Потомство для зверя

Глава 37

Проходит целый день, пока мы ждем, что все встанет на свои места. Мужчины, наблюдающие за Мэйв, консультантом по фертильности, сообщают нам, что она уже несколько дней не выходит из дома.

Поскольку она не встречается с Танатосом лично, Лу поручает им привести ее в дом. В ожидании ее прибытия мы приобретаем вещи, необходимые для того, чтобы наконец-то справиться с этим психом.

Отдыхаем на тартановом одеяле под деревом в одном из самых укромных уголков территории, наслаждаясь тенью. Послеполуденное солнце проникает сквозь густую листву, играя бликами. Лу, положив голову мне на колени, слушает через озвучивание электронные письма, а я погружаюсь в книгу, которую загрузила на одолженный телефон.

Как раз в тот момент, когда я дохожу до кульминации сюжета, Лу постукивает меня по руке.

— Все на месте.

— Уже? — спрашиваю я, затаив дыхание.

— Мы можем отправиться за ним сегодня вечером.

— А ты не хочешь подождать, пока твой глаз не заживет?

— Это не имеет значения, — говорит он.

Я выдыхаю все свое напряжение. Весь план зависит от того, как превратить слабость Лу в силу. Промедление только затягивает ожидание охоты.

— Нужно взять с собой дополнительное прикрытие.

— Мы уже говорили об этом, — отвечает он со вздохом. — Танатос не высунется из своего логова, если будет знать, что это ловушка.

— Точно, — говорю я.

— Оставайся позади, — говорит Лу. — Это не обязательно должна быть ты. Мы можем найти другую черноволосую женщину.

— Это не сработает, ведь ему нужна именно я, — бормочу я. — Кроме того, нечестно использовать в качестве приманки какую-то невинную незнакомку.

Лу поднимает голову.

— Ты не...

— Я знаю, знаю. Когда Мэйв скажет Танатосу, что ты поселишь меня в своем доме, он должен увидеть, как я вхожу в подъезд.

— И ты останешься в одной из пустых комнат с охранником и будешь ждать, пока я его убью.

— Нет, — я сжимаю его плечо. — Мы сделаем это вместе.

Лу молчит. Мы спорим об этом с тех пор, как оставили Сайласа без сознания в подвале. Нам нужно, чтобы Мэйв сказала Танатосу, где он может меня найти, и заманить его в ловушку.

Несколько человек Лу занимают квартиры в этом здании, так что они уже на месте и ждут приказа. Если Танатос будет искать признаки того, что это подстава, он их не найдет. Я предложила взять с собой охрану, но Лу отказался — вдруг начнется перестрелка. Он не хотел случайно ранить своих людей.

— Можно тебя отговорить? — спрашивает Лу.

Я наклоняюсь и целую его в губы.

— Нет. Кроме того, без моей помощи ты не сможешь выполнить даже последнюю часть плана.

Он снова опускает голову мне на колени и молчит, понимая, что я права. Я кладу руку ему на грудь и прислоняюсь к стволу дерева, наслаждаясь затишьем перед бурей.

— Ты совсем не такая, как я ожидал, — бормочет он.

— Могу сказать то же самое о тебе, — провожу пальцами по его бороде.

— Ты боишься? — спрашивает он.

Я смотрю ему в лицо и провожу пальцами по краю повязки у его брови.

— Да, но это то, с чем я должна смириться. Если не увижу, как Танатос умрет, то всю оставшуюся жизнь буду думать, не скрывается ли он за углом, пытаясь продолжить свою охоту.

— Мне недостаточно сказать тебе, что он мертв?

— Информация может быть зарегистрирована в моем мозгу, но не в нервной системе. Я помешана на контроле.

Лу кивает, кажется, наконец-то понимая.

— Тогда я не буду пытаться убедить тебя держаться подальше.

— Хорошо, ведь я тоже хочу прикрыть тебе спину.

Его черты расплываются в улыбке, настолько яркой, что мое сердце тает.

— Прикрыть?

— Я забочусь о том, что принадлежит мне.

В тот момент, когда эти слова срываются с моих губ, я содрогаюсь.

Улыбка Лу исчезает, и я зажмуриваю глаза, надеясь, что он не обидится. Такие мужчины, как он, которым нужны суррогаты, а не жены, не заинтересованы в обязательствах. Они, конечно, не любят, когда женщины объявляют их своей собственностью.

— Прости. Это прозвучало неправильно, — я отдергиваю руку от его брови.

Он хватает меня за запястье.

— Твое?

Жар вспыхивает на моих щеках и распространяется вниз по шее. Я бросаю взгляд в сторону и пытаюсь вырваться из его хватки, но она становится еще крепче.

— Что ты сказала? — спрашивает он.

— Что все вышло не так. Мне жаль.

— А до этого...

— Что я забочусь о том, что принадлежит мне? — бормочу я. — Лу, ты должен мне поверить. Я ничего такого не имела в виду.

Его дыхание учащается, а черты лица становятся хмурыми.

— Тогда что же ты имела в виду?

— Это были напряженные дни, и с тобой я ближе, чем с кем либо. Ты единственный человек, не связанный со мной кровным родством, которому я могу доверять. И ты мне чертовски нравишься. Ты мой... — я качаю головой.

— Кто?

— Друг, ясно? Я бы хотела стать больше, но знаю, что ты не заинтересован в отношениях...

— Хелен.

— Прекратить бредить? Черт. Прости.

— Хелен.

— Что?

— После смерти Танатоса мы с тобой поговорим.

Мой желудок сжимается от ужаса, и я зажмуриваю глаза. Я должна ему почти четыреста тысяч фунтов. Пессимистичная часть меня, которая все еще болит от того, что меня продал собственный муж, задается вопросом, не думает ли он, что я веду себя так дружелюбно, дабы уговорить его простить эту часть долга.

— Лу, не думаю...

— Сосредоточься на предстоящей задаче.

Я делаю глубокий вдох. В каком-то смысле перспектива разговора с Лу пугает не меньше, чем встреча с Танатосом. Я практиковалась в стрельбе по движущимся мишеням и знаю достаточно о кинжалах, и у меня будет подкрепление. Последствия будут страшнее, потому что я не знаю, чем закончится эта история с Лу.

— Хорошо, — говорю я, мой голос напряжен. — Сосредоточусь на сегодняшнем вечере.

Мы проводим вторую половину дня, обмениваясь поцелуями под деревом, как будто они будут последними. Листья шелестят под легким ветерком, который ласкает наши тела, а я провожу руками по его груди.

— Хотел бы я увидеть, как ты выглядишь в этот момент, — шепчет он в поцелуе.

Отстранившись, я прижимаюсь к его лицу.

— Не спеши. Доктор уверяет, что тебе скоро станет лучше.

Лу запускает пальцы в волосы на моем затылке и притягивает к себе для еще одного поцелуя, такого головокружительного, что я едва могу дышать. Когда он углубляет поцелуй и укладывает меня на покрывало для пикника, я не могу не заметить, что он никак не реагирует.

Он пессимистично смотрит на восстановление своего глаза или хочет отослать меня после смерти Танатоса? От одной мысли о том, что я его покину, у меня на глаза наворачиваются слезы.

— Черт, — рычит он, обхватывая руками мою грудь. — Я хочу тебя так сильно, что мне больно.

Я выгибаюсь навстречу его прикосновениям и пытаюсь раствориться в этом моменте, хотя его слова могут означать что угодно. Он хочет мое тело, потому что я в точности соответствую его вкусу, или он хочет меня? Все, что он говорит, так двусмысленно.

Его рука спускается к моей талии и движется, чтобы погладить между ног, но тут он обнаруживает, что на мне нет нижнего белья. Со стоном он проводит пальцем вверх и вниз по моей влажной щели.

— Без трусиков?

— Какой смысл, если ты всегда срываешь их, как животное? — спрашиваю я.

Его глубокая усмешка наполняет мое сердце теплом. Мне нравится его смешить. Мне нравится доставлять ему удовольствие.

— Ты такая мокрая для меня, — его пальцы двигаются по моему клитору медленными, дразнящими кругами и доводят до грани безумия. — Такая чертовски горячая. Я хочу зарыться в твою киску.

— Лу, — стону я, мое тело содрогается от потребности, настолько глубокой и настоятельной, что я не могу ее сформулировать.

— Тебе ведь это нравится, нет? — бормочет он, его горячее дыхание касается моего уха. — Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе вот так.

— Да, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

Один из его пальцев обводит вокруг моего отверстия, отчего я покрываюсь испариной. Качаю бедрами, умоляя его войти в меня, когда он проскальзывает внутрь.

Палец больше и толще, чем у Сайласа, и такой длинный, что его кончик задевает мою шейку матки. Лу добавляет еще один, обеспечивая восхитительное растяжение, вводит и выводит, пока я не оказываюсь на грани срыва.

— Так туго, — стонет он и меняет движения.

Подушечка одного пальца трется взад-вперед о чувствительную точку. Я выгибаюсь навстречу ему, пальцы ног подгибаются, глаза закатываются к затылку. Удовольствие острее, чем обычно, и интенсивнее, и я понимаю, что он нашел мою точку джи.

— Лу, — стону я, впиваясь пальцами в его спину. — -не там.

Его пальцы замедляются.

— Почему?

— Это моя... — мои глаза зажмуриваются. — Это моя... если будешь продолжать ласкать меня там, я могу излиться.

Его глубокий стон отдается в моем теле, только усиливая жар. Он возобновляет поглаживания и рычит:

— В этом весь смысл.

— Но я же все намочу!

Лу насмехается и опускает свое лицо между моих ног.

— Об этом я сам побеспокоюсь.

Я закрываю глаза рукой, не в силах смотреть.

— Хорошая девочка, — говорит он, его пальцы с изысканной медлительностью ласкают это место. Его язык проводит по моему клитору взад-вперед, добавляя силы к ощущениям, уже захлестнувшим меня с головой.

Моя голова мотается из стороны в сторону, дыхание становится учащенным. Это слишком, но я не хочу, чтобы это прекращалось.

— Вот так, Хелен, — говорит он, теребя мой клитор. — Давай. Кончи для меня.

— Я не могу, — говорю я, мышцы напрягаются.

— Сделай это, — рычит он. — Сейчас же.

Палец на точке джи продолжает свои нежные поглаживания, уже подталкивая к краю пропасти. Затем его губы обхватывают мой клитор и посасывают.

Тепло распространяется по внутренней стороне моих бедер, и покалывание в животе усиливается. Давление нарастает, пока что-то внутри не трещит, бедра приподнимаются над одеялом. Мощный прилив эйфории захватывает меня, заставляя выкрикнуть его имя.

Расплавленный экстаз обрушивается на мои чувства, как цунами, смывая все мысли. Все, что я могу сделать, — это пережить бурю наслаждения с его именем на губах, как со спасательным кругом.

Пальцы Лу продолжают медленно двигаться, растягивая оргазм, пока волны не превращаются в легкую рябь, а последние остатки конвульсий не улетучиваются.

Я падаю на одеяло, обессиленная и полностью удовлетворенная. Лу целует меня в бедро.

— Мне нравится слышать свое имя на твоих губах, когда ты кончаешь.

— И что ты собираешься с этим делать? — шепчу я, сомкнув веки.

Он целует меня, поднимаясь вверх по телу, пока не достигает моего рта и не прижимается к губам. Раздвигает мои бедра и приставляет свой член к моему входу.

— Я заставлю тебя кричать, — он входит в меня медленным, манящим толчком.

— Блять, — стону я. — Лу.

— Именно так, милая, — он отстраняется и жестко входит в меня. — Скажи громче.

Ритм ускоряется, он входит все глубже и глубже, пока я не выкрикиваю его имя так громко, что птицы на деревьях взлетают.

Я цепляюсь за его плечи, сердце щемит от мысли, что он может попросить меня уйти. Я уже пристрастилась к его прикосновениям, поцелуям, к тому, как он заставляет меня распадаться на части.

Может быть, стоит спросить о нашем будущем, но отказ может привести меня в душевное смятение, и я не смогу справиться с Танатосом.

Вместо этого я сосредоточиваюсь на том, что, возможно, это наш последний раз вместе.