Повелитель тьмы

Глава 20

Обвитый тёмными вихрями, которые я заранее на него направил, исполин бросается на меня, замахивается булавой. Кидаю в него несколько копий тьмы и в последний момент ставлю плотную воздушную стену. Булава встречается с ней, отпружинивает, и монстр отшатывается назад. Воспользовавшись заминкой, убираю барьер и посылаю ещё одно копьё тьмы.

А когда массивное орудие снова взмывает над моей голову, превращаюсь в сгусток дыма и перемещаюсь левее. Булава опускается на землю — ровно в то место, где я стоял секунду назад.

Вождь оборачивается и второй раз замахивается, а из его левой руки летят вихри тьмы. Швыряю в него три копья одно за другим и опять перемещаюсь. Еле успеваю, чтобы не попасть под удар. На секунду громада теряет меня из виду, и это даёт возможность швырнуть в него ещё два копья.

Огромное существо топчется на месте, пытаясь достать меня и булавой, и магией. Булава то опускается сверху вниз, то проносится над землёй, но я каждый раз успеваю перенестись подальше и швырнуть в ответ два-три копья тьмы. А медлительный исполин никак не может уловить мои движения и предугадать, где я появлюсь в следующую секунду.

Оказываюсь рядом с одной из чёрных башен. Вождь замахивается. Перемещаюсь левее. Булава ударят постройку, проламывая стену. Несколько моих копий летят во врага — точно в цель.

Вождя обволакивает защитная пелена, но она против моих заклинаний почти бесполезна. От попадания копий на теле монстра образуются язвы. Кожа так и сыпется серым песком.

Однако драться громада не прекращает. Вождь мечется за мной то туда, то сюда. Его булава взмывает и взмывает в воздух, а из левой руки вырываются потоки тьмы. Вот только попадает он чаще всего по постройкам или по земле. А мне каждый раз удаётся ускользнуть. Здоровенный уродец рушил свой же город. И это хорошо. Пускай ломает — нам меньше работы.

Я же, пользуясь каждой заминкой моего врага, стараюсь делать копья как можно более насыщенными, и они прожигают его плоть всё глубже. Вождь выдерживает много ударов, пока очередное копьё тьмы не попадает в его непропорционально маленькую безликую башку.

У него подкашиваются ноги, и он, словно споткнувшись, валится прямо на меня. Едва успеваю метнуться в сторону, чтобы туша не придавила. Падая, существо задевает одну из башен, у которой и так уже стена пробита в двух местах, и сооружение с треском рушится на него сверху.

Но вождь ещё жив. Похоже, копьё, прожёгшее в его черепушке дыру, мозг не задело, если, конечно, у этих тварей есть мозг. Существо пытается подняться — медленно, нерасторопно. Копья тьмы обрушиваются на него одно за другим, и у вождя не получается даже на четвереньки встать. Он опять падает.

Обхожу его руку, что лежит рядом с головой, и ещё одним копьём прожигаю черепушку. Теперь точно конец.

Среди построек, наконец, показываются силуэты людей в касках. Машу им рукой. Воронцов вместе с тактической группой, которой по идее, должен командовать я, подходят ко мне. Капитан смотрит на поваленную тушу, потом на меня:

— Молодец, Озёров. Но следующий раз так далеко не убегайте. Держимся кучнее. Эта тварь может быть не одна.

Но кучнее не получалось. Две другие группы разбрелись по поселению, и мы едва их видели в тумане.

— Господин капитан, разрешите заняться этим существом, — просил я. — Мне нужна его сила. На какое-то время могу стать небоеспособным, поэтому попрошу прикрыть.

— Хорошо. Пока никуда не идём. Господа гвардейцы, — Воронцов обернулся к отряду, — осмотрите постройки и уничтожьте грёбаные заводы, чтобы воняли поменьше, — затем он свистнул три раза в свисток, подзывая условным сигналом остальные группы.

Пока гвардейцы осматривали башни и уничтожали два ближайшие дымогенератора, я занялся поглощением. На этот раз остатки силы легко потекли по моим каналам. Началось характерное покалывание кожи, затем почувствовалось напряжение в мышцах, которые иногда переходило в судороги. Я ощутил, как меня изнутри распирается сила.

И всё же это было не сравнимо с тем, что было во время первого поглощения тенебриса-генерала. Да, болезненно, неприятно, но нет ощущения, что тебя сейчас разорвёт на куски. Организм привык, каналы стали достаточно широкими и гибкими, чтобы принять в себя такую силищу.

Поглощение резко обрывается — похоже, труп опустел. Чтобы снять напряжение, исторгаю в небо потоки тьмы. Чувствую себя паршиво, как всегда, но сражаться пока могу, хотя предпочёл бы отдохнуть.

После гибели вождя более мелкие тенебрисы словно утратили цель своего нахождения здесь. Они больше не нападали организованной стаей, а бессмысленно метались туда-сюда по-одиночке и погибали под магическими ударами наших бойцов.

Построек вокруг насчитывалось около тридцать штук. Большинство представляло собой башни с корявыми стенами и норами у основания, куда с трудом мог протиснуться человек. Сооружения эти являлись ульями, в которых зарождались и созревали небольшие четвероногие существа. Несколько зданий были повреждены булавой вождя во время нашей с ним драки.

Уничтожать башни магией было крайне энергозатратно, гораздо легче подорвать. Но взрывчатку мы с собой не брали. Подобными вещами, как и запечатыванием бездн, обычно занимались пограничники. Им мы и оставили эту работу. Разрушили только дымогенераторы и три здания, напоминающие живые пузыри. Они шевелились и пульсировали, а когда их оболочку удавалось разрубить или прожечь, наружу выплёскивалась вязкая чёрно-коричневая жидкость.

Строения эти стояли на дне глубоких ям, заваленных стволами сухих деревьев, и от них к ульям тянулись своего рода шланги. Скорее всего (по крайней мере, я не раз встречал в исследованиях такую версию), «пузыри» перерабатывали землю и прочую материю в специальную субстанцию, из которой в ульях формировались новые существа.

Не в каждой колонии можно было найти такие здания, но в этой их оказалось аж три штуки.

Долго мы торчать здесь не стали. Когда «пузыри» и дымные заводы были уничтожены, а я поглотил остатки силы мёртвого стража и нескольких существ второй стадии, Воронцов приказал возвращаться к точке сбора. За три часа нахождения в тёмной области устали все, кроме меня и старшего лейтенанта Заболоцкого из третьей тактической группы. Нельзя было допускать истощения, поэтому мы отправились обратно к болоту и стали ждать роту капитана Трубецкого. Тот со своими людьми вернулся спустя примерно час.

Вечером я занимался медитацией недалеко от лагеря. Воронцов нашёл меня, мы пообщались немного по поводу сегодняшнего сражения. Он сказал, что мне не следует бросать своё подразделение и драться в одиночку, якобы это опасно прежде всего для меня самого. Но я поспорил, объяснив, что такова моя тактика. В итоге, решили, что буду действовать, как привык, а в случае чего меня заместит старший лейтенант Карпов. Его я лучше всего знал в моей группе, да и на поле боя он показывал себя с лучшей стороны.

На следующий день мы выехали с палатками и прочим походным скарбом. Наши слуги весь вечер и утро суетились, собирая вещи и загружая их на катера. Затем в две ходки мы перебрались на участок суши, находящийся вёрстах в десяти от заданного квадрата. Здесь рос редкий берёзовый лесок, в котором обе роты разбили лагерь.

Дыхания бездны в этом месте не оказалось, а тенебрисы не умели бегать по болотам, поэтому самое большое, что нам здесь угрожало, — комары и мошкара. Ну и, возможно, драконы, но те пока не показывались в небе. Хотя специально для них было доставлено несколько ПЗРК.

На следующий день зачистка квадрата А-33 продолжилась. Наша рота обходила бездну, уничтожая шаставших близ неё тенебрисов. Наткнулись на ещё одну яму. Она разверзлась почти вплотную к первой так, что проход между ними оказался всего шагов сто. Обнаружили очередную колонию, правда поменьше предыдущей. Её тоже защищал страж. Встречались нам и каракатицы, и магнусы, и прочие твари, но бродили они либо поодиночке, либо (это касалось в основном бегунов и бестий) мелкими стайками.

По-прежнему бросался в глаза тот факт, что существ второй стадии здесь было больше, чем обычно. Мега бестии встречались регулярно, четыре раза на нас нападали беллаторы-великаны.

Мы в этот раз не делились на группы, а шли всей ротой, прикрывая друг друга. Атакующие и отдыхающие, как всегда, чередовались. Поэтому встречающиеся существа не представляли для нас большой опасности. Даже относительно сильные твари быстро ложились под массированным ударом магии нескольких владеющих. Но если б сюда пригнали обычное подразделение, где половина — простые солдаты с ружьями, а большинство магов и до старших мастеров не дотягивает, жертвы были бы колоссальные. Мы же за два дня не потеряли ни одного человека.

На следующий день продолжили обход ям. Снова продвижение шло медленно. Местность была сильно пересечённая, постоянно приходилось огибать заболоченные участки или продираться сквозь сухой валежник. Сражались же мы, наоборот, нечасто, хотя ямы чернели совсем близко. Существа как будто закончились.

На третий день наша рота столкнулась с очередным тенебрисом-вождём. Хотели продвинуться ещё дальше, но оказалось, что за ночь существ стало больше, пришлось заново зачищать местность. Уже возле первой колонии начали попадаться мелкие твари, а потом прибежала новая стая, которую сопровождал очередной исполин с булавой.

Пока парни сдерживали натиск более слабых существ, я вырвался вперёд, встретил вождя на подходе и разобрался с ним примерно так же, как и с предыдущим. И точно так же вобрал себя его энергию и остатки силы некоторых других убитых существ. Но капитан торопился отвести роту в лагерь, поскольку сражение всех вымотало, и новой драки кто-то мог не пережить, поэтому времени для поглощения у меня было мало. И всё же прогресс чувствовался.

Вернулись мы в лагерь днём. Рота Трубецкого прибыла чуть позже. И оказалось, что они тоже столкнулись с вождём и тоже уничтожили его, но с одним отличием: они потеряли двоих погибшими, а ещё четверо получили ранения разной степени тяжести, и их пришлось срочно эвакуировать.

Вот так за одно неудачное сражение выкосило почти четверть гвардейской роты. Вроде бы кто-то когда-то обещал, что численность подразделений увеличат, но вместо этого нашему батальону всего лишь добавили ещё одну роту — такую же куцую из двадцати с чем-то человек. Так же, я слышал, был сформирован в дополнении к имеющимся девяти десятый гвардейский батальон, но тот сражался на другом направлении.

Зато следующие вылазки стали значительно легче, количество тенебрисов возле ям уменьшилось в разы, существ второй стадии тоже попадалось меньше, а новые вожди и вовсе не появлялись. Правда, когда мы добрались до очередных ульев, пришлось сразиться с двумя пастырями, каждый из которых вёл за собой небольшую стаю, но эта битва оказалась не столь тяжёлой, как предыдущие.

На четвёртый день в квадрат А-33 прислали подразделение пограничников, которое занялось уничтожением вражеский зданий и запечатыванием бездн.

А ещё через два дня мы, зачистив всю территорию, вернулись в Усть-Катайгинск.

Я думал, за это время станут более-менее понятным планы на будущее, но до сих пор никто ничего не знал. Император по-прежнему отсутствовал, а вместе с ним многие высокопоставленные офицеры, в том числе полковник Романова. И оставалось только гадать, что нас ждёт дальше.

Звучали две противоположные точки зрения: одни считали, что поход продолжится, пока не доберёмся до Енисея, другие думали, что на достигнутых рубежах будут построены крепости, а нас император отправит на базы чуть ли не до следующего года.

Я был не прочь съездить домой, чтобы узнать, как там дела. Особенно меня волновало, не появляются ли новые ямы в моём имении. Я приказал Гаврилову написать письмо через две недели после моего отъезда, но, во-первых, две недели ещё не прошло, а во-вторых, письмо быстро до нас не доберётся. Поэтому приходилось жить в неведении.

А в окрестностях Усть-Катайгинска существа появлялись постоянно, хоть не рядом с самим городом. Но там, где бездны оставались открыты, тенебрисы никуда не девались, и невозможно было понять, за мной они идут или просто так.

Через день после нашего возвращения из болот со мной-таки вышел на связь очередной повелитель. Это произошло ночью. Я спал, когда моё сознание очнулось, и перед взором появился огромный монстр с десятками выпученных глаз-бельм. Он не сказал ничего нового: как обычно грозил убить и поглотить мою душу.

Я вскочил и целый час, наверное, не мог уснуть. Получается, повелители узнали, где я нахожусь, выследили меня. Подумалось, что он может явиться к нам уже сегодня, но днём ничего не произошло. Нашему батальону устроили учения, что случалось крайне редко, поэтому до самого вечера мы торчали в поле рядом с лагерем. В округе же обстановка оставалась спокойной.

В конце первого дня у меня состоялся разговор с Артуром Карповым. Мы вместе вышли из столовой, и я сказал, что надо пообщаться наедине. Хотел узнать про двух офицеров из третьей тактической группы, поскольку уже не раз и не два замечал у них какое-то особенное ко мне отношение. Меня будто сторонились, причём не только они.

В моей группе ничего такого я не наблюдал, во второй — как будто, тоже, а вот парни из третьей вели себя странно. При мне прекращали все разговоры, а на офицерских собраниях намеренно держались подальше. Вот я и подумал, может Карпов что-то знает. И задал ему этот вопрос напрямую.

— Кажется, я знаю причину, — ответил Карпов и огляделся по сторонам, словно опасаясь, что кто-то услышит. Но мы стояли на улице, и рядом людей не было. — Дело в вас, господин прапорщик. Точнее, в ваших способностях. Они не всем нравятся.

— Чем?

— Видите ли, насколько мне известно, в лагере существует некий… я бы назвал это заговором. Какой-то высокопоставленный офицер считает вас — посланником самого дьявола и настраивает против вас других офицеров. В общем, прапорщик Кокошкин и лейтенант Львов состоят в этом сговоре и всем капают на мозг про вас.

— Рассказывают, что я — князь тьмы?

— Именно. Вы же знаете пророчество.

— Знаю, мне уже рассказывали. А что за высокопоставленный офицер под меня копает? Кто-то из Романовых?

— Не могу знать. Говорят, кто-то из ставки самого императора. Но фамилию не разглашают. Да я и не спрашивал.

— И что они хотят? Какая цель заговора?

— Не могу знать. Меня пытались затянуть в это всё, я сказал — нет.

— То есть, вы меня князем тьмы не считаете?

— Господин прапорщик, должен признаться, я считаю всё это вымыслом.

— Не верите, значит?

— Как по мне, глупости это. Вы же, наоборот, боретесь с тьмой. Как они могут не замечать этого? Если бы вы во зло нам свои способности применяли, тогда был бы смысл вас обвинить, а так — наглая клевета. Не знаю, кто этим дуракам подобные мысли внушил.

— Возможно, тот, кто завидует моим способностям. Как знать? Рад, что вы проявляете благоразумие. Но я бы хотел выяснить побольше о заговоре. Могли бы вы оказать мне небольшую услугу? Просто пообщаться поближе с Кокошкиным и Львовым. В идеале нужно узнать, кто за всем стоит. Если что, в долгу не останусь.

— Простите, господин прапорщик, но в такие дела предпочитаю не ввязываться, особенно если они касаются членов императорского рода. Не то, чтобы боюсь, но… скажем так, я не для этого пошёл служить на границу.

— Понимаю. Я — тоже не для этого. Но… ваше полное право. В любом случае, спасибо за информацию. Только никому ни слова о нашем разговоре.

— Разумеется.

Полковник Романова мне когда-то говорила, что о моей личности идут споры, но чтоб заговор… в голове не укладывалось, насколько далеко может зайти человеческая глупость. Впрочем, возможно, здесь речь шла не о глупости: тот, кто на меня клеветал, наверняка, преследовал некий личный интерес. Но какой? Я не придворный, не родственник императора, не претендую ни на трон, ни на что-то ещё, в дворцовых интригах не участвую. Кому и чем я помешал?

Возможно, определённую роль играл страх — страх перед моей возрастающей силой. И если так, то дела плохи. Меня попытаются убрать.

Следовало поскорее найти того, кто стоит за этим так называемым сговором. А ещё было бы неплохо понять, кто из высокопоставленных офицеров на моей стороне.

Но прийти к какому-то решению я не успел, поскольку на следующий день стало резко не до этого. Разведка доложила, что на востоке появилась огромная стая тенебрисов, движущаяся в направлении Усть-Катайгинска.

Мы узнали об этом от капитана, который вечером собрал всех нас и объявил, что завтра весь девятый гвардейский батальон выдвинется навстречу стае. Судя по тому, что командование решило бросить в бой не роту и не две, а все четыре, тенебрисов было очень много.

В лагере же началась суета. Солдаты спешно готовились к сражению на случай, если стая или её часть доберётся до Усть-Катайгинска.

Я зашёл в комнату отдыха, где располагались три столика, шкаф с журналами и книгами, кофемашина и телевизор. Отсюда на лестницу, что находился снаружи, вела дверь. Та была открыта, на площадке курили и разговаривали прапорщик Кокошкин и какой-то сержант. Заметив меня, они замолчали, затушили сигареты и куда-то ушли. Не первый раз такое происходило. Я же, расположившись за столиком, стал составлять график дежурств.

Утром весь батальон в боевом снаряжении собрался перед казармами, куда вскоре подъехали «Титаны». С нами намеревались ехать и подполковник Апраксин, и заместитель командующего гвардии (сам командующий находился в отпуске), и ещё десяток штабных офицеров. Все они являлись сильными владеющими, и отсиживаться в тылу не хотели.

Вдруг к заместителю командующего гвардией подбежал посыльный, откозырял и что-то сообщил. Заместитель позвал Апараксина. Тот собрал капитанов, и все они ушли в штаб.

Возникла заминка. Батальон должен был выезжать с минуты на минуту, но офицеры куда-то свалили. И мы, одетые в каски и бронежилеты, ещё полчаса толклись на пятачке перед казармами, рассуждая о том, что могло случиться.

Но вот офицеры вернулись. Апраксин созвал нас всех. Мне показалось, что у подполковника какой-то озадаченный вид.

— Итак, господа гвардейцы, планы меняются, — объявил он. — Утром разведка доложила, что на востоке замечен повелитель тьмы. Он идёт вместе со стаей. Движется в нашем направлении, поэтому его надо остановить. Эта задача поручена нам.