Повелитель теней. Том 7

Глава 17

Божественное измерение, владения Сварожича, главный дворец.

Провинившиеся Боги стояли, понурившись, всем своим видом выражая раскаяние, — Подага, Чернобог, Прове и Рарог. Законопослушные Боги, которые чтили Соглашение о Невмешательстве, ругали их на чём свет стоит. Преступления были почти невинными, незначительными — Прове всего лишь спас сгоревший лес и вообще не вмешивался в человеческие судьбы, а Чернобог наслал несколько проклятий на своих нерадивых подданных — ничего серьёзного, парочка фурункулов и недельная диарея. Подага так-то не нарушал Соглашение специально — он лунатил. Была у него такая проблема, тянулась ещё с прошлого века. Каждое полнолуние Подага вскакивал среди ночи и начинал творить всякую дичь. Правда, раньше это никак не затрагивало людей. Ну, и на старуху бывает проруха — месяц назад он случайно излечил женщину от любовной болезни. А Рарог… Покровитель огня поссорился с Прове и поджёг его любимый лес. Тот самый, который Прове потом восстанавливал. Хорс спрятал улыбку, наблюдая, как беснуются разгневанные Боги. Сначала они требовали лёгкое наказание — скорее для проформы, чем всерьёз. Но криками они распалили друг друга и в конце концов кто-то выкрикнул:

— На кол их, как в старые-добрые времена!

Хорс прикрыл глаза и обратил свой взор внутрь собственного магического ядра. Он позволил энергии растечься по всему залу. Словно тончайшее покрывало она окутала каждого Бога. Благодаря тому, что волна магии, посланная Хорсом, была практически незаметной и равномерно распределилась по пространству, её никто не заметил. Она буквально слилась с энергией окружающего мира и мимикрировала. Но Хорса не интересовал весь мир, его взгляд сконцентрировался на Перуне, считывая считывая эмоции Верховного Бога. И там было… удивление, немного страха и злость. Перун своими глазами увидел реакцию Богов на преступление против Соглашения, и она ему не понравилась. Он понял, что, если следующим Сварожич назовёт его имя и озвучит всего его прегрешения, то другие Боги не промолчат. Вероятно, они пойдут на него войной. Хорс учуял толику сомнений — Перун не был уверен, что победит. Неужели ему настолько нужна Марена и её проклятое дитя? Неужели она — залог его победы?

— Думается мне, что кол — чересчур жестокая казнь за такие преступления, — возразил Сварожич.

— Но если ещё раз нарушат — точно на кол! — пьяно проорал Припегала и шваркнул бутылкой об пол. Осколки разлетелись в разные стороны, вино выплеснулось на платье Живы. Она взвизгнула и отвесила затрещину Припегале. Богиня плодородия, покровительница матерей: дородная телом, с грубыми чертами лица и мозолями на ладонях, словно она с утра до ночи трудится в полях. Она всегда стеснялась своей внешности, самая непримечательная из Богов. За спиной её называли страшной и посмеивались, особенно — Мокошь. Хорс покачал головой. Смеётся тот, кто смеётся последним.

— Пять божественных артефактов с каждого нарушителя! — постановил Перун через пару минут, и остальные Боги согласились с его вердиктом. Кроме Дыя — Бог войны размахивал мечом и грозил отрубить головы Рарогу и Подаге, а также Припегале — за надоедливость и перегар. В конце концов, Сварожич его утихомирил, и Перун напоследок уточнил: — Можно заканчивать собрание? Или на повестке дня есть ещё какие-нибудь нарушения?

Сварожич выдержал паузу, и Хорс почувствовал, как Перун напрягся — приготовившись то ли к битве, то ли к побегу. Дый резко повернулся и уставился на Сварожича — его предупреждали, чтобы не высовывался и ни в коем случае не атаковал Перуна, однако в запале Дый терял здравомыслие. Он многозначительно оскалился и начал поднимать меч. Видимо, решил, что молчание Сварожича — знак, что вот-вот Перуна обвинят в самоуправстве и свершится революция. Как ни странно, первым среагировал Припегала. Он схватил бутылку с вином и шандарахнул ею Дыя по затылку. С тихим вскриком Бог войны потерял сознание и рухнул на пол.

— Он хотел отрубить голову Прове, — невинно похлопал глазами Припегала и присосался к кувшину с медовухой.

Сварожич смерил его тяжёлым взглядом, повернулся к Перуну и ответил:

— Да, брат, собрание можно заканчивать. Все виновные наказаны.

— Прекрасно, — Перун отпустил всех Богов, отказался от гостеприимства Сварожича и поспешно отбыл. Припегала незаметно свалил в свои владения, подальше от мстительного Дыя. Тот очень быстро очухался после удара по голове и, подгоняемый жаждой возмездия, бросился в погоню за Припегалой. Хорс тоже притворился, что покинул особняк Сварожича, но незаметно вернулся и устроился в саду. Фруктовые деревья обладали удивительными способностями — они скрывали от чужих глаз всё, что происходит под их сенью. Разумеется, эти чудесные яблони и груши — результат экспериментов Мокоши. Она говорила, что придумала их специально для влюблённых сердец, чтобы те могли спрятаться от ханжеского осуждения. Эх, Мокошь, Мокошь… Иногда она была такой романтичной.

— Ну что скажешь? — Сварожич уселся на соседнюю скамью. — Мы не зря устроили этот спектакль и нанесли моральную травму Прове? Ты же его знаешь — цветочки, деревья, кустики. Только о них и беспокоится. Очень уж ранимая натура… Ему это собрание будет сниться ещё несколько столетий.

— Перун воочию увидел, что последует, если все Пантеоны узнают о его злодеяниях, — ровным голосом сказал Хорс и, когда Сварожич с ликованием улыбнулся, добавил: — Но не переоценивай наши силы. Я вижу суть вещей и суть эмоций. И точно могу сказать, что Перун не боится столкновения с нами. Я распознал в его сердце лишь каплю сомнения. Не могу назвать причину, но почему-то Перун не желает ускорять события. Однако и на мир он не настроен.

— Тянет время, значит? — хмыкнул Сварожич. — Это сыграет нам на руку.

— Каким образом? — поинтересовался Хорс.

— Что ты имеешь в виду, старик? — нахмурился Сварожич.

— Что сказал, — ответил Хорс. — Как нам поможет время?

— Мы выясним планы Перуна и десятикратно увеличим силы, — снисходительно улыбнулся Сварожич. — Всем жрецам во всех Храмах я приказал провозгласить праздник в мою честь. Все мои подданные в течение года будут приносить на алтарь жертвоприношения — в десять раз больше, чем во все предыдущие годы! И тебе советую сделать так же. Припегала объявит гулянья, а Дый — развяжет несколько войн на Африканском континенте. Боги там слабые и не смогут отследить чужое вмешательство.

— Искренние ли будут эти подношения? — едва слышно пробормотал Хорс и уже громче попрощался со Сварожичем: — До свидания, мой друг. Надеюсь, в следующую нашу встречу ты будешь настолько же окрылён надеждой, как и сегодня.

Хорс вздохнул и, по-старчески сгорбившись, поплёлся по садовой тропинке. Кое-что Хорс утаил от Сварожича. Он почувствовал, что у Перуна есть запасной план. Сложно описать это ощущение — словно Перун постоянно обращался к двум книгам. Прочитав одну, он откладывал её и тянулся ко второй, но вспоминал, что пока не может её получить. И так по кругу, снова и снова. Словно Перун жаждал прочесть редкое дорогое издание, однако ему приходилось перечитывать бульварный романчик в мягкой обложке. Это всё усложняло. Хорс покачал головой и проворчал:

— Как хорошо, что Перун никогда не довольствовался малым.

Императорский дворец, покои младшей дочери Императора, Риты Романовой.

На огромном экране мультяшные девчушка с собакой тренировались, чтобы стать пожарными вопреки всем правилам. Тусклый свет телевизора освещал уютную спальню — на огромной кровати были расставлены лотки с мороженым, два торта и тарелка с фруктами, а чуть дальше большой кучей валялись конфетки и леденцы. Рита Романова сидела на подушке, поджав под себя ноги, и столовой ложкой зачерпывала клубничное мороженое, закусывая его шоколадным печеньем. Тяжёлые испытания она привыкла заедать сладким. Правда, отец обычно следил, чтобы она не слишком уж увлекалась, но сегодня… Кажется, он понимал, что ситуация для Риты действительно о-о-о-о-о-о-очень тяжёлая. Ещё бы! Замуж за колченого старика! Это же ей придётся уехать в чужую страну, а у неё там нет друзей. И самое ужасное — ей придётся быть настоящей-пренастоящей принцессой, а о мечте стать цирковой гимнасткой нужно будет забыть! Она умоляла отца передумать, но Император железобетонно стоял на своём. И вот — Рита оказалась здесь, поедая сладости в промышленных масштабах и безутешно рыдая в панцирь Крабогнома.

— Я сбегу! — решительно заявила Рита и шмыгнула носом, вытирая его рукавом.

— Великан-хозяин-друг тебя спасти, — заверил Крабогном и вытащил из воздуха фотографию Марка, протянул её Рите и потряс клешнями. — Он тебя точно-точно спасти!

— Я помню, как он выглядит, ты же мне показывал Северные Гребешки. Вот у твоего великана-хозяина-друга было лицо, когда он увидел меня по телевизору! — она захихикала, но тут же снова всхлипнула и утопила ложку в мороженом. — Мне ничего не поможет. Отца не переубедить. Понимаешь, он бывает отцом, а бывает — папой. Вот сегодня он был отцом. Такого никто переспорить не сможет!

— Смочь, — категорично возразил Крабогном и доверительно добавил: — Я подслушать разговора великана-хозяина-друга и его друзья. Он сказать, что спасать тебя. Его просить твой брат!

— Саша? — Рита улыбнулась сквозь слёзы. — Да-да, он обещал, что меня не бросит.

Воспряв духом, она отвлеклась от сладостей и сосредоточилась на мультике. Однако в этот момент отец рассказывал главной героине, что она — приёмная и что её настоящие родители погибли в пожаре. Рита не сдержалась и разрыдалась от сентиментальности. Крабогном всплеснул клешнями, схватил пульт и принялся хаотично переключать каналы. Если ему казалось, что по какому-то каналу идёт чересчур душещипательная передача, он моментально нажимал на следующую кнопку. Через десять минут он всё-таки нашёл, что искал. На весь экран показывало изуродованное раздутое лицо с дикими глазами — в человека вселился монстр и пытался заразить остальных людей. Крики, вопли ужаса, мольбы о помощи — ничего жалостливого и печального.

— Мне папа не разрешает такое смотреть. Это же новинка — «Зловещие трупаки?» — пробормотала Рита, с интересом уставившись на экран. Она так увлеклась, что даже отставила подальше ведёрко с мороженым и подалась вперёд — поближе к экрану. Крабогном удовлетворённо хекнул и зарылся с головой в кучу конфет. К его разочарованию, он не успел объесться сладким — внезапно затрезвонил его телефон. Звонил великан-хозяин-друг. Крабогном поднял трубку, выслушал указания и осторожно тронул Риту, которая полностью погрузилась в просмотр и не обратила внимания на шум. Она рассеянно оглянулась на него: — Что такое?

— Нужно идти, — сказал Крабогном. — Помогать тебя спасать. Но сначала я рассказать тебе что-то…

База террористической группировки «Свободная магия» на территории Российской Империи. Где-то неподалёку от Уральских гор.

Мигель посмотрел на свои карты и с нарочитым ликованием ухмыльнулся. Его противники отчётливо занервничали. На самом деле он мог претендовать только на старшую карту, но у него в крови был театральный талант. Так что улыбался он на весь флеш-рояль. Пётр с недовольной миной вздохнул и скинул карты, а вот Алекс решил побороться. Ну ничего, у Мигеля есть ещё один круг, чтобы переблефовать его… Оставшиеся пятеро картёжников были ему неровней — у них ладошки вспотели от страха. Он даже не помнил, как их зовут. Если не сейчас, то на следующем круге точно сбросят карты. Мигель мысленно уже подсчитывал свои денежки. Бедолага в красном галстуке вообще останется без гроша. Но с ним проблем не возникнет, больно уж тощий и трусливый, а вот Лысый вполне может устроить драку. Мигель уверенно продолжал повышать ставку, однако просчитался — у невзрачного Лопоухого оказался стрит-флеш, и он забрал весь банк.

— Чтоб тебя горгулья на хвосте прокрутила! — рыкнул Мигель и ударил кулаком по столу.

— Эй-эй-эй, не горячись, давайте лучше сделаем паузу и перекусим? — миролюбиво предложил Пётр.

— Хорошая идея, — поддержал Лысый. — Главное, чтобы капитан не узнал, по правилам безопасности на базу курьерам нельзя.

Неожиданно раздался стук.

— Кого это принесло? Неужто капитан надумал сыграть партейку? Ну, парни, если так, то останемся мы без пиццы, — Мигель поднялся и пошёл к двери. Откинув засов, он распахнул её и с недоумением уставился на бледного парня с чёрными кругами под глазами. Он держал коробку с пиццей. Мигель пристально посмотрел в лицо парню. Где-то он его видел. Точно! Он же из младшего состава — новичков, которых капитан бросал на мелкие, но кровопролитные задания. Мигель его в прошлую субботу до нитки обчистил. Пацан даже разнылся над картами и умолял списать ему долг. Как его там звали? Никсон? Мигель осклабился и спросил: — Что, на полставки курьером устроился? Уф, парень, а ты мыться не пробовал? Тебе с людьми работать, а от тебя несёт, как от свинофермы!

— Пицца, — ответил Никсон безэмоционально. — Приятный аппетита.

Развернувшись, он исчез в темноте. Мигель захлопнул дверь и с радостной ухмылкой вернулся за стол, грохнул на него коробки с ароматной пиццей и хмыкнул:

— Ну, признавайтесь, кто действовал на опережение?

— Я не заказывал, — озадаченно сказал Пётр. Остальные картёжники тоже отрицательно покачали головами.

— Ну ладно, мне так-то наплевать, кто заказал. Запах вроде бомбезный, да ещё и бесплатно, — Мигель открыл верхнюю коробку и взял кусок пиццы, с удовольствием поймал ртом тянущуюся нитку плавленного сыра. Не прожевав, он потребовал: — Не сидим, не сидим! Раздаём! Мне нужен матч-реванш.

Пётр взял карты, тщательно перемешал и раздал карты. Его лицо обрело задумчивое выражение, и он зашевелил губами, словно бы что-то подсчитывая. Мигель запихнул в рот второй кусок пиццы и промямлил, разбрасывая во все стороны крошки:

— Слушьте, а капитан разрешает на стороне работать? То он постоянно про безопасность трындит, то сквозь пальцы смотрит, как наши ребята пиццу развозят. А как же производственная тайна? Чего? — он нахмурился, когда все на него уставились, и потряс третьим куском пиццы. — Вы что, не видели, кто её нам привёз? Никсон — парниша, ну, тот, что проигрался в прошлую субботу.

— Никсон? — переспросил Красный Галстук, и его лицо вытянулось от изумления. — Так Никсон четыре дня назад погиб. Капитан отправил его в Тверь. Там в Храме Триглава благотворительный праздник устроили. Наши должны были в разгар праздника ворваться в Храм и начать всех избивать. Не убивать, а покалечить — особенно детишек и стариков. Мол, показать, что Боги своим подданным нихрена не помогают. Типа даже самых бедных-несчастных не спасают, — Красный Галстук опасливо покосился на дверь. — Ну и в общем там это… Наших всех перебили. Они, конечно, много ног и рук поломали, но вовремя убраться не успели. А ты сам знаешь, как «СиДР» и полиция относятся к тем, кто на детей руку поднимает. Убили их при попытке к бегству. И Никсона в том числе.

— Да не может быть, — возразил Мигель и натужно расхохотался. — Мне что это, пиццу мертвец привёз?

Никто не подхватил его смех, и он осёкся и выплюнул остатки пиццы прямо в коробку.

— Сколько нас было? — вдруг спросил Пётр.

— В каком это смысле? — Мигель вскочил, подбежал к раковине и прополоскал рот. — Ты до восьми разучился считать?

— Восемь, Мигель прав, — вставил Лысый. — Нас было восемь.

— Вот и мне кажется, что нас было восемь, — согласился Пётр.

— Ну и к чему эти расспросы? — разозлился Мигель.

— К тому, что сейчас за столом сидит девять человек, — произнёс Пётр и обвёл всех игроков взглядов.

Мигель заозирался, начал пересчитывать картёжников, загибая пальцы. Он сам — это раз. Пётр — два. Алекс — три. И ещё пятеро — Лысый, Красный Галстук, Лопоухий, Сигарщик, Крыса и… Никсон. Вскрикнув от ужаса, Мигель вжался спиной в стену и начал пальцем чертить защитные знаки. Никсон посмотрел на него стеклянными глазами и улыбнулся. Деревянные лицевые мышцы перекосило так, что половина рта ушла вверх, а другая — приоткрылась и из неё показался кончик синюшного языка. Кожа Никсона потемнела, у неё появился отчётливый фиолетовый оттенок. Чёрной паутиной по ней расползлись вены. Его лицо раздулось, словно готовилось треснуть по швам. Медленно Никсон поднялся в воздух и повис над столом. Вытянув вперёд руки, он рявкнул:

— Я сожрать ваши души! — и в тот же миг, будто огромный паук, он прыгнул в угол комнаты, под потолком, и пополз по стене, неестественно выгибая конечности.

Мигель, задыхаясь от страха, тоненько взвизгнул, но, к своему ужасу, не смог двинуться с места. У Лысого таких проблем не возникло — он заорал во всё горло и, размахивая руками, вывалился в окно. Видимо, решил, что это самый короткий эвакуационный путь.

— Куда ты, там же… — прохрипел Мигель, но из-за пересохшего горла не смог договорить. Он вспомнил, что вообще-то за окном находится обрыв — их база находилась на искусственной возвышенности, а домики были соединены стальными мостами. Однако Лысый его не услышал — его крик затих далеко внизу, закончившись влажным шмяком. Тем временем Никсон провернул голову на триста шестьдесят градусов и завыл будто бешеный волк. Мигель заорал на одной ноте и выбежал из дома, остальные рванули за ним. Процессию заканчивал Никсон — он бежал на четвереньках, кусая за пятки полуобморочного Лопоухого.

— В дом к капитану! — прокричал Мигель.

В толкучке и панике Красный Галстук споткнулся и перевалился через перила. Ему никто не помог — напротив, Алекс случайно ударил его под дых, а Сигарщик сильно ударил плечом. Все промчались мимо, оставив Красного Галстука цепляться за скользкие перила. Перед тем, как забежать в дом капитана, Мигель оглянулся и увидел, что Красный Галстук повис на своём галстуке, который случайно зацепился за острый край трубы, и бился в предсмертных конвульсиях.

— Вы совсем попутали? Время видели? — прогромыхал капитан, спускаясь со второго этажа. Его дом всегда был открыт — такое правило. Любой маг из «Свободной магии» мог заявиться к капитану и попросить о чём угодно. В рамках разумного, разумеется. Правда, с просьбами к капитану заглядывали редко — чаще прибегали с плохими новостями или докладами о том, как сорвался очередной запланированный теракт. Гостиная выглядела жутко — по стенам были развешаны чучела различных животных.

— Никсон ожил! — выпалил Мигель.

— Какой Никсон? — не понял капитан.

— Из отряда, который погиб в Храме Триглава!

— Так из тех засранцев кто-то жив⁈ Немедленно его ко мне! Я с него десять шкур спущу! Завалили такое задание! — капитан гневно потряс кулаками. — Эй, ты! Кто тебе разрешал курить в моём доме⁈ Я тебе сейчас сигару в задницу засуну!

— Я только понюхаю, — жалко проблеял Сигарщик. — И во рту подержу. Не буду зажигать.

— Смотри мне, ты меня знаешь, — прищурился капитан. — Так, ну где Никсон?

— Я сожру ваши души! — прошипели с улицы, и в следующее мгновение в гостиную ворвался перекошенный Никсон. Под взглядом шокированного капитана он принялся громить комнату. Время от времени он отрывался от пола и летал, взмахивая руками как крыльями, а также издавая вопли раненой чайки. Бедолага-Сигарщик подавился сигарой и яростно бил себя кулаком по груди. Мигель мог бы вытащить сигару из его горла простеньким заклинанием, но сейчас он был озабочен только своим благополучием. Впрочем, как и все остальные. Они помчались на второй этаж, беспардонно подталкивая возмущённого капитана. Сигарщик в одиночестве остался в гостиной — умирать от удушья.

— Болваны! Куда вы меня пихаете⁈ — проревел капитан. — Чего вы боитесь⁈ Вас кто-то разыграл, а вы и рады обоссаться! Почему вы убегаете? Приложите его боевым заклинанием и посмотрите, как его распополамит! От него ж тухлятиной несёт, он наполовину разложился!

— Живых мертвецов только в фильмах показывают, — тихо ответил Алекс. — Например, в «Зловещих трупаках». А в жизни даже Чернокнижники воскрешать не научились.

— Значит, научились, — отрезал капитан. — Иначе как в объясните это? — он ткнул пальцем в Никсона, который задом наперёд поднимался по лестнице.

— Я о том и говорю! — закричал Алекс. — Нам нужно спасаться!

— Ни за что! Я не позволю мертвецу попрать мою честь! — гаркнул капитан. — Я ему сейчас покажу где раки зимуют!

Он активировал магические щиты и напитал кулаки энергией, его глаза загорелись красным светом. Но как только он занёс кулак, чтобы обрушить на Никсона мощный удар, тот неожиданно упал и прокувыркался по лестнице на первый этаж. Его глаза закатились, лицо и тело полностью расслабились. Капитан спустился на несколько ступенек, неотрывно наблюдая за Никсоном. Однако ничего не происходило. В доме воцарилась мёртвая тишина. Продлилась она недолго — заячье чучело задёргало ушами, крутануло головой и проговорило басовитым голосом:

— Ты убить меня, и я сожрать твоя душу!

— Моя драгоценная коллекция! — воскликнул капитан и схватился за сердце. Словно этого было мало, оленье чучело нагло заржало прямо ему в лицо. Капитан не выдержал и свалился с инфарктом от переизбытка чувств.

— Если капитан не выдержал, то что же ждёт нас… — обречённо протянул Мигель.