Повелитель теней. Том 7

Глава 12

Дом с зелёной крышей выделялся на фоне остальных. Он выглядел заброшенным, несмотря на то, что в нём жил человек. Забавно. Неужели новенькая девушка не захотела хоть как-то облагородить своё жилище? Ей наплевать, что она живёт фактически в сарае? Было заметно, что кто-то всё-таки пытался привести домик и огород в божеский вид. Кое-где были выполоты грядки и посажены кустики зелени, да и пара окон была аккуратно покрашена. Крышу явно поменяли, чтобы не протекала, но на этом — всё. Дверь перекошена, с неё хлопьями облетает старая краска, ступеньки на крыльце вот-вот отпадут, а дальняя часть огорода заросла бурьяном. Подозреваю, что деревенские жители по доброте душевной пытались помочь новенькой девчонке, но потом переключились на свои проблемы, а она просто забила и на дом, и на огород. Амнезия амнезией, но такое отношение к собственному жилищу, пусть и бесплатному, — странно. Словно девчонка знает, что надолго здесь не задержится, и собирается скоро смотаться подальше.

Моя паранойя моментально проснулась, и я на автомате врубил магическое сканирование. Изнутри дома исходила слабенькая энергия — настолько слабая, что менее сильный, чем я, маг её бы не почувствовал. Энергия была необычной… Нечеловеческой. Я напрягся и приготовился к сражению. Девчонка-то непроста. Подобную магию используют монстры, от неё прям-таки несёт Данжами и чудовищами. Лера и Вера явно не подозревают, что новенькая девчонка с сюрпризом. А Крабогном не хвастался, что завёл очередного питомца. Значит, вывод один — какая-то тварь в человеческом обличье тайком проникла в Северные Гребешки.

Я поднялся по шаткому крыльцу и услышал лёгкий вздох и последовавшие за ним слова: «И что мне делать?» Монстряка выбирает, кого сожрать первым? Я распахнул дверь и перешагнул через порог, грозно рявкнув:

— Рассказать мне, кто ты такая и что ты, Изнанка тебя задери, здесь делаешь?

На первый взгляд, в этой девушке не было ничего особого — русые волосы, светлые глаза, стройная фигура. Глаза бегают из угла в угол, будто у неумелого лжеца, а губы поджаты от страха. Пальцы сгибаются-разгибаются, коленки дрожат. Неудивительно, что мои помощницы купились и приютили бедную девочку. Она очень хорошо маскируется. Наши глаза встретились, и девчонка вздрогнула всем телом и бросила в меня заклинание. Правда, оно развеялось на половине пути — у неё не хватило магии. До того как оно полностью исчезло, я успел считать его суть — что-то связанное с ядом и проникновением под кожу. Ну, одно хорошо — девчонка абсолютно беспомощна, её можно не бояться. Она это тоже прекрасно поняла и рванула к окну — видимо, решила свалить огородами. Я вызвал пяток Теней — они поймали её и швырнули в кресло, намертво пригвоздили, не позволяя двинуться.

— Так кто ты такая? — повторил я вопрос, скрестив руки на груди.

— Не твоё дело, — огрызнулась она и попыталась вырваться, но Тени вжали её в мягкую обивку кресла ещё сильнее. Девчонка сдавленно охнула.

— Я не люблю бессмысленную жестокость, пойми меня правильно, — протянул я.

— А сейчас будет «но»? — понятливо уточнила девчонка.

— Ага, — согласился я, и Тени начали очень медленно и мучительно впитываться в её тело. Учёные, наверное, сказали бы, что молекулы Теней проникали между молекул её кожи, причиняя невыносимую боль. Но со стороны казалось, что девчонка просто постепенно меняет окрас. Её молочная кожа покрывалась чёрными шевелящимися пятнами, из-под которых выступала кровь.

— Остановись! — взмолилась девчонка, и я отозвал Теней. Те отхлынули, оставив после себя раны, похожие на ожоговые. Я накинул на девчонку заклинание стазиса — чтобы в раны не попала зараза. Она, конечно, всё ещё испытывает боль, но теперь может просидеть в таком положении несколько часов, ничто с ней не станется. И мы с ней сможем плодотворно пообщаться. Я добродушно оскалился, и девчонка гулко сглотнула, помолчала немного и, наконец, выдавила: — Додола.

— Ты придумала новое слово? Молодец, только немного не вовремя, — покачал я головой.

— Это моё имя! — процедила она. — И мне нужны гарантии безопасности! Откуда мне знать, что ты не убьёшь меня, когда я тебе всё выложу подчистую⁈ Я тебе что, дурочка? Поклянись, что отпустишь меня! Поклянись, что больше не причинишь мне вреда!

— Какая спесь, — я с деланным удивлением цокнул языком и обошёл её по кругу. — Какое высокомерие… А ведь ты в плену, жалкая и слабая, потерявшая все свои способности. И всё равно показываешь зубки, щеришься, как кусачая собака, которая не понимает ни доброго слова, ни палки. Такой гордыней может похвастаться только некогда могущественное существо. Очень могущественное и не знавшее никаких границ. И что же ты предлагаешь? Просто выслушать тебя и отпустить? Нет, не пойдёт.

— Почему? — выдавила Додола, нахмурившись. Судя по всему, она искренне не понимала, почему я отказываюсь от её предложения.

— Потому что ты относишься к этому дому, — я обвёл рукой комнату, — как к временному пристанищу. То есть ты уверена, что сможешь вернуть свои силы, и скорее раньше, чем позже. Ты смотришь на меня с презрением, несмотря на то, что я победил. Ты не считаешь меня достойным врагом. Потому что я человек? Вероятно. Ну что же… Допустим, что поговорю с тобой и отпущу. Что произойдёт дальше? Ты убежишь, спрячешься и продолжишь восстанавливаться. Ты сможешь делать со своей свободой всё что захочешь. Например, убивать людей. Ведь этим ты занималась раньше?

— То есть ты меня убьёшь? — спросила Додола ледяным голосом и вздёрнула подбородок до потолка. Видимо, собиралась встретить смерть с гордо поднятой головой.

— Нет. Даже вариант такой не рассматриваю, — возразил я. — Ты можешь мне пригодиться. Так что… Либо я сажаю тебя в тюрьму и не позволяю развиваться, либо ты приносишь мне клятву и становишься моим фамилиаром. Видишь? Я сегодня щедрый. Выбирай — не хочу.

— А ты жесток, — брови Додолы взлетели до линии роста волос. — Твои слуги обманули меня. Они называли тебя добрым, справедливым и милосердным. Людишки… — она протянула это с брезгливостью, но на долю секунды её голос треснул. Любопытно.

— Только по отношению к тем, кто сам готов быть добрым, справедливым и милосердным, — усмехнулся. — Я ведь могу считывать чужую магию. Ты не почувствовала сканирование? Хотя о чём это я… У тебя же совсем не осталось магии, — на этих словах Додола болезненно поморщилась и с ненавистью на меня покосилась. — Я чувствую, что твоя магия направлена на копирование и уничтожение. Но ты не воин. Убийца. Вот почему я тебя не отпущу, — на меня накатили воспоминания, в мыслях промелькнула фраза, сказанная много лет назад: «Хорошо, я дам тебе второй шанс». Я не смог сдержать эмоции, на мгновение на моём лице отразилась грусть.

Додола ехидно рассмеялась и уточнила:

— Знакомая история?

— Как ни печально, но — да, — пробормотал я.

Прошла жизнь Марка, деревня неподалёку от Московской области.

Самое неприятное в работе охотника на монстров — сражаться с чудовищами в людском обличье. Моя жизнь — это сплошные убийства и кровопролитные бои, но несмотря на эту эм-м-м-м-м-м… профдеформацию, я так и не превратился в безжалостную машину для убийств. Так что события, развернувшиеся в Малых Люберцах, оказались для меня весьма тяжёлыми. Особенно учитывая возраст главных действующих лиц. В Малых Люберцах обосновалась шайка Чернокнижников. Самое мерзкое то, как главарь шайки и его приспешники вели подпольную деятельность на протяжении долгих лет. Они подыскивали талантливых сироток в детских домах, похищали их и воспитывали в своей идеологии. Бедные дети не видели другой жизни, они ненавидели обычных людей и были полностью преданы Чернокнижникам. Приказ Императора был безжалостен: всех в тюрьму, а тех, кто будет сопротивляться, — убить на месте.

— Ты сделаешь это? — спросил Николай Крузенштерн, мой лучший друг, который через несколько лет меня предаст. Обычно мы работали над разными заданиями — великий учитель Анаксагорас почему-то никогда не ставил нас в пару. Но в Малые Люберцы нас отправили вместе — Чернокнижники были слишком сильны.

— А ты? — я искоса взглянул на него.

Николай недовольно хекнул и отрицательно покачал головой, но всё-таки сказал:

— Конечно, сделаю. Как-никак приказ Императора.

Я перевёл взгляд на главную площадь Малых Люберцев: Чернокнижники выстроились ровными рядами, пристально наблюдая, как приближаемся мы — охотники на монстров. В первых рядах стояли молодые парни и девушки — лет восемнадцати, не больше. За ними возвышались крепкие мужские фигуры — судя по всему, Чернокнижники увеличивали свою мускулатуру магией. Я присмотрелся к их лицам. Геннадий Лысенко, Владимир Аристархов, Евгений Куценко. Три главаря-основателя. В последних рядах толпились дети — им было около двенадцати-тринадцати. И все они собирались сражаться. На детских лицах отражалась смертельная решительность. Они готовы были умереть за своих предводителей. Я просканировал каждого Чернокнижника, от мала до велика. Я сполна прочувствовал всю черноту их магии. Даже детей заставляли убивать — те заклинания, которые я считал из их ауры, нельзя выучить в теории. Их обязательно необходимо тренировать на практике. Мне было больно смотреть на этих детей, потому что я понимал — им уже ничем не помочь. Их души разрушены. Однако у Николая не было такой способности. Он не мог изучить человека изнутри, рассмотреть его магию. Ему было сложнее.

Сложнее смотреть на детские лица и понимать, что перед нами стоят чудовища.

— Убейте их! — закричал один из главарей Чернокнижников и махнул рукой в нашу сторону.

Первые ряды яростно закричали и бросились вперёд, в нас полетели смертельные заклинания. Расщепление, Взрыв, Бурление Крови, Разъедание Кислотой — все они были запрещены на законодательном уровне. Их не могли использовать даже военные и полиция. Охотники на монстров в первые несколько минут старались защищаться и атаковать слабыми атаками. Видимо, пытались обезоружить, но так, чтобы дети не пострадали. Однако Чернокнижники наседали. К восемнадцатилетним подросткам присоединились детишки из задних рядов. Главари же не спешили вступать в бой — стояли за спинами своих подопечных и радостно скалились. Нужно было с этим заканчивать. Я вытащил меч и снёс голову юноше, который натравил ядовитых змей на охотников. Девушка, которая сражалась бок о бок с ним, гневно заорала:

— Как ты смеешь нас убивать⁈ Мы же дети! — и в следующее мгновение вырвала сердце одного из охотников. Она умела превращать свои пальцы в острые лезвия, так что это не составило для неё большого труда.

— Сражайтесь с ними как с монстрами или умрёте! — гаркнул я, превратился в чёрный туман и перенёсся к главарям Чернокнижников. Они быстро поняли, что пахнет жареным, и отшатнулись, взглядом ища пути к отступлению. Они боялись меня, потому что прекрасно знали, кто я такой. Повелитель Теней. Сотни Теней вырвались из моей груди и заточили уродов в чёрную непроницаемую сферу. Она начала медленно сжиматься. Мрази просили меня о пощаде, и в какой-то момент я подумал, что, наверное, стоило бы отдать их в руки правосудия… Но потом я оглянулся. Дети не собирались останавливаться. Не желали сдаваться. Они бились насмерть. Я воскликнул: — Вы проиграли! Сложите оружие и вас пощадят!

— Я выпотрошу тебя как свинью, — пригрозила девочка лет четырнадцати и вгрызлась в глотку светловолосого охотника.

Все эти малолетние Чернокнижники видели, как неумолимо уменьшается Теневая сфера. А через пару минут — как из неё вытекает тонкая струйка крови. Они прекрасно понимали, что проиграли. Но продолжали сражаться. Промытые мозги, отсутствие эмпатии и ненависть ко всему живому. Битва продлилась около часа. Под конец некоторые малолетние Чернокнижники сильно вымотались — благодаря этому, их удалось взять живыми. Если точнее — двух мальчиков пятнадцати лет и одну девочку лет одиннадцати.

Когда сражение закончилось, на улицу начали выходить деревенские жители. Они с ужасом смотрели на побоище, но всё равно бросали на детей жалостливые взгляды. Отовсюду раздавались обеспокоенные голоса:

— И вот этих ребятёнков будут судить?

— Такую малышку и на каторгу?

— Да разве ж они виноваты?

Больше всего жалели девочку. Она выглядела как сущий ангелок — белокурая, с кудряшками, огромные голубые глаза и веснушчатый нос. Неожиданно вперёд вышел высокий мужчина, на висках которого уже пробивалась седина.

— Она ещё маленькая. Совсем ребёнок. Разве мы не можем её перевоспитать? Дать настоящую семью, показать, что можно делать, а что — нельзя? — другие деревенские жители одобрительно закивали. — Разве это бедное дитя виновато, что её похитили истинные злодеи? Я думаю, Император смилостивится над ребёнком. Даже если юношей уже не исправить… — он с печалью взглянул на озлобленные лица мальчишек-Чернокнижников. — Пусть так, но уж девочку-то мы можем спасти!

— Как считаешь? — спросил Николай, повернувшись ко мне. — Вроде бы звучит разумно. Тем более деревенские сами вызвались. Согласны заняться перевоспитанием. И нормальную приёмную семью быстро найдут.

— Она убийца, — сухо ответил я.

— Но ей всего одиннадцать. Или даже десять, — Николай с неодобрением на меня покосился. — Огрубела у тебя душа, Марк. Эй, Малые Люберцы, а вы только на словах герои-спасители или на деле тоже вступитесь за девчонку перед Императором? Да и семью бы ей уже сейчас подыскать надо.

Мужик с проседью с готовностью кивнул:

— Я её к себе заберу. У меня как раз трое детей, от семи до двенадцати. Подружатся с нею…

— Плохая идея, — перебил я, но меня уже никто не слушал.

Не знаю, какими путями и средствами, но Малым Люберцам — с поддержкой Николая Крузенштерна — удалось убедить Императора. Он великодушно помиловал девчонку-Чернокнижницу. Он так и сказал: «Хорошо, я дам тебе второй шанс». Всё наладилось и пошло своим чередом. Верно? Только вот через две недели меня вызвали в Малые Люберцы по срочному делу. Незнакомый охотник на монстров встретил меня на автобусной остановке. Он был мрачен, как грозовое небо. Я вопросительно поднял брови, но он лишь скривился, будто съел лимон, и пошёл вверх по улице. Он привёл меня к большому кирпичному дому, вокруг которого собрались все деревенские жители. Они заглядывали в приоткрытую дверь, но боялись зайти.

— Неужели Ниночка с ума сошла? — прошептал кто-то.

— Ниночка? — повторил я вопросительно.

— Чернокнижница, — объяснил охотник на монстров. — Они её так назвали.

Вздохнув, я поднялся по лестнице и зашёл в прихожую. Сразу же в нос ударил сильный запах крови. В гостиной пусто, а из кухни доносится шипение масла. Я направился туда. Ниночка стояла у кухонной плиты и жарила яичницу с колбасой. На полу, под столом, валялось женское тело, изрезанное вдоль и поперёк. Чуть дальше, в углу, лежали тела трёх детишек со свёрнутыми шеями.

— Зачем ты это сделала? — спросил я.

— Право сильного, — спокойно ответила Ниночка и указала на женское тело. — Она не давала мне сладкое до завтрака. И я её убила. Потому что сильнее. А нельзя запрещать что-то тому, кто сильнее тебя.

— А дети?

— Они плакали. Надоели, — Ниночка передёрнула плечами, переложила яичницу на тарелку и уселась за стол.

Я обошёл весь дом и нашёл отца погибшего семейства — он сидел в ванной, обняв колени, и как заведённый повторял:

— Всё нормально, нормально, нормально… Я её перевоспитаю… Всё нормально, нормально, нормально… Я её перевоспитаю…

Я ослабил ментальное воздействие и разорвал связь. Додола охнула и поморщилась — телепатическое общение может быть весьма болезненным. Я не собирался сюсюкаться с нею и пытаться найти общий язык или достичь компромисса. Просто показал ей своё воспоминание. Так сказать, чтобы быстро и эффективно прояснить ситуацию.

— Зачем? — прохрипела Додола.

— Чтобы ты понимала: я тебя не пощажу. Второго шанса не будет. Либо ты соглашаешься стать моим фамилиаром и служишь мне до своей смерти, либо твоя смерть наступит куда быстрее. Примерно, когда ты станешь бесполезной. Так что выбираешь?