Повелитель тьмы

Глава 9

Столовая в доме Вероники располагалась в помещении с эркером, окна которого выходила на скромный и, кажется, не очень ухоженный садик. Убранство столовой, как и остального особняка не отличалось особой роскошью, хотя было тут довольно уютно. Обои молочного оттенка, в тон им подобранные шторы, мебельный гарнитур в минималистичном стиле, двустворчатая дверь с матовым стеклом — всё это придавало комнате пусть не слишком богаты, но зато современный вид.

Марина к моему приходу принарядилась. Тёмно-изумрудное платье, подчёркивающее фигуру дополняли золотые серёжки и кулон, а пышные волнистые волосы были красиво уложены и скреплены деревянной заколкой. Я же надел свой тёмно-синий гвардейский мундир.

Я, Вероника и Марина сидели за столом в центре комнаты и ужинали. Марина весь вечер вела себя холодно и отстранённо. Мы ограничились учтивым приветствием, больше она со мной не разговаривала, на мои реплики реагировала редко. Чувствовалось, девушка до сих пор в обиде из-за того, что я её отшил.

Впрочем, ей почти и не приходилось говорить. Мы с Вероникой сразу завели беседу о службе и о тёмной области, а Марина была не в теме. Вероника же принялась расспрашивать меня о гвардейских порядках, о том, видел ли я императора, кого из представителей известных родов встречал и прочее в таком духе.

Наслышана она была и про наши подвиги.

— Ещё перед Новым годом газеты молчали, словно ничего не происходит, а теперь их как будто прорвало, — недоумевала Вероника. — В новостях только и пишут, что о тёмной области. Ну и императора, само собой, прославляют: Его Величество то, Его Величество сё. Словно он один сражается во всей армии. Впрочем, гвардию тоже упоминают. Недавно вот писали, что вы Усть-Катайгинск заняли. Новость на первых полосах мелькала. А в прошлом месяце писали про какую-то огромную тварь, которую император вместе с гвардией победил. С вождём, что ли, сражались, я не поняла?

— Нет, не с вождём. Вождь по сравнению с той громадой — младенец. Та тварь была в разы сильнее, и били её двести владеющих одновременно, из которых треть отправилась на кладбище и в госпитали.

— Боже мой, да что же за чудище такое вы встретили? Откуда оно взялось?

— Из тёмной области, конечно же. И таких там, думаю, много. Хотелось бы надеяться, что вам не придётся столкнуться ними, но… боюсь, избежать этого не получится. Мы, считай, только начали в тёмную область прорываться. Что ждёт впереди, никто сказать не может.

— Да уж, страсти какие творятся. Ну ничего, будем готовы.

— Мам, ну что вы заладили? — вклинилась Марина. — Всё о службе, да о каких-то монстрах жутких. Это, по-твоему, тема для разговоров за столом? Поговорить больше не о чем?

— Марина, не перебивай, пожалуйста, старших, — произнесла строго Вероника, но это не подействовало.

— Старших? Почему во множественном числе? Не все тут старшие, — язвительно заметила Марина, бросив на меня насмешливый взгляд.

— Марина, хватит.

— Ладно-ладно, молчу. Простите меня за мой острый язык, — насмешливо проговорила девушка.

— Простите её, Алексей, такая она у меня, не слушается мать ни в какую. А знаешь что, Марин, раз уж тебе не нравится наша беседа, тогда почему бы тебе самой не завести разговор? Надеюсь, у тебя найдутся темы, кроме твоей академии или какой-нибудь банальности вроде погоды?

Вероника всё-таки умела приструнить свою дерзкую дочь. От моих глаз не укрылось, что Марина в первые секунды смутилась, но быстро взяла себя в руки и натянула вежливую улыбку.

— Хорошо, как скажешь, матушка. Если не хочешь о погоде, давайте поговорим… об искусстве, например. Вы слышали про фестиваль авторского кино в Париже? Наверное, нет, поскольку месяцами не вылезаете из лесов. Скоро одичаете там со своими тёмными.

Марина, по всей видимости, не собиралась спускать мамаше колкости.

— Ну почему же? Я читала об этом, — парировала Вероника. — Только вот лично я предпочитаю театр. Это древнее искусство к тому же более живое. Кино — суррогат. Кроме красивой картинки там ничего и нет.

— Ну почему же? Между прочим, во многих кинокартинах поднимаются очень глубокие проблемы и актуальные темы. А театральные постановки почти все ставят по пьесам девятнадцатого века. Ну и что, скажи, в них почерпнуть современному человеку? Зачем это лицедейство ради лицедейства?

— Ты, видимо, Марина, не понимаешь, что некоторые темы — вечны, — заметила Вероника. — Ну это не страшно. Дорастёшь — поймёшь.

Мать с дочерью увлеклись попытками тонко высмеять друг друга, в чём они обе были хороши. Я же полностью выпал из разговора, поскольку не разбирался ни в кино, ни в театре даже своего мира, не говоря уж про этот.

Все наши произведения искусства канули в Лету. Никто давно не спонсировал производство новых фильмов, а театр остался разве что любительский. Когда мир на краю гибели, развлечения уходят на второй план, а в первую очередь всех волнует вопрос выживания.

Эту мысль я и выразил, когда Марина обратилась ко мне с просьбой высказаться по теме.

— Знаете, дамы, если мы не одолеем тёмных, то всё остальное перестанет иметь значение. Про какие смыслы вы ведёте речь? Смысл для нас один — выжить и загнать тварей обратно в их бездны.

— Опять вы за своё, — надменно улыбнулась Марина. — А между прочим, жизнь этим не ограничивается.

— Я рад, что не ограничивается, и надеюсь, так оно и останется, — я кинул взгляд на часы. — Знаете, время позднее, мне, пожалуй, пора.

— Так скоро? Ещё и девяти нет, — заметила Вероника.

— Пока доеду, пока то, да сё. Да и вам собираться надо в путь. Поэтому не буду мешать.

Марина проводила меня до холла, а Вероника накинула короткое пальто с меховым воротничком и вышла вместе со мной на улицу. Мы оказались на площадке, огороженной с одной стороны забором, с другой — воротами, с третьей — гаражом, с четвёртой — стеной дома. Моя «Волга» стояла здесь.

— Извини мою дочь, Алексей, — виновато улыбнулась Вероника, перейдя на «ты», тогда как на людях мы старались придерживаться этикета. — Иногда она такая вредная, слов нет. Не знаю, что на неё нашло. Обычно она рада гостям, а сегодня с самого утра не в духе с какой-то стати. Опять в голову какая-нибудь глупость ударила.

Я усмехнулся:

— Ничего страшного. Я не в обижаюсь. Она забавная. Оживила нашу скучную беседу. Поэтому спасибо за ужин, мне у вас понравилось.

— Всё от недостатка воспитания. Что отец пример показывал лишь в том, как деньги проигрывать в карты, что я ей совсем не занимаюсь, на границе торчу постоянно. Гувернёров и вовсе ни во что не ставит. Надеюсь, хотя бы в академии ей мозги вправят. Там ведь сюсюкаться не станут. Замуж бы отдать — и дело к стороне.

— Есть уже кандидатура?

— Откуда? Семья у нас небогатая, желающие в очередь не выстраиваются. Может, у Маринки есть какие ухажёры в академии. Чёрт их знает, что у них там происходит. Но не думаю, что у парней её возраста серьёзные намерениями. Как бы ошибок не натворила по молодости.

— Может, найдёте кого. Девчонка симпатичная, хоть и с характером.

— Да, ей крепкая рука нужна.

— Ты, кстати, над моим предложением думала? Пойдёшь ко мне на службу?

— Думала, естественно. Можно и пойти, почему нет? В июле контракт закончится, тогда поговорим. Мне, правда, настойчиво предлагают продлить, но… вряд ли.

— Надоела армейская жизнь?

— Надоела… — Вероника вздохнула и уставилась в сторону. — Надоело видеть всё это. Как людей тёмные выкашивают, как мёртвых и калек после каждого сражения десятками увозят. Надоело чувствовать ответственность за жизни, которые ты всё равно не можешь сберечь. За полгода в моём батальоне сменилось более пятидесяти процентов личного состава. Скажи, это нормально?

— Поверь, бывает и хуже. Но я тебя прекрасно понимаю. Тебе действительно стоит заняться чем-то другим.

— Ну вот если до лета доживу, займусь. Только знаешь, какое обстоятельство меня смущает?

— Ну?

— Странно будет выглядеть, что княгиня устраивается на службу к другому аристократу. Пусть не рядовым сотрудником, но всё равно странно.

— Общественное мнение, значит, тебя останавливает?

— Скорее, собственная гордость, если уж быть честной. Вот если бы нас родственные узы связывали, тогда такое положение вещей выглядело бы более приемлемым. Родственники часто друг на друга работают.

— Хм, — я потёр подбородок. — Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Хочешь, чтобы мы поженились?

Вероника оскалила свои зубки в улыбке:

— Ну, знаешь, я сомневаюсь, что однажды, лет через десять с небольшим, ты захочешь обнаружить, что женат на пятидесятилетней старухе. Да и сама я, надо сказать, предпочла бы остаться свободной. А вот Марину пристроить надо.

— Ей вначале доучиться бы.

— Одно другому не мешает.

Я снова задумался. Понятное дело, Вероника ищет, куда дочь пристроить. А без богатого приданного среди высшей аристократии на такую партию мало кто клюнет. А тут я — не самый бедный и весьма уважаемый молодой князь с хорошими перспективами. Но вот надо ли мне оно?

С одной стороны, ограничений на количество жён у князей нет (хотя я не слышал о случаях, когда бы их было больше пяти на одного аристократа), а с другой — приданого я не получу, а тратиться на содержание очередной супруги придётся, в том числе оплачивать её образование в академии. Вот так ловко мамаша «по старой дружбе» решила свою дочь на меня скинуть.

С другой стороны, верные люди мне нужны. Дело своё я планирую расширять, охрану увеличивать. Обычно на ответственные посты все стремятся поставить родственников, а с роднёй у меня проблема. Значит, придётся брать чужих, что не хотелось бы.

И с наследниками тянуть тоже не стоило. Чем раньше и больше родится сыновей, тем сильнее будет род. А не родится никто — первосибирская ветвь Озёровых загнётся, даже толком не распустившись.

В общем, предстояло обдумать предложение.

— Ладно, я понял твои условия, — сказал я. — Летом обсудим вопрос более детально.

— Да уж, — протянула Вероника. — До лета дожить надо. А если нет, тогда и разговора не будет. Да и кто за дочерью приглядит, тоже не знаю. Она хоть совершеннолетняя, но ветер в голове ещё гуляет.

— А родственников совсем нет?

— Увы, с роднёй у нас не сложилось. У меня одни сёстры были в семье, их всех замуж выдали давно, дядя есть, но с ним мы последние годы почти не общаемся, как и с матерью. Она такой человек, что у неё снег зимой не выпросишь. Не хотелось бы, чтобы Марина с ней росла.

— Если с тобой что-то случится, я за ней присмотрю. Обещаю.

— Хоть на кого-то можно положиться в этой жизни, — грустно улыбнулась Вероника. — Спасибо тебе большое, Алексей. Но постараюсь сама в деревянное пальто не обрядиться.

— Тогда только удачи могу пожелать и надеяться, что летом мы с тобой снова свидимся.

— Эх, предложила бы я тебе переночевать, да Марина опять будет физиономию кривить. Тем более, завтра мне уже в часть возвращаться, собираться надо.

— Не страшно. Всё равно спасибо за ужин. А в следующий раз сами в гости приходите. Свои владения покажу.

— Договорились, — опять улыбнулась Марина.

Я не сильно огорчился по поводу того, что нам с Вероникой не удалось провести вместе ночь, точнее, не огорчился совсем, поскольку дома меня ждала Лера. Она с самого приезда не отлипала от меня. Каждый вечер торчала в спальне, пока не приду. Мне немного жаль было Катю. Видно, что она тоже соскучилась, но Лера ей даже подступиться ко мне не давала. Ну а мне важно было получить наследника, и я надеялся, моя первая и пока единственная супруга с этим делом справится.

С Катей я тоже хотел как-нибудь провести время, но потом, когда посвободнее стану. К ней меня почему-то тянуло больше. Наверное, играло роль её сходство с моей последней возлюбленной из прошлой жизни. Казалось бы — забыть всё, что было тогда, и дело к стороне, но нет, разум почему-то цеплялся за потускневшие поспоминания.

Вот и сегодня, когда я пришёл, Лера уже лежала в моей кровати, одетая в короткую кружевную сорочку и от скуки тыкала пальчиками в экран планшет.

— Привет, милый, а я уже заждалась, — ласково проговорила Лера, откладывая девайс. — Иди сюда, — она поднялась притянула меня к себе и стал расстёгивать мой китель. Её шелковистые светлые волосы источали цветочное благоухание, да и сама она обильно набрызгалась духами.

Лера с момента нашего первого знакомства сильно раскрепостилась в отношении со мной… кажется, даже слишком.

— Не так быстро, сейчас душ приму, потом приду, — сказал я. — Подожди ещё немного.

Обзвонил я на досуге и своих деловых партнёров. Мне опять предстояло сделать несколько визитов, а кого-нибудь и в гости пригласить. Без этого никак. Надо поддерживать приятельские отношения с другими родами, это считалось правилом хорошего тона, да и вообще, могло оказаться полезно в будущем.

Самые хорошие новости я получил от главы семейства Скавронских. Во-первых, Владимир Фёдорович был очень доволен тем, как быстро мои люди наводят порядок у него в поместье под Юргой. Мои бойцы до сих пор истребляли тёмных, которые время от времени там появлялись, ну а я получал за это деньги. Не сказать, что прибыль огромная, но какую-то копейку моё охранное предприятие приносило. Двести с лишним человек не зря свой хлеб кушали.

Но самым радостным известием оказалось возвращение Оли. Причём, по словам Владимира Фёдоровича, вернулась девушка насовсем. Ранение её было несовместимым с дальнейшей службой. Скавронских я пригласил в гости на следующей неделе, а Оле позвонил сразу после разговора с её отцом. Хотелось поболтать с глазу на глаз, узнать, как дела, и что происходит на участке фронта, где она служила.

Голос Оли был, как обычно, бодр, но когда я предложил встретиться, она почему-то замялась.

— Ну… ладно, давай, — согласилась Оля нехотя. — Когда предлагаешь?

— В субботу съездим в ресторан вечером. Что скажешь?

— В ресторан… Не, давай лучше просто в кафе посидим. Не охота мне по ресторанам хромать. У меня нога… ранение. Вечернее платье, знаешь ли, надеть не получится.

Я не видел в этом серьёзной проблемы, но согласился. В конце концов, какая разница, где, главное, хорошо провести время. Водить машину Оля тоже не могла, поэтому я обещал заехать.

В назначенное время моя бронированная «Волга» остановилась рядом с подъездом высотки, где проживали Скавронские. Я набрал номер Оли, она сказала, что сейчас выйдет, но ждать мне её пришлось минут пятнадцать, если не больше.

Девушка вышла из подъезда, опираясь на трость. Она сильно хромала на левую ногу, да и вообще передвигалась с трудом. Наряд её был самый обычный: джинсы и демисезонная приталенная курточка. Волосы, как всегда, лежали на спине тяжёлой тугой косой.

Я вышел из машины. Увидев меня, Оля улыбнулась своей открытой, дерзкой улыбкой в тридцать два зуба:

— Привет. Видишь, я тут, как старушка, с палочкой ковыляю. Вряд ли нам погулять удастся.

— Привет. Ничего страшного. Если хочешь, просто посидим в кафе, — я открыл перед Олей дверь машины, девушка с трудом забралась на заднее сиденье.

— Серьёзная травма? — спросил я, усаживаясь за руль.

— Да, вроде того. Врачи ничего не могут сделать, — легко ответила Оля, словно речь шла о каких-то пустяках.

— Есть лекари, которые вылечат что угодно, — я вырулил на полосу, встроившись в поток машин. — Поэтому не всё потеряно.

— Только знаешь, сколько их услуги стоят? Я за всю жизнь столько не заработала, — усмехнулась Оля. — Да и вообще, все самые хорошие лекари в Москве.

— Тут тоже есть хорошие целители. Но стоят — да, дорого.

— А ты как поживаешь? Где служишь? Там же?

— Ещё не знаешь? Меня в гвардию перевели и повысили до прапорщика.

Я был в обычной штатской одежде, поэтому Оля и не увидела сразу перемен.

— Ух ты! Даже так! Уже прапорщик? Да ты поднялся, смотрю! Поздравляю!

— Поднялся-то поднялся, да только есть ощущение, что гвардейцев эксплуатируют похлеще обычных солдат. Мы — в каждой, извиняюсь, заднице затычка. На самых сложных участках всегда работает гвардия, и с отпусками туговато.

— Ха! Это вам-то тяжело? Ты у нас не был! Там полная жопа творится!

Оля в общих чертах рассказала мне, что происходило на участке, где она служила, и там, с её слов, ситуация была очень сложной. Их подразделение добралось до первого рубежа и заняло несколько частично уцелевших крепостей. Оборонялись месяц, причём тенебрисы лезли, не прекращая. Бывало такое, что существа пёрли сутки напролёт волна за волной, и маги едва успевали отдохнуть перед очередной атакой.

— Даже не представляешь! Волны шли одна за другой, — рассказывала Оля про свои последние дни на рубеже. — И так три дня подряд! Три дня нам вздохнуть спокойно не давали. Мы почти не спали, еда закончилась. А они всё прут и прут. Одну волну отобьём, пройдёт час-полтора — новая валит!

— Сильные были монстры?

— Да пипец просто! Под конец прибежала громада с топором в руке. Мы её еле-еле завалили. Эта сволочь все стены поломала, какие уцелели. А потом нам приказали отступать. Тогда меня и ранили. Не знаю, каким чудом мы оттуда убрались.

— В жестокий замес вы попали.

— А то! Не всё так весело, как в газетах пишут. Народу не хватает. Мясо-то бездарное нагнать — не проблема, а вот владеющих воинов становится всё меньше.

— Император обещал землю дать всем, кто участвовал в походе, — вспомнил я.

— А, ну да, может, дадут клочок земли. Только что с ней делать? Там же всё вымерло. Ты сам видел? Мёртвые леса повсюду стоят.

— Может, продать можно будет или деньгами получить.

— Ну если только так.

Мы подъехали к кафе, я помог Оле вылезти из машины.

Наш разговор продолжился за столиком. Оля выглядела, как обычно, весёлой и жизнерадостной, но когда я предложил провести ночь в гостинице, где забронировал люксовый номер, почему-то стушевалась.

— Давай в другой раз. Мне домой надо, — проговорила она, потупившись.

— Что-то не так?

— Нет, ничего. Полный порядок, — Оля вытерла рот и руки салфеткой. — Просто… Сейчас не до этого.

— У тебя жених появился? Если так, скажи прямо. Больше не буду тебе надоедать.

— Нет… Нет, не в этом дело. Какие, на хрен, женихи?

— А в чём? Давай, говори прямо. Не люблю этих загадок.

— Да ни в чём. Просто давно не виделись, и так сразу… Хотя… ладно, поехали, — махнула рукой Оля. — Была ни была. Только с ногой поосторожнее надо.

Гостиница встретила нас роскошными апартаментами, которые обошлись мне в круглую сумму. Мебель украшала позолота, а в отдельной комнате был бассейн. Мой особняк по сравнению с этими хоромами показался бы деревенской лачугой.

— Н-да, ну и роскошь, — окинула Оля взглядом помещение и оскалилась. — Что, денег много стало? Девать некуда?

— Раз гулять, так на полную катушку. Мы оба заслужили,считаю.

Оля, опираясь на трость, проковыляла до широченной кровати и тяжело опустилась на мягкую перину. Я сел рядом, обнял девушку за талию.

— Подожди, — Оля отстранилась. — Я сама разденусь.

Она сняла кофточку, оставшись в одном бюстгальтере, а затем принялась стаскивать обувь и штаны, что далось ей с трудом. И тут мне всё стало понятно.

Левая нога до колена была пластиковая, а когда Оля стянула носки, оказалось, что и с правой проблемы: на ней отсутствовали три пальца, а голень покрывали шрамы, словно от сильных ожогов или воздействия тьмы.

— Что смотришь? — на лице Оли скользнула тень боли. — Покоцало меня, да. Чёртовы плевуны. Они нас постоянно своей сраной тьмой заплёвывали. Мне ещё повезло, знаешь ли. Долго держалась, а всё равно сил не хватило.

— Понимаю. Я тоже многое повидал, пока там был. Не болит?

— Почти нет. Надо отдать должное командованию. С нами работали хорошие лекари с мощной энергетикой. Услуги таких стоят дорого, а для ветеранов всё бесплатно.

— Понятно.

— Что, всё желание пропало? — именно так интерпретировала моё замешательство Оля. — Говорила же, не надо ехать в эту чёртову гостиницу.

— Ну что ты, конечно, нет, — я обнял её за талию и поцеловал в губы. — Всё это не имеет значения.

— Да подожди ты, не торопись. Эту колодку ещё надо снять. Я с ней и так натрахалась за последние месяцы, пускай полежит на полу, если ты не против.

Оля снова отстранилась и стала отстёгивать ремни протеза. Я разделся, и мы залезли под одеяло.

Во сне моё сознание перенеслось в тёмный мир. За последние месяцы это случалось часто: не каждую ночь, конечно, но раз в три-четыре дня мой дух странствовал над просторами умершей планеты.

«Силы неравны, мой господин, — доложил один из трёх оставшихся в живых генералов. — Против нас выступили десять повелителей. Города переходят под их владычество один за другим. Скоро мы все погибнем».

«Продолжайте драться, — велел я, — Убейте столько врагов, сколько сможете. Продайте своих жизни как можно дороже».

«Слушаюсь, господин».

Странное чувство посещало меня во время подобных телепатических аудиенций. Эти существа безропотно подчинялись мне, доверив свою судьбу повелителю из чужого для них мира, а я их фактически уничтожал — уничтожал ради своей цели, тогда как должен был править ими.

Странно было размышлять в подобном ключе, ведь совсем недавно эти же монстры уничтожали мой мир, и всё же такие мысли появлялись. Возможно, во мне говорила некая тёмная сущность, которая крепла с каждым поглощением.

Но разумом я прекрасно понимал: чем меньше тенебрисов останется, тем легче будет людям изгнать их. Подчинить себе целое войско и стравить с другими — отличная идея! Вот пусть и уничтожают сами себя.

Меня разбудила Оля.

— Эй, — бесцеремонно трясла она меня. — Тебе кто-то названивает. Проснись, Лёша!

Я разлепил глаза. В щель между плотными золотистыми шторами пробивался утренний свет. Дотянувшись до лежащего на тумбочке телефона, я посмотрел пропущенные вызовы. Все три были от Сатира. Обычно он такой настойчивости не проявлял.

Я перезвонил.

— Алло, что-то случилось?

— Доброе утро, ваше сиятельство, — ответил Сатир. — Верно вы догадались. Тёмные на ваши владения напали. Ночью две огромные ямы появились, и оттуда как хлынули эти твари! На Кожино напали, перебили там всех. В общем, у нас проблемы.

— Жди, я скоро подъеду, — проговорил я, ощущая, как внутри всё холодеет.