберет, — говорю я.
Он кивает, его челюсть сжата.
— Это и был мой план.
Я засасываю нижнюю губу между зубами, вспоминая, как заметила его на аукционе. Лу выглядел совершенно неуместно среди телохранителей и сутенеров. Он сидел сзади, не шевелясь, пока наши глаза не встретились.
— Ты планировал убить его в аукционном доме?
— Проследить за ним до другого места, а потом убить, — сказал он.
— Но я сорвала планы
— Я не мог допустить, чтобы ты попала в его руки.
— Потому что я тоже в твоем вкусе? — шепчу я.
— Потому что ты попросила меня о помощи, — рычит он. — План состоял в том, чтобы казнить его до того, как он причинит вред другой женщине, но с тобой я не мог рисковать.
Мое дыхание учащается. Я склоняю голову, прислоняя ее к его груди.
— Спасибо, — говорю я, задыхаясь. — Я обязана тебе больше, чем своей жизнью.
Лу склоняет голову к моему лицу.
— Ты можешь отплатить мне, не сбегая.
— Я была настолько очевидна?
— Такая женщина, как ты, никогда не будет рада рожать детей для какого-то мужчины.
— Какая женщина?
— Сильная, упрямая, изворотливая, независимая. То, как ты начала действовать, когда Танатос напал на тебя, говорит о том, что ты храбрая, — он проводит большим пальцем по моей щеке.
По коже пробегают мурашки, и я откликаюсь на его прикосновение. Половина из того, что он сказал, считается оскорблением, но, когда Лу описывает, звучит как почтение.
— А еще ты слишком быстро согласилась родить мне сыновей, — добавляет он.
— О чем это говорит?
— О том, что ты оттягиваешь время, пока не найдешь возможность сбежать, — говорит он. — Скажи мне, что я ошибаюсь.
— Ты чертовски наблюдателен, — бормочу я.
Он фыркает.
— Ты обещала мне горячую ванну.
Я тыкаю его пальцем в грудь.
— Теплую.
Смеясь, Лу ведет меня в ванную. Она в четыре раза просторнее, по сравнению с той, что была у меня дома, с грифельными стенами, полом в тон и серыми потолками. Она должна выглядеть мрачно, но яркий свет и латунные аксессуары придают атмосферу теплоты.
Мой взгляд перескакивает с ванны размером с двуспальную кровать на когтистых ножках, на стеклянную кабинку с большим количеством душевых насадок, и отверстиями на потолке, для имитации дождя.
— Тут потрясающе, — говорю я, задыхаясь.
— Обычно у меня нет времени, чтобы насладиться ванной, — бормочет он.
— А сейчас появилось.
Ворча, он позволяет мне отвести его к ванной, где я усаживаю его в углу и включаю кран. Вода бьет из нескольких форсунок, наполняя ванну.
Я оглядываюсь по сторонам в поисках ароматических масел и нахожу полку со стеклянными бутылочками.
— Подожди здесь, — говорю я сквозь шум воды.
Он опускает пальцы в ванну и хмурится.
— Слишком холодная.
К тому времени, когда я проверяю бутылочки и нахожу там жидкое средство с ароматом лаванды, он уже отрегулировал температуру воды и выглядит самодовольным.
Мой взгляд падает на огромный член, стоящий вровень с его прессом, и все мысли о том, чтобы отругать его, испаряются в воздухе. Когда нам было по восемнадцать лет, член Сайласа всегда стоял под таким углом, но со временем и неправильным выбором жизненного пути качество его эрекции снизилось.
У Лу, похоже, отличное кровообращение.
Я протягиваю бутылку.
— Нравится?
Он принюхивается.
— Хороший выбор.
Я выливаю щедрую порцию под струю воды, наполняя воздух ароматом лаванды. Вздохнув, кладу руку на бедро Лу.
— Тебе помочь залезть? — спрашиваю я.
Он перекидывает ноги через бортик, скользит в ванну и обхватывает меня за талию. Я с плеском погружаюсь в воду и с воплем приземляюсь к нему на колени.
— Эй, — вскрикиваю я. — А если бы ты намочил повязку?
— Я прикрыл глаза, — хмыкает он.
— Ну и что.
В ванне достаточно места, чтобы я могла двигаться, Лу отпускает мою талию, чтобы я могла повернуться к нему лицом.
Вблизи он красив, когда его черты не искажены хмурым выражением лица. Его нос идеально прямой, а губы пухлые. Кожа у него золотистая, на несколько тонов светлее моей оливковой, но гладкая и без изъянов.
— Давай я тебя помою.
Я беру мочалку, окунаю ее в воду и отжимаю почти до сухости. Осторожными движениями я провожу ею по открытому участку кожи на лице и смываю слабый мазок крови. Снова прополоскав мочалку в воде, провожу ею по бороде.
Лу тянется за мочалкой, но я мягко обхватываю его костяшки.
— Я тут главная.
— Из тебя вышла бы хорошая мать, — говорит он с ухмылкой.
— Потому что я властная?
— Мальчикам нужна твердая рука, — он берет меня за запястье и кладет мою ладонь себе на грудь.
— Эй.
— Что?
— Кажется, это тебе нужна твердая рука, — я надавливаю на его грудную клетку.
— Не отрицаю, — он широко улыбается ровными белыми зубами, от чего у меня замирает сердце. — Справишься с этой задачей?
Мое сердце замирает, мышцы между ног сжимаются. Почти уверена, что он хочет дрочки. Я почти уверена, что тоже хочу.
Подобная ситуация для меня впервые. Я всегда отмахивалась от подколов и сальных замечаний, потому что мое сердце принадлежало Сайласу, еще до того, как он стал достаточно взрослым, чтобы обращать внимание на девушек. Я была слишком ослеплена и упряма, чтобы понять: он не стоит такой преданности.
— Могу попробовать, — шепчу я. — А ты сможешь сидеть спокойно?
Его ухмылка расширяется, он поднимает подбородок.
— Я могу побыть хорошим мальчиком.
Из моей груди вырывается хихиканье, и я окунаю мочалку в воду. Грудь Лу вздымается и опадает от учащенного дыхания, но это ничто по сравнению с тем, как колотится мое сердце.
Я провожу мочалкой нежные круги, начиная с его шеи и спускаясь вниз по груди. Мои пальцы касаются его сосков, заставляя его шипеть.
Блять. Он так прекрасен.
Я даже рада, что он не видит, как у меня текут слюнки.
От его кожи поднимается жар, воздух потрескивает. Я чувствую каждое его движение, каждый вздох, каждый дюйм члена под поверхностью воды, который ждет моей твердой руки.
Быстро проведя мочалкой по его кубикам, я опускаю ее вниз вдоль его члена. Его дыхание сбивается, и я сглатываю стон. Через мгновение мочалка исчезает из моих пальцев, оставляя руки свободными.
Лю раздвигает бедра.
— Ты забыла помыть мои яйца.
— Я еще не закончила, — хриплю я.
Опускаю одну руку в воду и берусь за его яички. Его бедра дергаются, и я легонько сжимаю их. Они вдвое больше, чем у Сайласа, и более волосатые, что заставляет меня задуматься, не делал ли мой бывший эпиляцию.
— Что случилось с хорошим мальчиком, который обещал сидеть спокойно? — спрашиваю я с улыбкой.
— Исчез, — отвечает Лу, его голос звучит натянуто, но он перестает дергать бедрами.
Сжав губы, чтобы сдержать улыбку, я обхватываю толстый ствол, мой большой и средний пальцы не соприкасаются. Несколькими легкими движениями я создаю ритм, от которого у него перехватывает дыхание.
Лу хватает обеими руками края ванны, его мышцы напряжены.
Мои пальцы сжимаются, и я провожу по его члену от основания до кончика, не забывая подкручивать в конце. Его грудь вздымается, голова откидывается назад, и он издает глубокий стон, от которого у меня все сжимается внутри.
Наблюдать за тем, как он теряет контроль над собой по моей команде, очень приятно. Сайлас всегда любил заниматься сексом в спальне при приглушенном свете, но с Лу даже дрочка возбуждает в сто раз сильнее. Он дышит сквозь приоткрытые губы, отчего я жажду еще одного поцелуя.
Другой рукой я разминаю его яйца, жалея, что верхняя половина его лица закрыта бинтами. Мое дыхание такое же горячее и тяжелое, как и его — я никогда не знала, что могу так возбудиться, дроча мужчине.
Вскоре его живот напрягается, подчеркивая линии пресса, и я понимаю, что он уже близко. Я увеличиваю скорость и давление своих движений, пока его яйца не втягиваются, а тело не напрягается.
Край моего зрения заполняется красным цветом, и я отдергиваю руки.
— Почему ты остановилась? — спрашивает Лу, задыхаясь.
— Нельзя кончать в воду, — говорю я. — Сперма может заплыть в мою бедную яйцеклетку.
Его губы сжимаются в подобие гримасы, но он не жалуется. Большинство парней, включая моего будущего покойного мужа, стали бы ныть, кричать или принуждать к завершению.
Лу не просто понимает отказ. Он прислушивается. Он также знает, когда нужно промолчать.
— Но можешь кончить мне в рот, — говорю я.