Повелитель тьмы

Глава 8

Скрябин создал вокруг тонущего «Титана» ледяное полотно, остановив процесс погружения. Из люков вылезли гвардейцы и экипаж. Люди вытащили вещи, оружие и ящики с боеприпасами и перенесли в безопасное место. Остальные две машины в это время отползли задним ходом обратно к лесу. Следы гусениц кое-где наполнились водой.

Болота в этих краях встречались часто, и, по-хорошему, стоило ездить аккуратнее, но гвардейцы не слишком сильно заботились сохранностью техники. Главное — добраться до цели.

Когда люди выбрались из машины, Скрябин и ещё один маг стали наращивать под броневиком ледяные торосы, приподнимая его над поверхностью болота. С помощью них же передвинули тяжеленную стальную тушу на несколько шагов в сторону, где, по их мнению, она должна была провалиться. Убрали чары — «Титан» опять стал тонуть. Снова сковали его льдом.

Я думал помочь воздушной магией. Никогда прежде не пробовал поднимать сорокотонный груз, но с моим рангом по идее должно получиться. Обратившись в чёрную дымку, перенёсся через поле, и обрушил на броневик потоки воздуха. Всё вокруг сразу же утонуло в поднятых клубах снега, но «Титан» не сдвинулся с места.

— Эй, хватит! — крикнул Скрябин. — Прекращаем. Мороки много — толку нет. Так все силы потратим. Потом вытащат.

Ледяные чары пропали, «Титан» стал быстро погружаться в болото, пока водная гладь не сомкнулась над его башней. В общем, борьба закончилась ничем, но ребят не слишком сильно это волновало.

Все вернулись в лес. Скрябин вытащил из подсумка карту, развернул её, не снимая толстых, тёплых перчаток, и стал рассматривать, делая вид, что у него всё под контролем. Я и остальные гвардейцы столпились вокруг.

— Вот тут болото, — старший лейтенант ткнул в карту пальцем затянутой в тёплую перчатку руки. — Походу, мы сейчас здесь. А вот тут Усть-Катайгинск. Как раз там, где надо, оказались.

— Совсем чуть-чуть не доехали, — прокомментировал один из гвардейцев.

— Через болото «Титаны» не проедут. Если только дорогу изо льда делать, но, боюсь, задолбаемся. Тут вёрст пять, не меньше.

— Не, не получится, — согласился второй маг льда. — Сил не хватит.

— Тогда, господа, по машинам и назад. Хватит на сегодня, — решил Скрябин. — Как раз до темноты успеем.

Весь груз из утонувшего броневика мы запихнули в десантные отсеки остальных двух «Титанов», бойцы залезли на броню, и обе машины поползли назад по проложенной колее.

Цели мы почти достигли, но на пути появилось очередное препятствие — болото. А потом ещё и реку требовалось пересечь, чтобы зайти в сам город, но это уже мелочи. Напрашивалось два варианта: либо проехать на более лёгком транспорте, например, на машинах с воздушной подушкой, которые у нас в лагере имелись в наличии, или искать дорогу, которая, как и всё вокруг, была засыпана снегом.

Однако эти проблемы не шли ни в какое сравнение с повелителем тьмы, которого мы недавно задолбили толпой, и, скорее всего, решатся быстро. А сегодня оставалось лишь вернуться на базу. В любом случае, результат был: мы нашли Усть-Катайгинск.

Правда, никто не знал, что творится во тьме за городом. Там могла находиться такая же пустая яма, как и те, которые мы проезжали по пути сюда, а могли прятаться стаи существ.

На следующий день мы повторно отправились в Усть-Катайгинск. Подполковник Апараксин машины на воздушных подушках нам не выделил, ехали на тех же «Титанах», что и вчера, плюс третий нам дали взамен утопленному. Через болото же предстояло… топать пешком. Всё гениальное просто, как говорится.

До точки высадки домчались всего за пару часов, спешились и двинулись на своих двоих прямиком через замёрзшее болото. Ушло ещё часа полтора, чтобы добраться до старых, заброшенных построек.

Я слышал, что до пришествия тьмы Усть-Катайгинск являлся одним из крупнейших сибирских городов. Лично у меня назвать его «крупным городом» язык не поворачивался, но по меркам сороковых годов, наверное, так и было.

Три гвардейских отделения быстро прочесали улицы. Одинаковые, серые пятиэтажные «кирпичи» занимали несколько кварталов, вокруг центральной площади сгрудились здания восемнадцатого-девятнадцатого веков, а окраины были заняты завод с длинными кирпичными, разваливающимися от старости цехами.

Тёмных здесь не оказалось, хотя следы их наблюдались на каждой улице. Значит, и из города ушли, что радовало. Зато остатков их жизнедеятельности обнаружилось больше, чем где бы то ни было.

Рядом со стеной тьмы, которая висела над бездной, разросшейся посреди территории какого-то заброшенного предприятия, возвышались дымные заводы и прочие постройки из напоминающего застывшую смолу материала. Это оказались ульи, заполненные зародышами тенебрисов.

Обнаружились зародыши и в ближайших цехах. Здесь созревало огромное количество новых монстров. Большинство их были мелкими, но в двух чёрных зданиях формировались крупные туши то ли магнусов, то ли каракатиц.

Гвардейцы продолжали недоумевать, куда делись все взрослые особи. Складывалось впечатление, что те ушли словно по команде. Это действительно было так, но я хранил молчание, не желая выдавать свою тайну.

На городе обнаружились сотни человеческих тел. Они выглядели сухими, словно мумии, но признаков разложения не имели. Покойники очень давно находились под властью тьмы, но теперь тенебрисы, управлявшие этой толпой, ушли вместе со всеми. Тела же остались.

Без сомнения, и от чёрных зданий, и от трупов следовало избавиться и желательно поскорее. Но, во-первых, это не входило в ответственность гвардии, подобными вещами обычно занималась армия, а во-вторых, тёмный город мог стать хорошим материалом для исследований. Научный отдел у нас был, подчинялся он армейскому командованию. Поэтому трогать мы ничего не стали, кроме дымогенераторов. Те продолжали источать тьму, пришлось остановить их работу магическими ударами.

Пока я вместе с отделением бродил по заброшенному предприятию, осматривая цех за цехом в поисках живых тенебрисов, в голове опять начали раздаваться голоса моих подданных. Они почувствовали, что их поселение в опасности и спрашивали, что делать. Я ответил прямо: ничего не предпринимать, поскольку этот мир — мой, и существа из другого мира присутствовать здесь не должны.

Я ожидал, что мои приказы вызовут у существ недовольство и заставят тёмное войско взбунтоваться, но те спокойно восприняли повеление, никто не воспротивился. Иерархия у этих тварей была гораздо жёстче, чем у людей, возможно, их сознания сплетались в некое подобие коллективного разума. Но я своим вторжением нарушил их структуру. И это только начало. Рано или поздно остальные повелители тоже сдохнут, а их подданные окажутся в моей власти.

Осмотрев за неполные два дня пустующий город, мы вернули на базу, и следующим утром в направлении Усть-Катайгинска выдвинулись армейские подразделения вместе с учёными. Первым предстояло закрыть все ямы по пути в город и рядом с ним, а вторым исследовать колонию тенебрисов.

Нам тоже без дела сидеть не пришлось. После двух дней отдыха весь гвардейский батальон отправился в Усть-Катайгинск разведывать территорию вокруг нового форпоста.

Всю вторую половину февраля работа была сосредоточена в районе Усть-Катайгинска. Армия закупоривала ямы, уничтожала постройки тенебрисов, расчищала местность, а гвардейские отряды, как и раньше, выезжали на разведку.

Обычно действовали следующим образом: вначале территорию облетали разведчики на аэропланах с магическими двигателями, отмечали самые затуманенные области, после чего мы ехали туда разбираться с монстрами, если таковые, конечно, там были. За две недели, за которые мы прочесали всё в радиусе двадцати вёрст вокруг города, тенебрисы почти не встречались.

Единственное, где до сих пор обнаруживались существа — это на дороге, ведущей на Щегловск примерно в тридцати вёрстах от Усть-Катайгинска. В том направлении мы ездили дважды — в конце февраля и начале марта — и постоянно напарывались на огромные стаи. Последний раз даже пришлось отступить.

Это было самое длинное сражение в моей и не только в моей практике. Часа три мы не могли сдвинуться с места, поскольку приходилось непрерывно отбивать атаки, а когда большинство владеющих выдохлось, все забрались на броню и умчались прочь.

Тем не менее, несмотря на все перипетии, в конце декабря ставка начала перебираться в Усть-Катайгинск. Продолжалось это около недели. За это время рядом с городом уже возвели земляной вал и простейшие укрепления для лагеря, а солдаты закупорили все ямы в окрестностях. В итоге седьмое марта император объявил днём освобождения Усть-Катайгинска, по поводу чего лично приехал в ставку и поздравил нас с ещё одним этапом освобождения земли русской.

Тут, конечно, была отчасти моя заслуга, ведь если б я не отдал приказ тенебрисам, нам бы пришлось перемалывать пятьсот тысяч тёмных существ всех видов и размеров, что заняло бы гораздо больше времени. Даже спустя три недели между нашим прежним лагерем и новым оставалась куча ям, которые ещё только предстояло закрыть.

Казалось бы, заявленный рубеж достигнут, и поход можно прекращать (точнее, ставить на паузу), вот только император успокоился желал. Теперь он жаждал поскорее добраться до Енисейска. Одна беда: город этот находился в трёхстах вёрстах к востоку от Усть-Катайгинска, и прямой дороги туда не было.

Как я слышал, император, окрылённый успехами, хотел погнать нас туда сразу же после освобождения Усть-Катайгинска, но потом передумал. Вероятно, кто-то уговорил его не делать этого. И проблема была не только в том, что позади остались незакрытые ямы. Мы плохо представляли, как обстоят дела на других участках фронта. Если там продвижение не столь значительное, как здесь, то глупо было ломиться вперёд.

А вот с другого, тайного фронта я ещё в конце февраля стал получать тревожные новости.

Тогда мы основали небольшой лагерь рядом с только-только очищенным от тёмной гадости Усть-Катайгинском. Наша рота вернулась с очередной вылазки, и я заночевал в своей одноместной палатке.

Во сне мой дух опять оказался в мире тенебрисов, и один из градоначальников обратился ко мне. Я не только слышал его, но и видел его гигантскую расплывшуюся тушу, раскинувшую вокруг свои щупальца, из которых росли сооружения. Монстр так же, как и повелители, имел десятки выпученных глаз-бельм, смотрящих во все стороны одновременно.

Он первым донёс до меня весть, что на нас напал соседний повелитель и начал разрушать малые города на окраине моих владений. Разумеется, я приказал своим генералам сражаться.

Тёмный мир всё же восстал против моего владычества и решил уничтожить войско чужака. Стоило ожидать. Я удивился, что этого не произошло раньше. Очевидно, моих тенебрисов рано или поздно истребят. Силы неравны. У меня — пятьсот тысяч существ, у врага — миллионы. Если несколько повелителей навалятся одновременно, то уничтожение моей стаи — это вопрос ближайшего будущего.

Помочь же я им не мог. Поговаривали, что в атмосфере тёмного мира люди жить не способны, но так это на самом деле или нет, проверять на собственной шкуре не хотелось. Оставалось надеяться лишь на то, что стая продержится как можно дольше, ведь когда моё войско будет разбито, тенебрисы снова хлынут в наш мир. И чем больше к тому времени человеческая армия успеет закрыть бездн и уничтожить колоний с дымными заводами, тем лучше.

Начиная с той ночи я раз в двое-трое суток получал известия от генералов и градоначальников. Вначале были уничтожены малые поселения, затем пал один из центральных городов (именно в таких сидели градоначальники) и погиб генерал, затем пал второй центральный город.

В нашем мире боевые действия тоже продолжались. Наша рота пыталась уничтожить стаи тенебрисов на пути в Щегловска, на других направлениях работали прочие гвардейские подразделения. Одно из них в сорока вёрстах к северу от Усть-Катайгинска столкнулось с очередным генералом. Монстра убили, но и отряду не поздоровилось: четыре человека погибли, ещё десяток отправились в госпиталь. Но за последний месяц такие потери были скорее исключением, как, впрочем, и крупные сражения.

Когда по лагерю пронёсся слух, будто император хочет продолжать двигаться до Енисейска, я, да и многие другие, подумали, что отпуска нам не видеть как собственных ушей. Но потом оказалось, что нескольких гвардейцев в середине марта всё же собираются отправить домой, и в их числе оказался я.

К этому времени уже появилась укатанная дорога, соединяющая Усть-Катайгинск и прежний лагерь, который, кстати, продолжал функционировать. Тракт пролегал через заброшенный военный городок Грозовой-14, где произошла наша первая схватка с повелителем тьмы. Сейчас ям рядом с ним не осталось, зато осталась старая взлётная полоса, и когда воздух вокруг окончательно расчистился, она вновь начала функционировать. В основном сюда летали вертолёты и небольшие военные самолёты, на одном из которых я с двадцатью счастливчиками, коим выписали отпуск, отправился в Томск.

Пятнадцатого марта я был в Первосибирске. Город встретил меня ясным, тёплым днём. Если в Усть-Катайгинске зима ещё не закончилась, то здесь уже вовсю чувствовалась весна. Сугробы таяли, воздух начал прогреваться.

В моём поместье сад ещё спал под снежным одеялом, хотя по расчищенным дорожкам уже текли ручьи.

Управляющий говорил, что дом мой пострадал во время нападения людей Михаила, и я заметил это сразу, как только въехал в ворота. На одной из стен до сих пор виднелись пулевые отверстия и выбоины от чего-то более тяжёлого, а под ближайшим окном чернела копоть. Сами окна, правда, уже заменили, а также обновили две секции забора.

Выздоровел и дворецкий Геннадий. У Третьяковых имелась неплохая лечебница, где, как поговаривали, и мёртвого на ноги поставят. Насчёт мёртвых, конечно, преувеличивали, но вот после трёх пулевых ранений человека выходили быстро. Пришлось, правда, потратиться, но когда речь шла о жизни и здоровье моих верных служащих, я старался не жадничать.

Геннадий, конечно же, встречал меня вместе с остальными слугами. Мы с ним сразу отправились смотреть на перемены, произошедшие в поместье за время моего отсутствия. Очень уж мне интересно было. Мы прошлись до флигеля, у которого строители восстановили разрушенную стену и сделали крышу, а затем — в старый особняк, где провели отопление и отремонтировали две комнаты. Теперь садовник и обе горничные проживали там.

Приняв душ и пообедав, я занялся рабочими вопросами. Позвонил Гврилову, Сатиру и директору завода и пригласил их завтра утром, назначив каждому отдельное время, чтобы поговорить с каждым наедине без посторонних.

Затем я связался с Анатолием Третьяковым по его личному номеру, а не по тому, на котором сидел секретарь. Глава рода сказал, чтобы я заскочил к нему в усадьбу завтра вечером.

Я даже Веронике успел сегодня позвонить. И, о чудо, она оказалась дома, в отпуске. Правда, заканчивался отпуск у неё через три дня, но Вероника всё равно пригласила меня в гости.

На следующий день приехали из Омска девчонки. Как раз к обеду прибыли. Света трещала за столом без умолку, пытаясь рассказать обо всём, что произошло с момента их отъезда. Лера и Катя вели себя более сдержано. Да им сестра и слова вставить не давала.

По большому счёту, ничего особенного у них не произошло. Случился, правда, в конце декабря один казус, когда Свете показалось, что за ними следят, и девочки не на шутку перепугались. Они неделю после этого нос из дома боялись высунуть, Катя даже хотела снять другую квартиру, но потом выяснилось, что подозрения не имели под собой почвы.

Сообщила Света и ещё одну, как ей казалось, невероятно важную новость: у них с Лерой появилась идея делать компьютерные игры.

— Мы вот как решили, — проговорила Света с горящим взором. — Она разрабатывает общую концепцию, а я занимаюсь графикой. Это будет онлайн стратегия. Я уже давно учусь объёмному моделированию. Теперь надо найти деньги и основать собственную студию, я уже прочитала в интернете, как это сделать.

— Интересная идея, — я улыбнулся такой живой непосредственности, которую излучала сестра, — но, боюсь, двух человек будет недостаточно.

— Не проблема. Мы соберём команду. Главное, чтобы были идея и деньги.

— Насколько я знаю, занятие это дорогостоящее. И вообще, прежде чем приниматься за какое-то ответственное дело, нужно вначале набраться опыта. Если хочешь заняться моделированием, неплохо было бы, во-первых, получить образование, а во-вторых, устроиться работать в какую-нибудь компанию. У нас ведь есть те, кто занимается компьютерными играми?

— Ну конечно же, есть! Только они, кажется, в Москве. Ты мне предлагаешь что? Устроиться на работу?

— Именно. А как иначе ты наберёшься опыта? Одного энтузиазма тут мало.

Света задумалась. Кажется, я охладил её пыл.

— Но если увижу, что ты знаешь, что делать, — продолжил я, — если у тебя появятся команда и рабочая идея, то я, пожалуй, проспонсирую твой проект.

— Правда? — оживилась сестра.

Мне нравилось, что сестра чем-то увлеклась. Может, и блажь, но пускай занимается, главное, чтобы тренировки не забрасывала. И если её идея — не просто сиюминутная прихоть, можно и финансовую поддержку оказать. В конце концов, вдруг действительно что-то путное выйдет? На играх ведь тоже зарабатывают люди.

— Да, если я увижу некий серьёзный проект с возможностью его реализации, то я вложусь в него и поищу других спонсоров, — пообещал я. — Но одного горящего взора тут мало. Я должен видеть ответственный подход, понимаешь? Но сейчас есть дела поважнее. У меня ведь тоже новости появились и не такие уж радостные.

— Что случилось? — Света нахмурила лоб. — Это касается тёмной области? Что там стряслось?

— Тёмная область — это отдельная тема. Речь пойдёт про Первосибирск. К нам в начале января люди отца приезжали.

— Сюда? — удивилась Света.

— Да, сюда. Отцовская охрана пыталась взять штурмом особняк, они думали, что ты — здесь.

— Вот почему вся стена побита… А чего ты нам сразу ничего не сказал?

— Не хотел тревожить лишний раз. Но суть не в этом. С отцом надо что-то делать.

— И что ты предлагаешь?

— Придумаю что-нибудь.

— Ты же не собираешься его… того самое?

— Честно сказать, пока не знаю, как поступить. Может быть, есть смысл на дуэль вызвать? Почему бы нет?

— Это опасно. Он, может, и слабее тебя, но для дуэли точно замену найдёт.

— И что? Найдёт и найдёт. Впрочем, это один из вариантов. Лучше бы договориться мирно. Вот только отец не выглядит человеком, с которым можно договориться. В общем, подумаю. А ты не слишком беспокойся. Тебя в обиду не дам.

После обеда мы посидели в моей гостиной на втором этаже, но недолго. Мне ещё к Третьякову требовалось успеть сегодня.

Анатолий Иванович принял меня своём большом старинном особняке, что находился в престижном районе на берегу реки в северо-западной части города. Здесь раположилось несколько богатых усадьб, и в одной из них проживал старик Третьяков.

Меня встретил дворецкий и проводил на просторную застеклённую террасу, нависающую над крутым берегом. Отсюда открывался вид и на обширный сад, на реку и на противоположный берег, где торчали многоэтажки жилого района.

Третьяков сидел за круглым столиком и читал газету. Когда я пришёл, слуга принёс нам блюда: картошку с селёдкой и овощами. Глава рода, как в походе, так и дома питался не слишком изысканно. Хотя приготовлена и подана пища была словно в дорогом ресторане.

— Ну что, много подвигов совершили, Алексей Михайлович? — подколол меня старик.

— Да какие подвиги, Анатолий Иванович. Мы полмесяца разъезжали по окрестностям, ни одного существа не встречали, да и потом сражений было немного.

— И куда же тёмные пропали?

— Скорее всего, ушли после смерти своего повелителя. Мы же не знаем их обычаи. Наверное, у них так принято.

— Вот как, значит… А я-то всё думаю, почему император так быстро до Усть-Катайгинска добрался. Никто не ожидал столь стремительного рывка, знаете ли. Мы тут все диву даёмся. А теперь прояснилась ситуация.

— Только радоваться раньше времени не стоит. Тенебрисы-то, по большому счёту, никуда не делись. За Усть-Катайгинском мы опять их встречаем, причём стайки там покрупнее будут… хотя, наверное, я не должен вам рассказывать такие вещи. Военная тайна, всё-таки.

— Да какая военная тайна. Не смешите мои седины, — мрачно проговорил Третьяков. — Я-то побольше вашего знаю. Так-то армия не сказать, что шибко движется. Потери большие везде. Это вам повезло, что у вас самые сильные владеющие. Другим труднее приходится.

— То есть, на других направлениях хуже?

— Гораздо хуже. А вот про то, что если повелителя завалить, остальные разбегутся — этого я не знал. Полезная информация.

— Ну мы тоже точно не знаем, почем так случилось. Если повторится второй и третий разы, тогда уже можно делать выводы.

— Главное не это, а то, что мы их бить научились. Теперь некому у нас на пути встать. Одного побили и других побьём, — вид у Третьяков стал ещё более грозный. — Всех передавим, всех их главарей. И всю мелочь изведём под корень. А кто останется пойдут вон из нашего мира туда в свою преисподнюю поганую… Но это потом, — махнул рукой старик и произнёс спокойнее. — Я с вами о другом хотел побеседовать. Об отце вашем. Говорил я с ним, обсудили мы ситуацию.

Я вопросительно уставился на Третьякова, а тот, словно решив помучить меня ожиданием, наколол на вилку кусок селёдки, положил в рот, вдогонку отправил картошку, вытер губы салфеткой, после чего продолжил.

— Я-то, конечно, предупредил Михаила, чтобы он здесь произвол не устраивал, он извинился и пообещал, что такого больше не повторится. Только вот всё равно нехорошо получилось с вашей сестрой. С точки зрения закона, ваш отец прав выходит, как ни крути.

— А с точки зрения защиты нашей чести, правы мы, — спокойно ответил я.

Внутри у меня всё закипало, когда я думал о том, что может произойти в доме Озёровых со Светой, которая за последние полгода стала для меня самым близким человеком, и которую я воспринимал практически как родную дочь. Злила и упёртость Михаила. Подумать только, из-за своих прихотей и уязвлённой гордости он собирался обречь на страдание собственную дочь! Какой же он чёрствый, бестолковы, самовлюблённый дебил!

Однако перед Третьяковым я не выказал эмоций.

— Спрятать сестру не пытались? — спросил старик.

— Так первый месяц я её прятал. Она сидела взаперти, нос не высовывала из дома. А потом отец стал шпионов засылать, ну я и подумал, не вечно же прятаться. Тем более Свете учиться надо и готовиться к поступлению в академию в следующем году. Может, и глупо, конечно, но я решил ни себе, ни ей голову не морочить и открыто с отцом договориться. А папаша мой, кажется, совсем разозлился и теперь исподтишка норовит цапнуть.

— Нет, Алексей Михайлович, он не собирается исподтишка действовать, — покачал головой Анатолий Иванович и снова, не договорив, отправил себе в рот ещё один кусок селёдки.

— Тогда как? — поторопил я его.

— В суд на вас подаст.